***
Со временем в их отношениях оксюморонов и противоречий становилось больше, чем, пожалуй, чего-либо другого. Дима и Сударь. Сударь и Дима. Они вдвоём раз за разом будто оказываются на одном и том же вокзале, только забывают, что билеты у них на разные поезда — и едут они в противоположные стороны. Дима и Сударь сами как один большой оксюморон — два противоположных по значению, но по какой-то непонятной для всех причине стоящих вместе… Хотя это «вместе» теперь уже можно сказать с натяжкой. Или этого «вместе» не было с самого начала? Они разные. Кто бы что ни говорил, но они разные. И бред все эти россказни о том, что противоположности притягиваются… Не притягиваются, если вы, живя в одной квартире, умудряетесь не видеться целыми днями, а то и неделями. У Димы съёмки, он едет в другой город, — Никита торчит на студии звукозаписи, публикуя в свой телеграмм канал кружочки, где смеётся с кем-то. Сударь с Даником уезжают снимать ролик в какую-то деревню, — Масленников работает над монтажом своего видео. После — Никита улетает на пару дней в Армению к друзьям, пока у Димы мероприятия в Москве. Так, сидя в гримёрке за несколько минут до выхода к зрителям, Масленников ловит себя на мысли, что даже не знает, где сейчас Никита. Он заходит в телеграмм, видит несколько новых сообщений от «Сударя Канал» и нажимает на чат. Кружочки из аэропорта. Дима тяжело вздыхает, глядя в экран своего смартфона. Нет, безусловно, Никита взрослый человек, и отчитываться перед Масленниковым не обязан, но какая-то глупая обида всё равно закрадывается внутрь. Мог хотя бы предупредить. Из мыслей Диму вырывает менеджер, который заходит в помещение. Блогер натягивает на лицо улыбку и всё-таки идёт работать. Душевные терзания — это, конечно, хорошо, но людям о них знать совсем не обязательно. Все дурные мысли покидают его, когда они вдвоём, вместе, едут домой после съёмок, и Дима думает, что чёрная полоса наконец закончилась. Масленников, донельзя довольный, хоть и уставший, словно впервые смотрит на вечернюю Москву — настолько она кажется ему красивой. Он сидит за рулём, медленно продвигаясь в пробке, и даже это не раздражает его сейчас. Мысленно Дима уже не здесь. Сейчас он дома, в обнимку с Никитой лежит на диване и смотрит какой-то фильм. С мыслями о совместном просмотре, парень внезапно спрашивает у непривычно тихого Сударя: — Слушай, ты случайно не хочешь сегодня «Леди и Бродягу» пересмотреть? Масленников усмехается сам себе. Им обоим уже под тридцать, вроде взрослые люди, но они так обожают этих нарисованных собак. Этот мультфильм словно стал негласным символом их отношений. Обычно Никита в шутку сравнивал себя с бродягой Бутчем, а Диму — с нежной и благородной Леди. Они оба всегда смеялись с этого. Теперь Сударь так не шутит. Он вообще в последнее время не смеётся с Масленниковым, словно пропали все глупые приколы, копившиеся между ними годами. Теперь Никита улыбается Диме только в кадре, на камеру, да и то натянуто — Масленников слишком хорошо знает его, чтобы не распознать этого. Сударь впервые за время поездки отрывает взгляд от телефона. — Не, чувак, извини, сегодня не получится, — он виновато улыбается Диме. — Я уже договорился о встрече… с другом одним. Весь настрой Масленникова портится в ту же секунду. Нет, и всё-таки его бесит эта Москва со своими яркими огнями и вечными пробками.***
Дима от этих «догонялок» уже изрядно устал, но всё-таки решил дать последний шанс их отношениям. Никита ещё несколько часов назад уехал на съёмки к Яне, а Масленников, всё продумав, специально освободил вечер, чтобы устроить какой-никакой романтик. Он впервые за долгое время готовит самостоятельно, и, вроде, даже получается что-то вполне съедобное. На столе красуются две порции спагетти с фрикадельками (нет, вовсе Дима не планирует повторить сцену из любимого мультфильма) и пока ещё закрытая бутылка вина. Свечи Масленников не находит, зато вспоминает о любви Сударя к цветам, и заказывает букет в ближайшем цветочном. По такому поводу Дима надевает рубашку, когда-то нагло украденную у Никиты, и ждёт. По его расчётам парень должен был вернуться около часа назад, а потому он решает написать Сударю и уточнить, когда тот приедет.Дима, 19:03
Ты ещё у Яны?
Скоро будешь?
Масленников откладывает телефон, и чтобы занять себя хоть чем-то, решает вымыть оставшуюся после готовки посуду. Через пятнадцать минут раздаётся звук нового уведомления. Сударь <3, 19:18 тут технические неполадки небольшие, на пару часов ещё задержусь К тому времени еда уже явно станет ледяной. Дима тяжело вздыхает. Опять всё идёт не по плану. Масленников пишет ему что-то ещё, но больше Никита не отвечает. Ни через два часа, ни через три. Через почти четыре часа он решает написать ЯнеДима, 22:51
Привет, как у вас там дела на съёмках?
Яна Зенина, 22:54 привет, дим, ты что-то перепутал видимо) у меня послезавтра съёмки Яна пишет ещё что-то, кажется, шутит о том, что Дима совсем уже заработался, но тот уже игнорирует её. Перед глазами стоит лишь одно: перепутал. Он пока не совсем идиот и точно помнит, как с утра Никита сказал ему, что сегодня у него съёмки у Яны. Технические неполадки, да? Домой Сударь всё же возвращается — глубокой ночью и в стельку пьяный, когда и приготовленная еда, и цветы уже безжалостно выброшены в мусорку, а сам Дима, кое-как скрючившись, спит на диване в зале, так и не дождавшись парня. А утром они расстаются. Точнее, сначала у Никиты обнаруживается свежий засос, а потом уже, громко, с криками и жутким скандалом, так, что, наверное, все соседи слышат, они расстаются. — Никит, вот я не понимаю, ты меня совсем за идиота держишь?! — несдержанно кричит Масленников. — Ты, блять, на что вообще рассчитывал? Что я великий, нахуй, слепой и ничего не замечу?! — Ну извините, блять, я ж не знал, что именно в этот день ты решишь вспомнить, что у тебя, ебать, парень есть! — саркастично и зло восклицает Сударь. — Да если б тебе хоть на каплю нужны были эти отношения, нужен был я, то ты давно бы уже всё заметил! Дима замирает и даже перестаёт кричать: — В каком смысле… заметил? — Если ты думал, что я буду сидеть и верно ждать тебя у окна, пока ты пропадаешь хуй пойми где, то ты глубоко ошибался, — зло выплёвывает ему в лицо Никита. После Масленников слышит лишь хлопок входной двери и звон в собственных ушах. Весь мир идёт кругом. Он остался один. Человек, которого он любил до дрожи в коленках, человек, ради которого он был готов по меньшей мере на всё, человек, которому всецело принадлежала душа и сердце Димы, просто ушёл. Он просто растоптал все его чувства, плюнул на них и ушёл. Он ушёл, оставив после себя лишь запах перегара и тяжёлых сигарет.***
Весь следующий месяц Масленников усиленно старается забыть Сударя. Никто из друзей и знакомых Димы не знал точно, что между ними произошло, но всем было понятно, что случилось что-то плохое — в офисе теперь стоял запрет на любое упоминание Никиты Сударя, словно и не было такого никогда. Словно не этот парень ходил по их офису, постоянно напевая что-то себе под нос и ярко улыбаясь, словно не он объездил с Димой полмира, несколько десятков раз чуть не лишившись жизни, словно не на него Дима смотрел, как на восьмое чудо света. Он изменился. Теперь Масленников закинул все немногочисленные оставшиеся вещи Никиты на самую дальнюю полку — выкинуть их он почти физически не мог. Он отписался от парня во всех соцсетях, чтобы ничего ему не напоминало о теперь уже бывшем парне, и единственное, что оставалось ему непонятным — как этот человек столько лет не выдавал своё истинное лицо? Ответ на этот вопрос внезапно дал ему Артём, когда они, до поздней ночи засидевшись за монтажом, остались в офисе одни. Дима опять ушёл куда-то в свои мысли, и Чернец, всё же не выдержав, начал: — Слушай, я не знаю, что у вас с ним произошло, и лезть не в своё дело не буду, но… так уж вышло, что я знаю его намного дольше тебя, и… в этот раз я почему-то верил, что он изменится… мне хотелось в это верить, — он тяжело вздыхает и трёт переносицу. — Я знаю, что ты его любишь, но… попробуй отпустить. Это не тот человек, который тебе нужен. Который тебя достоин… Поверь, я по себе знаю, насколько это сложно, но… отпусти. Тогда Масленников впервые с момента его ухода позволил себе расплакаться. Он внезапно понял: Никита всегда был таким, просто сам Дима этого не замечал. Потому что любовь слепа. Так, всхлипывая в плечо монтажёра, Масленникову кажется, что ему наконец становится легче. Спустя ещё две недели Сударь перестаёт приходить к нему в кошмарах, в которых он душит Диму в своих объятиях, его силуэт больше не появляется, стоит блогеру закрыть глаза, а чужие шаги в домашних шаркающих тапочках перестают слышаться по квартире. Тогда Масленников уже думает, что снова может дышать полной грудью и наслаждаться жизнью без навязчивых мыслей, но судьба, как известно, та ещё сука, поэтому роковому дню всё же суждено наступить.***
На свой День рождения Даник, как обычно, собирает полгорода. Он арендует площадку, на которой есть и сцена, и столики с закусками, и даже барная стойка с неоновой вывеской «Memories» над ней. Дима приехал одним из первых, чтобы помочь Данику с организацией, и сейчас, глядя на светящуюся вывеску, с грустью думает: «Как иронично». Ровно два года назад, тоже на День рождения Даника, они с Никитой напились здесь и на пьяную голову поцеловались. План друга по их сведению (а по хитрым глазам казаха Масленников понял, что такой план всё же был) удался. Дима мотает головой, отгоняя ненужные воспоминания. Сегодня он хочет просто отдохнуть и встретиться со старыми друзьями, которых не видел уже лет сто. И до определённого момента всё идёт вполне хорошо, а блогер уже думает, что его плану, возможно, впервые в жизни суждено сбыться, но судьба та ещё сука. Среди всей толпы Масленников не замечает его. Никита, кажется, совсем не изменился за эти полтора месяца. Он всё так же ярко улыбается, здороваясь со всеми и приобнимая за талию какую-то девушку. Дима, кажется, готов своим взглядом прожечь дыру в этой парочке. Даник, стоящий неподалёку, замечает этот взгляд, не предвещавший ничего хорошего, и подходит к Масленникову. — Бля, чувак, прости, я забыл тебя предупредить, — виновато произносит парень, глядя в сторону Сударя. Дима наконец отрывает взгляд. — А? Да забей, всё нормально, — он искренне надеется, что актёр из него неплохой. — Это же твой друг. — Точно всё в порядке? Если хочешь, ты… — Точно, точно, — перебивает его Масленников, натягивая улыбку. — И вообще, у тебя сегодня День рождения, иди веселись, не забивай голову всяким. Он ободряюще хлопает друга по плечу, и, видимо, это выглядит вполне убедительно, потому что Даник действительно отстаёт от него и отходит к другим гостям. Оставшись наедине с собой, Дима ещё раз смотрит на него и только теперь замечает, что его самого натурально трясёт, а к горлу подкатывает паника. Он бегает глазами по лицам людей — знакомых, которые сейчас кажутся ему совсем чужими. Парень видит их силуэты размыто, словно в очередном кошмаре. Лишь один он видит чётко, даже слишком. Сударь вручает Данику подарок и обнимается с ним, в то же время смотря из-под тёмных стёкол очков прямо на Диму. Кажется, в самую душу. Для Масленникова — это край. Он быстрым шагом удаляется в какое-нибудь уединённое место. Ему срочно надо покурить. Дима опирается головой о бетонную стену какого-то здания, наконец поджигая сигарету. Здесь действительно никого не было, даже музыка и чужие весёлые голоса почти не долетали досюда. Парень, делая первую затяжку, смотрит на небо, на котором только начали проглядываться первые звёзды, и незаметно для себя свободной рукой сминает футболку где-то в районе сердца. Ему кажется, что ещё чуть-чуть, и он скатится по этой стенке и умрёт прямо здесь. Возможно, оно и к лучшему. Зато он сможет вдоволь насмотреться на эти таинственные и далёкие точки на небе. Внезапно Масленников слышит чужие приближающиеся шаги. Дима поворачивает голову на звук и в этот момент жалеет, что всё-таки не умер. Конечно, это он, кто же ещё? Сударь подходит к нему совсем близко и наигранно весело спрашивает: — Неужели ты даже не хочешь поздороваться со своим любимым парнем? Сердце Димы от боли, перемешанной со злобой, пропускает удар. — Что тебе от меня надо? — раздражённо рычит Масленников. Дима смотрит в некогда родные карие глаза напротив, и сердце пропускает ещё один удар. Ему кажется, что он готов расплакаться прямо на этом месте. Я всё ещё люблю тебя. — А может, я соскучился? — парень гадко улыбается. Масленников собирает последние крупицы самообладания. — Я думаю, у тебя есть та, с которой скучать не придётся, — шипит он, намекая на девушку, с которой пришёл Сударь. Никита смеётся. — Может и есть, — пожимает он плечами. — А ты, я смотрю, больше никого себе не нашёл? Почему ты делаешь мне так больно, а я всё равно хочу прижать тебя к себе и никуда не отпускать больше? — Не беспокойся, от одиночества я не страдаю. Неожиданно Сударь приближается совсем близко к его лицу и шепчет в самые губы: — Ну разве ты по мне не скучал? Скучал. Скучал до сдавленных криков в пустой квартире и сбитых о холодную стену костяшек. — Я. Тебя. Ненавижу. — рычит Дима ему в лицо. — Исчезни из моей жизни к чёртовой матери! — восклицает он и с силой отталкивает парня. Никита, словно готовый к такому повороту событий, лишь по инерции отходит на несколько шагов и смеётся. Опять он смеётся. Масленников бежит как можно дальше от этого места, а в ушах всё равно стоит этот смех. Сейчас он не слышит и не замечает уже ничего, кроме него. Дима просто пытается убежать куда-нибудь, хотя и сам прекрасно знает, что от себя ему не убежать, сколько бы он не пытался.