Торговцы прозрачным жемчугом

Когда подрос Цинге, Главе Лю пришло много предложений о помолвке. Вторым Супругом, третьим, двадцать восьмым (Лорд Вэнь имел большой гарем), первым наложником Лорда Гуаншаня (это письмо бабушка сожгла в первую очередь). ...А потом пришел Седьмой Супруг, Лорд пика Байчжань, долго спорил с Главой, упорно что-то доказывал и припоминал старые договоры. А после забрал его в ученики, сделав своим преемником и будущим седьмым супругом нового Лорда. Все богатые семьи находят для своих детей выгодных партнеров как можно раньше. ...Это был договор с семьей Лю. Они отдают Цинге учиться и выдают в качестве Седьмого Супруга. И именно Цинге принесет первенца, которого Лорд Циньюань назовет своим преемником. Выгодная сделка между двумя влиятельными семьями. (Лю Цинге было восемь, когда его забрали из дома. Ему было двадцать пять, когда он стал седьмым Супругом Лорда Юэ и Лордом пика Байчжань и впервые возлег с ним) ...Ему было двадцать девять, когда он столкнулся с нюй юань чань. Лю Цинге монстра убил. Но вернулся домой, пряча под одеждой уродливый шрам свидетельством собственного огромного поражения. Позора, что мало чем можно смыть. Обычно супруг, не сумевший выносить дитя, получал отрез белого шелка. (Матушка часто показывала отцу такой, приговаривая, что лишь ее великая любовь удерживает ее руки от преподнесения такого подарка после очередного отцовского выкидыша) Циньюань его выпорол лично. Он был вправе. Он был вправе удавить его голыми руками. Прислать шелковую веревку. Подсыпать яд. Лорд Юэ всего лишь снял ему со спины всю шкуру. И оставил жизнь. – Следующего ребенка ты не потеряешь. – Сообщил он хмуро, измочалив один хлыст и берясь за второй, вымоченный в соляном растворе. – Будешь сидеть дома весь срок, как подобает. Пока же попьешь отвар. После выкидыша нужно восстановление. ...Он был более человечен, чем его матушка. Огромная милость. Огромная честь. (Матушка давала отцу не больше десяти дней на восстановление. Лю Цинге дали пять лет. Огромный срок, во время которого никто другой из супругов не имел права даже осмелиться заговорить о ребенке) ...Особенно для того, кто был плохим супругом. Лю Цинге прекрасно понимал, что на роль младшего супруга плохо годится. Он здраво оценивал свои сильные и слабые стороны и осознавал, что не подходит, по многим параметрам. Он не был ласковым и нежным. Не умел поддерживать вежливую беседу или тщательно внимать разговорам Первого Супруга, подобно Цинцю. В нем не было ни капли мягкости, как у Цинфана. Скорее упрямство и твердость, как у сухой палки. Он не мог удовлетворить все потребности Лорда Юэ. И тоже это понимал. Он подавал невкусный чай во время исполнения ритуала, и не демонстрировал достаточно страсти, как был должен. Наверное, единственное, что Седьмой Супруг мог назвать своей сильной стороной, укладывалось в две строчки. Лю Цинге хорошо дрался. И он знал свое место. (Каждую луну, получив свое жалованье как Лорд пика Байчжань, Цинге отправлялся в город и спускал половину денег на подарки для семьи. Самый большой и дорогой – для Главы Лю. Потом для матушки. Для младшей сестрицы, которую сделали Наследницей. ...И для отца, с которым ему было дозволено встречаться раз в год) ...А потом ублюдочный Второй Супруг оказался беглым постельным рабом и они все хлебнули дерьма. Цинге крутился, как сумасшедший, пытаясь уменьшить расходы собственного пика, мотался на задания по уничтожению монстров сверх нормы и почти перестал спать, обходясь краткими медитациями. Его бюджет был урезан. Жалованье уменьшено. Дошло до того, что однажды он запутался в днях и задержался на задании на три дня, пропустив свою очередь на ритуал. Юэ Циньюань был разочарован, пусть и не показывал это открыто. – Я бы больше не рекомендовал тебе так поступать. – Прохладно сообщил Первый супруг, и протянул две полоски пергамента надписями вниз. – Выбирай. Лорд пика Байчжань недрогнувшей рукой взялся за правую полоску. Потянул на себя. Перевернул. «Вервие» Господин самолично обвязал его красным вервием бессмертных, блокируя золотое ядро и меридианы. Лично выпорол. И там же, нагнув над столом и намотав волосы на кулак, взял, используя меньше масла, чем прежде. Было больно и унизительно. Будто бы Цинге был не Супругом, а каким-то наложником или вовсе рабом. – Думаю, ты достаточно восстановился. – Закончив и принявшись приводить себя в порядок, деловито сообщил Циньюань. Внутри Бога Войны, которому еще не разрешили подняться со стола и не избавили от вервия, что-то оборвалось. – Твоя семейка мне уже надоела своими письмами и напоминаниями о договоре, так что отвар тебе больше пить не следует. – Распорядился Господин. Дернул за вервие, развязывая узел. Помог Цинге выпрямиться, будто тот был нашкодившим ребенком, упавшим с лестницы. С силой провел пальцем по прокушенной губе, стирая каплю крови. – Даю тебе год на то, чтобы понести. – Это не то, что я могу контролировать. – Хмуро огрызнулся Лю Цинге, растирая передавленные запястья. – Уж постарайся. – Безмятежно заметил Лорд Юэ. – Не справишься – сделаю наложником... Завтра утром зайдешь ко мне в кабинет. И послезавтра тоже. У Седьмого Супруга застучало в висках. – Я не безродная шлюха, чтобы трахать меня поверх бумаг. – Отчеканил он зло. Циньюань лишь приподнял бровь. – Аккуратней со словами, Цинге. – Доброжелательно произнес он и покачал головой. – Ты же не желаешь навлечь на себя гнев Господина? У Бога Войны горела спина от кнута, по бедрам стекало влажное, резко заболела голова и в горле встал твердый ком. – Не... Желаю. – Выдавил он через силу, смотря куда угодно, но не на Лорда Юэ. – Вот и славно, принцесска. – Покровительственно похлопал Первый Супруг его по щеке, словно невзначай задевая прокушенную губу. – До своей очереди в ритуале будешь навещать меня каждое утро. Лю Цинге вымелся из кабинета, едва вернув одежду на место, полыхая раздражением и обидой. (Он ненавидел, когда в нем видели лишь «русалочью принцессу» с красивым личиком, но начистить лицо Господину не мог) ...Матушка иногда могла обмолвиться, что и в роли наложника он будет полезен, и в такие моменты у Цинге внутри все смерзалось в твердый холодный ком. Быть наложником и быть супругом, пусть третьим, пятым или десятым – огромная разница. Непреодолимая. Наложник – полностью бесправен, и не может без сопровождения даже покинуть выделенные покои. Никаких неучтенных контактов с внешним миром, полная зависимость от чужих решений. Носить то, что принесут. Есть то, что дают. Благодарить и радоваться любой, самой крошечной милости. Наложнику нельзя владеть мечом, быть заклинателем и сражаться. Наложник не может посылать семье подарки и писать письма. (Наложник не сможет забрать своего отца или мать, если Господин захочет выгнать его за старость, болезни или неспособность больше иметь детей. Лю Цинге было восемь, когда он пообещал себе, что заберет отца, как только матушка в нем разочаруется. Почти половину от жалованья он спускал на подарки для семьи, пытаясь поддерживать с ними теплые отношения в меру своих, прямо скажем, невысоких навыков общения. Вторую половину он откладывал на случай, если матушка потребует с него деньги в обмен на свободу отца. ...Сестра однажды обмолвилась, что, когда отец потеряет всю красоту, матушка его продаст в бордель) Юэ Циньюань был выше его. Тяжелее, немного шире в плечах. Но силы в нем, казалось, было бесконечно больше. И в кабинете он не церемонился, втрахивая Цинге в собственный стол с бумагами. Это было особенно унизительно из-за того, что Лорд Юэ дверь не запирал, и в любой момент кто-то мог войти и увидеть то, что обычно должно было происходить ночью и в постели. ...Так что, едва дождавшись своей очереди на ритуал и утреннего поцелуя, Лю Цинге взял задание и удрал подальше. Он понимал, что понести дитя и следующего Лорда – его прямой долг и обязанность, которая была на него возложена с первого дня этого брака. Но при этом Лю Цинге ощущал на шее удавку из струны, что затягивается с каждым мигом, перекрывая доступ к воздуху. Надеяться на то, что Циньюань беспечно позволит ему сражаться во время беременности было нельзя. Второго выкидыша Лорд может и не потерпеть. От такого позора самому Цинге нужно будет повеситься. ...А если он умрет – то отца продадут. Значит, умирать было нельзя. И нужно было понести это дитя во что бы то ни стало за эти двенадцать лун, чтобы не лишиться статуса Супруга. ...А потом Лю Цинге, закончив с заданием, совершенно случайно оказался перед Павильоном, и едва не скрипя зубами, зашел внутрь, отговорившись тем, что «давно не видел Второго Супруга». Он был согласен не видеть его еще дольше. Шень Цинцю был гадкой капризной крысой, имевшей огромное влияние и запас доверия от Лорда Юэ, и до боли в ребрах бесил Цинге что выходками, что поведением. ...Нужно было сразу догадаться, что Второй Супруг – беглый постельный раб. Невоспитанный, наглый, не знающий элементарных норм приличия. Благовоспитанные Супруги не бегают ночевать по борделям, и не развлекаются со шлюхами ночи напролет. Циньюань слишком распустил ублюдка, что, даже будучи постельным рабом в Павильоне и втоптав их репутацию и финансы в дерьмо, продолжал смотреть на всех свысока. ...А потом Шень Цинцю начало рвать, и приложив ладонь ему к животу и пустив ци, Лю Цинге едва не отшатнулся. (Плод. Больше, чем был у Цинге, когда он повстречал монстра и получил рану в брюшину) Лю Цинге не мог припомнить, чтобы хоть раз в жизни летал так быстро. Он притащил Цинфана, буквально влетев в его кабинет и забросив себе на плечо. Потому что Котенок был лучшим лекарем, которого Лорд пика Байчжань знал, и он мог успеть спасти ребенка помойной крысы. ...Му Цинфан пожалел ци. Плод пришлось извлекать и зашивать рану обратно. Это был позор. Шень Цинцю определенно рехнулся, решив пренебречь отваром и понести от какого-то из своих клиентов, чтобы выдать дитя за ребенка Лорда Юэ и таким образом поспособствовать тому, чтобы вернуться раньше собственного срока. Еще и сцену устроил, будто бы вообще не понимал, что с ним творится. А потом Котенок показал свое истинное лицо, упрашивая Цинге скрыть от Циньюаня все, что произошло. Трус. Побоялся того, что его накажут. Жалкий трус. (Всегда таким был. Трус и плакса, что только и мог, что хвостом таскаться за Цинвэем или Лордом Юэ) Начинкой в этом дерьмовом пирожке было то, что Лю Цинге пришлось отдать все деньги, что у него были с собой, и то не хватило. Посопев и едва не пуская демонстративно слезу, Цинфан стянул с шеи крошечный золотой медальон и добавил деньгам. Спасибо на том, что простыню с... В общем, со следами Котенок ему не вручил. Свернул в кучку и запихнул себе за шиворот. Лю Цинге не церемонился, возвращая Цинфана домой. И едва скинув с меча перед его павильоном, улетел на свой пик. Ему нужно было успокоиться. Иначе он бы начал орать на Котенка. Или бы даже врезал ему. ...Господин закономерно узнал о том, где они пропадали половину дня и ночь. Цинге все порывался открыть рот и сообщить, по какой причине таскал Котенка в бордель и что сам там делал, но... Не знал, как подобрать нужные слова? Не понимал, с какой стороны подойти к объяснениям? Не желал признавать, что беглый постельный раб, по упущенью ставший Вторым Супругом, принесший их семье столько проблем и трат, забрюхател как кошка, в то время как самому Цинге для первого раза потребовалось почти четыре года? – Дорогой Цинге, я бы порекомендовал тебе больше не гулять в столь злачных заведениях по ночам. – Равнодушно, вчитываясь в какое-то письмо на дорогом пергаменте, протянул Циньюань. – Это запрет? – Угрюмо уточнил Лю Цинге, стараясь глядеть куда угодно, но не на стол, на котором его несколько дней назад трахали, ткнув лбом в столешницу. – Рекомендация, принцесса. Рекомендация. – Юэ Циньюань хмыкнул чему-то, и бросив на Седьмого Супруга позабавленный взгляд, сжег письмо вспышкой ци. – Ты хочешь сказать что-то еще? Или же желаешь еще одну попытку? У тебя одиннадцать месяцев в запасе. Или ты хочешь попросить о мотивации? Вот только нудятины от Цинвэя или цепких упреков от Цинци ему не хватало! Достаточно было и Цинхуа, что зажиливал деньги на оборудование для тренировочных площадок, и недовольно бубнил об экономии. Цинге едва не зашипел от досады, проклиная себя вообще за то, что зашел сообщить о произошедшем Господину. Раздраженно потянулся руками к завязкам на штанах, едва не обрывая их. (Он... Не хотел ребенка? Да, Лю Цинге понимал, что должен выполнить свою часть договора, чтобы расплатиться за возможность быть заклинателем, чтобы не посрамить свою семью, просто он... Не хотел? Не от Циньюаня? Или вовсе не желал вынашивать никаких детей? ...Бездна, ну почему он родился таким? Нет бы обойтись ягодами со слезами феникса, или еще какой мутью, что гарантированно позволяло понести в краткие сроки!) ...На то, чтобы успокоиться достаточно, чтобы не орать на Цинфана сразу же и не вышибить ему дверь ногой, потребовалось чуть больше луны. Лю Цинге был нетерпим к многим вещам, и понимал, что порой ведет себя слишком вспыльчиво и напористо. Но Котенок пожадничал свою ци, а потом униженно просил замолчать обо всем. Лорд пика Байчжань хотел знать причины такого поступка. Да, Цинцю много кто не любил, но ребенок, пусть бы и полученный от клиента в борделе, ни в чем виноват не был. ...Наверное, нужно было постучать, и только потом входить. Но Лю Цинге все еще негодовал из-за необходимости держать за зубами чужой постыдный секрет и этим косвенно помогать во лжи, и потому дернул дверь на себя, вламываясь в кабинет Двенадцатого Супруга. Котенок дернулся, рассыпая иголки, и судорожно пытаясь прикрыть истрепанными рукавами какие-то предметы на столе. Часть из них он сбил, и они рассыпались по полу. Опрокинулась чаша с вонючим энергетическим отваром. Лю Цинге опустил взгляд. Наклонился, подбирая подкатившуюся к сапогам крошечную, чуть больше мизинца в высоту тряпичную фигурку с лицом-жемчужиной. Сглотнул, ощущая, как горло стягивает невидимая удавка. Оберег-хранитель нерожденного ребенка, дарующий счастливое путешествие в перерождении. Бог Войны раз в год покупал парочку таких и сжигал в ночь, когда, когда... – Что, решил свой грешок замолить перед тем, кто по твоей милости умер? – Ядовито спросил Цинге, борясь с желанием раздавить в ладони фигурку. Лицо у Му Цинфана, покрытое слоем пудры, стало белее первого снега. ...Цинге должен был положить фигурку на стол, развернуться и убраться что из чужого павильона, что с чужого пика. Вскочить на меч и улететь на задание, чтобы сразить очередную тварь или жуткого монстра. Тогда бы ничего не произошло. Тогда бы его мир остался кривоватым, несколько нелогичным, но хотя бы целым. Лю Цинге, не сдержав эмоций, оберег швырнул в лицо младшему супругу. А Котенок попытался его поймать, поднял обе руки, перестав прятать под истрепанными рукавами что-то на столе. Иглы. Нитки. Обрезки цветных тканей. Разрезанная жемчужная нить. ...Семь крошечных оберегов, и один – побольше, с расписанным тушью лицом-жемчужиной. Как для живого ребенка. Цинге сглотнул, не отрывая взгляда от фигурок. Потом медленно заглянул в глаза Котенку. – Ты решил их делать на продажу? – Хрипло спросил Седьмой Супруг у младшего. – Мне нельзя говорить. – Едва прошептал Цинфан. Губы у него почти не шевелились. – Нельзя говорить что? Это все, кого ты своими действиями убил? Лицо Котенка стало абсолютно пустым. Мертвым. Он опустил голову, дрожащими руками перебирая фигурки и поглаживая их кончиками пальцев с какой-то безумной нежностью. Взял в ладони самый большой оберег, осторожно спрятал себе за пазуху. Лю Цинге вдруг отстраненно отметил, что из всех Супругов Цинфан был самым младшим, когда возлег с Лордом Юэ. – Тот... Я уже сжег. – Бесцветно прошелестел Котенок. – Тогда эти - для кого?! И зачем тебе фигурка для рожденного? – Цинге ухватился рукой за стену, чтобы не упасть. – Ты изменил Господину и скрываешь дитя?! – О чем тут ругаются мои младшие? – Насмешливо прогудел Вэй Цинвэй, прислонившись к дверному косяку. Похоже, он уже некоторое время стоял там и слушал, сохраняя на лице веселую улыбку. – Ты, Цинфан... – Лю Цинге захлебывался воздухом, не зная, какие слова выбрать и как их собрать хоть во что-то осознанное. – Седьмой Супруг, не переживай. – Пренебрежительно махнул Третий Лорд. Прошел в кабинет целителя, по-хозяйски уселся рядом с Котенком. Положил широкую загоревшую ладонь ему на плечо, отчего двенадцатый Супруг съежился еще сильнее, будто на него упала гора. – Наше дитя Цанцюн такой рассеянный и неловкий, правда? Не переживай, Седьмой Супруг, твой будущий ребенок будет первенцем и наследником Лорда Юэ. Просто нашей семье нужно было еще одно дитя Цанцюн. Его не внесли даже в семейные книги. Дети же такие хрупкие... По договору именно Цинге должен был принести первенца. Но об этом договоре в данную секунду он думал в последнюю очередь. – Седьмой Супруг, ты же собирался идти заняться своими делами, верно? – Продолжая улыбаться, заметил Цинвэй. Вытянул из-за пазухи у Котенка тряпичную фигурку, окинул пренебрежительным взглядом. Цокнул недовольно языком. ...И сжег вспышкой ци. Не оставив даже пепла. Му Цинфан не издал ни звука, пустым взглядом уставившись в пространство комнаты. Глаза у него были сухими. Мертвыми. – Котенок, ты уж слишком увлекаешься своими энергетическими отварами. – Фальшиво-обеспокоенно заметил Третий Супруг, качнув пальцем опрокинутую чашу на столе. – Видишь, сам же игрушку испортил... – Что тут происходит? – Отчеканил Цинге, сжимая кулаки с такой силой, что на ладонях остались следы от ногтей. ...Все, что видел Бог Войны, было не иначе, чем безумным сном. Мороком. Этого не могло быть. Вэй Цинвэй убрал ладонь с плеча Котенка. Положил на затылок, хватаясь за простой низкий пучок, в который двенадцатый Супруг собирал волосы. Покачал головой целителя, будто тот был шарнирной куклой. – Ай-ай-ай, наша русалочья принцесса решила забыть свое место. – С насмешкой протянул Третий Лорд. – Цинге, займись своими делами. Или мне сообщить Господину, что у нашей племенной коровы слишком много свободного времени, и тебя не помешает еще раз трахнуть, но на глазах у всех остальных Супругов? Только перед этим напоить тебя чем-нибудь, чтобы ты наконец перестал изображать униженную гордость и сделал то, ради чего тебя брали в семью? ...Лю Цинге хлопнул дверью, выметаясь из чужого павильона. Бросил под ноги меч. Раздраженно вытер лицо, едва осознавая что прокусил себе губу до крови и запачкал ворот ханьфу.