Торговцы прозрачным жемчугом

Вечер был... Ну, хорошим. Последние закатные лучи освещали крышу павильона напротив и подсвечивали висящие на ветвях мандарины. Их стало на несколько штук меньше – Госпожа их сняла, почистила от пахучей мясистой шкурки, а сами слепленные дольки ссыпала Шеню на подол верхнего ханьфу, как-то умудрившись не заляпать его соком. Нет, конечно, это же были мандарины Лорда, и одежда, которую выделили рабу, так что не Шеню жаловаться, если пятна не отстираются. Все походило на какую-то немного поэтическую сцену из обтрепанных романчиков, которыми взахлеб зачитывались когда-то старшие ученики на его пике. Только там обычно главную героиню возлюбленные осыпали или лотосовыми цветами, или лепестками вишни, или, если время года позволяло – ягодами. На худой конец локвой. В принципе, и романтично, и достаточно прилично, чтобы подобное чтиво родители позволяли своим отпрыскам изучать. А у Шеня вот – мандарины. Сочные, сладкие, и дольки легко разъединялись. И даже без косточек. Так недолго было и поверить, что между ним и Госпожой и вправду что-то получится. На спине его все еще не было печати. Да и сидел он на ступеньках, прямо поверх расстеленного чужого верхнего ханьфу. Госпожа же осталась лишь в домашних слоях, каких-то уютно кремовых, без тяжелой вышивки или вычурных украшений. Она ходила по центру сада, неспешно выбирая новый мандарин, чтобы «был вкуснее предыдущих». Глупость какая. Шень Цзю и так послушно и со страстью скажет, что любой плод из ладоней его Госпожи божественно вкусен, и его невозможно ни с чем сравнить и описать всю гамму оттенков и чувств. (Тем не менее, ни одного кислого или горького мандарина ему еще не попалось) Над его головой нависало крыльцо, и Шень сидел почти на самой незримой границе между домом и открытым небом. Тут ему было гораздо более свободно, чем в самом саду. И совсем-совсем не страшно. ...Наверное, само понимание того, что, пусть он раб и не может покинуть дом, но ему «дозволено» гулять в саду – уже приносило едва ощутимое облегчение. Шень Цинцю бы гулял под этим деревом. Будучи Супругом, сорвал бы одно или два плода, оставив на ветвях лишь тонкие цветные ленточки. А будь на улице лето или весна – даже обмахнулся бы веером... ...Шень Цинцю никогда не существовало. Шень Цинцю был придуман им самим когда-то, как маска. Второй Супруг Лорда Юэ, благородный господин из маленькой обедневшей семьи, умер. (Может ли тот, кто не рождался, умереть?) Всегда был лишь Шень Цзю. ...Это был хороший вечер. Достаточно хороший, чтобы на одно мгновение расслабиться. Просто представить, что так будет хоть некоторое время. Две луны, три. Может – четыре. Может быть, заведя себе пяток Супругов, при взгляде на постаревшего Шеня Госпожа будет видеть не его морщины и уродливость, а этот вечер, когда она срывала и чистила ему мандарины? Стоит ли надеяться на то, что этого воспоминания хватит, чтобы потерявший свой фавор и красоту раб дожил отведенный ему срок, не нуждаясь в одеяле и плошке риса? ...Это был тот самый момент, чтобы все рухнуло. – ...Прибежал запыхавшийся, и говорит «Сталбыть, нашли ребенка Шецю! Позовите Лорда Вольфа!» А мне Цань Ю уже нашептала, что так Господин Демон, что из Павильона, называл Шеня Цзю! Представляете, как Госпожа взбеленится? Она же, видимо, покупала дрессированную шлюху Цю Цзяньло, а тут такой позор! Это же каждый знает – постельный раб, да никогда сверху права быть не... – Говорившая служанка с корзиной яблок наконец показалась в круглом проеме арки, ведущей в другую часть сада, и осеклась. Замерла, испуганным лисичко-сусликом во все глаза глядя на Лорда анг Найву, что стояла под деревом с мандарином в руке. Госпожа была ближе к проему, и раз уж Шень разобрал все до последнего слова, то она не могла не услышать. Шень Цзю ощутил, что крошечный, шатающийся веревочный мостик надежды на хорошее будущее под его ногами рассыпается и он летит вниз. ...Цзяньло вбивал это в него так же, как страх отрытого пространства. Постельный раб должен был быть покорным, должен любить своего хозяина и служить лишь ему. И никогда, даже в мыслях, постельный раб не мог даже представить себя в активной роли. Ни с другим рабом, ни уж тем более с хозяином. А что не самое лучшее доказательство того, что раб бракован, как ребенок? Значит, постельная шлюха кому-то сподобилась присунуть... – Г-госпожа, простите! Эта ничтожная на знала, что вы тут находитесь! – Поклонилась служанка. Две идущие за ней девушки остались с той стороны арки, скрытые вечерними тенями. Шень Цзю моргнул, с каким-то истеричным облегчением понимая, что это конец. Он ведь только-только подумал, что сумеет удержаться, что, что... – Где Вольф? – Холодно уточнила Госпожа. – Убежал! И с ним господин в оранжевом ханьфу да с волосами огненными, будто пл... – Ясно. – Лорд анг Найва оборвала служанку. – Утром я четко дала понять, что отношение к моему первому Наложнику... Она что-то говорила. Да, говорила. Только у Шеня кровь стучала в ушах так громко, да весь мир сузился до его собственного тела. ...Ну конечно! Да какой Супруг вообще захочет жить под одной крышей с бывшей шлюхой?! Кому нужно выдавать какого-то притащенного ребенка за дитя этого Шеня? Негодного раба, бракованного и вкрай испорченного, в лучшем случае ждет возвращение в Павильон и шлейф дурной славы, хотя куда уж хуже! ...Ци-ге. – Шень... – Госпожа, это не мое дитя! Этого раба подставили! Этот раб никогда и ни с кем не делил ложе в этой позиции! О подобном он даже никогда не смел и думать, ибо это противоестественно! – Голос дрожал от беспомощности. Конечно, да какой шлюхе вообще поверят?! – Все, все. Ничего страшного не случилось. Я тебе верю. – Мягко произнесла Госпожа, ухватив его за руки, когда Шень попытался упасть лбом прямо в ступеньки в просьбе смилостивится. – Пошли в дом. ...Убьет. Она его заведет в спальню и убьет. Или вручит белый шелк и прикажет удавиться. На такого дрянного раба даже яд переводить жалко! ...Его отвели не в спальню. В одну из гостиных, и Госпожа приказала принести чай. Самолично его разлила по пиалам из синей глины. Двум. Значит, сейчас вернется Лорд Вольф и... ...Вторую пиалу поставили перед Шенем. Передвинули ближе резную вазочку с каким-то диковинным печеньем. Сев рядом, Госпожа осторожно принялась оттирать платком его руки от липкого мандаринового сока и мякоти. Кажется... Кажется он раздавил дольки, когда услышал о ребенке. – Госпожа верит этому рабу? – Едва сумел выдавить из себя Цзю. – Конечно верю. И ты Наложник, а не раб. – Поправила Лорд анг Найва. Убрала испачканный платок на самый дальний край стола, чуть склонилась, касаясь кончика его носа своим. – Но почему ты так испугался? ...Значит, значит подобный слух не заставил Госпожу сменить нежность на ненависть? Или же она просто ждет, когда вернется доктор с вердиктом? А что, если его подкупят?! Осторожно, готовый в любой момент отдернуть руки, упасть лицом в пол и просить прощения, Шень скользнул ладонями в чужие рукава, прижимая кончики пальцев к чужим запястьям. Проверяя, не вызывают ли теперь его прикосновения отвращения. Считая пульс. – Госпожа, верно, не знает, но этот ничтожный является постельным рабом, которого дрессировали в доме Цю. – Начал он как можно аккуратней, внимательно следя за чужой реакцией. – Обвинение в подобном... В ребенке... Это будет означать, что раб полностью негоден. Бракованный. Испорченный товар. У Госпожи приподнялась бровь. – Ты хочешь сказать, что кто-то может посчитать тебя бракованным за такую мелочь? Вероятно, она прибыла издалека. Возможно, что с тех земель, откуда прибыл и демон. Или же стала Лордом недавно, и прежде не касалась этого аспекта жизни. Шень согласно кивнул, и, рискнув, подобрался ближе. Едва ощутимо ткнулся лбом в затянутое кремовым шелком плечо. Его мягко подтянули повыше, устраивая боком на чужих коленях. Положили на бедра подушку, а на нее поставили пиалу. На него не злились? Не верили подобному слуху? Не хотели верить? Не желали портить этот день наказанием? – Какие у вас все-таки странные обычаи. – Вздохнула Госпожа, поддерживая его левой рукой за спину. – Маленький лэлори, хватит себя уже звать рабом. Ага-ага, да конечно. Ни за что. – Госпожа прибыла издалека? – Рискнул спросить Цзю, держа двумя руками пиалу. Это положение на чужих коленях почему-то выглядело не так пошло, как могло быть. Дело в том, что если к нему полезут под одежду, то они оба ошпарятся чаем? Тепло. Мягко. Еще и бок в тепле, а сильная рука поддерживает спину. – Очень. И Госпожой меня не зови. Айва. – Госпожа Айва. – Послушно отозвался Шень, чем заслужил еще один вздох. – А без Госпожи нельзя? – Это будет непочтительно. – Какой кошмар. – Очень фальшиво ужаснулась женщина. Чуть клонила голову, коснулась его волос собственным виском. – А я, может быть, непочтительность от своего Первого Наложника люблю. Какой фальшивый бред, даже тошно. – Этот не посмеет. ...Кажется, Шень не упал в бездну. Или нити, из которых он плел свой веревочный мостик, выдержали, и он сумел удержаться. Или же Госпожа просто ждала возвращения своего доктора, который подтвердил бы, что ребенок не является его дитем. ...Лорд Вольф вернулся после заката, к самому концу ужина. С ребенком на руках. ...Подкупили. Или же он тоже не желал, чтобы постельного раба называли Наложником? Или сам мечтал получить теплое местечко радом с Госпожой, а Шень спутал ему все планы?! И если ребенка уже притащили, значит полностью уверены в том, что это его дитя! Приволокли, как доказательство. Чтобы ткнуть раба в его грехи, которых этот Шень не совершал точно! – ...Севушка сказал, что ребенка привел человек по имени Лю Цинге. Да, сказал, что это ребенок Шеня, обещал утром явиться и забрать. Дядя Лилейнику уже все передал, на всякий случай в Павильоне посидят его младшие племяшечки с Ионом. Но вообще там такое случилось... – Донесся из коридора голос Лорда Вольфа. Госпожа покинула трапезу, оставив Шеня одного, но дверь не закрыла. ...Лю Цинге. Ах он ублюдок! А все благородным притворялся! Таскался весь такой возвышенный к нему в Павильон, мозг клевал! Му Цинфана даже притащил, делая вид, что помочь пытается! Он просто выжидал! Терпеливо сидел в засаде, выискивая лучшую дичь! Еще и жаловался, что Юэ урезал ему бюджет на пик! Мразь. ...Цинге просто устал быть Седьмым Супругом, а тут такая сочная возможность! И богатенькая Госпожа без других супружиков и наложников, да и титул Лорда она тоже может ему дать. А какая продуманная игра! Цинге, весь такой в белом, притаскивает «внезапно» найденного ребенка Шеня и «раскрывает» его полную испорченность и негодность. Госпожа, конечно, вернет шлюху обратно в Павильон, и этот козел полезет к ней с утешениями! Ах, ведь ему так жаль, что подобная история вскрылась не сразу! Подставит свою девственную задницу, а там и получит роль Супруга. Как же, благородный заклинатель из богатой семьи! ...Но он уже Седьмой Супруг... ...Ци-ге. Он узнал. Узнал, что Шеня купили. И придумал весь этот план. Да. Все именно так! Лорд Юэ узнал, что его шлюху купили, и придумал эту историю с ребенком! А теперь Шеня с позором вернут в Павильон, Цинге получит от Ци-ге развод и побежит ублажать свою новенькую богатенькую Госпожу на роли Второго Супруга! ...Конечно. Он же красив, его совершенствование не было испорчено. Он мог и трахаться, и оставаться заклинателем. Он не торчал год в Павильоне, подмахивая и отсасывая. Он не шлюха! (Шень почти решил, что Цинге не испытывает к нему ненависти, раз тогда... Раз тогда и Цинфана притащил, и ничего не сказал Юэ) А Ци-ге либо оставит его гнить в Павильоне, либо прикует печатями в спальне и запихнет свои нефритовые поделки и будет показательно вздыхать. Ах, сяо Цзю, ты ведь такой испорченный! Такой бракованный! Только я люблю тебя, видишь? Только мне все равно на твои прегрешения, которые я подстроил! Мрази и ублюдки. Один захотел получить статус повыше да денег побольше, а второй возжелал свою игрушку назад! ...А потом Шень, кажется, пошатнулся. Попытался опереться рукой о стену, да только чуть толкнул дверь, открывая ее шире. Позволяя увидеть и спину Госпожи, освещаемую целой кучей светящихся ночных жемчужин, и Лорда Вольфа, что стоял к ней лицом. И ребенка на руках у доктора. С волосами не черными, а коричневыми. ...И с лицом, которое Шеню было знакомо. Как и... ...Му Цинфан стеснялся своих волос, и ополаскивал их отваром, затемняя. Но на солнце локоны быстро выгорали, из черных становясь, будто кора дерева... У ребенка были волосы Цинфана. И его лицо. ...Этого не хватало. Шень думал, что Котенок... Неважно! Цинге запросил развод не один, а с двенадцатым Супругом? И притащил ребенка, чтобы показать, что Цинфан способен принести Госпоже хорошего наследника? ...Или это его ребенок? Плод запретной связи, о котором узнал Юэ, но который благородно решил закрыть на это глаза. Отличный план! Ци-ге избавится от изменника и русалочьей принцесски, и получит себе назад свою собственность!