Торговцы прозрачным жемчугом

...Бумажные деньги сгорали. Шень смотрел на них, пытаясь понять, что на самом деле чувствует. Нет, он знал, что у него есть мать. Абстрактная женщина, рабыня или бедная служанка. Словом, кто-то, кто выносил его, родил, а потом выбросил. ...Кто-то, кто любил его, пел колыбельные и носил на руках. Прекрасная дева, на которую он похож лицом. Любившая играть на цине, петь и расписывать веера. Молодая женщина, сбежавшая от смерти с двумя детьми на руках, что ворвалась в их дом. И нашедшая эту смерть в Столице. ...Была какая-то горькая ирония в том, что тело ее нашли во дворике самого дальнего павильона, на дне закопанного пруда. Почти на территории дома, где теперь жил сам Шень. Останки ее тела Фениксы забрали и унесли, но организовали небольшую поминальную церемонию. И даже табличку с ее именем сделали, создав небольшой алтарь. И вот, ритуальные деньги. – Будет лучше, если наши тела никто не сможет потревожить. – Сказала Госпожа ему перед церемонией. ...Феникс, даже мертвый, считался лакомой добычей для разных обманщиков и убийц. Шеню отдали и хрупкие заколки, и кулон на золотой цепочке. И пару вееров в футляре. Они пострадали сильнее всего, пусть бы и было видно, что Фениксы пытались расписной шелк отчистить. Честно говоря, Шень Цзю прежде даже не думал, что ему в руки попадется что-либо от родителей. А тут... ...Да, пусть он не знает и не помнит свою мать, и не мог оплакать ее все эти годы, но он мог хотя бы сохранить ее наследие. Или хотя бы не позволить ему разрушиться окончательно. Наставник учил его и делать веера, и чинить. А среди всех тех сундуков с приданым (кажется, их стало на один или два больше) даже обнаружился сверток с инструментами и кистями с красками. Жаль, футляр был совсем старым, и разваливался буквально от неправильного взгляда. Ну ничего, это не так и страшно. Шень, будучи еще учеником, однажды чинил похожий футляр. Тот еще был забавным, с секретом в виде двойного дна... Двойного дна. Шень осторожно положил поврежденный футляр на стол. Поднялся. ...Из-за утренней перепалки с квадратноголовым тупым болваном Шень и вовсе забыл, что собирался после пробной игры на Учительском цине подыскать самое лучшее место для второго из трех даров. Не дело, чтобы и ценный веер, которым когда-то он оплатил ремонт общежитий, лежал просто в уголке. Этот футляр тоже был старым, только сохранился несравнимо лучше. Вернувшись к столу, Шень положил его рядом с материным, задумчиво рассматривая идентичный рисунок на крышках. (На боковой стороне Учительского циня прослеживался такой же узор) ...Наставник подарил ему все свои веера в качестве приданого. Этот же, с истрепавшейся кисточкой, вручил прямо в руки, сказав, чтобы Цинцю распоряжался личными вещами с умом. Он и распорядился. Продал веер, сумев на вырученные деньги отремонтировать общежития в той, прошлой жизни. Завороженный догадкой, Шень вытащил старый веер. Потряс футляр, отстраненно отмечая, что в потайном отделении все же что-то лежит. (Он ведь именно этот футляр и чинил когда-то. Еще восхищался задумкой мастера – надо же, как хитро придумано, что открыть потайное отделение можно только с помощью ци и то лишь в том случае, если владелец сам его в руки вручил) Учитель передал ему веер из рук в руки. И когда давал на починку, и потом, перед вознесением. ...Кольцо-цянькунь. Совсем простенькое, с тусклым камушком, будто бы вообще добытом с берега горного ручья. Шень Цзю надел кольцо. Камушек из него, плохо закрепленный, выпал, разом увеличившись в размерах и обернувшись стопкой листов в кожаной обложке. ...Шифр был знакомым. Как и подчерк. Наставник учил его этому шифру, рассказав, что лишь Второй Супруг должен его знать и передавать переемнику. Шень еще подумал, что это тоже какой-то особый ритуал, который передается от Наставника ученику. И не придал значения, что в библиотеке не было ни единого свитка с подобными письменами. «Мой дорогой Цинцю. ...Мой дорой Фэн Сяоци. Дитя моей внучки. Маленький Лорд, которого никогда не нарекут Лордом. Я лишь уповаю на то, что с момента твоей женитьбы с Лордом Юэ не прошло слишком много времени. Потому что в ином случае слова мои будут бесполезны. ...Они уже бесполезны. Нет слов и не хватит всей бумаги в мире, чтобы описать, как сильно я виноват перед тобой. Я не смог предупредить тебя, не смог даже намекнуть, и все годы, что ты был рядом, беспомощность и вина терзали меня. Я давал тебе веера, надеясь на то, что ты сбежишь с ними с Цанцюн и начнешь иную жизнь. Но ты был предан Юэ Циньюаню, и возможно, даже не поверишь моим словам, назвав меня безумцем. В тебе бежит птичья кровь, кровь моего ребенка – твоего дедушки. Мне потребовалось много времени, чтобы отыскать все корни и свести осколки воедино. Но ты – не просто мой ученик. Ты и мое дитя. Я был убежден, что не отыщу тебя – единственное мое наследие. Но однажды в Цанцюн на пик Байчжань пришел мальчик. Фэн Мэйчи. Твой дядя. А спустя несколько лет его на одном из Собраний Бессмертных узрела единственная дочь Лю Джиао, Лю Аи. И пожелала его себе. Я пытался убедить всех, что этого делать не стоит. Мой Супруг и Господин, Лорд Цземин, за непослушание лишил меня меча и запер в своих покоях на месяц. И выпустил, лишь когда все произошло. Лорд Цзян, Глава Лю и Лорд Юэ объединились, чтобы совершить ужасное. И пусть слова их и планы звучали страшно, итоговые действия привели к еще большему горю. По договору тебы должны были взять на воспитание Лорд Цзян, как будущего старшего Супруга для их ребенка. Но тебя увидел мой сын, и возжелал себе. Он выкрал тебя с полного попустительства Цзян Фенмяня, оставив на улицах и скрыв от моего взора. Мой же Господин оплатил твою дрессировку на постельного раба, не поставив меня в известность. (Фенмянь мертв. Я оплакиваю лишь ее супругу, которая лишь узнала правду) ...Цю Цзяньло, сын моего единственного друга Цю Цао, написал мне. Попросил прибыть к ему в поместье, так как отец завещал ему найти одного человека, а ты подпадал под описание внешности. Я искал сына, но нашел правнука. Почти нашел. В тот день, когда Цзяньло слег с сердцем, я должен был явиться к нему. Я и пришел, но опоздал буквально на пару мгновений – тебя там уже не было. ...А потом тебя привел Циньюань на Цанцюн, и я сделал единственное, что мне оставалось – забрал тебя себе в ученики. Все, что с тобой сотворили в детстве – не случайность. Не злой рок. Не ненависть небожителей (их и вовсе нет для нас с тобой). Тебя держали на улице, чтобы ты не сохранил памяти о прошлом. Тебя «поймал» дрессировщик лишь для того, чтобы будущий Лорд Юэ Циньюань имел над тобой полную власть. Власть, которой Цземин надо мной не имеет, пусть бы и думает обратное. Будущий Седьмой Супруг, Лю Цинге – твой кузен. Его отец – родной брат твоего отца. Дитя Цанцюн, будущий Двенадцатый Супруг, Му Цинфан – второй твой кузен. У меня не было никакого доступа на пик Цяньцяо годами, и я не знал, что там происходит. Цанцюн умеет хранить тайны. Смысл существования дитя Цанцюн – жить, усиливая золотое ядро действующего Лорда и Главы Школы. В тот единственный раз, что мне довелось увидеть Цинфана, мне запретили к нему приближаться, а этого ребенка отвели в пещеры Линси и заперли там на несколько дней. И если ты читаешь это письмо и еще не слишком поздно – откажись от свадебного ритуала с Циньюанем. Это твой единственный шанс сохранить свою свободу. Наследие рода Фэн держат у себя Юй, не осознавая, кто истинный владелец дерева, что выращивает ягоды со слезами феникса. Если же я опоздал, то... Слишком плохой Наставник, достойный лишь проклятий. Аньшен» Шень перечитал письмо трижды, и с каждым разом строки, выведенные рукой Учителя, расплывались все сильнее. ...Он ведь мог проверить футляр еще тогда, вечером перед церемонией. Не задумался даже. А потом его поцеловал Циньюань, спровоцировав искажение ци. И провел ритуал, поставив метки на золотое ядро. ...Сяо Цзю. Не сяо Ци. Шень Цзю прикрыл слезящиеся глаза, перед внутренним взором перебирая все осколки собственных воспоминаний. Голод в трущобах. Исчезновения Ци-ге «на работе». Внезапное появление в том переулке Цзяньло, и его равнодушие к второму бродячему рабу. Шепот Ци-ге ночью, что он обязательно вернется и заберет сяо Цзю. Не запертая клетка. Чудесная встреча с Ци-ге на окраине города. ...Учеба на Цанцюн. Наставник, что повторял, что Супруги могут иметь лишь личные вещи, и отдающий ему собственные веера. Ложь Циньюаня. Письма от Хайтан. (Испуганный, затравленный взгляд Котенка. Его дрожащие пальцы, вытягивающие нити из рукавов) ...Драки с Цинге. Седьмой Супруг заваливался к нему в бамбуковую хижину злой, будто его покусали за задницу ядовитые осы, и теперь уже и не вспомнить, кто первым начинал драку. Спокойный расчетливый взгляд Шан Цинхуа, когда тот вслух «замечал», что бюджет Цинцю урезали из-за того, что Седьмой Супруг снова возжелал себе новые манекены для тренировочных площадок... Циньюань, что никогда не останавливал перепалки и склоки, хотя имел полную власть. Но вместо этого он лишь извинялся, когда уже все заканчивалось. ...Шень был слепцом. Глупым, доверчивым и наивным идиотом. У него ведь было столько подсказок. Столько намеков. Несостыковок. Но он снова и снова закрывал глаза, отказываясь обращать внимания на детали. На безумие Циньюаня. Цинге был болваном и придурком. Но он не заслуживал, чтобы ему отрезали пальцы. ...На правой руке. На руке, которой он держал меч. И Шень не подозревал об «истинной» функции Седьмого Супруга. Как и о том, что у Цинфана есть дитя. Ни о чем не знал и не подозревал, пока все не пришло к уже известному финалу. ...Если бы Шень сподобился найти и прочитать письмо в тот вечер, то ничего бы не случилось ни с Цинге, ни с Цинфаном. (Или это можно было бы хоть немного изменить) ...И, похоже, Шень Цзю и вправду был Фэн Сяоци. ...Госпожа нашла его в музыкальной комнате. Подошла мягко, села рядом, раскрывая объятия, обнимая горячими ладонями. – Все, кто это сотворили, будут наказаны. – Сказала Феникс, когда у Шеня закончились и слова, и слезы. – Цинфана мы заберем на зимнем празднике... Мы не можем вернуть к жизни погибших, на то лишь воля Изначального Древа. Но мы можем мстить. Шень гнусаво хмыкнул, пряча лицо на чужой груди. ...Мстить. Одна мысль потянула вторую, та – третью. – Моя Госпожа планирует что-то на празднике? Чтобы иметь право забрать чужого супруга, нужно ведь будет спровоцировать его Господина на не очень... Благородные действия. Этот раб прав? – Айва. И ты мой Наложник. И да, ты прав. – Его последовательно наградили тремя легкими поцелуями в макушку. – Все Фениксы планируют. Шень Цзю постарался незаметно вытереть слезы. Они были абсолютно бесполезны и пусты. ...Было что-то успокаивающее в знании, что Фениксы были не просто всеми из себя такими добрыми созданиями, но и обладали мстительностью. Это словно превращало их из мифических существ во вполне реальных. ...Его Наставника другие Супруги Лорда Цземина называли «мстительной сволочью».