Торговцы прозрачным жемчугом

«Прости меня, кровь от моей крови. Я сделал все, чтобы оборвать род Юэ, род Лордов Цанцюн. Кто знает, возможно, этим я не позволил родиться на свет детям, которых бы ты искренне полюбил. Я слишком слаб, чтобы просчитать все варианты и найти иной, более гуманный способ решения всей этой ситуации» Земли, прежде принадлежащие Цанцюн, отныне перешли Императору, так как у бывшего Лорда Юэ не осталось ни детей, ни иных родственников, способных получить титул и принять бразды правления. Школа была закрыта, и оставшихся учеников разослали по домам. Проблема была с мальчишками с Байчжань – у многих не было богатых семей, способных оплатить отпрыску частных учителей. Многие в прошлом пришли чуть ли не с улицы, и целые оравы беспризорников, умеющих хоть как-то драться, на улицах городов были никому не нужны. ...Да еще и болван квадратноголовый, оказывается, за своих мальчишек переживал! Дурак. (По крайней мере, Шень сможет преподавать. Может быть, в поместье найдется место и для пары тренировочных площадок?) Лю Цинге, как всегда грациозно и легко спрыгнул с меча на землю. Выделывается, дурак приемный. Шень принял ладонь от Госпожи, выбираясь из своей повозки. Он ощущал себя странно. ...Почти так же странно, как когда впервые Ци-ге привел его на Цанцюн. Шень Цзю был тогда никем. Беглым постельным рабом, слишком наивным и глупым для подозрений. Без монетки за душой. Двенадцать пиков возвышались перед ним, будто всезнающие небожители. Наставник принял его к себе, поселил в собственном доме, начал учить. ...Теперь он снова стоял на том же самом месте. Больше не Лорд Шень Цинцю, Второй Супруг Господина Юэ. Снова Шень Цзю. Снова – беглый постельный раб, но теперь уже ставший Первым Наложником. Он поменялся внутри, изменился снаружи. Горные пики не изменились. «Я не знаю, сколько мне понадобится времени на осуществление моего плана. Уж прости меня, дитя моей крови, но я слишком эгоистичен и не позволю тебе меня остановить. Я не могу допустить, чтобы кто-то мне помешал увести моего Господина в бездну. Его, и весь его род. ...Я нашел легенду о Фениксах. И о том, что если их потомок будет страдать, они услышат и придут» Над головой был желтый разрисованный зонтик, похожий на дольку киви. Шень знал, что на пике Цюндин более нет Циньюаня. И нигде нет – он присутствовал на казни. (Он присутствовал, лишь чтобы убедиться – тот не выживет и не вернется. Не сможет более причинить вред ни Котенку, ни Цинге. Даже если Цинге – приемный) ...Все равно ему казалось, что сейчас по белым дорожкам кто-то подойдет со спины, и позовет его тем именем, которое Шень ненавидел. – Сяо Цзю... На всякий случай он все равно обернулся. Никого. ...И к лучшему. «Этим, возможно, я попытаюсь заслужить прощение перед Фениксами за то, что не смог спасти ни тебя, мой маленький Сяоци, ни всю твою семью. Весь род Фэн, что был безвинно убит. В любом случае, ты – моя кровь. Мой птенец. Наследие моей прекрасной птицы, которую я вижу каждый раз, стоит мне сомкнуть очи. И я заплачу любую цену, чтобы спасти тебя» Шень знал, где находятся пещеры Линси. Там находилось то, что оставалось от тел после вознесения. ...В книгах и свитках было указано, что порой, в особенно редких случаях, души заклинателей возносятся, но тела их не обращаются в свет и энергию. Он никогда не спускался в эти пещеры. Его Учитель вознесся, и искать утешения в том, что осталось на их уровне бытия, казалось чем-то нескромным. «Имеется слишком много нюансов и деталей. Если потомок Феникса убьет себя, ничего не выйдет. Ничего не получится и в случае, если Феникс убивает Феникса. Поэтому я не обратился к тебе с этой просьбой, пусть бы и рассматривал подобный вариант» В пещерах было красиво и тихо. Гулким эхом отдавались их тихие шаги. Где-то капала насыщенная ци вода. На стенах рос светящийся мох, а от фонарей в руках вокруг расползались яркие оранжевые блики и всполохи. Шень знал, где были размещены останки предыдущего Лорда Юэ и его Второго Супруга. Тела всех остальных вознеслись без остатка, растворившись во вспышке ци. Всех остальных, кроме одного. ...В глубине самой большой пещеры, где на потолке растут уникальные кристаллы. Где самый высокий уровень концентрации ци. ...Где был самый высокий уровень концентрации ци. «Он хотел силы, чтобы вознестись и создать новый мир. Я воспользуюсь всей его накопленной силой. Всей мощью его золотого ядра и буду уповать на то, что мне понадобится меньше времени, чем подсказывают расчеты. Мне остается лишь надеяться, что ты найдешь в своем сердце силу, чтобы простить своего ненадежного Учителя. Своего прадеда. ...Потому что я не могу поднять меч и оборвать твою жизнь, чтобы не подвергать тебя мукам. Ты дар моей птицы, ее наследие и кровь. И я не могу поднять меч и оборвать свою жизнь, пусть бы это и было бы моим побегом. Я не смогу умереть со знанием, что я брошу тебя. Мой маленький Сяоци, если бы ты знал, как я рад тому, что ты хотя бы несколько лет пробыл рядом со мной» ...Саркофаг был мраморным. С мраморной же крышкой и деталями из нефрита. (Шень был в этой пещере, еще со своим Учителем. Тот сам сделал расчеты для этого саркофага, и долго ходил вокруг, поглаживая его пальцами. – В свитках указано, что иногда после вознесения остаются тела. Так что этот Наставник лишь предусматривает некоторое отклонение от возможного сценария. – Сказал он тогда) Крышку саркофага сдвигали Фениксы в шесть рук. «Если моя жизнь, мое птичье существование и стоило чего-то, то лишь этого момента. У моего сына, Юэ Циньюаня, не будет живых наследников. Не будет продолжателей его крови и его рода. Убивший добровольно птичье дитя не сможет получить собственное. Это кара, которой я его награжу. ...За ним самим же придут Фениксы. Не мы с тобой, мой милый Сяоци – мы, пусть и несем в себе птичью кровь, лишь потомки. Истинные Фениксы. Они при одном прикосновении почуют в моем сыне убийцу. ...Мой Сяоци, твои искажения ци – лишь избыточная реакция на Наследника. Он убил новорожденного птенца, моего последнего ребенка, и получил на руки проклятую метку. Ничьи иные прикосновения не принесут тебе подобной душевной боли и страданий» Крышка не поддавалась долго. Будто ее что-то держало изнутри. «Фениксы придут за тобой. Возможно, это произойдет не завтра и не через луну. Может быть, на это уйдут годы. Но они услышат. Придут. Я не знаю, как именно это произойдет. Но я буду молиться о том, чтобы они явились не слишком поздно. ...Фениксы слышат боль своих потомков даже сквозь миры. Лишь надеюсь, что меня не постигнет та же участь, как и наших предков. Первые, чистокровные Фениксы с темным оперением попытались позвать сородичей, дабы те смогли спасти их детей. Они убили друг друга, и обнявшись, заснули вечным сном в общей могиле. Значит, мне нужно не умереть. Точнее – не умереть слишком быстро» Крышку саркофага пришлось ломать. И очень осторожно, чтобы плита не провалилась и не повредила тела, лежащие внутри. Веер в руках Шеня потрескивал. Цинге рядом сопел и топтался, будто не мог придумать занятия получше. «Мне в любом случае не вознестись. Человеческая кровь живущих в этом мире позволила мне и тебе стать заклинателями, но ее слишком мало, чтобы унаследовать их судьбу. По моим расчетам, человеческие части исчезнут и золотое ядро тоже растворится, и дальнейший путь на этой стезе мне будет закрыт. Но высвободившейся энергии должно хватить для того, чтобы запустить процесс моего полного обращения в Феникса. Я привязан незримыми нитями к моему Господину, и это означает, что и он вознестись не сумеет. Я уведу его в бездну, но и уйду с ним и разделю всю его боль. Если это означает, что Фениксы услышат мою птичью песнь и сумеют тебя спасти – то так тому и быть. Мой милый Сяоци, лишь прошу тебя – не приходи в пещеры Линси один. Не приходи до тех пор, пока не явятся Фениксы» Крышка все же поддалась. В ее внутреннюю часть, прямо в мрамор, врастали белые обрывки корней и бледные же ветви, никогда не видевшие света. ...Сорвавшись, упала круглая ягода, похожая на молочную виноградину. Только такая маленькая, похожая на бусину. Сглотнув, Шень медленно заглянул внутрь саркофага, держась за рукав приемного болвана. (Потому что он обязательно что-то попортит!) «Лишь надеюсь, что этой болью смогу искупить свои грехи перед тобой и всеми потомками Фениксов, которых я не смог уберечь. Вечно виновный перед тобой, Фэн Аньшен. Твой прадедушка» ...Лорд Юэ Цземин лежал на дне саркофага на истлевшей за десятилетие простыне. Он не изменился на миг, и казался просто заснувшим, держащим за руки своего Второго Супруга... ...Если бы не корни, что проросли сквозь его нетленное тело. Нетленное тело, что продолжало дышать. Корни и ветви, тонкие и гибкие, не знавшие о солнце, обвивали предыдущего Лорда Цанцюн и его Супруга, будто создавая кокон вокруг спящих влюбленных, которых не смогла разлучить и смерть. Ветви пробивались сквозь редкие темные перья на крыльях Фэн Аньшена, и на них вызревали первые, маленькие еще ягоды, вряд ли даже еще наделенные своей волшебной силой. Ягоды со слезами феникса. Шень медленно сглотнул. Отвел взгляд с лица Учителя, такого безмятежного, и уставился на одну из крошечных ягод на белой ветви совсем рядом с его ладонью. «Я не надеюсь на то, что смогу открыть глаза. Возможно, все, что меня ожидает – это лишь вечная агония без конца. Но это лучше, чем смерть или жизнь со знанием, что я тебя бросил. ...Феникс, который долго страдал перед смертью, будет услышан Священными Клинками. Это может быть злой рок. Может быть стечение обстоятельств. Катаклизмы, восстания или что-то, о чем я не имею представления. Но я знаю точно, что роль Священных Клинков, роль мстителя, возьмут на себя Фениксы, когда придут на мой зов» Кончиком пальца Шень Цзю качнул молодую ягодку. Второй Супруг Лорда Цземина, Лорд Юй Аньшен, Лорд Фэн Аньшен, его Учитель, его прадедушка, самый возвышенный и благородный в жизни Шеня заклинатель, тот, кто заменил ему всю семью – не вознесся. Рядом совершенно непочтительно выдохнул Цинге. Лорд Вольф перевалился животом через край саркофага, запуская руку в переплетение корней и ветвей. Прижал ладонь к шее Второго Супруга Лорда Цземина. – Он в стазисе! Он еще живой! – Воскликнул Феникс, и Дяде пришлось хватать его за ноги, чтобы Вольф не свалился прямо в саркофаг. Шень ошеломленно смотрел, как вздрогнули ресницы его Учителя. ...Его прадедушки.