***
Объяснить происходящее было бы сложно, но Чуя и не слишком пытается. В любом случае ошеломленное лицо Дазая стóит вообще чего угодно, когда тот, как обычно без приглашения, вваливается в чуину квартиру и обнаруживает его спящим поверх здоровенного белого тигра. Шок, который искажает вечно фарфорово-смеющееся лицо Дазая, такой искренний, что Чуя мысленно обводит этот день красным кружочком в календаре, чтобы праздновать ежегодно. Он смог удивить самого Дазая-я-знаю-все-ваши-действия-наперед-Осаму! Это достойно еще одной бутылочки Шато Петрюс. На самом деле Чуя и сам не уверен, как до этого дошло. Просто Ацуши стало стыдно за ту свою выходку с вылизыванием, и он напросился на следующую совместную миссию двойного черного вместо Дазая, а Чуя, готовившийся встретить бывшего напарника с его сносящим все заслонки здравого смысла остроумием, снова выпил валерьянки. Систему они оба поняли только во время четвертой подобной встречи, а до этого успели потискаться во всех неудобных местах, потому что поначалу Ацуши всегда держался, а как только совместная миссия подходила к своей кульминации и они оказывались в засаде — на стрессе терял контроль и разумом превращался в здоровенную кошку под наркотой, радостно бросаясь в объятия и обнюхивая Чую с ног до головы. И хорошо если хотя бы в получеловеческой форме: когда на третьем задании Ацуши в виде тигра поставил ему лапы на плечи, зубастой мордой тычась в губы, Чуя едва не отдал концы. Но это тогда: сейчас он и сам с удовольствием чмокает розовый сердечком нос, зарываясь пальцами в теплую тигриную шерсть. Тигры мурлыкать не умеют, но Ацуши — просто большой дружелюбный кот, поэтому своим тарахтением иногда будит соседей посреди ночи. Те, правда, не ругаются: пробовали, но когда заспанный Чуя открыл им дверь с пистолетом в руке и с тигром за спиной — быстро смирились. И переехали в большинстве своем тоже быстро. И теперь, когда Дазай от шока выходит молча и через дверь, как нормальные люди, а не через окно, как обычно пытается сделать, Чуя чувствует себя по-настоящему счастливым. Во-первых: минус один раздражитель. Уйди тот через окно, они, возможно, не виделись бы чуть дольше, но и так неплохо. Тем более Дазай, на самом деле, не так уж и плох, просто ценить своего напарника Чуя искренне предпочитает издалека. А во-вторых… — Киса, — зовет Чуя, чувствуя, как большой тепло-пушистый бок под щекой тут же начинает уменьшаться, пока не превращается в выпирающие мальчишеские ребра. Удивительно: жрет, как слон, в любой своей форме, а крупный только в виде тигра: человеком Ацуши все еще ветром сносит. — Теперь все узнают о наших отношениях. Мы о-очень глупо попались. Несмотря на притворное сожаление в голосе, Чую все полностью устраивает: он сам верен не хуже собаки, но и свое также по-собачьи никому не отдаст. Прав был в чем-то Дазай, зараза, когда прозвище выбирал. — Ну и ладно, — бурчит Ацуши, с удовольствием потираясь о чуину скулу своей, когда тот подтягивается чуть ближе. — Заваришь мне чаю с кошачьей мятой?Киса
23 декабря 2023 г. в 11:00
Перемирие и совместная работа с Вооруженным Детективным Агентством — это не только ценный мех более быстрое и, зачастую, гуманное решение проблем, но и постоянные встречи с его отвратительными членами. Хотя нет, не так, работники агентства в большинстве своем не так уж плохи. Постоянные встречи с отвратным Дазаем, мысленно подчеркивает Чуя, отставляя в сторону стакан с водой и присасываясь к бутылочке валерьянки прямо через горлышко. И вот это уже — форменный пиздец.
Нет, не подумайте ничего лишнего: Дазай прекрасный стратег, хороший детектив и даже убийцей был неплохим — но помимо всего вышеперечисленного он форменный мудак. Последний сукаблядь ублюдок, который на прошлой их совместной миссии между сотой и сто первой подколкой над малюююсенькими каблуками чуиных ботинок (так просто удобно, ясно?!) умудрился в очередной раз нажраться галлюциногенных грибов и выпасть из фургона, в котором они вели наблюдение за преступной группировкой. Причем выпал он прямо в руки одному из членов той группировки, а затем, проникновенно поинтересовавшись: «Тебе тоже нравятся удавки, да?» притянул за галстук ошарашенного парня поближе, пытаясь натянуть его галстук себе на шею, при этом не снимая его с парня, и «повеситься в одной петле, так романтично!». Чуе тогда пришлось спасать сначала Дазая, а уж потом заложников, а целиться с дергающимся глазом очень сложно!
И вот теперь им снова надо работать вместе. Да сколько можно, когда Чуя успел так нагрешить?! Да, убивал, много, но даже это не повод заставлять его работать с Дазаем снова и снова, этого мучения не заслужил никто вообще в этом мире, спасите кто-нибудь грешную чуину душу!
Опустевший пузырек отставляется в сторону, валерьянка приятным теплом оседает в желудке и готовится растечься по венам, принося хотя бы подобие спокойствия. Если не поможет и это — на следующую совместную с Дазаем миссию Чуя возьмет с собой транквилизаторы, и еще неизвестно, кому из них двоих он вколет это чудо медицины.
Вдох. Выдох. Поправить портупею — о валерьянке Чуя вспомнил уже перед самым выходом, а потому одет он уже почти полностью. Он на несколько секунд замирает около двери, пытаясь понять надеть ли ему ботинки с каблуком — и снова выслушивать шуточки типа «если ты думаешь, что пара сантиметров может помочь хоть где-то, то у меня для тебя плохие новости, мини-мафия», или надеть ботинки без каблука — и тогда удостоиться чего-то наподобие «мой милый Чиби такой послушный, снял дурацкие копытца, хороший мальчик, вон там враг, апорт!». В конце концов он решает, что со своим ростом он к двадцати двум годам уже смирился, а размеры всего остального в его теле его полностью устраивают, поэтому подколки про сантиметры шансов выдержать побольше — и надевает туфли с каблуками. Мужские, сколько бы Дазай ни утверждал обратное.
За рулем Чуя не спешит — во-первых, попасть в каталажку за нарушение ПДД, когда ты работаешь на мафию, это стремно, а во-вторых Дазай все равно опоздает на полчаса минимум. Поэтому Чуя очень удивляется, когда видит, что точка встречи не пустует. Это полузаброшенный промышленный район, людей тут встретить сильно сложнее, чем потрепанную арматуру и разбитые бутылки, а потому милый беловолосый мальчишка с непропорционально длинным ремнем и кривой челкой сюда несколько не вписывается.
Чуя аккуратно паркуется, надеясь не проколоть шины своего мерседеса битым стеклом, и судорожно перебирает в голове всех знакомых, пытаясь припомнить мальчонку. Его симпатичная мордашка находится в черепной коробке довольно быстро, хотя в воображении рисуется она не слишком отчетливо. А все по одной-единственной причине: каждый раз, когда Чуя видел раньше этого парня, Ацуши, кажется, все внимание перетягивала на себя бинтованная шпала с гениальными планами в своем протухшем мозгу. И Ацуши, который всегда скромно стоял позади, с восхищением поглядывая на своего наставника, отмечался только краем сознания, пока все чуины мысли занимали попытки сдержаться и не дать Дазаю в морду. Нет, все же хорошо, что он выпил валерьянки — нервы с таким напарником давно уже ни к черту.
Выходит из машины Чуя тоже максимально осторожно, часто оглядываясь, потому что вздрогнуть, когда Дазай с визгом выскочит откуда-нибудь типа канализационного люка, будет крайне позорно. Но вокруг на удивление тихо, к Ацуши Чуя подходит без происшествий, что, с одной стороны, хорошо, а с другой — крайне подозрительно. Возможно, у Чуи паранойя.
— Здравствуйте, Накахара-сан! — звонко отчеканивает Ацуши и складывается пополам в глубоком поклоне, отчего пара рыжих бровей вопросительно приподнимается. — Простите, пожалуйста, агентство не успело предупредить маф… — он спотыкается посреди слова и встает прямо, начиная нервно теребить слишком длинную прядку в своей челке. — Э-э, вашего работодателя, но Дазай-сан не сможет присутствовать на сегодняшней миссии. Вчера он прыгнул с моста, и теперь лежит с температурой, но мы выяснили это только что, потому что он все утро переписывал завещание и не отвечал на наши звонки. Мы не знали о его болезни, пока я не прибежал к нему домой, чтобы проверить, что с ним…
Какой милый мальчик. Наивный, правда, до ужаса, и слишком добрый, раз, узнав об очередной дурости Дазая, не сломал ему нос, а поперся работать его работу. Но неплохой. Чуя не против, так даже лучше: работать спокойнее, да и миссия несложная, а молодняк учить ему всегда нравилось. Поэтому минут пятнадцать спустя Чуя обнаруживает себя на крыше давно недостроенного, а оттого уже полуразвалившегося здания, припавшим щекой к винтовке и комментирующим то, что может разглядеть через оптический прицел:
— Вот смотри, с дальней стороны склада выходят четверо, но они здесь только для отвлечения внимания, а украденный антиквариат на самом деле будет вывезен не с ними. Это можно понять по… — Чуя давится воздухом, когда вдруг чувствует теплые мальчишечьи ладони, подлезающие под его жилет и обхватывающие его талию. — Какого черта?!
Хочется кричать и, быть может, застрелиться, потому что милый-мальчик-ученик-Дазая, видимо, такой же отбитый, как и сам Дазай. Но кричать нельзя, их заметят, а самостоятельно застрелиться из снайперской винтовки довольно проблематично, поэтому Чуя просто отстраняется от прицела и пытается отползти в сторону, не засветив при этом врагу свою огненную шевелюру, в то же время ошеломленно пялясь на Ацуши, с которым явно что-то не так.
— Вы так вкусно пахнете, Накахара-сан… — мурчит, буквально, парень, не отпуская его талию и только сильнее подаваясь вперед, почти укладываясь сверху на Чую. — Так прияяятно…
Его действия напрягают, но еще больше напрягают его глаза — у Ацуши зрачки здоровенные, как у наркомана, а белкá не видно совсем, только большие черные кругляшки по центру и ярко-желтое все остальное. А еще на его щеках пушистые черные полосы. И Чуя бы продолжил анализировать ситуацию, вот только Ацуши наклоняется ближе и широким движением лижет его скулу по-кошачьи шершавым языком, издавая при этом счастливое грудное тарахтение.
Все системы в голове Чуи сигналят аварийными огнями. Руки начинают в панике отпихивать лицо Ацуши подальше, появляется навязчивое желание одним качественным ударом отправить мальчишку в полет за пределы своего личного пространства, но Чуя замирает, удерживая Ацуши за плечи на расстоянии от своего лица и даже не пытаясь замахнуться. Глаза у мальчишки все такие же нечеловеческие, но печальные-печальные, как будто Чуя конфетку у ребенка отобрал, а не остановил наглое вылизывание своего лица, на голове — грустно опущенные кошачьи ушки, и весь вид виноватый и несчастный. Такого уже как-то не ударишь. Тем более видно же — парень хороший, и сейчас сам себя не особо контролирует, в отличие от того же Дазая, который всегда намеренно на пиздюли напрашивается. Может, бывший напарник и подмешал что-то бедному мальчонке? Очень может быть, кстати: накачал какой-то дурью и отправил вместо себя на задание, специально чтобы Чую позлить. Вот Дазаю тогда он и вдарит, а Ацуши он пока позволяет улечься на себя сверху и уткнуться носом под подбородок, рассеяно поглаживая пушистые кошачьи уши под негромкое мурчание.