Подчинённый

— С возвращением, Харви. Я рад, что ты здесь. У нас есть работа – день Озера наступает Внемлит голос Филина, а после он исчезает за дверями. Это значило только одно – скоро место мистера Совы займёт Дэйл Вандермеер, поднимаясь по колесу сансары до Асуры. Когда-то Харви видел маленького Дэйла и слышал, что о нём говорил Филин, но слоа нн бвли такими светлыми, как хотелось бы: “Однажды моё место займёт юноша, он будет хозяином Озера. Позаботься и о нём, Харви” — с гордостью говорил Филлин, смотря в величественное окно Отеля. До судьбаносного тысяча девятьсот тридцать девятого было каких-то.. Может, сорок? Пятьдесят лет? К этому времени дворецкий имел много дел, особенно отдаль от своего господина. А как же тосковала его душа? Он был занят с семьёй Вандербумов, сопроводив реинкарнацию Вильяма в последний путь с его братом, выполняя просьбу Розы, а теперь он готов отдаться властителю Озера – пока он был таковым – пока не наступил роковой день. Попугай шёл по тёмному коридору, краем глаза наблюдая, как за ним наблюдают картины. Они висели здесь с девятнадцатого века и были данью уважения испорченным душам, что сейчас тлеют на дне озера. Он и сам, когда-то, был там – туманный, голый лес, в котором чёрные силуэты пожирали своим взглядом, а из клюва не лезет ничего. Ни вскрика, ни плача, ни стона, ни слова – лишь немой страх. Картины были живыми, на первый взгляд, но таковыми не ялялись. Больное воображение старого попугая брало вверх каждый раз, когда тот вспоминал извращённые куски времён, когда он своими руками убил всех. Никого это не гложит – не мистера Ворона, в лице портье, ни мистера Жабу в лице повара, никого, кроме Асуры попуая. — Зайди ко мне в номер, Харви. Дворецкий доходит до последней комнаты, аккуратно дёргая за ручку. В ноздри сразу начал бить запах сигар, которые так обожал курить его господин. Так как номер оказался на самом нижнем этаже, то за окном можно было увидеть Ржавое Озеро: зелёная гладь, в которой даже рыба не смеет водиться, а разглядеть в ней хоть проблеск света было невозможным. Поэтому комнату освещают лишь свечи, которве Харви каждый раз менял. Этот раз не стал исключением: взяв парафиновую палочку, поменяв её с истлевшей, а затем Асура поджёг её. Огонёк игриво танцевал по всей комнате своим светом. Вновь новые клубы дыма поднялись до потолка, и у Харви было ощущение, что этот дым скоро оставит жёлтые, некрасивые пятна на потолке, оборачиваясь на Филина. Господин поместья раскрепощенно разлёгся на простынях, потягивая сигарету. Точно такая же картина ждала Харви, когда он в очередной раз прилетал на Озеро. В очередной раз спускался к хоязину, который даже не стыдится своего подчинённого. Приходмтся убирать комнату под пристальнвм взглядом господина: выкидывать в мусорную корзину объедки; всякие бумажки, пропитанными чернилами; убирать в общем весь беспорядок в номере, что и делал жворкцкий всю свою жизнь. Может, Асура и был создан, чтобы подчиняться лишь своему хозяину? Его гладят по голове до бабочек в брюхе, почухтвая там, куда не достанет ни один попугай. Это вызывает волну удовольствия, от чего Харви лишь ублаженно распушился. — Побудь со мной, Харви — хрипловатый голос звучит томном, чуть ли не тихо говорит мистер Сова, подзывая Дворецкого к себе. Как же он любит, когда с ним обращаются нежно, будто бы благодарят за многовековой труд, который переживает Асура раз за разом. Харви будто бы сам ластится под руки господина, выпрашивая ласки. Может быть, им и пользуютя, крутят как хотят, но ведь Асура не против? Он много раз задыхался под водой, много раз умирал, да и проходил через много, и потому имеет полное право требовать любые ласки. А затем Харви оставляют на простынях совсем одного – беспомощного и ненужного птенца, ожидающий своего господина. Грудь поднимается и опускается, может и сердце бьётся в сладостной эйфории. Филин же наблюдает за своим дворецким, с мысленной улыбкой, понимая что ему повезло со слугой.