***
Он ежедневно замазывал шрамы тональным кремом и поверх уродливого лица рисовал то, какое у него должно быть. Никто ни в чем не виноват. Неудачный эксперимент с крыльями и падение с балкона, Бруту говорили, что он мог бы вообще сломать шею или больше никогда не иметь возможности сделать и шага. Брут смотрел в зеркало каждый день, стараясь не замечать той твари в отражении. Он больше не искал подтверждения словам окружающих. Слава богам, они перестали говорить про девчонку и молчали о шрамах, деликатно обходя эти темы в разговоре с ним. Он знал, что все всё давно меж собой обсудили — не только его лицо, но и другие части тела, но такова была цена популярности. Икар крутил с Лией и, казалось, был счастлив. Ещё Икар крутил с Музой, и тут Брут мог бы с уверенностью сказать, что его платиновый друг играл с огнём, потому что ни Лия, ни Тесей такого не простят. Про себя Брут не думал, привычно ставя себя на второе место. — Брут, он снова не отвечает мне на звонки! Брут, ты должен мне помочь, я не справляюсь. Брут! Конечно, Брут бы ей помог, будь у него такая возможность, Лию он любил по-прежнему, но разобраться в икаровских планах не было никакой возможности. — Сегодня Икар занят, но если хочешь, я тебя к нему приведу. Он изучает… флору и фауну за куполом. Брут долго смотрел в глаза золотой девочке и сдался, позволяя Лие увидеть всё лично. Они пошли за границу Полиса — машина тихо гудела, унося их дальше от безопасности и ближе к настоящим кострам лагеря изгоев. Пешком этот путь занимал часа четыре, но на машине вышло значительно быстрее, даже несмотря на бездорожье и незнакомый путь. Лия молчала, Брут хотел было её утешить и развеселить, но вышло только ободряюще сжать её изящную ладонь и тут же вернуть руку на руль.***
— Если ему так нужна эта дикарка и он готов с ней трахаться в траве, почему я не могу сделать то же самое?! Лия ломала шпильки о поломанные ветки и громко ругалась на Икара. Выглядела она при этом самой настоящей рассерженной богиней. Волосы растрепались, в глазах горел неистовый огонь. Икару лучше в ближайшее время перед ней не показываться. Брут вопросительно поднял бровь: — Ты тоже хочешь с ним трахаться в траве? — Почему с ним? Что мне мешает выбрать себе любовника, если он так нагло мне изменяет? Брут поджимал губы и старался поддерживать Лию, чтобы помимо шпилек, она не сломала себе ещё и ноги. — Тебе ничего не мешает, это правда, но… Ты не хочешь его отпустить? — Я. Не. Знаю. Возможно, тот же вопрос можно задать и самому другу. Принять мысль, что Икар перерос их тесную дружбу и должен идти дальше своим путём. Зачем цепляться за прошлое, прощая предательства и «не-выбор»? Лия села в машину, Брут рванул домой, желая высадить подругу по пути, но она упрямо потащила его к себе, впиваясь ногтями так сильно в кожу, что на ней остались потемневшие вмятинки. Возможно, следовало проявить тактичность и удалиться, дав возможность ей прийти в себя — собрать по кусочкам ту идеальную картинку мечты, которую она нежно лелеяла в своей душе с детства. Но пока он об этом думал, момент упустил — она зажгла свет в их с Икаром квартире, толкнула на диван в гостиной и оседлала его бёдра. Её взгляд был дерзким и почти злым, будто Брут лично подложил симпатичную дикарку под Икара, чтобы он изменил и предал Лию. Брут смотрел расширившимися зрачками, как она снимает кофту, обнажаясь, и не двигался. Не отталкивал. Не шёл навстречу. — Ну же, Брут. Я и раньше видела, что ты по мне с ума сходишь. Разве ты этого не хочешь? Брут? — Но ты невеста Икара. По-хорошему её надо бы ссадить с себя и успокоить, но почему-то Брут ничего сделать на смог — его руки лежали по швам и Лия положила их себе на талию, чтобы он её обнял и позволил забыться, отомстить неверному жениху. В её комнате стояло зеркало и чудовище в нём плотоядно скалило свою пасть. Брут почти не узнавал в нём себя.***
Брут не смог активировать браслет. Он честно надел на Икара медь, но заставить работать полоску с встроенными чипами не решился. Слишком дорожил дружбой. Слишком ценил Икара. Тот прятался от всего мира и Лии с Музой в его квартире. Не жаловался, но и исправлять своё положение не хотел. Поверженный гений приходил в себя, отдыхал, набирался сил. Когда Брут в очередной раз рисовал себе лицо, Икар подошёл к нему сзади, заглядываясь на ненавистную тварь в отражении, и настойчиво забрал спонж, возвращая его на место. Икар был ниже Брута, но это не помешало ему обнять его со спины и полезть руками под белую рубашку, прижимаясь щекой между лопаток и прямо сквозь ткань касаясь кожи губами. Брут застыл, судорожно выдохнув, настороженно всматриваясь в отражение. Тварь кривилась некрасивой стороной лица. — Брут, ты красивый. Посмотри по-другому, а не как ты всегда себя ненавидишь. — Я не… Икар не перепроверил крылья и забыл поставить ограничитель, Брут его за это не винил, потому что новое изобретение почти всегда — результат множества провалов, недоработок и промежуточных вариантов. Нужно было собираться на встречу, но сегодня Брут остался дома. Икар поставил его перед зеркалом на четвереньки, заставляя прогнуть поясницу — пальцы, привыкшие перебирать железные детали и хрупкие соединения в чипах, подготавливали его тело к близости. Брут смотрел в отражение — и тварь потихоньку преобразовывалась, растворяясь в его собственных чертах, и позволяла видеть хотя бы немного из того, что говорили про него другие. Икар играл с его податливым телом, ласкал языком и губами спину, кусал за плечи, оставляя засосы. Он гладил его бока и сжимал бёдра до синяков. Он менял темп и угол, пока брал его перед зеркалом, и Брут вглядывался в его счастливое лицо, понимая, что Икару не нужны ни Лия, ни Муза. Может быть, он это знал; может быть, ему хотелось в это верить, пока он подставлялся под толчки бывшего любимчика Полиса и стонал под ним, позволяя раскладывать себя так, как тому заблагорассудится. Брут ожидаемо ставил себя на второе место, хотя Икар бы поставил его на пьедестал в своей жизни. — Я люблю тебя, Брут. Люблю. Прости меня, прости… Я так тебе навредил. Белёсые капли брызнули на блестящую поверхность, и они оба растянулись прямо на ковре. Икар льнул к нему так, как никогда бы не тянулся к Лии. Брут любил Лию, но Икар был его родным человеком. Побеждённая тварь на время ушла из отражения, и Брут мог вздохнуть спокойно.