Две медсестры

Война. Страшное слово которое пугало всех, никто не хотел верить что это может повториться вновь, не так много прошло с прошлой. Выпускные и разговоры до утра в ночь с 21 на 22 июня, дарили счастье и свободу, веру в счастливое будущей, но мечтам было не суждено сбыться. В 12 часов дня 15 минут наркомом Молотовым было объявлено о начале войны. Страх, первое что почувствовали люди. Матери заплакали, а молодежь собралась защищать родину. Катя решилась на мобилизацию спустя полтора месяца, в конце августа, её друзья ушли раньше, Юра и Илья спустя две недели, одноклассники спустя месяц. Благодаря матери она была обучена первой медецинской помощи. Не смотря на свой возраст, 16 лет, девушка была прекрасным медиком, и спустя пару боев, она была зачислина в первый воздушно стрелковый батальон. Александра, старшая медсестра, сразу привлекала внимание, длинные, убранные в хвост или пучек волнистые волосы, холодные серые глаза, серьезное лицо и такая же манера речи, вырабатаный командный тон, помогал командовать мед.отрядом. Форма ей шла, ужасно шла, Ураловой было сложно отвезти от неё взгляд, как и всем. Она была сильной и строгой, но с больными становилась, мягкой и трепещущей над ним, готовая дежурить ночи на пролет лишь бы восстановить раненного, пример для подражания, идеальная во всем, умеющая успокоить и усыпить любого. Хотелось получить ранения чтобы попасть к ней, да желательно по тяжелее. Но раненных и так много, нет времени расслабиться. С каждым боем людей в палатачных госпиталях становилось больше, сдаем позиции и перевозим раненных, страшный приказ, Катя боится. Под покровом тьмы, максимально тихо, загрузив людей, все уезжают. -Катерина, вам холодно? — тихий вопрос на ухо, с тоном беспокойства, запустил по телу младшей волну мурашек. -Александра Петровна все хорошо, не переживайте — шепотом почти беззвучно, ответила девушка и отстранившись села ровно держа осанку. От обращения к себе по имени-отчеству Саша необычно для себя мягко улыбнулась и опять наклонилась к Кате. -Можно просто Саша — казалось, такая незначительная фраза заставила густо покраснеть Уралову, её радовало только то что в тьме ночи осени этого не было видно. Неожиданое смущение совсем выбило из калеи бедную девушку, сердце билось быстро, казалось его можно услышать сквозь тишину прерываему только тихим сопение и редкими стонами боли солдат. Саша наблюдала за ними и изредко посматривала на вторую медсестру, этот взгляд чувствовался и заставлял ежиться под ним, кутаясь посильнее в ватник. На улице шел снег, холод пробирал до костей без верхей одежды, не смотря на то что было лишь начало ноября, погоде это не мешало, в машинах было не теплее, а под взглядом старшей начинало морозить словно в лихорадке не смотря на горящие от жара щеки. Невская всё чаще смотрела, и спустя томительные полчаса, она наконец тронула лоб Ураловой. От этого прикосновения Катя вздрогнула сильнее, и по инерции уперлась в холодную дверь. — Кать, ты горишь, — нахмурившись сероглаза жестом указала, чтобы кареглаза легла к ней на колени. Девушка покорно легла и закрыла глаза — у тебя жар, — начиная массировать своими холодными пальцами голову иногда прикладывая их ко лбу, чтобы не много сбить температуру. — к нормально госпиталю мы прибудем к утру — её взгляд был направлен на красное лицо девицы, в кудрявую голову Саши даже не закрадывалась мысль что причиной этих румяных щек, была она. Ураловой нравилось вот так лежать, ей были приятны прикосновения, сердце не сбавляло ход, и в голове всплыли слова подруги Ани о влюбленности «когда ты влюблена, сердце бьется быстро-быстро, ты дышишь с трудом и тебе жарко, твои щеки краснеют от его взгляда и тебе кажется что ты упадешь в обморок от одного его взгляда…» дальше Катя уже не услушала, убедив себя, что с ней никогда такого не будет, но вот, половина симптомов совпало, в голове крутились мысли убеждающие что это просто жар и она бредит. — Катерина, откройте пожалуйста глаза — одна фраза и одно действие, такое простое, обыденное вывело из себя заставляя покрыться мурашками. Обычно грозовые глаза, сейчас стали туманным майским утром, они наполнились легким беспокойством к младшей, они затягивали в свою глубину заставляя утонуть в них, не смотря на темноту и мрак освещаемый лишь малым светом фар доходящий сквозь поднявшуюся метель Сердце замерло и заныло, было невозможно не любоваться ей, глаза сами так и липли к глазам девушки. Обе молчали смотря в глаза друг друга, спустя томительное молчание Катя отвела взгляд и повернувшись по удобнее прикрыв глаза быстро заснуло. Эти гляделки стали началом вечности. Проснулась Катя только к обеду в общей палате, после пробуждения девушка испугалась, не поняв где она находится, но пара медсестер её успокоили всё объяснив. Лишь к вечеру ей разрешили встать и немного прогуляться. В госпитале было холодно и вылезшая из-под одеяла Уралова сразу задрожала и шмыгнула обратно, решив что прогулка сможет подождать. Скука за пару часов её одолела окончательно, разговоры с саполатниками тоже наскучали, хотелось работать, а не лежать без дела или хотя бы почитать какое-нибудь книгу и порисовать на полях в тетради к своим стихам. Будучи всегда при деле, просто лежать казалось ужасным наказанием. Являясь старшей сестрой из троих детей и имея собственный дом с домашним хозяйством, она всегда была в делах. Вставая за три часа до школы, она начинала хлопатать. На ней было множество обязанностей, кормление всех животных: коров, коз, кур, баранов, собак, кошек и даже дикого ежа прибежавшего из лесу. Потом шла уборка небольшого домика и территории прилегающая к нему, старая метла потрескивала при каждом движении словно, вот вот сломается. Когда наступали холода становилось в несколько раз сложнее, чистка снега давалась сложно, этим могли бы заниматься брат и отец, но брату было всего семь лет и лопата которой она чистила сугробы весила больше него, отец же последние года три ужасно болел, на этом свете его держала только мама врач и сила воли. Маму она любила, сильная, умная, тянущая всю семью самостоятельно, эталон советской женщины, когда началась мобилизация её отправили работать в Москву, куда поступало множество раненных. Представить сложно какая нагрузка свалилась разом на неё. Полностью погрузившись в свои размышления она даже не заметила как в освещаемую киросинками палату зашла она. Когда Александра подошла к койке и легонько коснулась плеча, от страха кареглазая взвизгнула и дернулась чуть не повалившись на пол. На губах «леденой медсестры» появилась улыбка. -Катерина ну чего же вы? Я вас так напугала? — слегка насмешливый тон смущал и стыдил за испуг от небольшого прикосновения, стыдясь младшая отвела взгляд и присела на кровать не вылазя из-под одеяла. -Холодно? — садясь рядом, девушка накинула на плечи Кати дубленку. -надеюсь так не замерзнишь, как себя чувствуешь? — почувствовав куртку на своих хрупких плечах, она опять смутилась и не смея поднять глаз на старшею тихо промямли ответ, Невская на это лишь покачала головой и по доброму улыбнувшись похлопала её по плечу и ушла. По пути к палате находящиеся на другом конце госпиталя Саша незаметно для самой себя погрузилась в размышления. Почему она так ведет себя? Постоянно краснеет и не поднимает глаз? В мыслях было две теори. Вышагивая в привычной манере она старалась заглушить мысли, но получалось не очень. Об этом она подумает позже, а сейчас следует помочь раненым бойцам и готовиться к новым боям и работе под пулями, как бы не было страшно этого не стоит показывать, даже для самой себя она была идеалом выдержки, всегда рассудительная и отважная, как же она хороша. Такие мысли стоило бы отметать, но разве она не достойна хоть капли похвалы от самой себя? Скорее всего достойна, но зазнаваться Александра себе не позволит не то время, сейчас нужно думать о других. Зайдя в палату и оглядев всех раненных она приблизилась к одному, стонущему от дикой боли. Пару санитарок хлопатало над бедным солдатом, множество кровавых бинтов и тряпок лежало немного в стороне от кровати. Приблизившись Невская увидела разорванную в мясо руку, пары пальцев не было, а выше локтя не было живого места, разорваная плоть заставляла застыть и в небольшом отвращении от такой каши, отвести взгляд, а лучше уйти. -Александра Петровна, — одна из самых бойких санитарок, приблизившись к полуживму от боли солдату с каталкой начала быстро, с помощью других перекладывать его — В какую операционную везти? — В третью, — достав из сумки на боку шприц с морфином она быстра сделала укол дабы немного облегчить его мучения, она даже вроде вспомнила его, Томин Илья, юнец, но имеет хорошую репутацию среди командиров его взвода, хороший стрелок. Но если хирург не поторопится, то он больше не будет стрелять. Ей жаль его, но сейчас она слишком устала чтобы сочувствовать, катя его, всё так же стонущего, она поглаживает его руку успокаивает ожидая пока обезбаливающее средство подействует. Оказавшись уже в операционной, ни одного из хирургов не было, та самая резвая санитарка, Нинка, побежал за молодым, свободным от операций хирургом. Саша держит его за руку, и осматривая бегающих туда сюда девушек и холодным взглядом заставляя успокоиться. Мед персонал успокоился и окружив паренька, как ангелы в белых одеждах, устремили свои взгляды на Александру, она затянула, тихую знакомую каждому песни, подхватив её, через время хирурга встретил хор хранительниц жизней. Спустя пару дей Катя уже была окончательно здорова и принялась за работу, а её было много, всех раненых везли к ним, а боев становилось больше, значит и жертв тоже. Сегодня ей нужно было проведать и поставить капельницу недавно оперированному парню. Зайдя с раствором для капельницы в палату она увидела старого друга, сначала Уралова широко улыбнулась, но переведя взгляд на поврежденную руку сердце остановилось, а кислород перестал поступать в легкие. Илья же наоборот заметив её со своей обычной улыбкой закликал её. -Катька, а Катька, иди сюда со своими банками -И тебе здравствуй Илюх — она подошла и установив капельницу присела рядом — Как же ты так? -Ну вот так, прицеливался по нацисткой головушке, ниче не видел и меня гранатой задело — от речи друга стало немного спокойней и Уралова все-таки устало улыбнулся — Как говорится, спасибо на том что жив — девушка на секунду замолчала, но потом сразу с блеском в глазах начала спрашивать — Как Юрка та? Вместе же уходили — Да нас по разным батальонами отправили, перед гранатой виделись, живой был — парень все так же говорил с улыбкой, от этого кареглазой стало легче, говорили они долго, т совсем не хотелось переставать говорить. Екатерина следила за своими мыслями и чувствами, но того же что с Александрой она не почувствовала, в мозгу вывод сложился сам с собой, она влюблена, влюблена в Невскую Александру Петровну, бесповоротно и без возможности сбежать. На протяжении месяцев работы вместе она влюблялась только больше, однажды она услышала как старшая играет на скрипке и с того момента это стал один из самых любимых звуков которые она слышала. На в тайне писала стихи и рисовала её в личном дневнике, скрываемый всегда под пиджаком формы. Тихой летней ночью с 13 на 14 число она написала письмо, в котором описывала все чувства к старшей подруге. Той же ночью Катерина отдала любовную запись и ожидая реакции стояла пред ней. Александра только прочитав письмо кинула его и повышая голос жестко сказала что это болезнь и требует лечение. От этих слов стало больно и позорно убежав Катя твердила себе «она не права, она не права, она не права!» Проревев всю ночь, девушка вышла на передовую. Курская битва. Умерло много людей, в том числе и Екатерина Уралова, она погибла героем закрыв собой лейтенанта, по смертно награждена званием Героя Советского Союза. С самого первого боя она вынесла восьмерых солдат и застрелила двух врагов. Александра Петровна же вышла после войны за генерала Михаила Московского, о боевой подруге она помнила и хранила её последнюю запись и личный дневник, перечитывая каждый год 14 июля, в день смерти Кати. ℳ𝒶 𝓇ℴ𝓊𝓉ℯ, 𝓋ℴ𝓊𝓈 ê𝓉ℯ𝓈 𝓊𝓃 𝒽é𝓇ℴ𝓈 ℋé𝓇ℴ𝓈 𝒟ℯ ℒ'𝒰𝓃𝒾ℴ𝓃 ℰ𝓉 𝒿ℯ 𝓂ℯ 𝓈ℴ𝓊𝓋𝒾ℯ𝓃𝓈 𝒹ℯ 𝓉ℯ𝓈 𝓎ℯ𝓊𝓍 𝒥ℯ 𝓃ℯ 𝓇ℯℊ𝓇ℯ𝓉𝓉ℯ 𝓆𝓊'𝓊𝓃ℯ 𝒸𝒽ℴ𝓈ℯ. 𝒬𝓊ℯ 𝒿ℯ 𝓃ℯ 𝓈𝒶𝓋𝒶𝒾𝓈 𝓅𝒶𝓈 𝓆𝓊ℯ 𝒿ℯ 𝓉'𝒶𝒾𝓂𝒶𝒾𝓈