Сжигая концы

Юрий, облачённый в пальто, а не в свой "рабочий" плащ, чего со времен первых вечерних и ночных "прогулок" не было уже давно, шмыгнул меж однотипных гаражей в поисках места для костра. Он собирался сжечь все свои вещи, что связывают его и проклятые автомобили... Забравшись в самую глубь "чащи" из всяких по форме, цвету, да и много чему ещё, металлических коробов, Деточкин, чуть постояв с коробком спичек в руках, достал одну и поджёг кучку веточек, палочек, что предварительно собрал по округе... Теперь осталось самое Главное - решиться... Ведь, если он сейчас это сделает, то больше никогда не сможет восстанавливать Справедливость путём угона автомобилей "Волга", чтобы потом перепродавать их, а вырученные деньги отдавать в детдома... А если НЕ сделает и оставит всё по-прежнему... Соблазн, конечно, был, но тут перед глазами возникло до боли знакомое лицо человека - Друга, что решил пойти ради него на преступление Закона, просто сказав в ответ на просьбу "до премьеры не сажать": "... А я тебя вообще сажать не буду!" И сразу в голове у "преступника нового типа", как тогда, даже не догадываясь, окрестил его этот человек, когда тот рассказывал о забытом "Гамлете" в салоне автомобиля Семицветова, всплыло слегка размыленное от вчерашнего подозрительно крепкого пива, но, тем не менее, достаточно яркое воспоминание, от которого где-то внутри Юры довольно сильно ёкнуло: в тот вечер Максим коснулся своей правой ладонью его щеки и ласково так произнёс:"...Ах ты, лапа!" Этот "укол" сразу сподвигнул Деточкина на подвиг... нет... на Подвиг - он тут же открыл портфель и не раздумывая швырнул все свои бумаги в огонь, который с весёлым треском принялся за "угощение". Деточкин внезапно почувствовал облегчение, едва не "привалившее" его, будто снежная лавина. Глотнул воздуху уже полной грудью - впервые за все эти дни, а, может, и месяцы - и едва не закашлялся с непривычки... Вслед за бумагой полетели уже и шляпа, и перчатки. Он уже замахивался набором отмычек, когда понял, что они вообще-то не сгорят... "Ну, тогда их придётся утопить" - подумал Юрий, свернув плащ и аккуратно положив туда, где только что догорали его "отчёты о проделанной работе". Естественно, дождавшись, пока всё не сгорит дотла, он потушил костёр первой попавшейся тряпкой, и расправил плечи, наверное, в первый раз с тех пор, как Максим описал ему приметы вора и акцентировал внимание на "сутулости", на что Юра сразу выпрямился и, получив в ответ удивлённый и, как ему на мгновение показалось, смущённый (?) взгляд, не менее смущённо улыбнулся одновременно со следователем. ... Оказавшись на мосту, Юрий, чуть покачав рукой с сжатым набором отмычек, будто взвешивал "все за и против", размахнулся и швырнул со всей силы в воду. Послышался звук удара о водную гладь и в голову неожиданно пришла мысль: "Вот сейчас пойду к Максиму и скажу ему, что всё - больше ни одной машине не будет угрожать угон во имя Справедливости! То-то он обрадуется!.." Сначала он, конечно, немного смутился от неё, но потом ему уже было не до этого - он "медленно приближался"... Пока Деточкин шёл в сторону милицейского участка, он специально разглядывал рядом стоявшие и мимо проезжавшие автомобили, самому себе доказывая, что освободиться от этого всего было гораздо легче, чем думалось... Но тут уже по привычке взгляд зацепился за Волгу с подозрительно знакомым номером. Подойдя к ней поближе, Юра разглядел: "49-49 МОТ" и вспомнил, что это автомобиль Стелькина, а он взяточник... И тут "Гамлет" почувствовал, как внутри него "поднимает свою уродливую голову сомнение"*: а вдруг всё было зря? Может, было бы лучше, если бы Юрий не выбрасывал ничего и продолжал в том же духе, как и раньше, быть "Робин Гудом 20-ого века" и... В ужасе распахнув глаза, Юрий, сам не зная, зачем, побежал, не задумываясь, куда... Но, тем не менее, минут через десять ноги его уже сами привели ко входу в кабинет Подберёзовикова. Кое как восстановив дыхание, поднял руку и, сжав пальцы в кулак, что аж костяшки побелели, собирался с силами, чтобы постучать, как вдруг дверь открылась и из-за неё показался Максим. "Почувствовал он меня, что ли?" - подумал Юра, - "Да нет, глупая мыс..." - но в голове сразу стало пусто, как только Максим посмотрел в глаза Юрию... _-_-_-*-_-_-_ ... Сам же Подберёзовиков стоял у окна в своём кабинете, пролистывая дело о серийном угоне машин и думал, что теперь ему со всем этим делать. Ведь посадить Юру у него уже не хватит ни сил, ни нервов, ни... "О, а вот, кстати, и Юра! Долго жить будет... - подумал Максим, на губах появилась усмешка. Но она тут же пропала, стоило ему лишь ещё чуть понаблюдать, - Только, почему-то бежит... Неужели он опять умудрился куда-то влезть?" Увидев, что Деточкин чуть ли не залетает в здание милиции, Максим быстро собирает бумаги, разложенные по всему столу, складывает из них аккуратные, насколько хватало сдержанности, стопки, и, уже собиравшись выйти и встретить его, открыл дверь, как оказалось, перед самым носом этого рыжего "чуда в перьях". Которое, как ему показалось, выглядело гораздо выше, чем обычно. "Он в струнку вытянулся от напряжения... А я уже и забыл, что он выше меня... И плечи расправил... Они, оказывается, чуть пошире моих даже будут... Так, - резко оборвал себя Максим, - не о том думаешь! Очнись - с ним что-то произошло, глянь, гитарной струной аж звенит! Значит, нужно спросить, что..." - О, Юра? Что случилось? - А что случилось? - нервно спросил Деточкин, удивляясь, почему у Максима такое встревоженное лицо. И, будто прочитав немой вопрос в глазах Юры, Подберёзовиков ответил: - Я увидел через окно, как ты бежал от кого-то или из-за чего-то... - но не прошло и секунды, как глаза следователя расширились от осознания, а потом, буквально через мгновение, он в ужасе прошептал: "Ты что, опять пытался угнать м..." - Нет! - чуть не крикнул Юра. От неожиданности они оба вздрогнули, а Деточкин продолжил уже чуть спокойнее, - Нет! Я как раз шёл к тебе, чтобы сказать, что больше никогда не смогу угнать ни одного автомобиля, потому что все свои инструменты, отчеты - всё-всё! - сжёг! А вот отмычки пришлось выкинуть в реку... - немного виновато произнёс Юрий, - Ты понимаешь, я себя впервые за столь долгое время почувствовал свободным... Счастливым... - Даже плечи выпрямил... - пробормотал Максим. - Что? Ах, да. Так вот, а потом я увидел Волгу с номером "49-49 МОТ" и вспомнил, что это машина Стелькина, а он - взяточник! Взяточник, понимаешь? Юрий с таким отчаянием произнёс последние слова, что у Максима перехватило дыхание. Но он смог таки выдавить из себя: - Понимаю... - А я-то подумал, мол, сожгу - и избавлюсь от всего этого... От этих мыслей... А стоило увидеть... Её... И сразу стал жалеть о своём поступке... Я ведь потому и сделал это, что не хотел тебя разочаровывать... Не хотел, чтобы ты шёл на должностное преступление, пусть и ради меня... - На какое преступление? - с удивлением спросил следователь. - Ну, ты же вчера сказал, что вообще сажать меня не будешь, а я же... И тут до Подберёзовикова, пусть и с опозданием, но дошло слово "разочаровывать"... Или ему показалось? - Юра, подожди... Ты не хотел меня что? Юрий тут же смутился, едва заметно покраснел, но всё-таки ответил: - Разочаровывать... Значит, не показалось... - Так... А чего побежал-то? - Я... Я не знаю, Максим!.. - чуть не плача от всё больше нарастающего отчаяния, Юра стоял и смотрел на следователя, всем своим видом прося помощи или, хотя бы, совета: "Как быть со всем этим? Как мне от этого избавиться?" - Та-ак, пошли ко мне в кабинет. Подберёзовиков распахнул дверь и пропустил Деточкина вперёд. Их встретил простой стол, небольшая ваза, ожидающая появления в ней, ставших такими редкими гостями, цветов, справа со стены на вошедших смотрел Станиславский. Сквозь занавески, которые Максим специально не задёргивал, чтобы работать при естественном, дневном свете, пока позволяла погода, в кабинете хозяйничали солнечные лучи, в чьём свете искрились пылинки. Максим выдвинул стул и показал рукой, что Юра тоже может садится. После секунд семи молчания, Максим задумчиво спросил: - То есть, ты хочешь сказать, что ты не можешь избавиться от этой своей привычки... - Угу... - Оох, - вздохнул Подберёзовиков, - И что же мне теперь с тобой делать?.. - Не знаю... - Если что, это был вопрос риторический... - пробормотал Максим, задумчиво глядя поверх Юрия. Где-то на минуту в кабинете воцарилась тишина, если только не считать приглушённый стенами шум улицы, да шорох брюк Юры, который никак не мог угомониться и нервно подрагивал левой ногой. Но потом-таки она была разрушена Подберёзовиковым, сказавшим всё так же задумчиво: - Возможно, это прозвучит довольно глупо и предсказуемо, но... Тебя нужно чем-то другим отвлечь... или Увлечь... - подчеркнул он букву "у". - И чем же? - Может, если мы будем проводить больше времени... - "Вместе", - подумал Максим, но, мысленно дав себе леща, чтоб не отвлекался, вслух быстро договорил, - за репетициями... Выкладываясь так, чтобы на другое ни сил, ни времени не хватало... В ответ Юрий крепко задумался, чуть отведя свой взгляд в сторону. А после ответил: - Мне кажется, ты прав... К тому же, репетиции никогда лишними не бывают... Тем более, перед премьерой... - Так значит, решено? - с трудом пряча надежду в голосе, спросил Подберёзовиков и протянул руку для рукопожатия. - Пожалуй, да. Решено, - чуть смущённый, но с вполне довольным, заметно повеселевшим взглядом, Деточкин сжал ладонь Максима в ответ. _-_-_-*-_-_-_ После того, как они нехотя расцепили своё рукопожатие, Юра, искренне пожелав удачи, вышел из кабинета Максима, едва сдерживая счастливый вздох, который последний всё-таки умудрился уловить. Чуть постояв, Подберёзовиков подошёл к окну и стал ждать, когда покажется знакомая спина, устремившаяся домой, к маме (такой хорошей, про паровоз поющей), к Любе... На последнем слове Максим тяжело вздохнул и без каких-либо угрызений совести стал наблюдать за Юрой... Который секунд через пять обернулся и посмотрел прямо на Максима... Улыбнулся, махнув рукой, и пошёл дальше. "Почувствовал он меня, что ли?" - подумал Максим, глядя на то, как знакомая макушка теряется среди многих других разноцветных, разношёрстных... _-_-_-*-_-_-_ "Неужели мы теперь будем видеться чаще?" - подумал Юрий, и, едва сдержав счастливый вздох от нахлынувших эмоций, вышел из кабинета Максима и направился к выходу. Но не успел он пройти и четырёх метров, как почувствовал на себе чей-то прожигающий взгляд. Юра обернулся и увидел Максима в окне, улыбнулся ему и, помахав рукой, отправился домой, к маме ("к такой хорошей, - как сказал однажды Максим, - про паровоз поющей"), к Любе... На последнем слове Юрий тяжело вздохнул, но не ссутулился, а так и пошёл прямо - в ожидании завтрашней репетиции. _-_-_-*-_-_-_ На следующий день... К восьми часам Подберёзовиков уже ошивался в Театре самодеятельности и, обойдя актовый зал вдоль и поперёк, уже курил третью сигарету, когда спиной почувствовал до боли знакомого человека. Он обернулся в его сторону и увидел, как он приветливо машет рукой и подходит ближе. - Привет... Да ты прям светишься! - с удовольствием отметил следователь. - Да? Н-настроение просто хорошее... - чуть заикаясь, ответил Деточкин. И практически сразу после этого раздался голос Евгения Александровича, не давший Максиму толком задуматься по поводу нервозности Юрия, и объявлявшим уже скорое начало "тайма"... Им нужно будет снова отрепетировать тот момент с дракой на шпагах, который в прошлый раз своим перечислением доказательств испортил "Лаэрт", а потом добил "Гамлет", причём во всех смыслах этого слова. Естественно, случайно... И если бы не паника, которая зародилась внутри него из-за "разоблачения", он бы себя живьём съел за тот удар... "А если бы куда серьёзней попал? Или, Боже упаси, ..?" Подберёзовиков увидел Деточкина, уже севшего на зрительское место, причём так же, как и в первую их встречу, только от чего-то на этот раз сильно волнующегося. - Юра, всё в порядке? - А? - вышел из своих раздумий Юрий, всё также не смотрящего Максиму в глаза. - Ты взволнован и в глаза не смотришь... Что-то случилось? Юра поднял взгляд и увидел те же эмоции на лице следователя, что и тогда, у входа в кабинет... "Конечно, волнуюсь! А если я тебя снова так... ударю? Я же не выдержу!.." - подумал Юрий, но вслух сказал: Максим, прости меня за тот удар... по голове... - Какой у... - хотел было он поинтересоваться, да уже и сам вспомнил, - Юра, ты же понимаешь, что это вышло из-за того, что ты разнервничался?.. "И разнервничал тебя я..." - с грустью подумал Максим, стараясь не нырять прямо сейчас в эти не очень приятные мысли, а объяснить этому рыжему "чуду в перьях", что он, по сути, НЕ виноват... - Да, но... - Значит так, - серьёзно сказал Максим, но с едва скрываемой мягкостью продолжил, - Я тебя ничуть не виню. К тому же, ничего же страшного не произошло? Вот он я, стою перед тобой, живой и красивый! На последних словах Юра как-то странно посмотрел на Максима, но почти сразу смёл эту эмоцию со своего лица, тем самым показывая, что он успокоился. - Спасибо. - Да не за что. _-_-_-*-_-_-_ Они стоят, держа в руках шпаги, снова готовясь "драться". В актовом зале уже давно ("...не горели фонари"**) не было ни души. Они остались на "дополнительную", свою репетицию. Закрепить, так сказать, результат... Как и в тот раз, первым выпад делает Максим, причём неожиданно - в шутку, слегка ударяя по правому плечу, пока Юра рылся в декорациях в поисках своей шпаги, что отставил на время разговора с Евгением Александровичем о некоторых моментах в последних сценах пьесы... Юрий дёрнулся от неожиданности и, испуганно обернувшись, приставил свою шпагу, как оказалось, к шее "Лаэрта". На что тот резко втянул воздух, когда ощутил холод металла, и посмотрел на Юру немного диковатым взглядом. "Гамлет" перехватил этот взгляд и почувствовал, как внутри него обретают новую силу чувства, что постоянно им подавлялись, и раскрываются новые, о которых даже не подозревал. И теперь, поддавшись внезапному порыву, чуть подрагивающей рукой подтянул лезвие к себе, в итоге касаясь нежной кожи только кончиком, и чуть не задохнулся от какого-то дикого восторга, накрывшего его, словно волна разбушевавшегося моря. - Юра... - хрипловатым голосом произнёс Максим. - Мм? - Что ты делаешь? - Провожу лезвием шпаги по твоей шее, разве не очевидно? - не менее хрипло отозвался Юра, удивлённо приподняв брови, сам от себя не ожидавший столь наглого ответа. Тяжело сглотнув, Максим выдал: - Я тебя никогда раньше не видел... таким... - Каким? - спросил Юрий, остриём медленно обводя ключицы сквозь ткань, - Обнаглевшим? - Буйным... Соскользнув с правой ключицы на плечо, Юра спросил: - И что будем делать? - Ну, для начала, сложим оружие... Подавив вздох разочарования, "Гамлет", будто "на прощанье" перенеся кончик с плеча на подбородок и обведя его линию, чем заставил Максима чуть приподнять голову, таки опустил свою шпагу и отдал "Лаэрту". У которого до сих пор слишком часто и гулко билось сердце. А зрачки стали ещё больше за время небольшого диалога (если можно так выразиться). И это смог заметить даже Юра, хотя и он был в таком же состоянии, если не хуже... Максим задумчиво провёл кончиками пальцев вдоль шпаги, совсем недавно блуждавшей по его телу, и вернул на место, где совсем недавно она ждала своего часа. А затем подошёл к Юрию с уже более-менее "человеческими" глазами и, чуть помолчав, спросил: - И давно ..? - Через неделю после нашего знакомства, - словно дочитав в голове Максима недопроизнесённый вопрос, ответил Юра. - Господи... - удивлённо покачал головой Поберёзовиков, - Это сколько ж времени мы с тобой потеряли с этими автомобилями... - Да уж... - виновато произнёс Деточкин, что, естественно, не укрылось от Подберёзовикова. - Не ты один виноват. Мы оба хороши... Постояв некоторое время в тишине, Максим делает ещё один шаг в сторону Юрия, у которого мгновенно в глазах снова загораются уже даже не огоньки, а костры. Те самые, в которых сгорали все его отчёты - такие же яркие и приносящие чувство Освобождения, которое тогда испытал Юра там, за гаражами. Чувство, что сейчас затапливало его с головой, стоящего на сцене перед человеком, ради которого отказался от своей благородной идеи... И сейчас эти же костры отразились и в глазах Максима. 02-30.01.2023, Раннее утро (читайте, "первый час ночи" ;)) /*--*/