antithesis

      Дженни делает пару шагов к Тэхёну, размахивая руками в стороны. Парень с недоумением выслушивает подругу, совершенно не ожидая её прихода.       — Ты хоть что-то знаешь о нём? Эта тварь меня чуть не убила за просто так! — ходит она вокруг него.       — Асмодей… — сонно выдавливает Тэ. — Сын Люцифуга. Считается младшим архидемоном, если вступит в союз с дочерью Манобанов, то миру будет конец. Даже хуже, чем появление антихриста.       — Он говорил, что я ломаю систему, что мешаю ему, — нервно улыбается она, закуривая сигарету. — Я ничего не понимаю…       — Тебе нужно узнать что-то у Розэ, — спокойно отвечает Ким, крепко схватив рукой за плечо девушки. — Она верховный маг, знает больше, чем я.       — Прямо сейчас отведи меня к ней, и Джису ни слова. Понял? — пытается робко выговорить Дженни, но в голосе чувствуется тревога.       Взгляд Дженни полон ярости, злости, страха и потерянности. У Тэхёна в голове всё застывает от нахлынувшего воспоминания. Он всегда знал, что Дженни отличалась от остальных. Считал, что что-то в ней не то, что-то особенное. И эту спрятанную загадку в девушке он никогда не смешивал со своими чувствами.       До хижины мага они шли долго. Ким младшая совсем не была готова к такой ходьбе в три часа ночи. Мышцы ног ноют, голова гудит, а веки глаз сами по себе закрываются. Но за последние дни навалилось слишком много, на что нельзя закрывать глаза.       — На болоте? — губы расплываются в ухмылке. — То есть у неё роскошный двухэтажный дом на болоте?       — Это Розэ… — кивает Тэхён. — У неё свои причуды.       — Мне стоит пойти одной, — поворачивает Ким голову к парню. — Спасибо большое. И напиши, как вернёшься домой.       — Я пока загляну к другу, — улыбается он. — До встречи.       Дженни морщится от запаха на улице. Охотница осторожно обходит деревья, выходит на деревянную тропинку, ведущую к двери дома. Она нажимает на кнопку дверного звонка, но ничего. Повторяет ещё раз и дверь медленно отворяется, где за ней никого.       — Розэ? — неуверенно спрашивает Ким, с опаской проходя внутрь, после чего деревянная дверь захлопывается.       — Если ты пришла не по делу, то клянусь, что я отправлю твою душу в ад, — вздыхает девушка и взмахивает рукой, зажигая магией свечи.       — Прости, что пришлось потревожить тебя… Мне нужно с тобой серьёзно поговорить.       Пак, прищурив глаза, рассматривает Дженни, подвинув к ней стул. Прочитав её мысли, она моментально поняла, о чём будет речь. Но мысли смертной до жути запутанные сейчас, и от этого понимать их связь тяжелее.       — Асмодей, я и Лиса, — цокает маг, доставая сигарету из пачки. — Явился, идиот.       — Хватит лезть в мою голову, — шипит девушка. — Что ему от меня нужно?       — Твоя смерть, после союз, затем власть, — отчеканивает позади неё вампир. — Это то, что он хочет.       Дженни свыклась с резкими приходами Лалисы. Девушка лишь заметно напряглась, повернув голову на бок. Затем вампир хмыкнув, садится на стул, подперев подбородок об кулак.       — Ты, блять, скрывала правду! — Дженни взмахнула руками. — Всем врала, что он обычный человек. Зачем?!       — Зайчонок, не повышай голос в моём доме. У меня сейчас мигрени сильнее, чем в шестидесятых, — вздыхает Пак, пока стряхивает пепел в пустой стакан.       — Дженни, он скрывается среди людей и попросил меня молчать об этом, — машинально придумывает Манобан. — Я не думала, что он психанёт, правда.       — А в небытие ты другое рассказывала, — выпаливает маг, не подумав.       — В небытие? — уточняет Дженни, вытаскивая вновь пистолет. — Вы сегодня решили все поржать надо мной?       «Ты сбежала из Салема, стала верховным магом, а рот закрывать не научилась». — обращается вампир мысленно к Розанне.       Верховный маг с исключительным спокойствием, словно извлекла пистолет из рук Дженни, не тронув его поверхности своими пальцами. Ким, обуреваемая подозрениями, не скрывает своё негодование. В глазах пылают огни недовольства, воспламеняясь перед Лалисой.       — Твоя игрушка не убьёт меня, Дженни, — смеётся маг, крутя пистолет. — Смотри.       Она направила пистолет прямо посередине глотки, моментально выстрелила, сохраняя при этом неуклонное равнодушие. Розэ толком не дёрнулась, что не сказать про Дженни. Кровь алой струёй стекает по слегка загорелой коже Пак. Девушка выдыхает дым, вытягивает пальцами серебряную пулю, будто желает напомнить о своей сверхъестественной силе. Рана, оставленная пулей, исчезает мгновенно, словно она никогда не существовала.       — Это было красиво, — высказывает Лиса, доставая сигарету из пачки подруги.       — Ты не человек? — с волнением спрашивает Дженни у Манобан.       — Человек, — хмыкает вампир. — Но Розэ из-за своих верховных дел уже путает всё. Наверное, деменция начинается.       «Сама старше меня, пенсионерка». — закатывает глаза Пак.       — Розэ, расскажи, пожалуйста, как начался апокалипсис? Кому это выгодно?       Пак кивает, достаёт ещё сигарету и закуривает. Переведя взгляд на подругу, та моргает в ответ, кивнув на Дженни. Пока Ким младшую интересует эта тема, то скорее всего она временно забудет о поисках клана Манобан.       — Апокалипсис планировали за долго до его начала. Первые мысли возникли в тысяча семьсот пятьдесят третьем году, как я помню. После охоты на салемских, верховные кланы созвали оставшихся могущественных ведьм в небытие. На тот момент у нас не было распределений на магов, ведьмаков и ведьм. Мужчин-магов попросту не существовало. На совет пришли все важные персоны: Сатана, Люцифер, Люцифуг, Маммон, Асмодей, Бертольдо, Харис, дочь Манобанов, я, моя мать, клан Бладрейн, клан Вентру, клан оборотней Морте. Присутствовали ещё некоторые, но я уже забыла. Антихрист хотел уничтожить людской порядок в мире, ведь это были идеи его отца — Сатаны. Начались споры. Маги все поколения держат баланс между миром, адом, раем и небытиём. На нас давили, угрожали, манипулировали. Но таких магических сил не хватало, чтобы пространство из потусторонних миров было открыто без ритуалов и сил антихриста, Асмодея и Манобан.       — А что насчёт серафимов, ангелов, архангелов? — с удивлением интересуется Ким.       — Планировалось в скрытую, чтобы райские не узнали. Мы — маги, обязаны были доложить серафимам, что происходит. Антихрист угрожал, что уничтожит душу моего отца, и она в муках будет страдать вечность, а возможно его души больше не будет. Моя мать всегда была сильнее меня, она смогла убить Антихриста. Воскресить его не удалось, душа словно испарилась, но за все года перерождения мы не видели. Мама не хотела апокалипсиса, и остальные низшие ведьмы тоже. По итогу Сатана зверски убил мою мать, убил высшего серафима и отправил ангелов гореть в Ад. Апокалипсис перенесли, ведь Асмодей и дочь Манобанов были рождены, чтобы уничтожить человеческие порядки, поэтому готовили их. И забавно, но вампира наделили способностями сильнее, чем у Асмодея и Сатаны, а Антихрист провёл ритуал, когда она родилась, поэтому в ней так же его сила. Но она отказывалась, сбегала, получала наказания, снова сбегала. При этом постоянно тренировала свои силы, совершенствовала их, становилась опаснее. Харис наказывала её пытками, чтобы вампир согласилась заключить союз с Асмодеем. Асмодей, сыночек папы, вечно бегает за ним. Он из кожи вон лезет, лишь бы подлизать ему, а после убить. Когда Манобан окончательно сбежала из небытия, то приняли решение провести великий ритуал без неё. Это усложнило задачу, а у меня не было выбора. Когда люди расслабились, прекратили временно войны, то нечисти воспользовались шансом.       Дженни с увлечением вглядывается в тёмные глаза Розэ, внимательно слушая каждое слово о том, как начался хаос. В то время как Лиса, ведёт себя подозрительно спокойно, словно вновь сохраняя очередные тайны от Дженни.       — Как Асмодей общается с тобой, если он ненавидит людей? — решается спросить Ким.       — Свыкся как-то со мной, — пожимает плечами Лиса.       — Ким, ты можешь переночевать у меня. Мне плевать в какой комнате, выбери на втором этаже, — зевает маг, потирая пальцами глаза. — И ты тоже не мешай мне спать, — обращается она к вампиру.       Девушки решили переночевать вместе, остановившись в уютной комнате с необычный дизайном. Стены украшены глубокими тёмными оттенками, создавая притягательную атмосферу. На полу лежит пушистый бордовый ковёр в гармонии с чёрными шторами, пропускающими лунный свет.       В комнате витает аромат благовоний — мистический запах лаванды, смешанный с нотками розы и ванили. На полках размещены свечи, которые освещают тусклым светом, создавая мягкую обстановку.       — Как на таком болоте остался в порядке этот дом? — усмехается Дженни, присаживаясь на поверхность кровати.       — С помощью магии, — хмыкает Манобан. — Она специально здесь прячется, чтобы конченные охотники не нашли её.       — Но она ведь бессмертная, — не понимает Ким младшая, повернув голову к девушке.       — Знаешь, это само по себе неприятно, если за тобой толпы охотятся и пытаются убить.       — Я не понимаю, что Чонгуку нужно от меня… — с выдохом говорит Дженни. — Я обычный человек, без этой всей магии и потусторонних сил.       — Я поговорю с ним утром, — задумчиво отвечает Лалиса, задерживая взгляд на Ким.       Глаза Лисы сверкают невидимым светом, когда она ощущает, что энергия Дженни не совсем обычная для человеческого существа. В воздухе витает напряжение, и вампиру кажется, что в этой девушке присутствует нечто, выходящее за рамки обыденного. Подобное она ощутила впервые, когда злость Дженни усиливалась.       — Что такое? — выгибает она бровь.       — Слишком сильно хочу поцеловать тебя, — резко шепчет Лиса, как сразу впивается в губы девушки.       Дженни, не ожидала этого, но без колебаний ответила на поцелуй Лисы. Ей показалось, что сердце забилось в разы быстрее, и страсть накатилась новой волной. Вампир толкает её на кровать, ложится сверху, не отрываясь от губ. Руки Дженни блуждают по тонкой талии Лисы, и это до сих пор вызывает у неё непривычное ощущение от столь холодной кожи.       Девушка отрывается от багровых губ старшей, проводит по ним металическим шариком, чуть усмехнувшись. Но вампир смотрит на Ким с интенсивной тягой, которую не чувствовала слишком долго. В мгновение, когда радужка глаз Лисы засверкала красным за линзами, олицетворяя нечто мистическое, Дженни заметила этот момент. От сияния красного, она внутренне напряглась, вспомнив, что подобный цвет глаз имеет Асмодей.       — Меня слишком тянет к тебе, — шепчет Дженни, начиная постепенно проводить дорожку из поцелуев на шее.       — К сожалению или к счастью это взаимно, — хрипит Манобан, откинув голову назад, давая больше пространства ей.       — Можешь снять уже кепку? — останавливается Дженни, рукой гладя по длинным волосам вампира.       «Нет, пока рано... Меня волнует её энергетика, она напоминает мне что-то. Блять, как же тяжело». — думает Лиса, пока проводит руками по шее младшей.       — Лиса? — немного напрягается охотница.       — Ты хочешь со мной лишь физическую близость или в твоём сердце присутствует чувство сильнее этого? — неожиданно спрашивает она с холодом, больше похожее на отчаяние.       — Нет, нет, — неловко отвечает Дженни, отведя взгляд на ковёр. — Я могу уверенно сказать, что ты небезразлична мне. Нам не стоит так торопиться. Я понимаю тебя и согласна с этим.       — Это хорошо, — единственное, что следует в ответ от неё. — Лучше лечь спать, мне нужно рано вставать.

***

      Наутро Дженни просыпается одна в постели. Девушка медленно открывает глаза, протягивает руки вперёд и зевает. Шторы открыты, и солнечные лучи неприятно светят в лицо, отчего она щурится.       — Серьёзно… — скулит Ким, повернув голову в сторону, где спала Лалиса. — Неудивительно уже.       Она неохотно поднимается с постели, заправляет её, и спустя несколько минут находит ванную. Умывшись и, наконец, оклемавшись, Дженни понимает, что скорее всего, сестра переживает, если Тэхён не зашёл к ним домой с утра.       Спускаясь по широким ступенькам, девушка не замечает в помещении Розэ. И, видимо, верховная пропала вместе с Лалисой, поэтому ей остаётся лишь уйти из дома.       — Не думаю, что эту дыру кто-то найдёт, если я не запру дверь, — хмыкает Дженни, выходя на улицу.       — Правильно думаешь, — усмехается парень перед ней.       — Отвали, — стискивает зубы она, отходя на несколько шагов от Асмодея.       — Что? Спина всё ещё болит? — драматично вздыхает он. — Прости, я видимо не контролировал себя.       — Ну ты и гнида адская…       Дженни подмечает в мыслях, что в последнее время её агрессия увеличивается сильнее, проявляется чаще. За годы она научилась правильно контролировать свои эмоции, поэтому подобные вспышки настораживают девушку.       — Да, твою ярость хоть убавляй, — вновь смеётся Чонгук, цепляясь за руку Дженни.       — Отпусти, блять! — повышает голос она. — Чего тебе надо?       Чонгук быстро проводит смертную подальше от дома мага. И дело только из-за защитной энергии, которую наводила Розэ на свой дом. Если нарушится баланс и проявится опасность, то маг моментально почувствует это.       — Дженни, как же мне нравится твоя злоба, — неожиданно заговаривает демон спокойным тоном.       — Потому что тебе забавно, — цокает она.       — Нет, Дженни… — протягивает парень её имя. — Ты вся кишишь ненавистью, злобой, обидами и жаждой мести. Твоя ярость пробуждается с каждым днём, а энергетика усиливается. Эта энергетика совсем не смертного.       — Что ты несёшь? Идиот, — шипит девушка, толкая его в плечо. — Это всё из-за таких, как ты, и других отродий.       — Не только я так считаю, — продолжает он. — Например, у твоей сестры подобного нет. Здесь я не про то, что она спокойнее тебя; она же тоже человек и порой чувствует гнев.       — Можешь оставить меня в покое?       — Покой ты скоро ощутишь, правда, — хмыкает архидемон. — В тебе затаилась старинная душа, пройдя перерождение в ваш мир. Я хочу ощутить всю твою злобу. Ты не просто человек, и я это чувствую. Тебе нужно проявить свою силу, Дженни.       — Тебя Сатана по башке ударил? — злится она сильнее. — Я родилась в обычной семье, где у меня есть старшая сестра. Жила обычной людской жизнью. Ну знаешь, там, рождение, садик, школа, потом думала в универ поступить, если бы не вы.       — Если бы не мы, — цедит он последнее слово. — Но сегодня ты понадобишься мне для другого.       — Для чего?       — Ты же хотела увидеть Манобанов, значит сегодня ты выиграла лотерею, — зловеще засмеялся Асмодей.       И, не дав сказать ей слово, он хватает за голову, и не жалея силы ударяет её об кору дерева, чтоб Ким наверняка потеряла сознание.

***

      Сознание девушки возвращается, словно медленный прилив после потери, сопровождаемой жуткой болью в голове. В тёмной камере, напоминающей забытый подвал, она ощущает холод, пропитанный влагой и грязью.       Замедленно открыв глаза, она осматривает окружающее. Мерзкий запах витает в воздухе, сливается с гнилью. На каменном полу она видит чьи-то кости, словно безмолвные свидетели ужасов этого места. За решёткой стоят два вампира, их фигуры таятся в темноте, а в руках блеск оружия, создающий мрачное зрелище в этом подземелье.       — Упыри… — вяло произносит девушка, поднимаясь на ноги.       Дженни видит грязь, пропитывающую каждое волокно её одежды. Потёртости на материи выдавали долгие часы в этом месте. Пальцы так же окрашены в цвет грязи, а на лбу, у самого виска, чувствуется пятно засохшей крови после удара Асмодея.       — Сколько я здесь спала? — подходит она к решётке, отвлекая вампиров от разговора между ними.       — Несколько часов, — смеётся он, показывая клыки. — Не пойму, что в тебе такого нашли?       — Сама без понятия, — фыркает Дженни. — Освободите меня, иначе будете мертвы.       — У тебя смелости хватает, чтобы нам это говорить? — заговорил второй упырь.       Из внутреннего кармана куртки она достаёт одну капсулу, которую сделала Джису с химическим веществом. Вещество это способно ослабить до максимума сильных нечистей, а упырей напросто убить.       — Я позову господина, — хмурится упырь, уходя к выходу.       Однако долго ждать не пришлось, один из вампиров вернулся вместе с Асмодеем. Его глаза, холодные как ночь, сверкали красным в темноте, когда он приказал открыть решётку. Затем, словно чёрное заклинание, он нацепил на её запястья магические кандалы и забрал химические капсулы. Слова заклинания звучали, как мерзкая мелодия, а кандалы, будто оковы, из которых ей не выбраться без вмешательства магии.       — Где я? — спрашивает Ким, следуя рядом.       — В Трансильвании, — цедит демон.       — Замок Дракулы, как оригинально, — с иронией отвечает она. — Каким образом из Кореи я оказалась в Румынии?       — Это больше всего тебя волнует? — с взаимной иронией спрашивает Чонгук.       — Нет.       Дженни, выведенная Асмодеем внутрь замка Дракулы, окунулась в атмосферу старинного величия и мрака. Интерьер, насыщенный древней архитектурой. Слуги упыри, слегка шевелясь в тени, создают призрачные фигуры на фоне мрачных стен.       Вокруг её сопровождения охранники, их глаза внимательно следят за каждым движением. Внутри Ким бушует злость. Каждый шаг в этом замке усиливает решимость девушки. Эмоции, как зверь, рвутся из тьмы души, оставляя внутренний мир в разрушении. Но мысли возвращаются к Джису и Лисе. В сердце теплеет луч надежды, что с ними всё хорошо.       — Я хочу воды и поесть, — поднимает она голову, чтобы взглянуть в глаза демона.       — Ну, я здесь не главный. Посмотрим, что скажет Харис или Бертольдо, — усмехается он.       — Я ненавижу тебя.       — Порождай свою душу ненавистью, — забавляется Асмодей.       Архидемон проводит Дженни в главное место, где оказываются Бертольдо Манобан и Харис Манобан, взирающие на смертную девушку. Момент, о котором она мечтала столько лет, реализуется, когда их силуэты виднеются.       Харис блондинка с каре, высокого роста и является воплощением стойкости. В её чертах лица читается решимость, а на губах играет тонкая ухмылка, словно она внутренне насмехается над Дженни. Сигарета, держащаяся в длинных пальцах, кажется всего лишь незначительной деталью в облике, но вместе с этим придаёт ей ауру холодной уверенности.       Дженни переводит взгляд на Бертольдо, который обладает внешностью напоминающей о его власти. Короткие чёрные волосы утончённо подчёркивают черты вампира, а убийственный взгляд свидетельствует о безжалостности. Они самовольны, стоят там, как два владыки. И девушка ощущает, как-будто они управляют судьбами людей, как марионетками.       — Я вам больше не понадоблюсь? — спрашивает Чонгук, подходя ближе к паре.       — Нет, мой мальчик, мы максимум тебе сообщим, — Харис проводит рукой ему по волосам, а тот лишь кивает в ответ.       — Я вас по-другому представляла, — еле сдерживает волнение Дженни.       — Страшными уродцами? — басом заговорил Бертольдо.       — Дженни, в вашем мире слишком много красивых брендов одежды и возможностей, чтобы изменить внешность, — цокает Харис, закуривая сигарету.       — Вы же знаете, что я хочу убить вас? — напрямую спрашивает охотница.       — Да. Отомстить за родителей, — кивает Харис, рассматривая в руках очки от Шанель.       — Вы уничтожили наш мир, убили моих родителей, устроили хаос, — хрипит девушка.       На глазах блестят слёзы, но в этом блеске чувствуется не только боль, но и накопившейся гнев. Они переходят в ненависть. В каждом слове ощущается не одна месть за утраченное, но и непреклонное решение стоять на своей земле.       — Меня бесят слёзы, хватит, — хмурится Бертольдо. — Пока посиди в клетке, — мужчина взлетает, беря Дженни одной рукой и закидывает её ослабленное тело в клетку, после снимает заклятие кандал.       И Дженни чувствует себя забитым зверёнышем.       — Будешь кровь? Ты же голодна, — хихикает Харис, протягивая глубокую миску с человеческой кровью.       — Пошла ты, — Ким отворачивается.       — Тогда покури со мной. Бертольдо сейчас другим занят, а я хочу поиграться, — Харис достаёт две сигареты красных Мальборо. — Молодцы люди, что придумали эту вещь, ну, сигареты.       — Я не собираюсь с тобой курить, — огрызается она, хватаясь руками за железные решётки. — И я не игрушка.       — Ты будешь курить со мной, — словно гипнотизирует вампир, как Дженни невольно забирает пальцами сигарету.       — Надеюсь, что ваша дочь не похожа на вас, — будто выплёвывает она эти слова.       — Дженни, она совсем не похожа на нас, но куда более опаснее. Ты скоро поймёшь, — задумчиво отвечает Харис, выдыхая горький дым на лицо той.       «Ночью спала с Лисой на кровати, а теперь я в клетке у вампиров. Вот это разнообразие». — углубляется в воспоминания девушка, куря.       — Лиса? — неожиданно для Дженни интересуется Харис. — Кто это?       — Тебе какая разница? — вздыхает она.       — Дженни, я могу постепенно тебе вырывать ногти за грубость. Это очень неприятно.       — Одна девушка, с которой я совсем недавно познакомилась, — чуть спокойнее рассказывает Ким младшая. — У меня слишком быстро появился к ней интерес, у неё тоже. Потом мы начали сближаться, а сейчас я нахожусь в этой пизде.       — Она тебя обманывала когда-то? — Харис снова достаёт сигарету.       — Соврала про Асмодея. Каким-то образом они общаются. Этот психопат и человек, забавно, — уже равнодушно говорит Дженни, прикрыв глаза. — Но у неё много секретов. Самый непонятный для меня это, что Лиса надевает шапку или кепку, а поверх ещё капюшон. И исключительно на людях.       — Интересно, — хмыкает Манобан. — А какой ты представляешь мою дочь?       — Я знаю, что она не хотела апокалипсис и сбежала из небытия. Наверное, она своенравная, упёртая и одинокая. Но она вампир, тем более Манобан, а я горю желанием уничтожить её.       Каждый проходящий час ощущается для Дженни как моральная пытка. Харис ведёт себя максимально странно и задаёт каверзные вопросы, пока Бертольдо то уходит по делам апокалипсиса, то возвращается. В горле до жути пересохло, голова кружится от голода и обезвоживания. Ким, с полузакрытыми глазами сидит на деревянном полу в надежде, что этот день скоро закончится.       — Знаешь, где вкуснее всего кровь? — хмыкает Харис, поднимая голову Дженни за подбородок. — В районе шеи и запястья.       — Попытала и убьёшь? — выдавливает она улыбку.       — Нет, — вскидывает вампир брови. — Мне хочется лишь попробовать тебя, — женщина делает надрез на её запястье металическим ногтем, который находится на серебряной перчатке Харис.       Дженни ёжится от колкой боли, жмурит глаза, пока вампир подносит клыки к ране. Харис не вонзает их резко или неожиданно, а начинает осторожно пить кровь, и её глаза округляются от блаженного наслаждения вкуса.       — Хватит, я могу потерять сознание, — шумно дышит девушка, дёрнув рукой.       — Твоя кровь очень своеобразная, — отходит назад женщина, ухмыляясь.       — Сначала слышу, что ваша дочь особенная, теперь я. Как же вы бесите, — говорит Ким, закрывая надрез ладонью.       — Харис, прекращай с ней возиться, как с дочерью. Эта людская наглость уж надоедает, — слышится от Бертольдо, находясь рядом со слугами.       — Для самых великих вампиров вы какие-то добрые, — усмехается Дженни.       — Милая, потому что мы относимся по-другому к настоящим людям, — подмигивает Харис и открыв клетку, ударяет её по щеке, оставляя заметное розовое пятно.       — Тварь… — сжимает Дженни губы в полоску, приложив ладонь к месту удара.       — Госпожа и господин, там… — с порога заявляет слуга упырь. — Ваша… — кашляет он, но не успевает договорить, как упыря сносит чья-то сила, схожая на магию.       «Может это Розэ?» — шокирована Ким, выползая на коленях из клетки.       — Суки, я вас убью! — басом выкрикивает девушка, снося массивные двери. — Уроды!       — Это не Розэ, а наша дочь, — закусывает нижнюю губу Харис, наблюдая за силуэтом.       Зал, украшенный золотом и самоуважением, стал театром для внезапного вторжения могущественной вампирши. Чёрные волны гнева окружили глаза Лисы, делая их глубже и темнее, чем сама ночь.       Левитация сделала движения вампира плавными, её фигура подчинялась законам гравитации с потрясающей лёгкостью. Она приближается к родителям с нечеловеческой грацией. Их взгляды стекались встречаться с её чёрными, поглощающими глазами.       Дженни, замерев, смотрит на Лалису — не того человека, которому она верила. Здесь кипит не исключительно ненависть, но и бурлит что-то более сложное — смесь обиды и разочарования. Она не может не отрицать, ни полностью принять происходящее. Тает жалкий след разрушенных иллюзий, в то время как ярость к Лисе пламенеет, как месть, заставляя отталкиваться от того, к кому она начала что-то чувствовать.       «Лиса — дочь Манобанов». — звучат мысли наполненные отвращением.       — Что вы с ней делали? — игнорирует Лиса поток мыслей Ким. — Мои любимые родители, — выдавливает она.       — Доченька, не видела тебя лет сто, — нахально смеётся Харис. — Причёску поменяла?       — Закрой рот! — рявкает вампир, и её пальцы замкнулись вокруг горла собственной матери.       Рука её смыкается с каждой секундой сильнее, словно она держит власть над всеми. Взгляд пылает бездной, не высказывает ни капли сожаления.       — Ты должна править кланом с Асмодеем, Лалиса. Когда ты уже поймёшь это? Ты никогда не сможешь быть с людьми, — встревает Бертольдо.       — Стойте здесь, — приказывает Манобан, откинув мать к отцу.       Лиса мгновенно подлетает к Дженни, садится на колени перед ней и наклоняет голову, чтобы взглянуть в эти глаза. Но глаза Дженни излучают страх, отвращение, непонимание. Ким молчит, поджимает губы, всматриваясь в лицо вампира.       — Я не знала, что он собирался сделать… — говорит шёпотом Лиса. — Пожалуйста, я тебе всё объясню позже.       — Что ты объяснишь позже? — шмыгает носом Дженни. — Что ты та, про которую мне говорят семь лет? Что ты притворялась человеком? Что из-за тебя я здесь? — выдыхает она. — Я ненавижу тебя.       — За что? — приближается Лиса к лицу младшей, аккуратно держа её за руку.       — За то, кем ты являешься, — отчеканивает каждое слово Дженни.       — Если бы я не пришла, ты бы дальше думала, что я девушка с очень бледной кожей. Обнимала бы меня, как у тебя дома и никогда не смогла ощутить ненависть ко мне, — продолжает шептать Лиса.       — Я не смогу тебя убить?       — Нет, тебе это не под силу, по крайней мере сейчас, — чуть улыбается вампир, обнажая клыки. — Ты не ненавидишь меня, Дженни, и не сможешь.