Обида, боль и страх

      Уже давно как глубокая ночь, все спали, остров был необычно тих, меж палатками пусто и одиноко. Никого не было, разве что Шэгги высокой тёмной фигурой тяжёлой походкой расхаживал по лагерю. Его ноги зарывались в песок, а сам он пошатывался из стороны в сторону. Голова его опущена, часть лица была плотно скрыта за маской, а из открытой улыбающийся пасти текла вязкая тёмная жидкость, скапливаясь на подбородке и капая на грудь. Он казалось бесцельно бродил по уже давно заученному маршруту, время от времени натыкаясь на натянутую ткань палаток. Шэгги подошёл к одной из палаток и пролез в окно, просунув сначала руки, голову, а потом всё остальное, он огляделся, пусть он ничего и не видел, но он чувствовал, и знал, что Кабаджи не заметив ничего продолжал спокойно спать, пока арлекин нависал над ним грузной тушей, пара капель тёмной жидкости упали на подушку и медленно впитались в ткань, Шэгги нагнулся и угрожающе выдохнул тёмный дым из носа, Кабаджи лишь поморщился и отвернулся. Шэгги встрепенулся, встряхивая головой, весь металл на нём казалось завибрировал, как и предметы в комнате, парень на удивление тихим шагом подошёл к столу, взял один из метательных ножей, и подкинув в воздух, развернулся уходя к окну, нож бы с грохотом упал, но завис над полом и словно под воздействием магнита прилетел к Шэгги.       Парень продолжил бродить, он подошёл к главной палатке и, проведя ладонью по плотной ткани, пополз вверх, цепляясь когтями и напоминая огромного паука, ему не составило труда пробраться к окну и заглянуть в комнату. Он медленно покачивал головой, длинные рога его арлекинской шляпы раскачивались из стороны в сторону и ударялись чёрными колючими помпончиками друг о друга, издавая на удивление приятный успокаивающий звон. Шэгги отдалённо чувствовал золотой крюк лежащий на тумбочке возле постели Крокодайла, золото мягкий металл его тяжело увидеть, это раздражало. Шэгги было тяжело распознать предметы в помещении, их либо было слишком мало, либо в них отсутствовала хоть какая-то часть металла. Тёмное железное вещество сползло с лица, позволяя парню осмотреться, мужчина перед ним спал в другом конце комнаты, и особо не привлекал внимание, да и смотреть там особо не на что, не понятно что там такого разглядел Хагги. Взгляду Шэгги не за что было зацепиться, всё в комнате было скучным, но вот он заметил на рабочем столе стоящие аккуратно в два рядя оригами, первый ряд был красивый и ровным, второй изрядно помятый. Среди цветков и разных животных он заметил бумажного попугайчика, Шэгги протянул руку, стол был слишком далеко, но тонкий слой железа его костюма продолжил тянуться вперёд, сужаясь и растягиваясь становясь похожим на чёрный скелет с неестественно длинными острыми пальцами, которыми он и зацепился за бумажку, притягивая её к себе.       Шэгги скрыл своё лицо, вернул костюму прежний вид и, напоследок угрожающе выдохнув тёмный дым, опрокинулся назад, свободно падая и зависая вниз головой в паре сантиметрах от земли. Шэгги мог преспокойно управлять всем железом вокруг себя, но делать так как он сделал сейчас он не любил, Шэгги любил шоу, зрелище важнее логики, поэтому он принципиально полз по стене вместо того что бы просто взлететь на нужный ему уровень. Шэгги редко летал, для этого нужно пространство которого не было в достаточном количестве на его корабле, а летать над островом было плохой идей если Багги увидит это он будет волноваться, а он не хотел что бы Багги волновался, но даже в редкие моменты полёта, посреди ночи, высоко высоко, в холодный тёмных облаках он использовал крылья имитируя птицу или дракона, это как посмотреть. Зрелищность, шоу, яркость были присуще их семье, Шэгги перевернулся в воздухе и, опустившись на ноги, пошёл дальше.       Парень ушёл не далеко, он прополз по стене, и открыв окно, пролез в комнату. Он прижался грудью к полу, пробыл в таком положении какое-то время, и, приподнявшись, положил подбородок на мягкое покрывало кровати, он обтёрся лицом о ткань и глубоко вдохнул приятный запах издавая гулкий урчащий звук, но в ответ он ничего не получил, оно и не удивительно, в помещении был только он. Шэгги с трудом встал на ноги и, сделав пару глубоких вздохов, подошел к шкафу и грубо открыл дверцы. Парень беззастенчиво рылся в чужой одежде, вслепую перебирая всё что попадётся под руку, в какой-то момент он просунул ладонь на верхнюю полку натыкаясь на что-то большое и мягкое. Это была старая шляпа с длинным пером и с затхлым запахом пыли, видимо её давно не носили, поэтому Шэгги не задумываясь натянул её себе на голову цепляясь плотным фетром за железные шипы. Перед выходом Шэгги удручённо заурчал, пыхтя тёмным дымом.       Он пошёл прочь из лагеря, спускаясь к пляжу, тяжело падая на песок, железные перчатки обнажили холодные покрытые шрамами пальцы, которые проникли в открытый рот, прошлись по влажному языку глубоко во внутрь, Шэгги почувствовал желчь в своём желудке, тёплая жидкость быстро поднялась вверх по гортани, и вырвалась наружу, парень нагнулся над песком выблёвывая содержимое желудка и давил руками на болезненный от спазмов живот. Шэгги повторял свои действия до тех пор пока в нём не осталось ничего кроме боли, слюней и слёз стекающий из под плотно прижатой маски. Парень опустился на четвереньки не в состоянии встать и прополз чуть вперёд пачкая колени в мокром грязном песке. Он сел и, сняв шляпу, положил её вверх тормашками перед собой заполняя её чистым песком, Шэгги взял предмет в руки и слегка согнул по бокам, парень откинул голову назад, широко открыв рот и засыпал в себя весь песок. Он чувствовал как мелкие частички прилипали к нёбу, царапали гортань и до боли заполняя желудок. Шэгги отбросил шляпу, внутри его груди появилось тёплое красное свечение, железо полностью сползло с его рук, холодные руки дрожали, лежали на его его коленях ладонями в верх, пока свет от груди медленно поднимался всё выше по горлу и скапливался у рта, Шэгги грубо согнулся под звук хруста в позвоночнике, и из его открытой пасти потекло вязкое светящееся жёлто оранжевое вещество, которое скапливалось в руках. Бледные пальцы начали хватать, сжимать его и вытягивать изо рта, выходило оно с трудом, в месте с паром от испарившихся в жаре слюней и всхлипами от боли. Руки, ноги, всё дрожало, голова болела, а резкие спазмы сжимали внутренности, но это того стоило, Шэгги выблевал всё что было и принялся за работу.       Он будет делать кораблик, стеклянный кораблик, он любил корабли с самого детства. Хотя Шэгги мало что помнит из своего детства, особенно времена до рождения Хагги, признаться честно парень почти не помнил Михоука, ну был и был, потом пропал, грустно конечно, он вроде даже плакал, не помнит точно, помнит только как Багги пытался что-то объяснить, его голос был тихим, он почти срывался на каждом слове, но сдерживался. Сейчас же Шэгги испытывал смешанные эмоции по отношению к мужчине, ему нравился его запах, напоминало о детстве, может поначалу Шэгги и был агрессивно настроен, но после их разговора, одностороннего разговора, Шэгги успокоился. Его восхитила искренность и настойчивость, и если Михоук действительно хочет быть рядом с ним то так тому и быть, он не будет спорить, не будет отпираться, не будет искать подвох, у него слишком мало людей что были бы с ним близки что бы так просто раскидываться ими на право и налево. Шэгги хотел бы погулять с Михоуком, правда тот был отправлен на задание, что очень огорчило рыжего, ему было обидно, он и так всё время один, только его любимое Железное Чудо составляет ему компанию, Багги и Хагги слишком заняты, что бы регулярно навещать его, а другие люди на острове бояться его, хотя он ничего плохого им не делал. Даже этот Крокодайл поспешно покинул кухню, хотя Шэгги был с ним дружелюбен, он был не против компании если бы кто-то остался с ним, но нет, а ведь Шэгги, увидев что мужчина явно взволнованно, заговорил с ним, а ему больно говорить, дьявольский плод слишком сильно изменил его внутри, слова даются с трудом. Шэгги грубо сжал пальцами горячее стекло, а плечи его украдкой дрожали. Парень знал какие неприятные слухи ходят о нём, о том что он жестокое чудовище, с особой извращённостью топящее всё судна что попадаются у него на пути, но почему то никто не думает о том что топит он только тех, кто заплывает на его территорию не трогая других, все считаю его маньяком любящи мучать и устраивать жестокие показательные смерти, но это не его вина что по другому они не понимают, да ему нравится зрелищность, но с этим уже ничего не поделаешь, его даже считаю каннибалом, хотя люди не вкусные и готовить их долго... На безлюдном пляже, среди звуков ветра и волн раздался всхлип, маска сползла с лица, что бы Шэгги мог вытереть слёзы о плечо. Возможно Михоук первый и последний человек что сам пришёл, не побоялся войти в адскую пасть Железного Чуда, объяснил всё как есть, сам изъявил желание общаться с тем кто уже физически общаться почти не может. Шэгги хотел бы сопроводить корабль с Михоуком, но этот порыв эмоций быстро в нём затух и он просто как мог проводил его у морской границы. У Шэгги мало того что не было положительного опыта общения с чужими людьми, не было даже нейтрального, к нему всегда относились с настороженностью и пренебрежением, а всё из-за его узнаваемой внешности. Шэгги зарычал в приступи душераздирающей обиды и железная маска грубо скрыла его лицо в процессе царапая кожу. Разве что только один человек оставил положительные воспоминание о ком то за пределами их семьи, правда Шэгги мало что помнит, он тогда был маленьким, Михоук к тому моменту уже пару месяцев как ушёл, поэтому Багги брал сына с собой в магазин до ближайшего города, Шэгги не помнил причину знакомства, не помнил о чём взрослые говорили, но помнил что Багги тогда помог какой-то дозорный высокий очень высокий блондин, ещё в добавок и неуклюжий, он как минимум пару раз споткнулся и один раз чуть не поджёг себя и всех вокруг сигаретой, странный человек, но смешной и добрый, Шэгги не знает кто это, но он хотел бы встретиться с ним ещё раз, интересно как он сейчас? Хотелось бы что бы всё было хорошо, Шэгги мало добрых людей видел. Стекло в его руках начало остывать и затвердевать, принимая уже хорошо заметную форму корабля. Возможно Шэгги слишком наивен, но он не понимает почему Хагги такой агрессивный, да Михоук поступил подло, и Шэгги его не оправдывает, но он же пытается, люди не меняются если сами того не захотят, а он хочет. Почему нельзя просто сеть и поговорить? В отличии от Шэгги у них есть такая возможность, пока он молча наблюдает со стороны не решаясь встревать, да и стыдно ему в какой-то степени Михоук ему не отец и это как то глупо лезть к нему. Шэгги удручённо вздохнул беря в руки нож для метания, что бы аккуратно вычертить мелкие детали. Хагги считает его странным человек с непонятной логикой, Багги считает что конкретно облажался в его воспитании, нет, Шэгги не обидно, они правы, он странный, неприятный, антисоциальный, он принимает тот факт что является ошибкой, он ошибка ещё с момента своего зачатия, ему не привыкать, по крайней мере он ни в чём не нуждается, ему хочется так думать. Корабль в его руках уже давно остыл и перестал выделять хотя бы немного света, Шэгги взял оригами попугая и осторожно посадил его на палубу корабля. "Вуаля!" подумал он приподнимая своё творение, которое он не мог увидеть из-за маски, не мог почувствовать из-за отсутствия металла, но он уже так привык делать корабли что ему это и не нада.       Шэгги на негнущихся ногах встал, его колени болели, а мышцы ныли от резких движений, он возвращается обратно в лагерь, со входа проходя в главную палатку, он не может позволить себе лезть через окно рискуя хрупким грузом, поэтому шёл он медленно размеренным шагом, ни издавая ни звука, тяжёлая подошва не касалась пола, он левитировал в воздухе имитируя походку. Пройдясь по коридорам, Шэгги прошёл в гримёрную Багги, он снял с себя маску, как бы хорошо он не знал это помещение, он так же хорошо знает и своего родителя, и не хотелось бы споткнуться о какой-нибудь валяющийся посреди комнаты стул. Маска сползла с головы обнажая лицо и яркие рыжие волосы, Шэгги сделал всего пару шагов оглядываясь по сторонам, вдруг его окатило холодным потом от страха, который через секунды сменился неизвестным порывом и железные отростки его арлекинского капюшона, до этого безжизненно висевшие за спиной, встрепенусь и с грохотом и лязганьем влетели в зеркало. Шэгги понадобилось ещё пару секунд, что бы понять что в помещении он один и никого такого же рыжего как и он тут быть не могло. С одной стороны Шэгги стыдно за слепую ярость выросшую из глубокой обиды, а с другой это не его вина что так получилось. Гены этого Рыжеволосого Шанкс взяли верх и породили внешне почти точную его копию, сколько всего парень натерпелся от своей внешности, начиная тем что его могли перепутать с известным пиратом и заканчивая предположениями о их родстве, что вызывало бурление в обществе и люди в лучшем случае обходили его стороной, а в худшем чуть ли не в драку лезли, а ведь он даже ответить не мог, да и кто его слушать будет все их претензии буквально на лицо, он мог бы запугать их, убить их, как же ему хотелось испепелить всех, загнать в один дом всех без разбору, поджечь и наслаждаться воплями предсмертной агонии, но он всегда сдерживал свои бешенные порывы. Какой-то отдалённой часть мозга он понимает, что вина в произошедшем не на Шанксе, а на ком тогда!? Шэгги нужен виноватый, он должен наказать виновника за всё чего он натерпелся, он же не виноват в том что родился таким, может слухи и правдивы и он действительное жестокое чудовище, но он ничего не может с этим поделать, паранойя уже давно вышла за все возможные разумные рамки, сколько раз в нём было неожиданных порывов срезать себе все волосы, а ещё лучше снять с себя скальп что бы наверняка, но он бы расстроил Багги, тому очень нравилась внешность сына, он не простит себя если раскроет Багги, он и так одно сплошное разочарование не способное ни на что, даже на банальный диалог, единственное что он может это поставить стеклянный кораблик на стол и убрать осколки зеркала, прикрывая свою позорную внешность большой шляпой с пером.