Манипуляции с чувствами.

Чертов манипулятор. — не манипулируй мной. "И моими чувствами." Остаётся где-то в горле тугим комком, неприятно саднящим горло. Слова пытаются вырваться и разорвать глотку, донести наконец до Разумовского эту чертову правда о себе, но не сегодня. Впрочем, как и всегда. Была у Сережи такая привычка, которой, увы, раньше и не было вовсе. Она выработалась тогда, когда он привык к любви Волкова, такой преданной и насыщенной разными эмоциями, чаще всего тёплыми и положительными. Не мог Олег долго держать Сергея в строгости, ну вот не мог, хоть и понимал, что по другому эту хаотичную энергию не удержать и она может сломать его, Сережу, если не изнутри, то шею и пятую точку уж точно. Такого раньше не было. Определенно, все было строго по граням, неким границам, выстроенным за годы их крепкой дружбы. Как бы сильно Олег не пытался все исправить, но он избаловал Разумовского своей любовью и преданностью. А тот этим уж слишком хорошо пользовался и находил всегда наилучшие применения для себя. Это ведь удобно, иметь при себе такую любящую и преданную собаку. Раньше, когда Волков не заикнулся про свою любовь, было все определенно легче. И ссоры были, и мирились они как обычные адекватные, насколько это возможно, люди, и общение у них было нормально, стабильное. Но стоило только тому произнести заветные: я уже давно люблю тебя. Как все слетело нахуй в пропасть. Сначала была типичная стадия отрицания и отторжения: Сергей пытался отдалиться, намеренно или нет, Волче не знал, однако это чувствовалось везде: поведение, стиль и манера общения, да даже времени он стал уделять ему меньше, оправдываясь простым "я занят". Олег был прославлен хорошим терпением, поэтому он как скала сидел, ждал и исподтишка, пока Сергей не видел, действовал, когда же оттают льдины, из которых Сергей построил себе крепость, дабы Волков не проник внутрь. Конечно, его попытки наладить общение не были не замечены. Даже больше, Сергей запоминал всё. Всё, чтобы потом, как он говорил, когда Олег сам от него уйдёт, он припомнил ему все его слова и обещания любить. Не клятвы, ибо Волков не тупой, но обещания давал. Давал, потому что не боялся их нарушить, потому что знал, что не нарушит, а ежели такое и случится, то Разумовский и не узнает. Была такая уверенность в Волче, отчего-то стойкая и цепкая в голове: не уйдёт Волков первый, уйдёт Сергей и уйдёт уже навсегда, без возможности узнать что-либо друг про друга и как любо связаться. Потом настала фаза похуже, фаза, когда Разумовский стал проверять его. Проверять его стойкость, чтоб его драли семеро и во все щели, блять. Он специально, а это чувствовалось, выводил на ревность, на отрицательные эмоции, и чаще всего на гнев. Отчего ему так хотелось оттолкнуть от себя Волкова? Кто же знает. Однако и это Олег стерпел, покорно принимая как данность. Но вот что он и не мог терпеть, так это манипуляции. Он не мог закрыть глаза на такие частые игры с его чувствами. Его телом? Да. Его мозгами? Да. Его деньгами? Да. Но не чувствами и сердцем, извольте, но пожалуйста без этого. Олег считал, что нет ничего важнее этого в нем. Он привык к тому, что он уже далеко не первый и не единственный в жизни Сережи. Он привык, что не особенный, как бы ему сильно не хотелось таковым быть. Он привык, что не получит взаимности, как бы он не мечтал, а больше он и не мечтает вовсе. Но привыкать к этой игре с его чувствами он не хотел, не мог, и не желает.