maid in house

***

Виктор Васильевич Петров. 24 года. Среднее специальное образование по направлению «Монтаж, техническое обслуживание и ремонт систем пожарной и охранно-пожарной сигнализации и их элементов». Владею английским и французским языком. Стрессоустойчивый, трудолюбивый, коммуникабельный, вежливый, гибкий. Готов приступить к работе сразу же. Петров ну вот, совершенно не нервничал, пока заполнял форму на сайте по подбору персонала на работу. Очень уж хотелось поскорее приступить к своим новым обязанностям, потому что занятия и учеба по актерскому мастерству сами себя не оплатят. А хотелось, конечно, в глубине души найти того, кто хотя бы немного вложится. Возьмет часть обязанностей по финансам на себя. С легким сердцем переложит на собственные плечи то, что не получается бедному студенту в одиночку тянуть. Каждое утро просыпаться с пустым желудком и с грустью смотреть в пустой холодильник было так себе. «художник должен быть голодным» бред бредовый, потому что мозг отказывается нормально работать без подпитки. Потому количество сладкого из-за такого в квартире зашкаливало: сахар, конфеты, шоколадки. Именно один из батончиков для поддержания уровня сумасшедшести и уверенности в крови уминался с неимоверной скоростью. Однажды, лучшая подруга Лариса ему говорила, что он ест как свинка. И была совершенно права, потому что не сложившийся инженер в упор не замечал до определенного момента данную проблему. А стоило лишь на секунду обратить внимание, как будто бы по щелчку пальцев включался режим Золушки. Полы скрипели от чистоты после махровой тряпки и новенькой швабры. От окон и зеркал приятно пахло отдушкой после использования средств, а от постельного белья исходил аромат глубокого цветочного кондиционера. Стиранные же обычные вещи по привычному пахли порошком, хотя можно было бы с легкостью избавиться от этого. Вот только это напоминало о детстве, так что избавляться от такой мелочи, что подпитывала приятную часть воспоминаний, совсем не хотелось. Лариса была счастлива, что случайно подкинутая клиенткой вакансия так понравится обычно привередливому другу. Что он подумает буквально пять минут, а после побежит устраивать мозговой штурм. Будет вспоминать все приличные слова о себе, которые только на ум приходят. Весь креатив уходит на оформление, чтобы ну вот точно не облажаться. Надоело мотаться по вакансиям, ища место, куда можно приткнуться бедному студенту. После колледжа, где прошли ну не сказать, что самые счастливые и свободные моменты в жизни. Сейчас же, после всего движа и поиска самого себя, была возможность наконец-то закрепиться в той среде, что приносит удовольствие. Деньги только нужны, а остальное приложится. Трудновато было, конечно, попасть в театральное, ничего не скажешь. Но получилось и получилось. И не важно, что голос запнулся на чтении стихотворения и что сценка совсем немного была далека от идеала на просмотре, но взяли, и слава Богу. Ответ прилетает практически сразу, что радует и пугает одновременно. И собеседование будет проходить онлайн и, документы можно сразу же оформлять. То, что так быстро придется уже начать работать, Петров не ожидал. Мандраж появился, и руки немного затряслись, голос тоже чутка дрожал. Но все прошло даже успешнее, чем он предполагал. Всем довольны и можно приезжать на снятие мерок. Хотя перспектива работать на каблуках и платье не сказать, что радовала, но выход из зоны комфорта ради образа на сцене — это первоочередная задача профессионального актера. Можно просто представить, что это такая пробная подача себя через персонажа, пусть и в таких условиях. Главное — не погружаться во все это с головой.       — Миш, Миш, ну пожалуйста, можешь занять мне немного денег? Нужно форму подогнать под мой размер, — Штокхазуен сначала отсмеялся, услышав для чего было нужно выпрашивать у него средства. Ему было радостно, что друг наконец нашел вполне неплохо оплачиваемую работу, разве что с сомнительными требованиями.       — Надеюсь, что никто не воспользуется своим положением и не сделает ничего дурного, — деньги отдавать было совсем не жалко, но как обойтись без чувства беспокойства? Они все же давно знакомы и через много пиздеца прошли вместе. Хоть и расходились на почве симпатии к Ларисе, пока Петрова не отпустило.       — Пусть только попробуют! Я знаю пару приемчиков.       — Ну-ну, ты за своим питанием то не следишь, Вить, так еще и когда бегаешь, то запыхаешься.       — Ой всё. Спасибо, что помог, постараюсь вернуть как можно быстрее. Штокхаузен не смог удержаться от улыбки и объятий, ну и, конечно же, от благословляющего пинка. Нужно же было придать ускорения и мотивации не сдаваться. Потому что иначе, ну мало ли, струсит и больше не вернется к такой работе, А надо ловить шанс, пока дают. Виктор же морально настраивался и старался в тоже время подготовиться ко всему. Он не знал, чего именно ему ждать, и не знал, что оказывается, вполне себе сносно ходит на каблуках. Уверенно на них стоит, разве что немного шатается. Ходить оказалось проще, чем неподвижно стоять. Даже девушки в ателье, прилагающемся к компании, оценили. Похихикали, ущипнули за щеку и быстро, быстро подшили форму. Черная ткань мягко обнимала фигуру, белый бантик мило и в тоже время игриво сидел на пояснице. Длина юбки не могла не радовать. Все же смущаться от оголенных излишне ног совсем не хотелось. Да, Петров видел фотографии и имел представление, на что именно он подписывается, но мысль о том, что его могли обмануть, не покидала буйную голову. Не прикольно жить в вечном ожидании подставы, но он так хотел перестраховаться от будущих огорчений. Нужно было найти ту тонкую грань между паранойей и беспокойством за самого себя. Именно поэтому в первый рабочий день в куртке оказывается закрытая пачка крепких сигарет и успокоительные. Да, настоящее транжирство, учитывая нынешнюю финансовую ситуацию. Но нужно же было себя как-то поддержать. У ворот он застревает на целых пять минут, пока решается, наконец, нажать на звонок. За ним же все это время наблюдал в окно сам хозяин дома. Сеченову было интересно, и он не мог дождаться до самого знакомства. Надеялся, что в этот раз девушка будет не настолько неуклюжей и болтливой, как было однажды. Агентству не докладывал, чтобы не подставлять уже перепуганную после замечания сотрудницу, но попросил больше ее не присылать. И сейчас же, выглянув, нервно и удивленно хихикнул. Он точно не ожидал увидеть молодого парня, что неуверенно топтался у порога и крутил в ладони зажигалку. Сначала пришла в голову мысль: ошибся, скорее всего, или потерялся. но потом взгляд переместился на чехол с одеждой, на котором узнавалась знакомая эмблема. Точно, по адресу пришел. И сразу же пришло понимание, в чем была проблема. Дмитрий устал после тяжелого рабочего дня, сам попытался помыть посуду, прибраться, но просто растекся по кожаному дивану и включил кондиционер. Обдуваемый прохладным воздухом, набирает знакомый номер, чтобы сделать очередной заказ. Не справится сам в любом случае, а бросать все на самотек как-то было бы неправильно. Проговорил обычные свои требования: пыль — влажная уборка, пол — сухая, постирать и посушить белье. Ну и тому подобное. Расслабившийся мозг совершенно пропустил момент довольно важный.       — Дмитрий Сергеевич, а у нас есть новое специальное предложение. Могу предложить пригласить к вам кого-нибудь из парней, они тоже достаточно все трудолюбивые и один даже пришел к нам из театрального. Творческие и сообразительные ребята, — Сеченов практически не слушал в параллель делая заказы и что-то вяло рисую ручкой в воздухе.       — Да-да-да, конечно. Пусть приходит, пыль пол белье как обычно.       — Отлично, ожидайте завтра как обычно в 12 дня. Вот это уже было теперь совсем интересно. Парень смотрел через чугунные решетки, с интересом оперевшись о них ладонью, и испуганно вздрогнул, когда они бесшумно начали открываться. Территория вокруг на вид скромного по началу, но на деле очень дорого двухэтажного коттеджа была небольшой и уже ухоженной. Хозяин, конечно, привлекал внимания больше. стоял около дверей, одетый с иголочки, с виду в дорогой костюм. Петров даже смутился от своего простого вида. Одернул задравшуюся толстовку и хотел уже отряхнуть ее от невидимого мусора. слишком уж он терялся на фоне такого человека. Сеченов и сам немного смутился. Не знал, как себя правильно вести, понимая, что это даже и не садовник обычный, а горничная, что будет шуршать у него по дому. Пыль снимать, пол натирать и стирать постельное. Все самые обычные дела, выполняемые по привычному стандарту девушками. Яркими такими и всегда практически шумными. Прибегающими на каблучках или спортивных кроссовках, обмахивающимися ладонями. Кто-то приезжал на такси и красил губы, смотрясь в карманное зеркальце. Кто-то потягивался и болтал по телефону, жуя жвачку и здороваясь одновременно. Такие все воздушные и легкие, более тяжелые по характеру и закрытые обычно в такой сфере не приживались. Все-таки большое количество негативных отзывов все решает.       — Здравствуйте! — Виктор старается вложить в свой голос побольше уверенности и при этом не выглядеть дураком. Вроде бы вышло не так плохо, как это могло выглядеть на самом деле.       — Здравствуйте, хочу узнать ваше имя, но для начала назову свое. Дмитрий Сеченов, можно просто Дмитрий Сергеевич.       — Виктор. Виктор Петров, могу ли я пройти переодеться? Если и было заметно, что мужчина покраснел, то, вероятнее всего, это предпочли не пропустить. Дмитрий точно не ожидал, что всем без исключения сотрудникам, даже мужчинам, оставят платье. В груди сразу вспыхнул небольшой пожар, охватывая медленно, но верно каждый внутренний орган. Странно все это было, но сложно оторвать взгляд от фигуры, обтянутой черной тканью и особенно от кружевного ободка в русых волосах. Это выглядело одновременно странно, но в тоже время мило. Особенно маленький бантик и воротник на плоской груди. Непривычно от того и завораживающе. Сложно перестать смотреть, хоть зеленые глаза напротив и смущали. Петров был и растерян, и неловок. Лариса помогла ему подготовиться и пройти через ту унижающую всех мужчин процедуру — бритье ног и всех выступающих из-под одежды частей кожи. Она, конечно, предлагала перейти на ещё пару мест, но, хихикая, убежала, когда получила кучу обиженных воплей в ответ. Зато сейчас было довольно легко надеть тонкие колготки, все скользило по освобожденной от жестких волос коже. И на руках теперь все было как надо. Никаких обезьяньих конечностей, только ладные ручки с ровно стриженными ногтями. Неловко было ощущать новые эмоции от непривычной одежды, но в какой-то степени это нравилось. Возникло даже желание покрутиться и разглядеть себя в зеркало. Благо позволял его размер и форма. Будто бы специально покупалось для такого, чтобы можно было по полной оценить каждый изгиб по полной. Мало ли, параметры выдающиеся и всякое прочее. Сеченов провел краткую экскурсию по дому, стараясь не замечать разницу в росте, приятный запах одеколона и этот ненавязчивое цоканье каблуков. Вот последнее так точно брало за душу. Довольно непривычно было видеть рядом, да и уж тем более так долго, мужчину на шпильках. Хотя, как оказалось, это довольно занимательное и приятное глазу зрелище. Главное — не опускать взгляд туда, куда не следует. Вот от таких мыслей хотелось пару раз стукнуться лбом о стену. «Молодец, на старости лет решил заглядываться на молодежь. Хотя не настолько я в возрасте, чтобы закапывать себя в могилу. Может и есть какие-то шансы, хотя за такое можно и получить. Мало ли что еще…стыд и позор.» Петрову понравилось его новое место работы, хотя фыркнуть хотелось от некоторой вычурности. Где-то вензеля непонятно для чего, где-то странный покрас стен, а в одной из комнат — ужасный на вид диван. Сразу видно, что у того, кто выбирал дизайн, отвратительное чувство вкуса. Оставалось только делать вид, что все в порядке и ничего совершенно не смущает. Не хватало в первый же день облажаться и заслужить плохой отзыв, даже не распробовав толком новое дело. Может, у него есть шанс или вообще талант? Тяжести таскать не привыкать, драить полы научила мать с помощью своих подработок, а уж пыль с полок собирать — так любой дурак умеет. Даже напыщенный. Никакого образования или сверхумений не нужно, чтобы провести добротную уборку даже на такой большой территории. Все-таки два этажа — это не несколько квадратных метров в стандартной квартире. Здесь, может быть, поместилось две-три добротных и довольно дорогих. И оставалось только гадать, зачем и для каких дел столько пространства. Виктор не заметил обручального кольца, разве что бросилось в глаза большое количество фотографий, судя по всему, с другом. И его кошкой. Большая, белая и очень пушистая, сидела на руках лысого мужчины и, похоже, млела от его внимания. Практически на всех фотографиях незнакомец смотрел не в камеру, а на нее. Придерживал аккуратно и довольно бережно левой рукой спинку, а правую положил на плечо уже хозяину дома. Могло бы показаться, что их связывает нечто больше, чем дружба, но присутствия чужого в доме не чувствовалось. Кружка одна, остатки завтрака на одного и полупустая пепельница. Спросить очень хочется, а от любопытства все внутри скручивается. Узнать все обо все мешает разве что такт и вежливость. Все стучит внутри черепной коробки: " Ну, спроси, ну вызнай, чего тебе это стоит? Любопытство сгубило кошку, ну и пусть, зато получишь новую информацию в копилочку положишь». Пришлось парню головой с кружевным ободком мотнуть, чтобы будто бы их стряхнуть. Сейчас совсем не до этого было. В руки швабру и вперед, бороздить сначала второй этаж, потом будто бы бесконечную деревянную лестницу вниз и, конечно же, первый. Сеченов, заметил искорку внимания в сторону личных дел, но не стал на этом фокусироваться. Много кто любил задавать ненужные вопросы и уже тем более лезть в личное дело. То кому-то из коллег приспичит посплетничать, забывшись, что тема семьи и уж тем более личных вещей была под запретом. Слишком уже неприятным выдался разрыв что с родителями, когда ссора глобальная вышла из-под контроля, что развод с уже бывшей женой. Не сложилось, не срослось вот совсем уж никак. Пальцы сами на автомате трут уже покрытое слоем загара место, где раньше было серебряное кольцо. Он тогда не любил так сильно вычурность, да и сейчас питал слабость только к эстетическим прекрасным вещам и странной для окружающих одежде и мебели. Такая вот маленькая отдушина, что хоть как-то подлечивала разбитое вдребезги сердце. Нет, он не спешил плакаться или жаловаться, потому что уже успел залечить основные глубокие раны. Остались только мелкие, поверхностные, что неприятно ныли, стоило взглянуть на «их общие вещи». Что самое интересное, и в это же время до удивления приятное чувство возникало каждый раз при виде ворчащего себе под нос парня в униформе. Дмитрий не спешил хоть как-то следить за ним, но не мог удержаться совсем. Облокотившись на колонну на первом этаже, он смотрел снизу вверх, как прыгает на чужой талии снова бантик, вторя движениям своего носителя. Короткие русые волосы немного так завихрились от пота на висках и екнуло же немного. Точно не показалось хотя все всегда можно списать на возраст. Вот только сорок три года — это не приговор. Совсем даже наоборот в рассвете сил, да еще и не ударит в грязь лицом. Довольно симпатичен для дам, а может даже и для мужчин. За глазение откровенное можно было бы и получить в лоб, учитывая боевой набор в руках, но расстояние все решало. Даже если в него полетит губка, тряпка, ведро с водой или, может, чистящее средство, то можно было бы с лёгкостью отойти в сторону. Но лучше же всё-таки просто культурно поговорить и дать себе тайком возможность поглядывать ненароком в сторону. Сеченов долго не мог признать по молодости, что иногда и, может быть, даже за редким исключением, нутро тянулось к его же полу. С возрастом это стало особенно заметно: ненавязчивое привлекание внимания, отказы девушкам и прочие мелочи. Иногда академик сам удивлялся, как умудрился влюбиться и вообще жениться. Теплые чувства не были ложью или чем-то надуманным, потому что искренность не придуманная была. А Виктор же тряпку выжимает досуха и чувствует, как у него глаз начинает дёргаться. Странно все это было, да и уже жутко неловко. Каждое цоканье каблуков заставляло уши краснеть, потому что чаще всего в наклон был виден каждый изгиб ног и особенно бедер. Благодаря пышному подъюбнику они немного увеличились в размерах. Пройдя мимо ещё одного неприлично дорогого зеркала, ещё и подметил ровную походку. Как надо, как модели на показах. Заметь его, кто в таком вне стен дома, то сразу бы выпустил поток насмешек. Очень легко было шпильки втыкать и издеваться, надеясь подбить собеседника на ответные язвы. Посильнее уколоть, проделывая дыру насквозь. Некоторые даже грозились бы сдать или рассказать полиции об этом. Да, такой исход событий был маловероятен, даже с учетом одного лишь платья. Слишком много факторов не достает, чтобы возвысить в абсолют весь пиздец. Пессимизм — дело гиблое, и плохо вечно думать в этом направлении. Лучше не занимать нишу уныния и загонов, а двигаться вперед, надеясь, что будущее будет светлее, чем небо рано утром или первое в похмелье пиво. Отодвинув мысли не о том, Петров возвращается к протирке перил и уборке мелкой пыли. Может, ему в глубине души хотелось думать, что платье это дурацкое ему к лицу. Дизмораль, небольшое отвращение и привкус железа на кончике языка — небольшая плата за все это. Можно сказать, что загоняться и думать лишний раз об этом — слишком уж явный дискомфорт для психики. Вот только Петрову проще было выстроить свою защитную оболочку снова и снова, лишь бы не пострадать. Он каблуками щелкает и платье отряхивает, отходит в сторону, смотря на первые результаты своей тщательной уборки. Кто бы что ни говорил, а вот работу свою нужно было выполнять по полной программе. Сеченов выясняет впервые за пять лет проживания в этом доме, что на кухне была неплохая слышимость. Он не подслушивает и не прослушивает, просто очень внимательно наблюдает. На колени укладывает планшет с ворохом отчетов и личных дел нескольких будущих кандидатов на высокие должности. Ему безумно хочется выпить кофе, а лучше коньяку, чтобы думалось легче. Не каждый день приходилось решать, кого нанять, а кого уволить. Треклятые корочки врача жгли спину, напоминая о себе с полки, где обитали все важные и почетные документы. Он сам много лет назад давал клятву, оставил множество своих научных статей и трудов, половина из которых пылилась на задворках давно покинутого университета. Они сейчас нужны максимум для того, чтобы свернуть самокрутку или дать списать половину бездарям с начальных курсов. Не для этого в свое время пришлось жопу рвать, но куда уж деваться. Отвлекаться от неприятных мыслей помогал запах духов с запястья и пришедшее сообщение от Захарова. Целых пять фотографий счастливой и довольной кошки Муси. Никакие иначе и не могли бы быть. Самого себя — никогда, а вот главной радости жизни — хоть отбавляй. Она занимала сейчас самое важное место и не планировала кого-то пускать на свое место. Дмитрий хотел бы тоже самое, но после такого будто бы долгожданного развода не мог позволить себе завести даже маленькую ящерицу. Тяжело после не особо приятного разрыва ранее страстных и бурных отношений решаться все менять. По щелчку пальцев не перестроить внутреннего себя и не открыть сердце для кого-то или чего-то. Предрассудков совсем не было, так что границы не выставлялись. Гораздо проще было бы начать со взлома или разрушения старых, уже, покрывших чуть ли не паутиной, ограничивающих много в чем. Петров не знал, как и почему это сработало, но он будто бы шестым чувством понял: кружка кофе, что он себе позволил, должна все же предназначаться для хозяина дома. Поникший немного вид и при близком рассмотрении мешки под глазами давал старт-сигнал. Да и проявить такт, показать уровень вежливости и, ну, конечно же, себя самого с профессиональной стороны. У горничных ведь много обязанностей, и первоочередная — это быть внимательным. Подмечать и анализировать множество вещей, чтобы хоть как-то упростить жизнь заказчика или контролировать внутренний механизм либо семьи, либо дома. Вот это было самое главное, от чего зависела в первую очередь зарплата и репутация. Обе эти вещи шли рука об руку, сплетаясь воедино в личном досье. Помогали взобраться выше и только набирали силу с каждым днем, месяцем или годом. Все ради стажа, до которого Виктору еще идти и идти. Не таким уж быстрым шагом, конечно же, все-таки он на каблуках.       — Я не хочу показаться бестактным, Дмитрий Сергеевич, но хочу сказать, что одно только кофе вам вряд-ли поможет. Думаю мне стоит приготовить вам что-нибудь. Стирку я поставил, поэтому у меня есть немного свободного времени. Сеченов голову поднимает, так как, задумавшись, смотрел на собственные колени. Он неловко кашляет, скрыть пытаясь смущение. Не нравилось ему, когда застают врасплох, так еще и от неожиданности планшет опасно накренился и почти соскользнул на пол. Вот только реакция парня оказалась быстрее законов физики. Ладонь чуть меньше среднего размера, с пластырем на большом пальце перехватила на половине пути дорогой гаджет. И как после такого не смотреть в так близко находящееся теперь лицо? Бледноватая кожа, небольшая россыпь веснушек и болотно-зеленые глаза. И хуже всего стало, когда все внимание переключилось на губы. Паника сердечная доводила до легкого головокружения. Не сказать бы, что Дима был удивлен таким выкидонам от организма, все же не только женщины его привлекали. И все же стоило держать себя в рамках приличия и тем более руках. Виктор готов был хмыкнуть от чешущего его изнутри веселья. Отчасти он дразнил мужчину, хотя этого точно не следовало делать. Видимо, это дурацкое влияние дурацкого платья. Бодро щелкнув каблуками, он отвернулся и удалился к плите. Наводить порядок и свои порядки в чужом доме, особенно неприлично богатом, по его собственным меркам, оказалось довольно увлекательно. Хотя точно раздражали странные мелкие поручения, слишком пристальный взгляд и неуютное из-за этого ощущение. Вот именно после такого хотелось выскочить на улицу и встряхнуться. Странное и непонятно будто бы преступнику разрешили похозяйничать в доме начальника тюрьмы. Остановиться было довольно сложно, поэтому вскоре на столе оказался омлет, парочка плохоньких брускет и обещанный, уже обновленный кофе.       — Прошу прощения, если вышло не так хорошо, как вы привыкли скорее всего, — Сеченов прекрасно видит, что парень лукавит и совсем ему не стыдно. Он только прищуривается слегка и губу закусывает, одергивая юбку. Очаровательное движение отдается в ответ румянцем на щеках. Интересное это, однако, было явление, не родной устоявшемуся укладу вещей. Одно дело веселые или задумчивые девушки в этих же платьях к такому привыкаешь, и уже взгляд не цепляется. Отвыкает видеть прекрасное, и пропадает изюминка. Вплетается это все в обыденность, и даже смазываются лица, но имена остаются в памяти. Природа позволяла заполнять память так, как ей заблагорассудится. А сейчас вместо гладкого лица — чуть проклюнувшаяся щетина, вместо узких плеч — широкий размах, да и талия выглядела иначе. И все же движения будто были такие же. Как под копирку, острые и привычные. Закрадывались мысли, что и дома все в порядке, раз с такой легкостью работа спорится. И знать бы еще Сеченову, что все летает только лишь из-за его надзора. В очередной раз отмахиваться приходится от странных мыслей, а хотелось. Все же дело в непривычным глазу виду, которым хотелось любоваться. Особенно, когда зеленые глаза затягивали немного в свое болото. А руки ведь не изящные, совсем немного грубоватыми квадратными движениями, но все еще ловкие. Видно, что раньше работал с чем-то более громоздким, чем чашки или тот же несчастный пылесос. Бедное создание закрутилось вокруг провода и получило по пластиковому боку тычок носком туфли. И ведь Дмитрий даже и не в курсе, что такое лёгкое раздражение вовсе не из-за техники. Петров просто напросто хотел курить. Как неприлично зависимый от сигарет любой дороговизны и вкуса ему было просто необходимо получить свою нужную дозу никотина. Вот только были некоторые проблемы: он постеснялся спросить можно или нет, боялся запачкать пеплом одежду, пропахнуть табаком и всякое прочее. Плюс это лишнее время, которое могло бы пойти на уборку или перекус. А кому захочется наблюдать, как работник отвлекается от дел во время рабочего дня, да ещё и на вредные привычки все тратит. Руки немного тряслись, да и глаз начал дёргаться, особенно когда после звонка на мобильный Сеченов вышел с пачкой сигарет в руках. Всё-таки курит, даже ещё и долго. Дорогой табак, что душным и таким манящим полотном втягивался через открытое окно в помещение. Кто-то бы заворчал на человека и попросил отойти, но Виктор подошёл поближе и поддался искушению — сделал глубокой вдох. После этого хотелось сбежать тут же, потому что порыв выйти и попросить затянуться был слишком велик. Неприлично как-то очень. Сделать лишний и такой нужный вдох помог обед, на который можно было удалиться и, наконец, взять в руки телефон. Лариса никогда сразу не отвечала, но давала понять, что прочитала и или ответит прямо сейчас, а может позже. Прилежная студентка, которая не особо то и хотела отвлекаться во время пар. Нужно все-таки лекции записывать, а не зависать в интернете. Даже если скучно. Да, она не была идеальной и уж тем более занудной девушкой. Совсем это не про нее ведь она была схоже взрывчатости, иначе в прошлом бы не сошлись. Долго роман не продлился, но разбежались хотя бы друзьями. Она любила подшучивать и всегда была готова прийти на помощь, если будет нужно. Такой вот своеобразный личный психолог и главная поддержка. Без нее трудно было бы выходить из невозможно тягостных и затяжных депрессий, а также перепадов настроения, похожих на американские горки.       Л: Я чувствую, что ты хочешь курить. Ещё в момент как ты начал печатать.       В: Ты слишком хорошо меня знаешь…и да - меня колбасит и кажется скоро на нервяке что-нибудь случайно разобью.       Л: Я бы не стала экспериментировать. Вдруг не расплатишься за дурацкую вазочку, что стоит кучу денег.       В: Здесь такого не имеется толком, либо я совсем хреново разбираюсь в предметах роскоши. Петров почесал бритый подбородок и продолжил грызть свой более простой бутерброд. Не хотелось лишний раз испытывать доброжелательность заказчика. А то мало ли, он не обрадуется, если взять продукты дороже тех, что может позволить человек среднего достатка. Да и неловко шариться по холодильнику, когда с собой уже была взята какая-никакая, но домашняя стряпня собственного приготовления. Обычный человек или левый обыватель, кто не знал начинающего актера лично, могли бы понять причину, почему не стоило пробовать. Своеобразный вкус, да и способ приготовления были для крепких желудков и для не слабонервных. Варить не особо дорогие пельмени в соевом соусе — это, конечно, довольно странно, но самое главное, что нравилось. Вернувшийся Сеченов, кажется, немного вздрогнул, когда увидел содержимое тарелки, и вздохнул. Не его, конечно, дело, чем питается молодежь, но есть варианты и получше. Он не комментирует вслух и все же роется в холодильнике, чтобы поделиться хотя бы салатом из овощей.       — Не стоит, совсем не стоит.       — Желудок не посадите и мне еще спасибо скажете, — голос у мужчины был настолько заботливым, что неловко стало вдвойне. Виктору хотелось для вида сопротивляться и вообще отказаться, но он только разваливает горку из черри и выуживает со дна огромный лист салата. Ну не любил он всякую зелень и не хотел вообще ее есть. Казалось что горечь и безвкусие только портят вкус пищи. Дмитрию же было в радость с кем-то пообщаться во время обеда, пусть даже и с незнакомцем. Хоть какая-то компания была. А то одиноко становилось в пустом доме, где даже мелкого животного нет. У Захарова хоть кошка шуршала, облизывала все вкусное и оставляла везде комочки белой шерсти. А здесь же, на такой большой территории — сплошная пустота. И тут такой симпатичный даже молодой человек, еще и с виду начитанный, да и, судя по резюме, с хорошим образованием. Разве что привередливый к еде. На пустой тарелке выстроилась горка из шпината и салата, показывая серьезный настрой и позицию относительно этой части блюда. Ну, у каждого свои вкусы, так что спрашивать или осуждать за такой пустяк совсем не было смысла. Вспоминались мужчине те дни из детства, когда его мама заставляла есть кабачки в неимоверных количествах. Вот придет пора урожая, так стол ломился от количества этих овощей. Да и что из них только не делали: тушили, делали оладьи и прочее. Теперь же, во взрослом уже возрасте, желания снова употреблять данный продукт совершенно не возникало. Все только усугублялось.       — Мне сказали, что ты учишься в театральном институте, наверное довольно интересно хоть и тяжело.       — Да! И мне очень нравится, не хотелось бы конечно чтоб отчислили. Я пусть и не так хорошо сдал вступительные экзамены, но пока что перебиваюсь с отлично на хорошо. Иначе совсем никак, — Сеченов улыбнулся, увидев чужой энтузиазм. Он вспоминал себя молодого, себя, готового на любой движ, чтобы хоть как-то улучшить свое мастерство. Ему так хотелось доказать себе и окружающим, что он чего-то стоит. И он желал этого же молодому поколению. Помогал если что освободить путь и откинуть любые преграды, что мешались, потому что уж лучше от такого избавиться.       — Сразу видно, как горите этим. Ох, а могу ли я обращаться к вам на «ты»?       — Да, конечно. Можете обращаться так как вам удобно, — зеленые глаза немного с сомнением вспыхнули, но огонек интереса для разговора не угас. Чай быстро закончился, как и темы для разговора. Бесконечно сильно от трясучки перед отсутствием сигарет хотелось перейти на коньяк. Горькая жидкость притупила бы желание затянуться, но никто не будет разбазаривать собственный бар ради лишь обычного работника. Тем более проводящего всего-то первый день на новой должности. Петров с трудом собрался, попробовал пересилить собственную зависимость и пошел дальше наводить порядок. После сытного приема пищи и двигаться то толком не хотелось, но куда деваться. Деньги из воздуха не появятся, да и бросать на половине начатое дело было бы ну совсем не по мужски! Как любила говорить Лариса, ругая и пиная его за разбросанные по ее квартире футболки. Она имела полное право так говорить, все же он жил временно там, пока не получил наконец собственное жилье. Пусть и арендованное. Там вот и пригодился взращиваемый навык уборки. Отдраивание запущенной территории по итогу вылилось сначала в тот самый разговор со знакомой, а после уже в известное портфолио. В какой-то момент стал раздражать бесконечный надзор. Виктор даже спиной чувствовал на себе заинтересованный взгляд, хотя не понимал, что в нем такого особенного. Ну мужик в юбке дом драит, и что такого то? Будто парад устраивает или нижнее белье демонстрирует. За такими услугами точно не к нему, да и денег точно не хватит. Никакого разврата и странностей уж точно. Дом еще все никак не заканчивался, да и складывалось ощущение, что предыдущие работницы практически не залезали в труднодоступные места, предпочитая поверхностную уборку, пыль примочить и кое-где подмести. Да и хватит с них. А Петров просто не мог остановиться. Невыносимо еще было собирать пепел с пола, потому что вскоре погода испортилась, а пепельница была уже полной. Сеченов зашел в дом и курил около окна, стараясь не высовывать под воющий ветер лицо. И кружку грязную, будто бы назло, ставил на край раковины, чтобы случайно снести ее локтем при удобной возможности. Разозлиться бы и ляпнуть лишнего, но нельзя. Все же не с другом дело имеешь, а с работодателем. Пусть и таким раздолбаем. Говорят же, что раздражает в другом человеке, то, скорее всего, есть и в тебе. Невыносимо и неприятно, но факт. Хотелось стукнуть зло шваброй о пол и запустить лакированной туфлей прямо в лоб. Неуважение какое-то. Хотя прекрасно видно, что просто напросто четко выработанная привычка за много лет. Окурок затушить либо в стеклянной пепельнице, либо забыть его в несчастном растении, что умоляло его полить непонятно какой день кряду. Такое вот издевательство над «бедными несчастным» работником. В страдальцы Виктор себя не записывал, но очень агрессивно выбрасывал в мусорное ведро чайный пакетик, когда ему принесли кружку, а он уже успел полностью загрузить посудомоечную машину. Вот вроде бы все начиналось нормально, а под конец отведенного времени все кувырком покатилось будто бы. Проверка на прочность или просто от скуки мается фигней. Тут уже все было покрыто завесой тайны. Сеченов же без задней мысли просто проводил свой обычный выходной и даже не пытался как-то играть на чужих нервах. Иногда дергался, когда слышал за спиной шипение. Он забылся и прошелся чуть дальше нужного по коридору, вернувшись с улицы. У него даже улыбка почти не сползала с лица. Ему от комфорта хотелось подольше и побольше контактировать, но и не пугать. Вот покажется, не дай бог, сталкером или вообще маньяком каким-то, станет еще стыднее, чем было с самого утра.       — Я оставил вам легкий ужин на столе, постельное уже в шкафу, который на первом этаже, а все остальное по тз вы и сами знаете. Эти пункты я уже решил сделать от себя, надеюсь вы не против. Дмитрий был только рад. Зацепил сразу номер телефона так легко, что Петров ничего понять не успел, только цифры продиктовал, чтобы почти тут же получить деньги. Засмущался от дополнительного сверх смайлика, от которого точно отказаться было нельзя. Сам прилепился, да еще и такой дурацкий. Классический, из двоеточия и скобочки. И еще попробуй сказать, что не по возрасту так писать, и сразу минус клиент. Потому все претензии высказались лишь за воротами и прямо под камерой над входом, о которой, конечно же, Виктор не знал. Пока трясущимися руками доставал из рюкзака пачку сигарет. Когда он, наконец, сделал первую затяжку, то сразу почувствовал себя лучше. В голове прояснилось, и больше не было навязчивого стука, что мешал думать. Больше не хотелось огрызаться на кого и что попало. И не возникало желания сделать гадость, за которую придется расплачиваться, если не трудом, так натурой. От мыслей обо всем этом даже передернуло.       — Я больше не вернусь сюда! Ну вот как можно так бессовестно себя вести, — Штокхаузен на другом конце трубки засмеялся, когда выслушал первый поток претензий в адрес нанимателя. Он слишком быстро провел параллель с самим Петровым и не мог успокоиться. Очень уж они были в некоторых моментах похожи, разве что возраст различался. А так повадки один в один.       — Не пори горячку, все еще впереди. Хорошо же платят, так что не вредничай. Мне казалось тебе надо оплачивать театралку, а вариантов получше может и не быть.       — Ох уж эта ваша еврейско-немецкая проницательность и дальновидность. Не все такие умные как вы, товарищ Штокхаузен.       — Хаха, мы не в Советском Союзе, так что можно ко мне на «ты», товарищ Петров. А в целом ты прав — я довольно умен и старше, так что прислушайся к моим словам.       — Как прикажете.       — Дурачок ты. Вечером, уже перед тем, как ложиться спать, Петров все же отвечает на первое личное сообщение от Сеченова и соглашается на еще один выезд. Хотя перед этим он успел навернуть несколько кругов по спальне, выйти на улицу, чтобы подышать, проверил почту, вынес мусор и даже сходил в магазин за пятнадцать минут до закрытия. Непривычно ему все-таки было в такой роли работать. Одно дело микросхемы паять или составлять чертежи. Или даже в костюме зайца прыгать на детских утренниках — так хоть прилично было. Да и задание раскрепостить себя к предстоящим постановкам никто не отменял. Обещал же Стефан пропихнуть талантливых учеников в труппу, если получится. А там и пробные пьески, пусть и на ролях второго плана, но уже хоть что-то. Дмитрий же радовался, прижимая к груди плюшевую лису и заваривая еще кружку кофе. Все-таки случайно согласиться на новое предложение от компании стоило того.