***
Непреодолимое желание сматериться и послать всё к черту переваливало через край. Долгов по учебе как таковых не было, но не всем преподавателям нравилось, как «Петров! " ведет свои конспекты по лекциям и вообще, как именно выдает материал на практике. Говорили, что «слишком витаете в облаках, юноша. Еще нам спасибо скажете, когда вас возьмут в хорошее место, но, похоже, вам совершенно все равно». И так по кругу практически каждую неделю. Будто бы заняться людям было совсем нечем. И забывалось напрочь, что люди все же советской закалки, а там не забалуешь. Никто просто так тебя хвалить не будет, тем более в театральной сфере. Тут только пахать и пахать. Да и не забывать о том, что стоит иногда умасливать преподавателей. Ну, чтобы хотя бы не вылететь и дать себе небольшой гарант на светлое будущее. Пусть и не такой, который хочется на самом деле. Остается подобрать сопли и гордо выпрямиться, доказывая свою полезность и важность для учебного заведения, а потом уже и для зрителей в целом. Так противно и неприятно становилось от окружающих, что даже работа не спорилась. Дополнительный заработок сверху того, что уже официально существовал. И клиент вредный такой попался, что от злости в горле все закипало. Будто приступ изжоги случился. Вот настолько все плохо было. Стоило бы таблеточки попить, а может вообще успокаивающий сбор. Но ни времени, ни желания нет. Да и хочется считать себя нормальным, без потекшей от злости крыши. Ему даже не могли четко объяснить, по каким причинам вообще произошла поломка, потому что от такого зависело, ремонт будет по гарантии или нет. Ему следовало просто провести диагностику ноутбука, что несчастно взирал со стола и даже отказывался держаться включенным больше часа. Моргал экраном и рябил, противно отдаваясь болью в мозг. Долго все равно это не продлилось, так что нерадивый пользователь отправился в центр починки. А все потому, что был послан куда подальше. Ну не вышло тайком провернуть по дешевке ремонт, с учетом того, что сам Виктор даже не имел своего ИП и даже каких-либо настоящих гарантий. Просто парниша из интернета с прямыми руками, научившийся брать в руки паяльник и разобравшийся с тонкостями электроники, как обычные люди с детскими пальцами. — Я так скоро с ума сойду, Лар, — Петров падает лицом в диван и уже готов ногами по нему стучать, как ребенок в магазине, когда ему отказываются покупать нужную игрушку. — Давай только не здесь, клиентов мне распугаешь. Петров вернулся в вертикальное положение и тихо хрустнул спиной, чтобы никого не смущать. И так засиделся у подруги, а уже несколько человек косо поглядывали. Хватило разбора полётов сегодня от Ласточкина, который, кривя лицом, поставил, наконец, четверку за «Актерство». Спасибо, что не клоунадой обозвал, хотя предварительно набрал воздуха в грудь, но быстро успокоился. Может, настроение хорошее, может, кто наконец, позвал на свидание и не отшил. Застал случайно один раз в гримерке сцену, так до сих пор перед глазами стояла алая от пощечины щека. За своё молчание получилось выбить несколько ценных советов, но какой ценой. Стукачеством не приходилось заниматься, но в голову даже не пришло отказаться. Так что оба вывернули все в более выгодную сторону. Сложно было удержаться. Вот только, наверное, рыцарским поступком стал бы отказ от всяких предложений. Разве что оно совсем потом не поможет сдавать экзамены и не прокормит в будущем. Любая помощь не помешает, особенно если дело касается такой шаткой профессии. Лучше цепляться за каждый повалился под руку повод, чем потом сожалеть и капать слюной на афиши, в которых никогда не прозвучит твоё имя. Иногда стоит немного по головам прогуляться. Самое главное — не забывать о внимательности. И границах собственной наглости. Возвращаться на занятия особо не хотелось, даже если нравилась вся эта деятельность. Из головы отказывался уходить и дом, и хозяин, в котором пришлось поработать и провести парочку интересных диалогов. Неловкое общение под конец натянулось и зазвенело, будто струна на расстроенной гитаре. Мужчина был хорош, приятен для общения и даже красив, если можно было так говорить о человеке своего же пола! Виктор потёр виски и постарался отбросить пронизанные нечаянной голубизной мысли. Не сказать, что он против, но ему было невообразимо неловко даже размышлять о таком. Хотя бывали времена, когда просыпались внутри странные желания, от которых алели щеки и кровь начинала двигаться быстрее в каждом сосуде. Заменой и хотя бы перекрытием «предательства» собственного организма могла стать снова учеба. Тянущаяся, как безвкусная жвачка. Даже если преподаватель попадался хороший, то ничего путного толком не выходило. От постоянной муштры болела голова, а от криков хотелось просто-напросто вздернуться. Долгие лекции и тяжелые репетиции, особенно на которые не берут, потому что балл проходной не набрал. Ну да, чутка ругнулся, не смог удержаться и пролетел мимо экзамена. Ни на какой высший балл после такого и не получить. Тут разве что оставалось радоваться, что разрешили прийти на пересдачу и сделали вид, что отстранение было по совершенно другой причине. Более банальной. а в документах это никак не отразилось. — Лар, я боюсь что скоро потеряю веру в себя. Плохо выходит на сцене выступать. — Ты ведь для этого же учишься, Вить, так что не раскисай раньше времени, — девушка ласково чмокнула раскисшего друга в щеку, прежде чем вернуться к стойке администратора. Сегодня ей предстояло стоять на замене, так еще и принимать клиентов. Довольно сложная затея, зато вдвойне оплачиваемая. Ожидалось, что и день рабочий сократится на пару часов в связи с отсутствием должного количества сотрудников. Начальство у нее лояльное, да и так вообще разбегутся. Ну а также дружба дружбой, но за болтовню никто по голове не погладит, так что Петрова быстро выпроводили. Тот, чутка расстроенный, нехотя выползает из салона и сразу же попадает под сильные порывы ветра. Прогноз погоды, естественно, он не смотрел, так что тоненькая куртка со сломанным замком была совершенно ни к месту. Как, впрочем, и обычно. Ничему его жизнь не учит, а ошибки так и остаются ошибками. К невообразимому счастью, автобус быстро приходит, так что мерзнуть ему никто не дает. Руки, красные от холода, покроются цыпками вскоре. А все потому, что надо было давно купить перчатки. Да, он просто терпеть не мог не чувствовать собственный телефон и поверхности вокруг него кожей. У него будто бы терялось ощущение контроля всего происходящего вокруг. Да и денег лишних не было на нормальную одежду. И тратить зарплату на мелкие предметы гардероба тоже нет настроения. — Вот у этого Сеченова точно шмоток полно, даже не сомневаюсь, — Петров ворчит себе под нос и даже не замечает, как бездумно начинает тыкать по клавиатуре, набирая в поисковике имя заказчика. Ничего толком он не узнал, зато понял, что стоило разговаривать чуть уважительнее. Все-таки довольно уважаемый хирург, так еще и спас столько жизней. Вот именно тогда и стало особенно неловко, а кончики ушей заалели совсем не от резких перепадов температуры. Еще и дурацкое это платье, от которого смущение пробралось в самую грудь. Запоздало, конечно, но от него никуда было не деться. Только сделать вид, что в шкафу не висит приготовленный для химчистки наряд, что на отдельном счету не лежат деньги за это и что утром точно не приходила выплата за один тот выезд. Лоб находит опору в запотевшем стекле и чуть не получает сотрясение, когда автобус подскакивает на кочке. И телефон почти теряет на грязном полу, когда несколько школьников с визгами протолкнулись мимо него, пытаясь сбежать от недовольного кондуктора. Видимо, не заплатили за проезд и хотели проскочить зайцами. Плохая погода, а морозиться никому не хотелось. Да и халява на то и халява манит очень сильно. Виктор и сам был такой же, потому что родители предпочитали, чтобы он тратил деньги не так расточительно и больше ходил. Физическая подготовка ему не пригодилась в любом случае, так как здоровье оказалось не особо крепкое, и в армию его не взяли. Пришлось просто иногда для поддержки формы ходить в зал, но в конечном счете и это надоело. Времени совсем не оставалось, сбережений не хватало, и депрессия совсем убила желание что-то делать. Особенно по учебе. Свое практические единственное, но довольно яркое увлечение Петров скрывал от знакомых по учебе, но от близких друзей такое утаить не получилось. Все же даже Штокхаузен не раз бывал у него дома и видел…все. Да, Виктор не стыдился, что увлекается аниме-тематикой, будь то просмотр, будь то сбор атрибутики, посмотреть на которую он и приехал. Знакомый знакомого держал небольшой магазинчик и частенько подкидывал ему то акции, то скидку для сотрудников, то вообще откладывал неплохие фигурки, зная его вкусы. Иногда казалось, что у парня были виды, но позже выяснилось — просто хотел подружиться и наконец-то найти знакомого по интересам. И вот сейчас с горящими глазами Артём, именно тот самый человек, к которому можно всегда обратиться, затаскивает продрогшего актера в магазин, чтобы потом поставить табличку о перерыве в 15 минут. Точка была довольно популярна, но шла насыщенная учебная пора, так что проходимость была небольшая, и можно было себе позволить потратить немного времени на себя. Не каждый высидит по десять часов на одном месте, так еще и постоянно взаимодействуя с людьми, особенно если они идут непрерывным потоком. То школьники, то подростки постарше или некоторые взрослые, что иногда неловко трутся около стеклянных шкафчиков с фигурками или стендами с мангой. — Я купил б/у домашний кинотеатр, так что жду тебя на торжественную распаковку, — Петров даже немного повеселел и сразу прижал свои красные ладони дешевенькой батарее рядом со стулом. Да, это могло привести к ожогу, но он думал сейчас только о том чтобы согреться. — Не знаю что делать, Тём. В такой идиотской ситуации сейчас нахожусь, что хоть стой, хоть падай. Я, конечно, помню все твои дурацкие шуточки, когда тебе рассказал про свою новую работу, но это и правда так странно. Хотя вот дом был как в фильмах… — Пока к тебе никто не пристает — то все вообще прекрасно. Обычно девушкам достается, но если ты будешь спать больше, ухаживать начнёшь за своей мордой, как я, — парень показательно ткнул в еще закрытую упаковку патчей и получил сильный тычок за это в бок, — и есть вероятность что тоже зацепишь. Станешь участником классической романтической манги, — лишь постучавшие в прозрачные двери покупатели спасли смеющегося Артёма от банальной смерти от стыда. Виктор обиженно насупился, сел за сортировку значков с персонажами и немного выдохнул. — Просто знаешь, мне нравится тусоваться уже здесь больше чем на парах, — стоило вспомнить о предстоящих занятиях, как внутри все сразу засвербело от тошноты. Несколько лекций и ни одной практики, потому что преподаватель как назло заболел, а заменить было некому. Классическая ситуация, а вот к сессии надо же было подготовиться. Еще и этюд до конца доделать, доработать и вжиться в роль. Было несколько вариантов и пришлось остановиться на самом подходящем — хвастливый заяц. Кто-то даже успел пошутить, что данная роль ему очень подходит. Оставалось на такое только закатить глаза и тайком оскалиться. Петров был готов вцепиться зубами за любую возможность быть впереди. Разгонит всех вокруг и вытащит максимально выгодную роль. Да, иногда он хотел пойти по головам, даже если за этим последует нечто тяжёлое по ответственности. Суровая реальность — она такая, и розовые очки большой сцены давно спали. Многим не нравится, не ко всем нормально относится и вообще практически без друзей ещё с последних классов школы. Кто потянется к человеку с не особо устойчивым характером и большим самомнением. Плюс интересы частенько не сходились, особенно тоже аниме вызывало споры и прецеденты. Хотелось сразу же скрыть и спрятать, чтобы не получить еще больше насмешек. Убрать значки, прятать карточки, купленные на мелкие карманные. Сейчас же было совершенно все равно и хотелось будто бы назло выставлять напоказ. Да и, как выяснилось, многим было совершенно плевать. Успокаивать и возвращать из пучин депрессии друга Артем не успевал. Пока что. Он отвлекся на клиентов, и его уже разрывали на запчасти школьники, что, кажется, по суете сбежали с уроков. И прятались также от плохой погоды. Да кто так не делал, а уж тем более, если выпала в этот злосчастный день контрольная по нелюбимому предмету и преподаватель — тот еще чёрт. Виктор прекрасно их понимал, потому что и сам бывал в таких ситуациях, разве что на первом курсе. В школе пришлось быть отличником, чтобы доказать свою полезность слишком требовательному отцу. Угодить ему все равно не получилось, так что продолжать пытаться творить себя невесть что он не стал. Выбрал место для учебы на свой вкус, сам сдал экзамены и даже пытался оплатить все самостоятельно. Да, не особо хорошо получалось, но было важно все сделать как надо. И как должно для себя, любимого потому что даже эта «дурацкая» новая работа была прорывом. Хорошие деньги никогда лишними не будут и не были. — На пары пойдешь? — Если прогуляю, то точно не допустят к сессии, — никакого желания и сил недостаточно, но ведь завкафедры точно будет плевать. Мечта об автомате самоуничтожилась еще в тот момент, когда он после бессонной ночи прослушал лекцию, задремал, и, к тому же, благополучно забыл имя-отчество. Такое, естественно, ему не простили, так еще и подозрительная карандашная запись появилась рядом с фамилией. Тут конечно стоило напрячься, побегать после пар, но ведь кто будет слушать простого студентика, что посмел так нагло себя вести? Петров мечтал о большой сцене, признании и, желательно, еще о крепких длительных отношениях. Последний пункт привязывался с каждым годом все больше и больше. Может, дело в одиночестве, может, дело в общей недолюбленности, тянущейся, наверное, с самого детства. Может, именно боязнь разочароваться в самом себе и толкала его вперед. Завязывала его острый язык в узелок в нужные моменты, хотя он все же был острее ножа. Не давала ляпнуть лишнего, потому что риск потерять всё и вся иногда висел прямо перед глазами. Он был невозможен и иногда противно невменяем. Но к нему все равно тянулись люди и заглядывались. Кто-то восхищался внешностью, кто-то мог назвать чрезмерно шумным и довольно утомительным. И вот дело то сделано, внимание получено. Черный пиар — тоже пиар, но вот злоупотребление этим фактом может выйти боком. Когда пришло сообщение от одногруппника, что пара будет совмещенная, сразу стало полегче. Можно было бы найти того, у кого удастся позже списать лекции. Потом снова бежать к Ласточкину, не забыть почистить ноутбук и новую ламинированную карточку с Хатцуне Мику разместить на хорошее место дома. Да, в такой своеобразный алтарь в стеклянном шкафу, где хранилось несколько фигурок, парочка компьютерных игр и все те же картонки. Увлечение, которое помогало ему выживать и жить, да и просто оставаться самим собой, не у всех до сих пор оставалось в почете. И кто бы, конечно, ему запретил таскать на занятия пенал с персонажами, акриловый со сколами брелок, а по выходным развлекаться с цветными линзами. — Если я облажаюсь с этим чертовым зайцем, то больше не вернусь сюда, — Петров тушит окурок о ступеньку гранитной лестницы и перепрыгивает лужу около входа. Кто-то кажется разбил здесь недавно бутылку дешевого вина, а осколки зеленого стекла грустно блестели так и неубранные. Печальное зрелище, но не такое уж и редкое здесь…в сфере искусства.***
Когда на улице забрезжил рассвет, Дима еще только пытался заснуть. Бессонная ночь из-за нового знакомства, из-за путанных мыслей и из-за будто бы бесконечных дел по дому. Нужно отчеты перечитать, проверить, правильный ли костюм был поглажен, потратить немного времени на чтение не такой уж интересной книги. По крайней мере, Захаров не переставал по-дружески бубнить о том, что Сеченов не только бывал нудным, так еще и чтиво выбирал себе под стать. Не всегда так было, да и раньше жизнь была более насыщенной и какой-то хаотичной. Чуть ли не каждый день он жил в череде взрывчатых ситуаций, и эмоции хлестали через край. Практически не контролировалось ничто и никто. Особенно страсть и вместе с ней, конечно же, любовь, подхваченная, будто бы грипп в самый период пика болезни. Она захватила и пленила каждую клеточку организма и прилипла вместе с будто бы самой прекрасной женщиной. Огненной, жгучей, как кайенский перец, и такой же язвительной. Натура очень вспыльчивая и чуть пригасающая, когда ее ласково целовали в узкие плечики, покрытые редкой россыпью веснушек. Именно они в первую очередь и зацепили. Елена была горяча и немного груба, но только на словах. И все же могла нежно, как кошка, вцепиться и, промурлыкав, о чем-то попросить. Никогда настойчивой не была, потому что знала себе цену и не могла опуститься до вымогательств. Только лишь тонко намекала и смотрела сверху вниз своими синими глазами. В темноте они становились практически черными, а на свету прозрачными, как вода. Иногда, смотря на свою бывшую жену, Сеченов вспоминал Сергея и улыбался. Очень уж у них в минуты веселья и расслабленности был взгляд похож. С хитринками и искорками вокруг зрачка. Будто бы зажегся бенгальский огонь или взорвался фейерверк. Вот только в конечном счете все сгорело…потухло и как-то оборвалось. Родился сын, и все будто бы затерялось в рутине, в работе. И точно не была вина ребенка в том, что они развелись. Потухла былая страсть, постоянные головные боли, бесконечные ссоры не давали даже наладить былую романтику. Потому Дмитрий постоянно и сбегал к себе в «убежище» или в гости к Захарову. Тот только глаза закатывал. И все же никогда не выгонял лучшего друга. Иногда посмеивался, может, нотации читал, но не лез в попытки все усмирить. Ему и своих забот хватало. Да и оба прекрасно понимали — никто из них нормально не разбирается в данной теме. Бежать к семейному психологу смысла не было уже потому что заявление подали, разъехались и наладили график общения. Все случилось будто бы в одно мгновение, так что, бывало, Сеченов на кухне слышал отголоски детского и женского смеха, но вспоминал, что с сыном он увидится только через пару дней. Уже и приготовленный подарок лежал на самом видном месте, чтобы в запаре не забыть. В Лёве все души не чаяли. Хоть пацан был достаточно шебутной, немного непокорный и всё же достаточно умный. Подметил сразу, что у родителей разлад, потому старался по максимуму сохранить все приятные моменты вместе. Ему было грустно, но он не сильно расстроился, когда узнал, что будет жить не в семейном доме, а отдельно с мамой. Ему много не нужно было, да и все равно до школы так было далековато, а сейчас ему можно было ходить пешком. Все секции нужные рядом, и к друзьям в гости проще ходить. В общем, все как полагается, только отца рядом нет. А все лишь потому, что Дмитрий всегда находил причину спрятаться, забыться в работе, лишь бы снова не начинать ругаться. Ему было плохо и совсем невыносимо начинать каждый раз разбираться во всех бедах, особенно если вины его никакой не было. Так что развод оказался и правда самым правильным вариантом, чтобы дальше не травмировать ребенка. И все же названный в честь настоящего царя зверей Лев сохранял оптимизм ведь его никто не бросал, а на праздники дарили подарки оба родителя. Разве что иногда капризничал, если не получалось посидеть подольше с «любимым папой», как он сам говорил. Дмитрий сам себя одернул, глубоко вздохнул и вгрызся в французский тост. Не такой уж идеальный, но хотя бы съедобный. Часть утра прошла вся в мыслях, но сделанная наспех фотография Петрова, где он с задумчивым видом смотрел на упаковке со сливками срок годности. Чуть смазанный снимок все же вмещал в себя и платье, и взъерошенную из-за всех работ прическу, и в особенности прищуренные зеленые глаза. Будто бы кота успели запечатлеть перед тем, как он выйдет на охоту. Оставалось надеяться, что парень ничего не заметил и не посчитал ситуацию еще более странной. Прекрасно было видно, что ему некомфортно, но вслух никакой претензии не было произнесено. Да и если совсем невмоготу, то отказаться всегда можно. Вот только совершенно не хотелось, чтобы такой, как оказалось, золотой работник куда-то уходил. Сеченов готов был заплатить чуть больше и, если что, меньше появляться на горизонте, лишь бы тот снова пришел. Хоть какая-то радость в жизни появилась. Так еще и дома, чисто в бонус. Оплачиваемый, конечно, но зарплата позволяла нанимать Петрова хоть каждый день, пусть это и было без надобности. На часах было всего шесть, а еще никакого звонка из клиники, что радовало. Ночью, в период дежурств, частенько случались непредвиденные инциденты, а вот утром приходилось все это дело разгребать. Частенько до самого верха доходили письма, то есть лично в ему в руки. Начальством все же работать трудновато, но Дмитрий никогда не жалел, что прошел весь путь от самых низов, начиная от студента-практиканта, заканчивая уже постом главврача. Ему всегда хотелось устремиться ввысь, достать практически до самого космоса, пусть вот этот пункт лишь в мыслях и фантазиях. Да и, в общем-то, было приятно заработать в личное дело побольше звездочек. Захаров частенько посмеивался, хотя и сам не затормаживал собственное продвижение по карьерной лестнице, пусть и продолжал сидеть сычом в своих лабораториях. Света Белого практически не видел, хотя оставалось радоваться наличию больших окон у него в помещении. Причем лучший друг даже и не подозревал, что Лариса Филатова прикрепилась лично к нему не просто так. Лучшая студентка на курсе не смогла пройти мимо, да и хотелось, чтобы кто-то приглядывал. Они оба забывали частенько и поесть, и поспать, так что частенько дремали прямо на рабочем месте. А вот девушка со своей неугомонностью, молодостью и громким голосом помогала хоть как-то скорректировать все. Не без помощи Терешковой. Их тандема, кажется, боялась половина персонала. Разница в возрасте их совершенно не смущала, да и схожие интересы у них нашлись довольно быстро. И что удивительно, Сеченов ни разу не замечал их, сплетничающих, только тихо хихикающих над чем-то в телефоне. Без них он бы точно завял и скукожился, погрязнув в рабочей рутине, и превратился потом бы в сухого брюзгу. Вот примерно так же, как парочка его коллег, с которыми особо пересекаться совершенно не хотелось. — А если я надену свой любимый галстук, буду ли я выглядеть нелепо? — Дмитрий накручивает на ладонь темно-зеленый шелк в мелкую крапинку и с глубоким вздохом откладывает его в сторону. Вероятность того, что могут засмеять за дурацкий выбор конечно низка, но точно будут глазеть. А стоило ли привлекать к себе лишнее внимание? Совсем нет, тут остается только смириться с этикетом и выглядеть прилично. Позволение лишь в маленьких деталях — запонки с лисичками. Ведь на эти места не так часто обращают внимание. Особенно если гораздо выше находятся довольно дорогие часы. Сеченов не стремился быть и вести себя как модель с обложки, только лишь для того, чтобы выглядеть представительно. Чаще всего он позволял себе вести более расслабленный образ жизни, чем это можно было представить. И так в научной и профессиональной сфере был примером для подражания. Так что на одежду старался обращать внимания поменьше. Хотя на работу мечталось надеть тот «дурацкий» свитер крупной вязки, галстук непотребной расцветки или вообще джинсы. Но так он либо просто выставит себя на посмешище, либо ему сразу же вызовут машину в дурдом. Зато бесплатная поездка за счет клиники. Хотя вот Захаров уже практически перестал посмеиваться и просто тайком прятал всё. А если предоставлялась возможность, то выбрасывал. И пока что покрасоваться хотелось только перед спонсорами, да и перед… Виктором. Вот только, наверное, должного внимания с первой встречи толком не выцепить. Машина выехала из гаража, приятно урча мотором, когда, наконец, было выпито кофе, надет костюм и собраны все нужные бумаги. В такое раннее утро пробок практически не наблюдалось, так что не пришлось ругаться в пути. Да и навигатор не требовался от слова совсем, ведь вызубренный за многие годы маршрут очень четко отложился в памяти. Потому из работающей лишней техники была только магнитола. Незатейливая мелодия с прилипчивым припевом обещала намертво прицепиться на ближайшие несколько дней, но хуже от этого не становилось. Пальцы сами постукивали по рулю, отбивая ритм, и губы беззвучно шевелились, что можно было бы различить иногда какие-то отдельные слова. Еще одна незатейливая привычка, о которой мало кто знал и, может быть, даже и не догадывался. Будь Лариса внимательнее, чем обычно, то точно бы заметила, но у нее и своих дел было полно. Чаще всего она могла помочь Терешковой в подготовке материалов к планерке, чем и занималась с утра пораньше. Одной рукой заправляла цветные пряди за аккуратное ушко, а второй придерживала стопку документов, чтобы все не рассыпалось. Она и перед всеми разложила потом распечатки, сделала замечание парочке заглянувших новичков-лаборантов и даже ногой притопнула. Сеченов частенько видел ее скромно краснеющей в компании Штокхаузена и прекрасно мог понять, почему тот оказался с ней рядом. Стоило посмотреть на эту парочку, как сразу внутри все от зависти сжималось. Время назад то уже не повернуть, да и старые отношения уже давным-давно погасли и их точно не воскресить. Обидно до невозможности, но шанс упущен, и не было смысла дальше ковыряться в старой ране. Так что буквально через пару минут все мысли сгорели. Хоть и мурашки по спине пробежались. Разбор полетов, дел и оглашения планов на будущее, как всегда, не занимают много времени. Хотя для нескольких представительных по возрасту специалистов пришлось повторить несколько раз. Дмитрий иногда задумывался о том, надо ли ему вообще это. Не проще ли сделать все более автономным и просто делать рассылку. Автоматизированный процесс и более редкие встречи, требующие его личного присутствия, точно бы увеличили время на работу. Не было бы этих непонятных пререканий по практически ничего не стоящему поводу. Многим сотрудникам, пусть уже и закрепившиеся давно на «лакомых» должностях, очень хотелось захватить его внимание. Они могли и подлизаться, и идею какую странную предложить, ну и, конечно же, сделать донос. Сколько же бумаг проходило через Штокхаузена: и хвалебных, и просто хороших, и, конечно же, жалоб. С предложениями все проходило через человека с более низкой должностью, который все сортировал и уже после тщательной перепроверки отдавал выше. Халат пусть был свежий и новый, но от ворота будто бы еле ощутимо пахло спиртом, металлом и анестетиком. Сразу понятно, что где-то в неправильном месте хранился. Вот только нос уже успел давным-давно привыкнуть к такому, что можно было лишь бровь недовольно поднять. Мельком брошенный взгляд в зеркало хотя бы немного успокоил и поднял настроение. Как всегда на высоте и как всегда готов идти вперед, а также, естественно, спасать жизни пациентов. Пусть и не все, конечно, были ему благодарны, ведь клиника не бесплатная, а запросов частенько бывает выше крыши. И частенько приходилось участвовать в разборках, пререканиях и спорах, ведь неугомонные «клиенты» регулярно грозились судом. За долгий опыт работы на руководящих должностях постепенно вырабатывается своеобразный иммунитет, как к вирусам. Уже не было желания голос повысить или пригрозить в ответ жестким разбирательством. Хотя по итогу все могло случиться на бумаге, но уже в более спокойной обстановке. После нескольких лет практики оказалось не так уж и сложно научиться владеть своими эмоциями, прикрываясь маской с доброй улыбкой, которую так любили спонсоры. Сеченов похлопал по плечу чуть притихшего Штокхаузена, который точно не был попавшимся им пациентом. А то был тут один регулярно захаживающий к ним «кадр»: ипохондрик, вечно пытающийся лечь на операцию и вырезать себе очередной «ненужный больной орган». То аппендицит, то грыжа, то еще что-то. С ним даже разговаривать не получалось приличными словами, потому Михаэль частенько срывался на тихие ругательства на немецком. И как же он обрадовался, когда получилось передать того в другие руки. К счастью, мужчине было непринципиально, кто конкретно будет его резать. — Кажется, ты очень искренне обрадовался, Михаэль, — сложно было удержаться и не обратить внимание на быстро просветлевшее лицо зама. Тот сразу же смутился, покраснел ушами и прокашлялся так, будто бы подавился собственной реакцией. — Прошу прощения, Дмитрий Сергеевич! — Не беспокойся, я тебя прекрасно понимаю. Общее чувство перманентной неловкости быстро развеялось, когда растерянно оглядываясь в помещение зашел уже правильный пациент. Тот неловко пожал руку и кажется еще сильнее ушел в себя, запаниковав, когда увидел все подготовленные инструменты и операционный стол. Дальше все шло по стандарту, все действия выверены до идеала и руки двигались будто бы сами по себе. Те, кому посчастливилось наблюдать за самим процессом усердно записывали, запоминали и иногда восторженно вздыхали. Сеченов в молодом возрасте уже успел быстро ухватиться за все методы из учебной литературы, за все слова лекторов и профессионалов, что попадались на его пути, чтобы в дальнейшем переплюнуть своих же наставников. Зарекомендовать самого себя как отличного специалиста, не без труда взлететь по карьерной лестнице, так еще и потащить за собой друзей и очень ценных кадров. На вершине тяжело оставаться в одиночестве, особенно если там и снизу много завистников, готовых в любой момент всадить нож в спину и порадоваться любой оплошности. Иногда от объема и вида крови руки немного немели, а внутри все холодело разом. Под веками будто собирался песок, а по щекам скользил жар от волнения. И все разом пропадает, стоит только влиться с головой в работу. Больше всего на свете Сеченов не мог перенести и точно не признавался в эти никому открыто: смерть пациента прямо во время операции. Нередко сердце не выдерживало нагрузок, даже если было все к этому готово. Никто не застрахован от неожиданных поворотов природы. Страх, боль и внезапная вспышка от разрыва нервов в мозгу могла бы спровоцировать выброс адреналина в кровь. А следом и тот самый смертельный исход. Вот только сегодня обошлось, к счастью, без эксцессов, и следовало дальше продолжать простое наблюдение за процессом заживления. Помощницы всегда молчали после операции и не спешили донимать своего задумавшегося начальника, зная, что внятного ответа они точно не получат. Только перчатки выкидывали в мусорку и помогали навести порядок в помещении. Следовало восстановить изначальную стерильность и подготовить к следующим приемам. Дмитрий перед уходом к себе в кабинет бросил взгляд через плечо, чтобы посмотреть немного на весь процесс через небольшие окошечки. И сразу же вспомнил о Петрове, что приходил к нему вчера. О взмахах юбки, о сжатых сверх нужного пальцах на ручке швабры и худых лодыжках в колготках. Вот отвлекся и сразу же чуть не сбил с ног заведующую отделением педиатрии. Женщина сначала цыкнула, потом подняла глаза и мигом извинилась. Хотя лицо у нее все равно оставалось недовольным, и даже очки будто бы нахмурились вместе со всеми морщинками на лице. И такие люди бывают, потому что сразу было видно: хочет вывести на конфликт. Ну, или была вероятность, что заготовленные вопросы вне рабочей встречи вывалит с больной головы на здоровую. Без этого никак. Особенно если ты имеешь какую-то власть, но недостаточную. И вот только стоило ей открыть рот, как чуть ли не с помощью цыганских фокусов пришлось испаряться. С боевыми и наглыми людьми только такое чаще всего и срабатывает. Забалтывание и иногда шантаж. На плечи давит ответственность и узкий халат, из которого с облегчением получается выбраться. Чем меньше в жизни Сеченова становилось операций, тем меньше ему хотелось облачаться в «рабочий наряд». Он привык к аккуратным пиджакам, жилеткам и дорогим мягким рубашкам без прилипчивого запаха спирта. Все больше тянуло к бесконечным бумагам и иногда научной деятельности. Может, дело в возрасте, может и интересы поменялись сильно со временем, но хотелось больше размеренности. И спокойствия без всяких нервных скачков. И так приходилось иногда устраивать побеги от Молотова, стоило тому нагрянуть в клинику с неожиданной проверкой. Вот будто бы ему на своем рабочем месте не сиделось и хотелось очень лично пообщаться. Хотя давным-давно были изобретены социальные сети и особенно электронная почта, но нет. Живое общение для такого старпёра было превыше всего. И тут либо сбегать по «особо важным» делам или, скрипя зубами, встречаться с ним, зарекаясь в следующий раз перед встречей не забывать выпивать таблетки от головной боли или изжоги. Именно после таких не особо приятных разговоров случались расстройства на всевозможных почвах. Штокхаузен сворачивается, как кот на кожаном широком кресле и практически урчит, когда получает на руки новые контракты с будущим денежным потоком. Слишком уж он любил такие вещи и не мог отказать себе в удовольствии немного ими полюбоваться. За этим было даже приятно наблюдать, и это немного развлекало. Да и боевой дух поднимают такие мелочи. Будто бы какая-то подзарядка происходила, и синяки под глазами исчезали. Морщины еще будто бы разглаживались, хотя в уголках залегали радостные от еле сдерживаемых улыбок. Вон, даже упрямые черные кудри Михаэля начинали торчать во все стороны, игнорируя тщательно зализанную гелем прическу. А все дело в неконтролируемой руке, что касалась затылка, пропуская пряди через пальцы. Творческий бунт на голове против педантичной ровности. И вот иногда в голове проскакивала мысль: «а что если взять и прикоснуться, а может даже и погладить?». После такого точно зам подумает в очередной раз об отпуске и сам забронирует уже номер в спа-отеле. Чтобы странные идеи не перемешивались в очередной с обыденностью. И так хватало бесконечных вверхтормашечных дней. — Я слышу как вы думаете, но не стоит. Лучше ответьте на звонок вашей бывшей жены, а то она кажется уже в 5 раз звонит. Стоит снять с беззвучного режима. Хотя мне бывает надоедает вам об этом напоминать, Дмитрий Сергеевич, — Сеченов тут же потянулся к телефону и еле успел провести пальцем по экрану, чтобы ответить. На другом конце провода тут же взорвался практически фейерверк негодования и женские крики чуть ли не испортили нежную барабанную перепонку. Когда первые вспышки пожара утихли, а волны шторма потихоньку начала превращаться в штиль, то наконец можно было разобрать — сын прибудет раньше чем предполагалось. И вот буквально через десять минут он со всем необходимым будет на пороге клиники. Настоящая мечта занятого по самые уши отца, вот только Елена, практически Троянская, была не в состоянии передать ребенка в секцию из-за карантина, поэтому решила немного переиграть ситуации. Когда звонок завершился и Сеченов на минутку растекся по столу, то Штокхаузен даже не попытался выспросить, что к чему. Прекрасно понимал и знал, потому что работал заместителем довольно давно, да и плюсом прекрасно слышал все и вся, хотя динамик был даже не включен. Сила женского голоса очень хорошо преодолела пространство, нагибая устройство. И никакого приложения не надо, все сами. Было неловко и очень неприятно, но только лишь потому, что не хотелось присутствовать при этом разговоре. Лучше бы, конечно, как-то его поддержать, вот только мало что можно изменить при таком то раскладе. Давным-давно пришло смирение, и единственное, что оставалось: похлопать по плечу и горестно вздохнуть в такт. — Мне сделать вид, что я ничего не слышал? — Будь так добр, а то настроение уже скатывается ниже плинтуса. Они уже давно друг другу доверяют, держат, пусть и небольшую, дистанцию, и все же остаются вместе. Исключительно в платонически дружных отношениях. Ни больше и ни меньше. Оба знали о каких-то мелких разладах в семьях друг друга, но на этом все и заканчивалось. Ведь именно с Захаровым Дмитрий общался довольно тесно много лет, начиная чуть ли не со студенчества. Прилипли друг к другу и не разбегались, пусть и не всегда сходились во мнениях. Причем достаточно категоричных. Один старался находить в людях что-то хорошее и полезное, а второй предпочитал с ними не пересекаться вообще. Вот потому и оставались вместе, так как выживать по отдельности было неудобно и тяжеловато. И только лишь со своим ребенком никогда не заставлял сидеть. Старался справляться сам. А вот если тяжело становилось, то тайком звонил по ночам и просто тихо в трубку жаловался. Что тяжело даются первые шаги, первые зубы и ссоры с женой. И как хочется обратно в ту полуразрушенную комнату в общежитии, снова питаться два раза в день, растягивая грустную стипендию и еще скудную зарплату. Было сложно выживать, но тогда они просто зависели друг от друга, хоть никогда это, наверное, не вылилось бы во что-то большее, чем дружба. Бывали, может быть, попытки на пьяную голову со стороны Харитона переползти эту тонкую границу, но все быстро оборвалось. Не получилось бы что-то развить в то время, хотя и сейчас все осложнялось. Сын был очень рад и еле сдерживался от улыбки. Все же ему было целых двенадцать лет, и ему совсем не хотелось вести себя как ну совсем маленький ребенок. И это мгновенно сбивалось в кучу и отбрасывалось, стоило лишь утонуть в объятиях Сеченова. Тот ласково чмокнул парня в макушку и даже не успел переброситься парой слов со своей бывшей благоверной. Елена поправила прическу, осмотрела мужскую половину семейства сверху внизу и бросила: «вечером позвоню, чтобы проверить, все ли в порядке». И все они знали, что этого не будет. Было бы еще обидно или там неприятно, но такие эмоции со временем заменились на полное равнодушие. Если же постоянно расстраиваться из-за мелочей, то какое вообще настроение будет? Вот Лёва только губы надул и вздохнул. Никакой позитивной ситуации между родителями точно не будет. Зато ему дали наконец еще раз посмотреть на больницу не только снаружи, но и внутри. Хотя именно сегодня дальше отцовского кабинета попасть не получилось, и то на максимум пять минут пришлось задержаться. Даже халата не дали и на операционную поглазеть тайком. Один раз получилось даже полистать журнал с отцовскими статьями, ну и оставить пару комментариев, как научил однажды дядя Харитон. Не сказать бы, что после такого следовала положительная реакция, но уж точно никакой радости не присутствовало. По крайней мере, никто ругать не стал, а лишь все убиралось на полки повыше. Докуда не доставал еще маленький рост двенадцатилетки. Зато снова было позволено вытащить практически все конфеты из дорого швейцарского шоколада с вазочки на столе с разными начинками. — Я тебе тут подарок приготовил, хотел вручить чуть позже, но раз мама тебя передала именно сейчас, то, что поделать. Звезды так сложились, — Дмитрий улыбается, когда замечает блеск в чужих глазах — точных копиях его собственных. Было приятно видеть и золотистую крапинку на крае радужки и насыщенный карий цвет. Ну что сказать, тут только радоваться. Характером-то малыш не в него пошел, но по крайней мере и не в другого родителя. Сам выбрал собственный путь. — Большое спасибо, папа, мне очень приятно, — неловкий клевок губами в щеку и уже счастья в два раза больше. И это они еще только в дом зашли и не открыли коробку, лежащую на столе. Через десять минут в помещении сменилось несколько спектров эмоций: крик, восторженный крик, довольный хмык и громкий треск картона. Лев с упоением распаковывал новый наборы с Лего. На таких увлечениях, которые не только развивали мелкую моторику, но и радовали ребенка, Сеченов никогда не экономил. Разве что потом мучался с нахождением нормального места для них, а также поиском всех упавших деталей до прихода горничных. Почему-то ему было неловко просить девушек ползать по полу и собирать всю эту мелочь. И потому он лишь горестно вздохнул, когда понял, что в наборах с замком Хогвартса и Косым переулком уж слишком много запчастей. Что в одном чуть больше шести тысяч деталей, что во втором больше пяти. Да, очень красиво, но так муторно для уборки и сборки. Хотя главное, что сын в восторге, а остальное можно решать по мере поступления проблем. А разбирать все мероприятие пришлось через каких-то четыре дня, когда последствия пребывания гостя стали слишком уж бросаться в глаза.***
Петров не ждал так скоро выходить на работу. Да и вообще у него не было практически желания что-то начинать. В тот самый важный день проведения экзамена он мало того, что умудрился опоздать, испачкать немного подготовленную одежду, так еще и затупить в процессе этюда. Потому и получился в итоге самый средний балл. Может все смазалось из-за волнения, так как пришлось идти в первой пятерке. Никто не стал его подставлять, хотя особо друзей в группе не водилось. Бывали, конечно, моменты разборок, но все быстро сгорало в словесных перепалках. И лишь из-за собственных косяков возникала обида, которая очень портила настроение. Все внутри горчило, что даже несколько бутылок не смогли спасти положение, а это все-таки было завершение сессии. Вот и лежа в позе рассыпанного салата из битых огурцов, Виктор согласился приехать. По крайней мере, так он подумал, что сможет немного развеяться. И совсем не подозревал, что за «развлечения» ждут его через час пути до уже знакомого дома. И первое, что ему бросилось в глаза: слишком маленькие по размеру тапочки около входа, брошенные на тумбочке перчатки, тоже небольшие, и в завершении кучку фантиков. Кажется, не получилось донести до мусорки, и часть потерялась по пути. Сразу же в голове завертелось несколько мыслей, но пришлось держаться от потока вопросов. Не вышло долго терпеть. И когда платье снова оказалось на теле и туфли издали первый цокот. — Дмитрий Сергеевич, вы в детство ударились или у вас все же есть ребенок? — Сеченов немного смутился, но быстро собрался. Тут же вытащил из кармана домашних брюк телефон и сразу же завалил растерявшегося Петрова потоком фотографий. Он конечно же не просил, но кто будет спрашивать? — Да, уже подросток, за ним бывает тяжеловато угнаться, но я стараюсь. Вот он у меня был совсем недавно, так что пришлось тебя вызвать пораньше. — Я вас понял…очень мило. Не с особо большим энтузиазмом началась работа. Полы терлись тряпкой медленно, робот-пылесос бодренько шуршал рядом и периодически пытался употребить в себя ковер. Приходилось носком туфли его отпихивать и выдавать правильное направление. Вот вам и высокие технологии, пусть и хорошо помогающие в хозяйстве. Им бы места побольше и желательно плоские поверхности без перепадов высот. Тогда вообще все будет прекрасно спориться без каких-либо задержек. Сеченов же был рад, наконец, получить себе снова приятную компанию домой. Пусть сейчас и подозрительно тихого, не особо разговорчивого и еще довольно хмурого. А ведь именно к приходу студента пришлось приодеться. Хотелось произвести уже более приятное впечатление, понравиться и расположить к себе. Все же возвышать себя на более высокий уровень не планировал. Почему-то оказалось так интересно, и не отпускало чувство, что может это какие-то важные сигналы от судьбы. Вот потому на плечах приличного цвета вязанная жилетка и в тон ей брюки. Никаких странных рисунков и непонятного кроя. Самая обыкновенная английская классика. И ведь хоть было довольно неловко влезать в чужие дела или там душу, но все равно попытка могла того стоить. Потому что потом бы снова пришлось мучаться по вечерам и бессонным ночам от того, что не было сказано нормальных слов поддержки. Не хотелось вновь ошибиться и упустить шанс. Один уже в свое время растворился, как сахар, в непонятном по консистенции кофе. Лишь именно поэтому Дмитрий предлагает заметно поникшему Виктору дорогой чай и приготовленное лично им же печенье. Заваривает крепко, но тут же пододвигает поближе сахарницу и графин с водой. Привычка с работы, иначе бы в сон вогнать себя получилось бы. А после всё плавно перетекло домой. Потому в шкафчиках чаще всего располагался либо пуэр, либо классический черный или какой-то экзотический чай из поездок. Хотя стояла в углу одинокая баночка зеленого, пакетированного, для сына, который любил напитки помягче и попроще. — У тебя что-то случилось, а то лицо какое-то печальное? — Нельзя наверное было так поступать, но мужчина протянул руку, нарушив мгновенно все личные границы, и пригладил чужие волосы. Нежно перебрал несколько прядок и после отстал с красными от смущения щеками. Стыд и позор, не смог удержаться. Хотелось быть невозможно честным, не создавать каких-то странных ситуаций. Но что поделать, если телом управляет совсем не разум. Все сигналы переходят к мышцам, прежде чем получается осознать, что срываешься в бездну. Вот так просто натворить чудных дел и только лишь позже осознать, сколько проблем они принесут. И, к счастью, сейчас очень повезло: на него не стали бросаться, ругаться или еще чего похуже. Только также смущенно в ответ улыбнулись, да еще и взгляд растерянно забегал. Как у попавшего в ловушку зверька. Петров взгляд свой болотистый не отводит и гипнотизирует, как самая настоящая змея. Он не чувствует себя в испуганным, просто немного растерянным. Потерявшимся немного в самом себе после всего, что происходило накануне. Потому и вываливает все: рассказывает, как растерял уверенность в процессе выступления, как утром совсем не хотел ехать, как прищемил случайно дверью палец и как мечтает уже выкурить хотя бы одну сигарету. И кто бы мог из них двоих подумать, что сближает так сильно вредная привычка. Что так комфортно стоять плечом к плечу, молча смотреть на ещё зелёный газон и иногда переводить взгляды друг на друга. Никакого обмена теплом, только легкое соприкосновение, и то совершенно ненавязчивое. Из-за каблуков разница в росте стала довольно ощутимой, потому улыбка на лице расползлась сама по себе. Не каждый все-таки раз приходится попадать в такую ситуацию. А вот Дмитрий в ней находился второй раз. Но его это совершенно не смущало. Даже забавляло, потому что никаких предрассудков на данный счет особо у него никогда не было. Каждый делает, что хочет, и, конечно же, желательно в рамках этики и закона. Вот и шелест юбки при её касании о гладкую ткань колгот или о его собственное бедро лишь стало белым шумом. Да, в этом доме уже давным-давно не было так запутанно-интересно. И хотелось, чтобы это продолжалось как можно дольше. Мечты, мечты. В голову закралась мысль: а что если как-то расслабиться и в тоже время не отвлекаться от работы. Ничего, к сожалению, не вышло, и от этого пришло разочарование в самом себе, но совсем ненадолго. Сеченов не успевал замыкаться или расстраиваться надолго после не особо важных размышлений. Если бы все происходило иначе, то не вылезал бы он из депрессии после споров с Захаровым. Того довольно сложно угомонить, если дело касается области, в которой он чувствует себя как рыба в воде. Что поделать, ученый с большим опытом работы, да и не особо легким характером. Насчет Виктора понимания еще не возникало, но сблизиться для более полноценного не помешало бы. По крайней мере, с ним не скучно. Да, работал он хорошо. На первый взгляд. ну и немного на второй. Третий осталось еще загрузить для последующих встреч. — Спасибо, что позволили потратить время на перекур. Голова раскалывается, и нервничать начинаю, если долго не курю. Надо бы бросить, но к сожалению не получается, как не пытаюсь. Стресс с этой учебой, а очень ведь хотелось заняться актерским делом, хотя может это вообще не мое, — Сеченов не перебивал, а только внимательно слушал небольшой монолог, понимая, что парню просто хотелось выговориться раз представилась такая возможность. Зато можно было проследить за плавностью речи, мимикой лица да и за движением рук, которые совершенно не контролировались. Еле успеваешь отслеживать каждый взмах пальцев, в которых еще была зажата тлеющая сигарета. Опасно, но завораживает. — Я хоть и врач, светило сферы здравоохранения и вообще должен был тебя отругать, но все же — тебе самому решать стоит это того или нет, — Дмитрий затягивается сигаретой, выдыхает дым колечками, понтуясь, а после смущенно чешет затылок, — Я уже этим балуюсь довольно давно, но стараюсь делать в меру и хотя бы используя дорогой табак, — из ладони Перова тут же исчезает пачка, которую крутят вертят во все стороны будто бы рассматривают поддельный бриллиант в ювелирке где-то на рынке, — Не самая лучшая фирма, но как бывший бедный студент понимаю тебя. По крайней мере я платить тебе меньше не стану за перекур, так что, надеюсь, ты в следующий раз купишь себе нормальные, — От плавно льющейся болтовни Петров постепенно расслабился, потихоньку успокаивая свой вспыхнувший огонек в груди. Так ему больше не хотелось беспричинно ругаться или обижаться на самого себя. В-первую очередь нужно было принять и понять — ты у себя один, — И вообще, ты молодой, так что держи нос кверху. Ну и это же все-таки не медицинский, вот нас там конечно дрочили и в хвост и в гриву. От последнего заявления Виктор поперхнулся, закашлялся и неприкрыто захрюкал от смеха. Со стороны он смотрелся, конечно, особенно комично, особенно когда прикрывал раскрасневшееся лицо рукавом своего платья. Еще секунда, и он будто бы свалится со своих каблуков прямо на газон около крыльца. И все же ноги у него не превращались в желе, потому только ладонь на плече устраивает, пробираясь в чужое личное пространство. И ведь в этом совершенно ничего дурацкого и зазорного не было. И чтобы ничего не вышло дальше за нормы адекватности, приходится вернуться в дом. Не радовало лишь только то, что брошенная на время уборка сама собой не занималась. Ведь, как выяснилось позднее, препятствий на пути к свободе оказалось достаточно много. И вот стоило только снять обувь, чтобы размяться, как в стопу впился один из кубиков Лего. Практически незаметная в ковре деталька, но очень подло подкравшаяся. По крайней мере, такие были первые мысли. А следующее последовало слово. И совсем неприличное. Дмитрий умудрился сменить все оттенки красного на своем лице, прежде чем извинился. Не доглядел, так еще и сам стал помогать вычесывать из ворса остальные запчасти. Практически полностью собранный Замок же будто бы с ехидной ухмылкой взирал на них со стола. Вокруг него постепенно вырастали небольшие кучки разнообразных форм и размеров. К счастью для всех, их было не так много, так что через минут десять упорных поисков можно было снова вооружаться пылесосом, а также сменить обувь на удобные тапочки. Петров, конечно, для приличия и для вида отказывался, но быстро согласился, когда не смог снова взобраться «на вершину». Все же, если предлагают, так почему бы и не воспользоваться предложенным шансом. Плюс можно и побаловать себя чуть более расслабленным дресс-кодом. Да и не в серьезном же офисе пахать приходилось. В этот раз руки дошли и до гардероба, так что первым сюрпризом оказался спортивный костюм для йоги. Его получилось сразу узнать, так как Штокхаузен частенько в нем дома занимался. Не находил время и сил на спортзал, потому и выбрал подходящее для этого место. В галерее на телефоне даже было несколько «компрометирующих» фото в разных позах. И сколько бы раз не просили удалить, столько же раз они и появлялись в их общем с Ларисой чате. Девушка с них очень веселилась и сама постепенно втянулась в марафон по созданию очередного шедевра. Ну и в конечном счете, ради интереса решила сама попробовать. Причем никто ее не заставлял, просто проявила участие и по итогу затянуло. Да и так можно было вместе время провести, а иногда еще и переползти в итоге в кровать. Для проверки на гибкость, конечно же. Ну или для отдыха после тренировки. Следующей неожиданной находкой стали плюшевые лисы. Первая игрушка выкатилась прямо под ноги, вторая же свалилась на голову, стоило стащить с полки комплект постельного белья. И финальный босс в виде неприличной по размеру хвостатой прелести оказался даже немного пугающим. Поднятый плед позволил рассмотреть вытянутую в форме длинной сосиски игрушку. Мордочка с довольной улыбкой заставила сначала вздрогнуть от неожиданности, а после улыбнуться. Сразу стало понятно, что пусть хозяин дома взрослый состоятельный мужчина с ребенком, но он все равно не забывал себя как-то баловать мелочами. Вспомнился сразу же «случайный» брошенный взгляд на брелок. Видимо, очень хотелось себе получить такой же. Дешевенький такой сувенирчик, сделанный из не особо хорошего пряжи, но довольно симпатичный. — Дмитрий Сергеевич, у меня есть еще один брелок, — в узкой ладони оказывается крошка с голубым бантиком на шее. Дешево и сердито, но это хоть какой-то признак внимания. Первая пора растерянности сменилась смущением, но Сеченов не мог не сказать «спасибо». Он потом еще долго думал, куда его использовать, как разместить, а после просто устроил его на прикроватной тумбочке. И в каждый следующий вызов поглядывал на него с улыбкой, прежде чем спуститься вниз и открыть дверь. Ведь нужно было немного задержаться, чтобы не показаться слишком наглым. Не настолько навязчивым, чтобы можно было заподозрить слишком открытую симпатию. Так хотелось совсем немного подружиться. Получше узнать друг друга. Хотя, вероятнее всего, для окружающих это было бы странно. Петров же ничего против не имел, постепенно сам растворяясь в пока что, на первый взгляд, неловком общении. Им еще учиться и учиться, ну и, конечно же, найти больше точек соприкосновения. А пока все сводилось к уже забронированным на разговор вечерним диалогам по телефону. Иногда через сообщения, а пару раз даже случайно — по видеозвонку. А в какой-то момент подключились разговоры о хобби, и Сеченова они поглотили. Пусть ему и изначально этого не хотелось.