Дневник детектива

Худое, бледное тело движется совсем невесомо и легко, словно призрак давно минувших дней. Махровое полотенце слишком тяжелое и подвергнутое влиянию физики, что бы нормально держаться на бедрах, оно верно сползает все ниже и ниже, сковывая плавные движения. Какая наглость! Влажная тряпка отлетела на тумбу. Больше не мешает ни-че-го. Тома опустился коленями на мягкую подушечку и неторопясь открыл кожанный блокнот, все его движения и вправду казались какими то ленивыми и заторможенными. Наверное, сидеть с головой под горячими струями источников на протяжении часа все же не так хорошо для головы и здоровья. После душной бани прохлада комнаты обдает слишком резко и жестко, не дает придти в себя. Еще минуту назад такие тёплые и нежные капли на рельефном теле лишь вызывали легкую улыбку, сейчас же они склизким грузом сдавливают и заставляют вздрагивать, мелко стуча зубами, жалеть об импульсивном решении откинуть прочь полотенце. Но все переживания отходят на второй план, когда юноша наконец, пусть и не до конца, но приходит в себя и вспоминает свою ведущую задачу на данный момент. Не так давно весь остров Наруками потрясла ужасная новость: поистине зверские убийства произошли во время очередного праздника, организованного кланом Камисато. Несколько служащих, происходящих из комиссии Тенрё найдены в, казалось бы, совсем открытых и незамысловатых местах, у каждого из убитых совершенно разные травмы и причины смерти. Совсем простое дело, но вот сегунат сбит с толку: абсолютно никаких следов на местах приступления не оставлено. Наталкивает на мысль, что работал опытный наёмник, только вот незадача.. ни патрульные, ни находившиеся в то роковое время на празднике Аято и Аяка Камисато ничего не слышали и не видели, а в их показаниях уж точно сомнений никаких и быть не может. Стоит ли говорить, как возмущен глава клана? Не может быть чувства хуже, чем неуверенность в своей охране, в своих специально натасканных на все кровавое и из ряда вон выходящее подчинённых, поставленных следить за порядком на празднике. Конечно, желание разобраться и самостоятельно растерзать виновных было слишком соблазнительно, в этот момент никто не мог помочь Аято сильнее, чем Тома. И ведь правы, гады кайраги, в злую шутку называвшие его человеком оркестром.. универсальнее работника не найти. Днем он с учтивой улыбкой заварит чай и польет клумбу, а вечером устроит допрос с пристрастием для потревоживших относительно спокойную жизнь клана. Если их еще нет — найдет, легко разобравшись в деле. Так изящная рука, плотно зажав кисть меж пальцев, выводила символ за символом в блокноте, записывая всю известную информацию по делу. В имении Камисато подозрительно тихо — частое, но все еще непривычное уху преданного слуги явление. Редко он может себе позволить отпустить все проблемы и полностью посвятить время делу, почувствовать себя детективом. Хотя.. что уж таить, все эти записи, списки подозреваемых — чистой воды показуха и спектакль, так искусно играемый Томой. Он без проблем бы быстро решил эту головоломку в голове, но все равно продолжает исправно каждые несколько часов носить Аято короткие отчеты. И ведь Аято все знает, но не устает подыгрывать и с загадочной улыбкой на устах хвалить своего подчинённого. Так и прошло уже три дня, но нового на желтых листах ничего и не появилось. Вода, вода.. списки патрульных, списки приглашенных, списки продавцов и их закутков.. главное, что все это сопровождалось котами улыбаками на каждом уголке и свободном месте. Что бы не было скучно. — Тома? — дверь отворяется с тихим шелестом, пропуская внутрь высокую фигуру. Сомнений в личности вошедшего быть не может, в именни никто, кроме него одного не мог себе позволить ворваться в комнату управляющего без стука. Тома как будто вышел из состояния странного транса, удивленно раскрыл глаза и вздрогнул всем все еще разгоряченным после душа телом, бегло пробежал глазами по комнате и схватился за покрывало. Особо модным его не назовешь, зато прикрыть наготу от глаз Аято подойдёт в самый раз. — О, Господин! Прошу прощения, не думал, что вы все еще бодрствуете, в такое то время.. мне нужно одеться. — губы растягиваются в неловкой улыбке, в то время как глаза искрятся смешками. Перед кем он тут оправдывается? Даже Аяка бы назвала точную дату, когда отношения между Аято и Томой перестали быть сугубо деловыми и переросли в дружеские. — я уже собирался принести новый отчет тебе в кабинет, почти его закончил. Голубые волосы стянуты в неряшливый хвост, а аккуратное тело прикрывает лишь одно, нижнее кимоно. С первого взгляда можно было подумать, что Аято готовился с минуты на мтнуту отойти ко сну, но от наивности этой мысли Тома все же не сдержал тихого смешка. Его господин без труда заметил это и вмиг сбросил с себя маску серьезности, дружелюбно улыбнулся и подошел ближе к столу, предварительно плотно прикрыв дверь. — Тома-Тома.. не кажется ли тебе, что ты тянешь со своим отчетом? Я думаю, тебе стоит пропустить теорию и всю бумажкую волокиту, перейти сразу же к практике и предоставить мне более существенное доказательство своей работы. Например.. даже не знаю, что выдаст в этот раз твоя фантазия. Голова виновного, отрезок уха? Каюсь, уши — это уже другая опера, искусство. Сложно было отрицать факт того, что Аято прекрасный оратор. Сладким речам поддавались не только главы других комиссий, он без проблем подчинял себе этой приторно милой интонацией всех, кого желал. Тома бы с уверенностью заявил, что при нем ничего не меняется, хоть на официальных встречах он иммунитет к такому и имеет. Хотя.. кто знает, вдруг это взаимная игра? Одними только словами Камисато смог без проблем притянуть к себе цепкий взгляд с виду прозрачных голубых глаз, зачаровать их. Эффект усиливала незаметная белая рука гидро мечника, дразняще крадущаяся по обнаженной икре Кармеля. Вспомнить бы детские сказки и в такт движениям прошептать: коза коза рогатая.. Но это бы окончательно довело ситуацию до абсурда. — ты бы перестал со мной разговаривать, оставь я тебя без обещанного шоу. Как же я мог позволить себе даже попытаться обидеть дорогого моему сердцу господина? Боюсь, не простил бы себе этого до конца своих таких серых, лишённых смысла и прощения дней.. Слова были растянуты, как при песне, а предложения сказаны таким трагичным тоном.. в доверешение ко всему парень сощурил глаза и сложил брови домиком. Такое наигранно невинное и разочарованное в себе выражение лица не могло не заставить рассмеяться Аято, в след за ним, словно по цепочке, засмеялся и сам виновник похохотушек. И когда же рыжий копейщик пропустил, что звонкий смех его господина перерос во что то более глубокое и бархатистое? — полно тебе, Тома. Ты же знаешь, как тебе легко заслужить мое драгоценное прощение. — движения Аято быстры и точны, в долю секунды одна из рук давит на бедро, лишая тушу под ней всех путей к отступлению, а вторая ласковым движением проходится вниз по скуле: прямиком к губе. Мужчина часто не отказывает себе в желании подразниться и проверить выдержку партнёра, но сейчас совсем иная ситуация: события минувших дней были слишком утомительны, нежное тело требовало скорой разрядки. Дальше говорить нельзя, да и смысла нет, Тома без труда и слов мог понять, как доставить больше удовольствия главе клана, когда тот в это время не скупился на похвалу и ответные ласки. Два разгоряченных тела переплетались, терлись об такую раздражающе жесткую ткань кимоно. Под тихое хлюпанье губ и протяжные вздохи шуршал пояс, уравнивая права и оставляя обоих партнеров абсолютно нагими. Одно точное движение ладони — раздаётся звонкий шлепок, за ним лишь нездержанное мычание сквозь плотно сомкнутые губы. И таких движений много, они беспорядочно повторяются, сменяя друг друга, пока кожа под рукой не начинает приятно ныть и алеть, а ее обладатель не изогнется, словно приласканный кот, жаждущий большего. Время потекло слишком медленно, зато другие жадности текли быстро и резво. С припухших губ капала слюна, поцелуи были слишком нежны. Капли крови выступали на прокушенной шее и ляшках, не одной же нежности да сладости быть. Кнут и пряник перемешались в таком бешенном хороводе чувств и эмоций, перед глазами мелькали огни, а оба партнера уже скоро дружно закатывали глаза в неописуемой неге. Как же приятно было Томе проснуться с утра лежа на полу в слабых объятиях Аято, все еще спокойно дремлющего под покрывалом. Он аккуратно выскользнул из сжимавших его рук и нагнулся к столу, зевая и беря в руку кисть. Прошлые записи уже высохли и аккуратными рядами украшали страницу блокнота, пустой оставалась лишь одна строка. Озорно улыбнувшись, Кармель вывел последние слова: "Интересно, как скоро Аято и все остальные догадаются, что убийства — лишь моих рук безобидное развлечение? Думаю, господин не будет злиться, те невежи заслуживали куда более жестокой расправы."