На кухне, с самого утра

      — Арлонг такой злой, потому что давно не ебаный ходит, — глубокомысленно изрекает Куроби, помешивая соломинкой коктейль. Стоящая возле двери Нами шумно плюет напиток, поперхнувшись, но гогот остальной команды её заглушает.       — Он уже всех достал, — ворчит Хаттян, возясь с грилем. В ответ на это Чуу ерзает. Нами наблюдает исподтишка за сценой, уже раздумав заявлять о своем возвращении. Ей явно лучше остаться сторонним наблюдателем.       — Вчера на кухне весь вечер выебывался, — продолжал Хаттян.       — Кстати, не помню, чтобы он в парк кого-либо водил. Чу!..       — Ню! Слушок так-то прошел, что это он после Импел-дауна такой — завел там себе кого-то… — вклинился Хаттян. — И с тех пор вроде не крутил шашни-то…       — Значит, точно пора, — Куроби мотает головой. — Капитану надо «промочить кончик».       «Фу, блять», — морщится Нами. — «А еще более мерзко нельзя было сказать?»       Но интерес в ней побеждает, и она остаётся слушать дальше.       — Он был… Чу!.. Сучкой капитана, — Чуу скептически скрещивает руки на груди. — Думаешь, простым офицерам даст?       — Даст, куда денется… Слышал, еще на первом «Тайо»… Он же ни один хуй мимо своей жопы не пропустит… Рыболюди хором гогочут.       — А не даст — так есть одно средство… Он и так-то заводится с пол оборота, а братишка Тай говорил… — Куроби понижает голос, так, чтобы слышал только Чуу. Нами пытается читать по губам, но не разбирает, и морщится.       Смех в ответ.       — Да тогда можно так пари заключить… Чу!..       — Ага. Тому, кто трахнет нашего капитана — любой магарыч, хоть три дня вольной…       Снова гогот в ответ.       Нами не выдерживает и решает обнаружить своё присутствие, прилагая все свои актерские способности, чтобы не выдать то, что она в курсе, о чем эти придурки только что говорили.       Нами старается выкинуть этот разговор из головы. Мало ли, о чем пиздят подбуханные ублюдки. Никакой высокой морали она от них уже давно не ждет. Но диалог сам с собой всплывает у нее в памяти, когда она видит, как Арлонг в очередной раз нервно срывается на очередного облажавшегося лошка из команды.       »…Злой, потому что давно не ебаный…»       Если бы не эта фраза, она бы, скорее всего, не обратила внимание на то, насколько раздражительным стал Арлонг. Но ей волей-неволей вспоминалось, какой он был, когда они только познакомились — чаще едко хехекающий и энергичный, иногда по-ледяному спокойный и расчетливый. Вспыльчивостью он отличался всегда, но из-за каждой мелочи Арлонг никогда так не нервничал и не начинал беситься.       В полной мере осознав разницу, Нами старается не пересекаться с ним лишний раз, не попадаться на глаза. Ни к чему ей становиться причиной его очередного психоза.       Пока Нами не видит Арлонга, мерзкий диалог не лезет ей в мозг, она может спокойно заниматься своими делами. Но стоит только ей увидеть, как он трясет деревенского за шкирку, все снова против воли вылезает. Нами замирает, наблюдая за взбучкой. Губы Арлонга нервно дергаются, изрыгая ругательства, глаза посветлели от плохо скрываемой ярости. Обычно этот ушлепок наказывал тех, кто нарушал его правила со спокойной жестокостью, а не вел себя, как озлобленный пубертатный подросток.       Нами не выдерживает, устает наблюдать за отвратительной сценой. Решительно подходит к Арлонгу и хватает его за локоть.       — Арл! Остановись уже!       Он поворачивается к ней, свирепо сверкая глазами. Его ноздри гневно раздуваются. Держит мужика, намотав на кулак его рубашку, мокрую от крови, что льет из разбитого носа. Весь натянутый, напружиненный, как рассерженный молодой жеребец, готовый вот-вот взвиться на дыбы. Нами снова застывает. Ей кажется, что он на нее вот-вот кинется. От вмешательства его дыхание начинает постепенно выравниваться, и к Нами будто заново возвращается способность говорить, соображать.       — Убьешь — будет минус доход.       Арлонг медленно разжимает пальцы. Тело со стоном глухо бубухается на землю. Арлонг продолжает зло пялиться на Нами, но постепенно его взгляд становится более осмысленным. Она, словно чувствительность кожи только что у нее появилась, ощущает, как напряжены мышцы Арлонга. И кроме того — слабо заметную, мелкую дрожь.       Они стоят какое-то время, оба приходят в себя. Дыхание Арлонга снова сбивается. Наконец он хмурится, недовольно выдергивает свою руку из ее и уходит прочь, всем видом показывая свое недовольство. Действительно, как обиженный пиздюк — Нами даже узнает свое поведение в те минуты, когда ее все бесит. Вспомнив себя в таком же настроении, она вдруг ухмыляется и чувствует некоторое облегчение. И становится неважно, почему же он все-таки так бесится на самом деле.       По крайней мере, она предпочитает думать, что из-за чего-то другого. Это ей все-таки удаётся ненавязчиво вбить себе в голову.       Последующие несколько дней карты и подготовка к очередной вылазке за выкупом отвлекают Нами настолько, что она уже сама не знает, сколько времени прошло — может, два дня, а может, неделя. Привычная для неё суета, которой в этот раз Нами благодарна — она не становится ещё одной причиной срывов у этого дурака Арлонга.       Вот только от очередной заевшей в мозг картины рисование карт её уже не спасет.       Дело-то ерундовое. Она всего-то увидела Арлонга раздетым. Будто первый раз. И она, как и раньше, не задерживала бы на длинном, жилистом теле свой взгляд, если бы не услышала над ухом короткое и почти злое: «Вот шлюха…»       Тогда она подняла глаза мельком, увидела крайне напряжённых Куроби и Чуу, наблюдавших за тем, как полуобнаженный капитан плавно двигал бедрами, вытирая мокрую голову. Как если бы танцевал, только очень медленно.       Будто… Старался соблазнить, сам того не осознавая…       Может, это её кроет уже после того разговора? И брошенная фраза еще подчеркивает неправильность происходящего. И сон, который она видит спустя пару ночей — там Арлонг тоже вытирается, только стоит совсем голый.       С этого дня Нами старается ушатать себя работой так, чтобы ни одна блядская посторонняя мысль не крутилась в мозгу. Она устает настолько, что часто засыпает прямо за столом, а утром встает, помятая и разбитая, тащится с полотенцем на плече и щеткой во рту в душевую, а потом вниз, завтракать.       Один раз все-таки натыкается на Арлонга. Уже мокрый, с полотенцем на шее, и охренеть как вкусно пахнущий то ли шампунем, то ли одеколоном. Он пихает её плечом, а она, спросонья не совсем соображая, что и кому именно делает, отвешивает ему смачный поджопник. Он вздрагивает и на секунду в ответ выставляет задницу, но тут же выпрямляется и разворачивается к ней.       — Вали, куда шёл, — отступать поздно, поэтому она делает вид, что её не смущает происходящее, что все так и задумано, и что она вообще не боится его реакции. Арлонг озадаченно чешет репу, потом корчит в ответ такую рожу, какую всегда делает, когда ему лень дальше препираться с Нами, но последнее слово он хочет оставить за собой.       Нами пялится ему вслед, изучая гибкую спину. Он обычно никогда так рано не встает, чего это он… Или это она настолько засиделась прошлой ночью, что провалялась до обеда? Да почему ей вообще не плевать?! Тем более, что пока он в таком говняном настроении, ей лучше вообще с ним не пересекаться.       Хотя… Когда она шлепнула его, ей показалось, или он как-то странно отреагировал? Нервный и раздраженный, он должен был наорать на неё и клацнуть зубами или даже замахнуться…       Да какого черта ей вообще не похеру?!       Нами раздраженно швыряет полотенце в ванной на раковину.       Так, спокойно… Ей не похер, потому что злющий Арлонг обязательно и до неё рано или поздно доебется. А ей лучше знать, в каком он состоянии, чтобы не отхватить пиздюлей из-за того, что не так подышала и вообще родилась. Да, пожалуй, это единственное адекватное объяснение…       Нами раздевается, встает под душ, и намыливает голову, закрыв глаза. Капли воды, шурша, скользят по её телу. Невольно всплывает образ — жаркий день, бассейн… И Арлонг, весь из себя такой длинный, почти совсем голый, мокрый… Капли воды блестят на нём особенно красиво… Он вытирается, но при этом плавно крутится, будто желая, чтобы она рассмотрела его со всех сторон.       Нами запрокидывает голову, прислоняясь затылком к ледяной плитке. Закусывает губу, ощущая жар.       Он выглядит слишком хорошо. Настолько хорошо, что внизу живота тянет. Рука нами скользит по боку и исчезает за бедром. Короткое прикосновение к влажной плоти, короткий, жадный вздох, и молнией пронзает разум внезапная мысль — о том, кого она представляет.       — Да пошел ты! — Нами тут же отдергивает руку.       Она старается выкинуть его из головы. Его и те ощущения, которые притащились вместе с ним. Она погружается в работу ещё сильнее, доводя себя до изнеможения. Режим сбивается так сильно, что Нами уже застает Арлонга за ночными набегами на кухню почти каждый раз, когда спускается на первый этаж. Завидев его, она старается обходить его десятой дорогой. Ей хватает уже того, как часто она слышит его ругань на остальных членов команды. Нахуй надо самой поставляться.       Одна из карт занимает её настолько, что Нами заканчивает её уже часов в 6 утра. Сочтя, что заслужила награду, Нами решает поискать на кухне какой-нибудь расслабляющий чай и съесть тост с мандариновым джемом. Потом, возможно, ещё поработает…       Нами спускается на первый этаж и в вырубе стены замечает Арлонга, который уже шарил по полкам навесных шкафов.       — Блять, — тихо комментирует Нами и быстро садится на корточки, молясь, чтобы он её не увидел. Зато его ей прекрасно видно, и она сможет наблюдать за ним, сколько угодно.       Кухня имеет два входных проёма без дверей и стены с проемами — при постройке они так и остались недоделанными, и на них рыболюди часто садятся или ставят выпивку или пустые тарелки. Часть стены успешно скрывает Нами от Арлонга и от тех, кто теоретически мог идти на кухню со стороны двора, но если рыболюди выйдут из жилых комнат или подсобки, они её тут же спалят.       Нами думает, не прошмыгнуть ли ей незаметно в кладовку, пока Арлонг продолжает собирать себе на тарелку жратву.       В тот момент, когда её ноги достаточно затекают, а внутри возрастает решительность для попытки рывка, со стороны ведущего на улицу коридора на кухне появляется Чуу.       — Этого ещё не хватало! — зло шипит Нами.       Арлонг кидает на него косой взгляд и продолжает рыться. Он ставит колено на столешницу и тянется к самым верхним полкам. Чуу хмыкает и вальяжно подходит к нему. Слишком близко, чтобы это можно было списать на желание поискать жратву самому или помочь капитану. По губам проскакивает нехорошая ухмылка. У Нами начинает неприятно сосать под ложечкой. Руки Чуу вдруг ложатся Арлонгу на бедра.       — Э, ты че? — он возмущенно оборачивается.       — Тшш, — отвечает тот и начинает лапать его за задницу. Арлонг вздрагивает.       — Блин, я не… — он пытается возражать, спускает колено со столешницы, но руки смачно мнут его, и он довольно быстро сдается. Коробка с рыбным печеньем падает у него из рук.       — Ах… Бля…       Чуу прижимается к нему вплотную и плавно развязывает фиолетовый пояс, потираясь о тело парня сзади.       — Блять! — Арлонг снова дергается, лихорадочно шарит руками по столешнице, его пальцы сминают картонную упаковку. Руки Чуу заползают под тёмно-зелёную ткань его шорт и начинают жадно шарить там — одна спереди, другая сзади. Арлонг издает еле слышный стон.       — Что, нравится?       Тот снова отвечает тихим мычанием, и на сей раз он уже не сопротивляется — инстинктивно расставляет ноги. Движения рук Чуу становятся более плавными, но нажимают явно сильнее. Арлонг слабо перекатывает голову, как подстреленный.       — Ах ты, шлюшка, — Чуу едко ухмыляется и на миг перемещает руку на талию Арлонга, чтобы плавно нажать на неё и вынудить его нагнуться. Он снова издаёт «Ох-х… Бля…» и красиво изгибает талию, приподняв зад. Его руки скользят по столешнице, сваливают и разбрасывают все, на что натыкаются. Чуу на миг отвлекается, перестает его лапать и быстро расстегивает ширинку. Шорты Арлонга с шорохом сползают ниже.       Нами задерживает дыхание.       Чуу обнажает вставший член, с которого тянется нить смазки, и, придерживая Арлонга за талию, одним движением проталкивается внутрь.       — Ах! Блять! Но у меня же дру… — начинает он, но перепончатая рука на краткий миг накрывает его губы. Большой палец упирается в изящную поясницу Арлонга, кисть плавно разворачивается, слегка сжимая, двигая на себя. Тот издает очередной стон и опускает голову. Чуу запускает свободную руку ему в волосы и медленно собирает их в кулак. Его бедра начинают характерно двигаться. С губ Арлонга слетает протяжный, мелодичный стон.       Все расплывается, тонет в одном ритме. Чуу придерживает капитана за талию, с влажным звуком долбит его, тихо и зло говоря вполголоса:       — Значит, Джимбей прав был у нас да? Тебе нравится получать, дрянь такая…       Арлонг вместо ответа только хрипло поскуливает. Взгляд Нами улавливает, как дрожат его бедра, как он инстинктивно подмахивает. Оба его члена побагровели от напора крови, вывалились из треугольного края расстегнутых брюк. Такие набухшие, влажные… Мокрая от пота и смазки тёмная ткань шорт прилипает к его заднице. Уши алеют то ли от жара, то ли от лёгкого смущения, которое обычно бывает при сексе.       — Блять, да… — Нами разбирает еле слышный выдох Арлонга. Чуу наваливается на него, и в первую минуту он ещё извивается под ним, будто пытается вырваться. Успокаивается и плавно растекается по столу, позволяя дальше себя брать. Арлонг, чьи волосы уже не стискивала перепончатая рука, утыкается лицом в столешницу и что-то бормочет.       Нами теряется в происходящем. Она чувствует, что затекли ноги, что внизу живота становится все жарче, но это будто где-то вдалеке. Обрывки осмысления, которое только начинают появляться у неё в сознании, тут же тают, как морская пена в руках. На какой-то миг они задерживаются чуть дольше совсем короткого мгновения, и появляется мысль уйти, не смотреть больше. Нами отворачивается, глядит в коридор, тяжело дыша, но стоны и бормотание Арлонга вместе с ругательствами Чуу достигают её слуха, упрочняются в мозгу. Она против воли поворачивается в сторону кухни.       — А мне пиздец как лестно, — фыркает Чуу. — Был капитанской подстилкой, стал моей.       Арлонг молчит, только продолжает ахать в такт каждого толчка.       — А в тюрьме ты кому давал? Или тебя все без разбору драли?       Арлонг протестующе мычит и тяжело перекатывает голову, пытается спрятать лицо. Чуу продолжает ритмичные рывки, попутно неоднократно называя капитана блядью и синонимами. Постепенно от провокационных, грязных вопросов он переходит до просто обзывательств, а затем затихает вовсе — его дыхание настолько сбивается, что из двух процессов — ебаться и говорить — пришлось выбирать что-то одно, и он останавливается на первом.       Их не прерывает даже появившийся во втором дверной проёме Куроби. Он, нисколько не стесняясь происходящего, заходит на кухню и начинает рыться в нижних тумбах. Арлонг и Чуу не обращают на него никакого внимания, продолжая заниматься тем же самым. Куроби спокойно подтягивает пачку чипсов, подходит ближе к парочке, опирается жопой на край столешницы и начинает хрустеть, поглядывая на сокомандников.       — Ну че, — спрашивает он, продолжая шелестеть чипсами. — Я смотрю, ты выполнил… Чуу кивает под аккомпанемент стонов Арлонга.       — Ага, — он наклоняется и поднимает голову капитана за волосы, которую тот неуклюже пытается спрятать. Он нарочно наклоняется ниже и говорит чуть тише: — Я же говорил, шлюшка. Давалка…       Арлонг почему-то краснеет сильнее, но больше на обзывательства никак не реагирует. Чуу толкается нарочито глубоко и резко, вышибая из парня хриплый скулеж.       — Ты смотри, как он проперся, — отмечает Куроби и спокойно продолжает жрать. По кухне разносится запах дешевых приправ.       Сюда в любой момент может зайти кто-то ещё. Зайти и увидеть, как парочка долбится, пока Куроби наблюдает за этим, будто смотрит запись с Ден-ден-Муши. Арлонг иногда тихо матерится, иногда поднимает голову или растекается по столу. У него дрожат бедра. Густая, полупрозрачная жидкость несколько раз стекает по его стволам и капает ему под ноги.       Нами видит, как штаны Куроби спереди начинают натягиваться, подниматься палаткой. Он ставит пачку чипсов возле ящика для сушки посуды, отряхивает руки и одной рукой начинает медленно обтискивать ширинку своих шорт. Долго он так не выдерживает — решительно приближается, медленно протягивая руку к волосам Арлонга:       — Дай его мне.       Куроби одним движением стягивает вниз край шорт, одновременно подтаскивая Арлонга за волосы к своему члену. Тот слегка разворачивается и готовно обхватывает ртом возбужденный ствол.       — Бля… Кайфово… — выдыхает Куроби, наблюдая, как парень ритмично двигается туда-сюда, то высовывая язык, то касаясь губами головки. Ему приходилось отсасывать, развернув голову, чтобы не проткнуть острым носом живот Куроби. К уже привычным пошлым звукам касания бедер к заднице добавляется ещё и влажное чавкание губ Арлонга, жадно скользящих по длине члена.       Нами на миг отключается от них. Чувствует, что ниже живота слишком сильно тянет. Уже далеко не тот лёгкий намёк, с которого обычно все начинается, как ураган с потемневшего неба. Это хорошо знакомый ей жар, перед которым уже нельзя устоять. Нами тихо чертыхается, запускает руку под юбку и касается мокрой ткани белья. От кончиков пальцев тянется тонкая, прозрачная нить.       — Бля, — тихо шепчет Нами, и, судорожно дыша, поворачивается к парочке. Рука снова заползает под тёмную ткань, отодвигает край трусов и касается розоватой щели.       — Хорошо, сука, — шепчет Куроби, выдыхая. Арлонг держится одной рукой за его талию, второй придерживает основание его члена и довольно быстро двигае головой вперёд-назад.       — Я хочу порезче, — заявляет Чуу, и Куроби нехотя отстраняется. Он проводит рукой по своему стояку, сначала медленно, потом быстрее. Чуу стискивает тело Арлонга сильнее, чтобы он оставался на месте, и увеличивает темп.       — Блять, ещё… Ещё… Ах… Черт… Ох, блять… — Арлонг откликается на каждый его толчок.       — Раззадорился, — комментирует Куроби, надрачивая себе грубее. Он выдержал паузу. — Сука, как же я хочу кончить в его жопу…       Чуу вдруг берёт парня под руки, вынуждая распрямиться, потом подхватывает бедро.       — Давай, присоединяйся.       Арлонг вздрагивает и пытается вырваться:       — Блять, нет! Не влезет!       Нами замирает и приходит в себя, снова на пару секунд. Обнаруживает, что её рука под задранной юбкой, край которой местами мокрый и влажный. Она вдруг осознаёт, что пальцы минуту назад совершали характерные движения, от которых она так тащится. Касания к крохотной точке, к сгустку нервных окончаний, вызывает у неё волны удовольствия по всему телу.       Но сейчас она не может продолжать будто что-то силой заставило её остановиться.       Нами переводит дух, и до неё доходит.       Арлонг против. Он не хочет.       Но они ведь не будут заставлять его? Он же, блять, их капитан!..       — Побольше смазки — и все влезет, — обещает Куроби. Он выдавливает жидкое мыло из бутылочки, привычным движением раскатывает по стволу и медленно присовывает, держа Арлонга за бедра и грудь.       — Нет, сука… — последнее слово переходит в стон. Все трое выдерживают паузу, привыкая к новым ощущениям.       — Бля, как туго… Пиздец… — шепчет Куроби.       Арлонг бормочет что-то невразумительное. Они начинают толкаться медленно, подстраиваясь под общий темп. Двигаются то одновременно, то сменяя друг друга.       — Ох, блять… — Арлонг закусывает губу. Постепенно он распаляется, и начинает извиваться, отвечая на движения.       — Что, тебе реально одного хуя было мало? — нарочито грубо спрашивает Чуу. Арлонг не отвечает, только постанывает в ответ. Они постепенно входят в общий темп, наращивают интенсивность движений. Стоны Арлонга то и дело срываются в скулеж и откровенные крики.       Нами останавливается каждый раз, как только у неё появляются сомнения. Хриплые, достаточно громкие вопли Арлонга будто ножом полосят где-то внутри её груди.       Он ведёт себя очень странно — то сладко ерзает, говоря «О да, блять, да!» И «Ещё!», то начинает орать как-то с болью и при подниматься, будто желает освободиться. Именно те его стоны, в которых отчётливо слышится похотливое желание, заводят Нами ещё сильнее, дразнят, заставляют продолжать себя трогать, наблюдая за процессом.       — Шлюха, блять, — рычит Чуу, поддавая все быстрее. Он уже весь взмокший, дыхание сбилось, но остановиться он не в силах. Куроби молча пыхтит рядом. Он отвлекается только на миг, чтобы добавить ещё жидкого мыла. Дыхание капитана становится легче. Арлонг запрокидывает голову. У него пылают уши.       — Тебе одного хуя мало было, да?       Арлонг шепчет что-то вроде «Ах… Блять, да… Ещё…» и тяжело перекатывает голову. Он, похоже, притерпелся и по большей части стонет скорее от кайфа, чем от боли. Смазка явно сделала ему намного легче. Он заметно расслабляется и обмякает в чужих руках. Ритмчиные толчки продолжаются, то одновременные, то по очереди. Все по очереди шумно выдыхают. При каждом движении — влажный чавкающий звук и еле слышный шлепок от касаний яйцами.       — Блять, я же сейчас… Я сейчас кончу! — Арлонг опять начинает вырываться. Видимо, ему стыдно спускать при других.       — Заебись, это нам и нужно, — хрипит Куроби и ускоряется. Он кончает первым, рыча и содрогаясь. Затем — Арлонг. Он красиво изгибается, запрокидывает голову. Из обоих его членов точками выплескивается сперма, прямо на живот Куроби, которой не успел далеко отойти. Часть бесстыже льется на пол, словно кран внезапно начал подтекать. Он дрожит, волосы рассыпаются по его плечам. С губ срывается хриплый вначале, дальше мелодичный стон, плавно перешедший в громкий крик.       Охуеть, он так может… Еб твою мать, как он может!       Нами сотрясается в судорогах, держа руку между ног.       Пиздец, она смотрела бы на него, такого, каждый раз, когда её тянуло подрочить. Он бы обеспечивал ей как взлет либидо, так и охуительный оргазм одними своими стонами.       Куроби отползает в сторону. Чуу делает еще несколько смачных толчков, а потом изливается в задницу Арлонга, издав хриплый и глухой стон. Он какое-то время висит, расслабленный, потом пришёл в себя и отстраняется, шлепнув Арлонга по жопе:       — Свободен, шлюшка…       Он наклоняется и бурчит капитану в ухо, вцепившись пальцами в его волосы и снова запрокинув его голову:       — Я буду драть тебя так каждый гребаный раз. Потому что ты теперь только моя дырка. Маленькая дрянь…       Он разжимает руку. Арлонг сползает на стол, бессильно ложится. Фыркая и гыгыкая, они с Куроби шуршат шортами и сваливают.       — Туда его, шалаву… — слышит Нами вдалеке.       — Я же говорил, давалка… Слабое место нужно было знать…       Арлонг будто не слышит. Нами одевается, старается вытереться, но все равно чувствует себя помятой и несколько грязной, ощущает влагу после пика удовольствия. Она продолжает косо наблюдать за Арлонгом. Он негнущимися руками натягивает шорты, а потом снова сползает, уже садится на пол. Глаза у него почему-то покрасневшие. Плохо понимая, что делает, она вдруг выходит к нему и садится рядом. Даже не думая, что выдает себя с потрохами, в лоб спрашивает:       — Блять, Арл… Ты как?