любовь не всегда идет по сценарию

«наше отличие заключается том, что если бы у нас была возможность сказать что то и весь мир бы нас услышал, то я бы сказал что люблю тебя, а ты же послал бы всех нахуй. только вот, отличие всего мира от меня в том, что они бы ушли куда подальше если бы ты послал их, а я продолжал бы любить и не отходить от тебя.»     Einaudi: Experience, Ludoviko Einaudi     Они познакомились ещё в младшей школе на первом году обучения. Попали в один класс за одну парту. Недолюбливали друг друга из-за соперничества. Поначалу вроде как сдружились, их даже оставили вдвоем на уборку класса, где они опрокинули ведро с уже не такой уж и чистой водой, а потом начали брызгать ей друг на друга. Тэхену под руки попала швабра, а Чонгуку совок, которым он зачерпывал воду и лил ему на рубашку, а тот в ответ брызгал кончиками швабры Чонгуку на волосы и на лицо. Потом выяснилось, что по составленному рейтингу, Тэхен стоит первый, а Чонгук — второй. Его это задело и в тот же вечер он подловил Тэхена возле школьных ворот и побил со своими подопечными. Подопечными, это потому что они во всем потакали Чонгуку.   « — Чонгук, тебе не жарко? Хочешь водички? » или,   «—Чонгук, у тебя шнурки развязаны, давай я завяжу?»   Почему? Ответ прост — деньги. Если они у тебя есть, то ты автоматом становишься кошельком всея школы. С тобой все хотят дружить. Потому что это удобно. Удобно тратить чужой бюджет, удобно не задумываться о цене, ведь это не тебе приходиться платить. У Чонгука и было это влияние. А у Тэхена нет. Тэхен был обычным. Если Чонгук и был на втором месте, его никто не принижал за это. Наоборот, хвалили. А Тэхена обзывали и называли зубрилой и многими другими неприятными словами. Это были дети, они пока что наносили только моральный вред ещё не выстроенной детской психике, а потом будет физический вред. И то и то — неприятно.   У Тэхена и без того было пару друзей, пока Чонгук не сделал их своими подчиненными, которые затем побили его в тот день после школы.   Все как роботы: Чонгук сказал, значит надо. Чонгук сказал избить нашего приятеля? Пф, без проблем, только заплати нам, а то не на что купить любимую приставку. На самом деле дети очень жестоки. Тэхен осознал это ещё в школе. Просто сейчас они не доросли до того момента, чтобы регулярно кого-то бить, хотя отголоски этого уже есть.   Чонгук во всем проигрывал Тэхену, начиная от уроков труда до углубленной математики, кроме разве что физкультуры и кулаков. Он ходил на тхэквандо, поэтому был сильнее физически. А Тэхен обходил его лишь в учёбе. По каждому предемету. Кулаками он махать не умел, да и зачем, Тэхен тогда не понимал, поэтому полностью отдавал себя книгам. Чонгука это бесило, он хотел быть первым во всем, а не только на физических культурах. А Тэхен действительно не понимал, почему. Почему Чонгук так разозлился? Почему его все считают неудачником? Просто потому что он любит читать? Бред. Но так оно и было. Тэхен правда очень хотел дружить с Чонгуком. От него веяло чем-то добрым и ярким. Он был похож на радугу, который имеет семь разных цветов. Цвета — его настроения. И их далеко не семь, но менялись они с такой неуловимой скоростью. Не понятно, что могло стать этому причиной. Большая очередь в столовой, или же тэхеново первое место в рейтинге. Что угодно, даже если погода хоть на один тон темнее чем вчера, он будет рвать и метать. Будет ходить по школе с грозным видом ни с кем не разговаривая.   После того первого побоя, которое состояло только из пинания ногами чужую тушку, они Тэхена больше не доставали. Не били. Но оскорблениями посыпали. А ему было очень больно. Он часто плакал и всегда один. Тэхен не любил плакать на показ и никогда не умел. Даже на похоронах своей матери не плакал. Ему тогда было восемь и в тот день папа пошел то ли в клуб то ли еще куда. Вернулся еле на ногах стоя, вообще непонятно как он до дома то дошёл. А Тэхен плакал, не просто плакал, а ревел навзрыд да так, что стены маленькой однушки будто сыпались. Тогда это стал второй раз когда на Тэхена подняли руку. Тогда слезы и стали его спасением. Тэхен мог порезать себе руки ноги, пытаться задушить себя, в конце концов спрыгнуть с крыши девятиэтажки где он и вырос. Ведь так можно легко заглушить внутреннюю боль. Чтобы чувствовать только физическую. Это ведь лучше. Физическая боль в скором времени утихнет и останется только напоминание о ней в виде шрама, и то не всегда. А внутреннюю не так просто утихомерить. Возможно через лет десять ты отпустишь ситуацию и будет легче, но все равно, отголоски прошлого останутся. От них не сбежать, они будут преследовать тебя всю жизнь.   Тэхен мечтал поскорее добраться домой чтобы наконец-то вылить поток слез из своей невинной детской души. Он плакал смотря на фотографию мамы в красивом красном платье в черную точечку. Совсем как божья коровка. Действительно Божья. Его мама была добрым и понимающим человеком. Отец тоже. Всегда Тэхена поддерживал и учил тому, что надо всегда стоять за себя и своих близких горой и никогда ни сметь обижать кого-то, только если не обижают тебя. Но как он мог воспользоваться этим советом, если отец сам к нему не прислушивается.   После того побоя отцом, у Тэхена остался шрам на спине от бутылки, которую перед этим его отец разбил о стену и один из осколков отскочил ему в ногу на бедро. Отца тоже можно было понять. У него умерла любовь всей его жизни. Тот человек, который всегда встанет за тебя и поддержит. Подарит любовь, да такую, что всю жизнь не сможешь забыть. Он действительно пытался его понять, понять, почему же он так с ним обходился. Тэхен всегда копался в себе, но оказывается ответ был на поверхности, до которой ему необходимо было доплыть. Ведь он сидел глубоко внизу, глубоко на дне, сдерживающийся цепями вокруг сердца.   Шрамы, от действий самого казалось родного человека, появлялись и появлялись. Самый яркий из них — около виска, чуть выше. Он появился у Тэхена из-за того, что он пришёл побитый домой. В который раз он оказался побитый не скромной бандой Чонгука. Просто потому что Тэхен не такой крутой, как они. Просто потому что любит посидеть за книжками, нежели смотреть телевизор до позднего вечера. Отец тогда разозлился за то, что он не смог в который раз постоять за себя. За то, что не смог дать сдачи. Он был пьяным, назвал Тэхена тряпкой и прошёлся свежим, зажженным окурком сигареты чуть выше виска. Болело до ужаса страшно. И внутри и снаружи. Казалось, он был готов умереть от болевого шока. А сердце разрывалось от несправедливости. Почему именно он? Почему именно у него умерла мама? Ведь именно из-за этого его жизнь покатилась вниз по диагонали. Почему этого не произошло у Чонгука? Он и так весь в сахаре, одной проблемой больше одной меньше. Так в чем разница? Чонгуку определённо будет не так фигово как ему. Думал Тэхен. Он много ещё о чем думал тогда. О том что Чонгук крутой. Тэхен им очень восхищался. Восхищался его красотой и уверенностью в том, что делает. Он, казалось, никогда не сомневался в своих действиях, шёл на пролом не думая. И ему это казалось таким крутым. Он тогда хотел тоже быть крутым. А сейчас.     А сейчас ему так плевать. Тэхену уже плевать, какой Чонгук крутой. Как он умеет идти и добиваться цели, которой хочет. Один такой раз вот добился. И сейчас он сидит на полу в своей маленькой съёмной квартирке, на совсем новых часах, подаренных Тэхену Чонгуком показывает первый час ночи. А он сидит и пытается унять в себе чувство боли и ненужности. Смешной какой. Доверился, а твоё доверие подорвали к чертям собачьим. Только недавно сердце начало выпутываться из тяжёлых цепей, а сейчас они затянулись тяжелее прежнего. Можно задавать множество вопросов как в детстве. Почему он. За что ему такое. Почему с ним так поступили. Почему же он не мог сидеть на жопе ровно и поперся в этот сраный клуб, в котором увидел Чонгука, целующегося с девушкой, с которой вроде как разошёлся. Клялся Тэхену, что его с ней больше ничего не связывает.   Докатились. Винить себя в том что узнал. Прекрасно. Просто молодец, Тэхен. Это же ведь хорошо? Хорошо же узнать о измене, да? Только почему то на душе чувство не облегчения, далеко не. У него чувство будто он сейчас рассыпится на мелкие щепочки пепла. Или перца. Разницы нет. И то, и то — острое и горячее. До покалывания в сердце. Такое ощущение Тэхен испытывал казалось последний раз, когда умерла мама. Он думал дальше все пойдёт куда лучше. И оно действительно пошло. Когда Тэхен окончил школу то съехал от отца. Тот до сих пор пьет. Но это наверное ненадолго. Казалось, он должен был уже сдохнуть к чертям собачьим. Но тогда Тэхена бы отправили в дет дом. А он не хотел. Если бы его забрали новые родители в новую семью, хоть это и было мало вероятно, и дали привыкнуть, привязаться, а потом сдали обратно как ненужную вещь, было бы больно. Да и не в том он был бы возрасте, чтобы его взяли на усыновление. Обычно берут маленьких детей, а подросток никому не нужен. А получилось совершенно наоборот. Привязался, доверился, и на тебе. Удар выше пояса, в самое сердце.   Глаза неосознанно натыкаются на рамку с фотографией, стоящей на столе. Фото было сделано когда они отправились в Пусан. Было много фотографий, но в душу запала именно эта: на ней пара сидит лицом к заветному морю, а камера запечетляет спины и руку что блуждает по тэхеновой талии. Его голова же находится у Чонгука на плече. Так правильно. Но сейчас это правильное не имеет место быть. Руки сами начинают подрагивать, а фото под стеклом летит на пол разбиваясь в дребезги. А потом, когда он берет фото в руки, накатывает чувство злобы и отвращения перед совсем недавно близким человеком. Пальцы касаются тел обоих, тепло чувствуется даже через какое-то жалкое фото, а потом оно рвётся. Своими собственными руками рвётся его прошлое. Когда-то казалось, и будущее. Два разорваных куска падают на холодный пол, а затем намокают. Крупные капли оседают на кафель, также попадая и на фотографии, которые из одной превратились в две. Которые хочется сжечь и забыть про них как страшный сон. Фотографии сделанные за полгода хочется выбросить. Удалить с телефона, чтобы никогда не иметь способ их восстановить.   Ноги сами плитутся на кухню. Тэхен берётся двумя руками за электрический чайник, а то точно уронит, подносит к крану и вливает туда холодную воду, а затем подключает к панеле. Пока чайник неспешно греется, Тэхен идёт в гостиную на ватных ногах, не ощущая ничего, берет метлу да совок и подметает осколки. Тэхен не любит когда что-то бьётся. Сразу представляется отец с наполовину разбитой бутылкой. Но когда разбилось это стекло, защищающее фотографию от повреждений, Тэхен будто ничего не почувствовал. Обычно он подпрыгивает и хватается за сердце, матеря проклятые руки. А сейчас же была пустота, возможно из-за других, наиболее сильных чувств, которые полностью поглотили отца. Возможно Тэхен просто перестал бояться. Смысл дрожать от страха, когда этим ничего не изменить. Отец не изменится, Тэхен не вернётся в прошлое.   Осколки были выброшены, чайник горячий. Он берет с верхней полки пакетик чёрного чая, с другой полки — кружку. Парную. И заливает чайный пакетик вскипяченной водой. До краёв. Чтобы даже не пахло разбавленным чаем. Не проходит и минуты как пакетик убирается к осколкам, оставляя капли на керамогранитовой плитке, которую Тэхен выкладывал самостоятельно. Не ходить же по холодному бетону. Он берётся за ручку уже успевшей нагрется кружки и жадно глотает горячую жидкость. Один глоток — и она летит под маленький деревянный столик, накрытый чистой белой скатертью. Вчера стирал. Под столик, под котором где-то лежит расколотый рисунок красного сердца. У Чонгука — синего. Только не расколотого.   Осколки тут же заполняют все пространство, а страх наступить на них уступает другому чувству. Горечи и боли. Только вот уже не внутри, хотя рот спокойно можно назвать внутренней частью тела, поэтому за наружнюю боль это можно не считать. Так ведь? Наверное, все-таки нет. Боль то не душевная, а физическая. Такая же как десять лет назад, в лет двенадцать-тринадцать, когда Тэхен открыл для себя новый способ заглушения боли. Когда пьёшь горячий чай — щеки из внутри становятся шершавыми, а внутренняя часть нижней губы — соленоватой. Что щеки, что губу, приятно кусать и обсасывать. Кожа сползает, и её можно легко отлепить от щёк, а вот если хочешь покусать губы, то это сложнее и приходится напрягаться чтобы после насладится вкусом металлической крови. Тэхен не сразу как-то понял, что пьёт горячее каждый день. Утром — кофе, вечером — чай. А когда понял, было уже поздно. Организм привязался и теперь отвыкнуть от потребления горячей жидкости, до стирания щёк, было невозможно. Он пытался, боролся, но все бесполезно.   Смог помочь только Чонгук на первом месяце отношений, сказал что с Тэхеном неприятно целоваться из-за повреждённых шершавых щёк. Поставил ультимату, мол если не прекратишь — прощай, ведь нафиг ему здался партнёр, с которым нормально не удовлетворишь подростковые потребности. Тогда Тэхен посчитал это милым.   «Это он так заботится обо мне».   А сейчас будто прозрел. Сколько раз ему говорил Юнги, что Чон — не лучшая кандидатура. Сколько раз утирал Тэхену слезы после очередной ссоры, где обыспанным оскорблениями был именно Тэхен. Сколько раз он говорил не водится с ним, и столько же раз отступал — ведь Тэхен сам вправе выбирать свое счастье. А другие в это вмешиваться не должны. Только вот Тэхен выбрал далеко не свое счастье. Все получилось до боли наоборот. Было больно когда Чонгук приходил домой в два-три часа ночи, набухавшийся и видимо здорово поразвлекавшийся, ведь на одежде и на самом теле был сладкий запах женских духов, какими ни Чон ни Тэхен не пользуются, пока второй ждал своего парня дома, несмотря на тяжёлый день и явную сонливость. Было больно, когда Чонгук приходил все также с какого-нибудь клуба с расцарапанными плечами и даже со следами ярко красной помадой где то в районе ключиц. Тот даже видимо не замечал этого на свою пьяную голову. Было больно когда на утро он строил доброго любищего человека, пока у Тэхена разрывалось сердце. Но он продолжал не замечать, делать вид что не видит, думал что этого больше не повторится, надеялся. Но с каждым разом разочарование постигало все глубже. Тэхен не хотел уходить, или просто не мог, ему что-то не позволяло. Ему хотелось любви, поцелуев по утрам и горячих завтраков в постель. И все это казалось у него было, только вот теперь кажется, это все была просто маска. Или же в какой-то момент она дала трещину, потому что до первых таких походов было все как в сказке.     В старшей школе побои и издевки продолжались, каждый понедельник новые синяки появлялись на беззащитном теле, когда другие почти востанновились. Каждый понедельник был ужасным. Помимо закончившихся выходных были кулаки и радостные возгласы школьников, стоило темноволосой макушке появится в школьных воротах. Потом к ним перевелся ученик из Тэгу, Мин Юнги, который почему-то предпочёл компанию Тэхена, отмороженной банде Чонгука. Помогал ему, встревал в драки вместо Тэхена и всячески защищал его. Тэхену действительно было интересно, чем он заслужил такое счастье. Возможно это оплата за столькие годы боли и одиночества. Наверное так и есть. Они вместе поступили на журналистов, даже не сговариваясь. Обоим была интересна журналистика, написание статей и прочая херня. Но как же Тэхен был удивлён когда в клубе, в котором с размахом отмечали поступление первокурсников встретил Его. Того кто долгие годы вызывал у него чувства боли и негодования. Ведь влюбил в себя. Влюбил ещё тогда, в классе, среди парт и мокрых рубашек. Заставил Тэхена боятся не только его самого, но и чувств, которые к нему испытывает. Тэхен ещё долго пытался сопротивляться, но потом устал. Устал отрицать очевидное. А затем последовало разочарование, разочарование в самом себе. Ведь кто в здравом уме мог полюбить насильника. Нормальный человек думал бы так, но тогда Тэхен ненормальный на всю голову. Он влюбился не в этого Чонгука. Он влюбился в того, кто сидел с ним за партой в первые дни учёбы и весело мусолил с ним тему различных фильмов средневековья, которыми оба увлекались. В того мальчика, который брызгал в него грязной водой из совка при этом улыбаясь так, как ни умел никто другой. Ярко и прекрасно. И от этого больно. Хотелось вернуть старого Чонгука, хотелось порой вернуться в прошлое, чтобы не отдавать себя всему учёбе. Но есть только настоящее, в котором два разгоряченных тела зажимаются в переулке около клуба, страстно сплетаясь в мокром и пошлом поцелуе. Языки кружат в чужих ртах вылизывая накопленную слюну и оседая на губах друг друга. Как так получилось, никто так и ни вспомнит, так будет думать Чонгук, слишком перебравший, а Тэхен отмолчится о переулке и поцелуе, запахом недавно выкуренных сигарет и горьким вкусом выпитого алкоголя. Но это все потом, сейчас же слышен только скрип чонгуковой кровати под тяжёлым весом двух тел. Слышны громкие стоны наслаждения. Хлопки тел друг о друга заглушают громкую музыку соседей, которые решили провести вечеринку в сладкий день пятницы. Это тот день, когда наконец можешь отдохнуть от тяжёлой недели и долгой работы, расслабится, выпив сладкое вино, или же подарить незабываемый вечер друг другу, как эти двое, что сейчас лежат рядом на мягкой кровати, пытаясь отдышаться от разгоряченной ночи, полной похоти и развратных желаний. На утро Чонгук проснётся один, в голову ударит жгучая боль, а мысли будут только о том, что же вчера случилось. Ведь он не помнит нихуя, но видимо с запятой, потому что в мозгу всплывают картинки жаркой ночки. Но вот, кто стал его жертвой — он так и не вспомнит. А Тэхен ему уж точно не расскажет. Ведь он помнил все до мельчайших деталей, а проснувшись утром и обнаружив рядом такое же голое тело, сбежит от греха подальше. В его случае от Чонгука. Потом они сталкивались в коридорах, не обращая на друг друга внимания. Внутри Тэхена тогда бурлили вулканы, гремели грозные тучи и лил ливень. Ему было стремно. А что если Чонгук вспомнит, или кто нибудь расскажет ему, как видел его целующемся в подворотне с неким парнем, по имени вроде бы Ким Тэхен. И все. Конец его только начавшейся спокойной жизни.   Но какого же было удивление Техена, когда сам Чон Чонгук, тот самый, с которым год назад он отмудохавал марафон «кончи или умри» пригласил его на кофе. Тот был в меру горячий, что не совсем пришлось ему по душе. А потом как-то завертелось.   Только вот, Тэхен никогда и не узнает, что был просто спором. Что к нему подошли и предложили посидеть в кафе только из-за спора. Чонгуку тогда предложил кто-то из его отмороженных мол «я тебе сотню долларов, а ты трахнешь Ким Тэхена.» Тогда эта сотка была очень кстати. Родители перестали давать ему большие деньги и перестали потакать в хотелках. Поэтому такой способ был как раз к стати. Было конечно не приятно от мысли, что придётся трахнуть этого чертя, который всегда его бесил, но обе руки были разбиты, а значит отступать поздно. Когда же план был выполнен, Чонгук как-то не ушёл. Все просто — Тэхен достаточно удобен. Ни орет за ночевания в клубе и не выносит мозги когда не надо. Этакий коврик для ног у подъездной двери. Никогда не откажет в сексе и всегда за попробовать что нибудь новое.   Чонгук свой спор выиграл, татуху набил. Только вот, он и не догадывался, что выиграл этот спор ещё давно, когда про него и мысли то не было.   Сейчас Тэхен понял, что им просто манипулировали, и это никакая не забота, а просто отвращения к нему и нежелание прикоснуться, поцеловать, подарить тепло. Сейчас Тэхену все также больно. Кажется, ему нужен был яркий толчок, чтобы он наконец-то вылез из розовых очков и осознал весь ужас ситуации, в которой оказался. Сейчас Тэхен намерен бросить его. Сейчас ему ни что не мешает. Остаётся надеяться, что Чонгук останется ночевать в клубе, в котором ему точно не дадут соскучится, как делал это сто и один раз. Что он не догадается о том, что Тэхен его видел, что не начнёт оправдываться, или того хуже, просить прошения. Хотя это было что то на грани фантастики. В их отношениях, если ежедневный секс и ходьба по барам, в редких случаях конечно, можно было так называть, всегда просил прощения Тэхен, даже если Чонгук не прав. Тэхену просто не хотелось ссорится. Остаётся только надеяться, ведь если прямо сейчас он услышит эту знакомую мелодию, которую выучил наизусть — чонгукова любимая, и услышит хотя бы капельку раскаяния в его голосе, то Тэхен его простит и поверит ему. Да глупо, да ужасно, но по другому он не сможет, Тэхен в этом уверен.