Наследие Хаоса

      Много историй было рассказано, и у каждой было своё наследие. Не важно, переходило ли оно из уст в уста, было ли оно великим иль хранилось в пределах одной семьи — всё это меркло перед разрушительной силой новой эпохи.       Века сменяли друг друга в потоке времени, и ничего не осталось от прежнего мира. Империи и царства были похоронены в пепле последней войны. По крайней мере, так принято считать.       Остался лес, и именно в нём вновь прозвучал гул, всё живое пробудилось, ведомое странным единым порывом.       Старые боги очнулись от долгого сна.       

***

             Первый вдох дался тяжело. Лёгкие горели от боли так, словно их действительно опалили огнём. Слабость. Во рту пересохло, кости ломило, хотелось уснуть обратно, чтобы не чувствовать этот кошмар, но нужно подняться и идти домой.       Дом… Ещё бы вспомнить, где он.       Женщина с силой перевернулась на спину и открыла глаза. Небо затянуло грозовыми тучами, в воздухе витал аромат скорого дождя. Признаться, Хали́са ожидала увидеть совершенно не это. Она хорошо помнила, как по небу поползли алые пятна, оно словно треснуло, истекая кровью, а после… Она уснула и пролежала здесь, в забвении, пока кольцо золотого пламени охраняло её. Ничто не могло её потревожить. Никто не мог её увидеть, ибо таков был обряд.       И всё-таки пора вставать.       Собравшись с силами, она встала на ноги. В глазах двоилось. Женщина тихо выругалась, а после горько усмехнулась. Видимо, спала она слишком долго даже для божества. Она потеряла силы. Она потеряла всё. От этого осознания на душе стало так мерзко, что слёзы навернулись на глазах. Ну не может же быть, чтобы она проспала более тысячи лет! По крайней мере, боги рассчитывали не на такой долгий срок.       Халиса на миг зажмурилась, а после открыла глаза. Золотое пламя мерно горело, продолжая охранять женщину.       — Mon aner… — тихий голос женщины дрогнул, а в горле встал ком.       «Мой огонь,» — обращение на древнем языке было пропитано мольбой и болью. Трудно объяснить, чем было пламя для богов на самом деле, ибо связь с его сутью была крепка, как ни с чем иным. Огонь помогал успокоить душевные метания, выплеснуть ярость, сберечь близких. Однако у него было ещё одно значение.       Пламя угасло, повинуясь воле Халисы. Женщина вытерла дрожащими руками горячие слёзы с щёк.       Ха, надо же было так умудриться: выйти из дома, временного убежища, и уснуть на какой-то поляне! Было лето. Было начало войны между всеми за право власти. Месть за какие-то пустые обиды, а порой и за смерть своих детей, мужей и жён обернулась катастрофой. И что иронично, войну не поддержали ни её отец, бог Войны, Эррида́н, ни её мать, богиня Смерти, Раэ́нна. Всё, что они сделали — отстаивали свои владения, раздали своим детям по дару и спрятали их. Как только угроза убийства вставала над их детьми, те погружались в сон, оберегаемые золотым огнём, поддерживающим в них жизнь до тех пор, пока те не очнутся.       И вот время настало.       Крик заставил женщину вздрогнуть. Халиса повернула голову и увидела перед собой мужчину. На его белом от страха лице отразился столь великий ужас, словно он увидел в бездне ночи чудище, ползущее к нему, чтобы сожрать; его ноги подогнулись, а рот раскрылся в новом безмолвном вопле. Одет он был странно для Халисы: туника подвязана тонким шнуром, на голове какая-то нелепая шапочка, на груди у мужчины висел странный медальон.       Но что видел сам незнакомец перед собой?       Женщину лет двадцати восьми. Она высока, широка в плечах, чёрное платье её испачкано в грязи и пыли, как и золотистые волосы. В её зелёных глазах, как ему показалось, не отражалось ничего человеческого. Всё, что он видел — это как вспыхнул огонь, и из него поднялась эта… Эта тварь! Тварь, способная управлять огнём, говорящая на непонятном языке!       И он снова стал выкрикивать что-то, схватившись рукой за амулет.       Пытался колдовать? Выходило слабо. Халиса мало того, что ничего не почувствовала, так это ещё её позабавило. Мир настолько поменялся? Никогда не было такого, чтобы кто-то из людей носил на груди амулеты, выкрикивал заклятия. Веру в богов носили в сердцах, их призывали на ритуалах в храмах, порой гадали в ночь на праздники, но ничего подобного Халиса никогда не слышала.       Она не понимала ни единого слова. Даже не могла подобрать по звучанию что-то похожее.       Мужчина, видя, что никакая молитва не изгоняла тварь, достал кинжал. Он всё никак не отважился напасть, поэтому Халиса лишь мягко улыбнулась. Сил у неё было мало, но сердце её медленно наполнялось покоем. Лес давал её силы.       Халиса зажгла в своей ладони золотой огонь, и этого было достаточно, чтобы мужчина бросился в бега. Пусть убирается и всем расскажет о том, что видел. Пусть расскажет, что страшная, убогая тварь поселилась в лесу, и что она будет охранять его, как свой родной дом, ибо здесь сохранилась единственная память о прошлом, о том, что было до первой войны между новыми богами.