Самое страшное

Викки стремительно неслась по коридорам замка, держа в руках книгу из библиотеки. Уже немного жгло горло, но останавливаться было нельзя. Через несколько минут отбой, так что шпионке нельзя допустить, чтобы ее видели за пределами ее комнаты. Наконец, Викки добежала, распахнула дверь и, закрыв ее с громким хлопком, легла на кровать, непроизвольно прижимая к себе книгу. На часах без одной минуты десять. Она успела. Впрочем, как и всегда. Местный идеал, кем давно считали шпионку для Фелиции, не может опоздать. — Викки, ты вернулась! — со второго этажа кровати осторожно выглянула соседка Ника. Шпионка для Вероны. — И снова успела. — Пф... Ну, естественно, — с тоном, как будто она говорила что-то совершенно глупому человеку, с высокомерием, довольством собой и нотками раздражения ответила Викки. Ника грустно вздохнула и, через силу сдерживая печаль, заключила: — Я рада, что снова все обошлось. Доброй ночи. — Ага. Доброй. Викки уже давно перестала играть доброжелательную девушку рядом с Никой. Она никому не выдаст, да и с ней манипуляция преследователя работает так же эффективно, как и спасателя с жертвой. Так смысл тратить еще и на нее свои силы? Но только когда соседка стихла, и Викки смогла наконец обратить внимание на свои ощущения, она заметила это ужасное чувство. Она рывком села в кровати, из-за чего это ощущение только усилилось. "Да откуда у меня тошнота?!" — мысленно взвыла она, зарываясь пальцами в волосы и чуть ли не выдирая их. Если сейчас последует то, что обычно и следует за этим ощущением — то все. Шпионка для Фелиции больше ничего не боялась. Все чувства были для нее закрыты, кроме ненависти и этого панического страха. Совершенно иррационального, но после ряда болезней, продолжавшегося от пяти до девяти лет... после единственных воспоминаний того возраста... Викки вскочила с кровати и заходила по комнате. Кружилась голова, что заставляло бояться еще больше. И это ощущение, будто что-то сдавило горло... Девушка резко прислонилась спиной к стене и скатилась на пол, поджав к себе ноги. Только на секунду случайно взглянув наверх, она заметила обеспокоенную соседку, вновь выглянувшую со второго яруса. — Викки... — дрожащим голосом пролепетала она и слезла на пол. "Ну все, это конец. Сейчас будет позор века", — Викки и сама не понимала, как она еще не забыла про это. Впрочем, эти мысли тут же поглотила паника. Вцепившиеся в волосы пальцы, выражавшее крайний испуг лицо почему-то затекли. Из глаз без остановки лились слезы. В груди что-то болело, а горло все сдавливало. Ника и сама боялась. Кроме того, что ночная, по-имперски мрачная темнота сама по себе всегда пугала ее, поэтому она всегда старалась как можно быстрее уснуть, состояние соседки, с которой она еще и всегда хотела дружить, усиливало тревогу. — Викки... — присев на колени, Ника осторожно дотронулась до локтя сожительницы. — Что произошло? — У нас же нет градусника, да? — одними губами невпопад спросила Викки, будто не услышав вопроса. — Я брала как раз сегодня, сейчас принесу, — Ника поднялась и подбежала к столу. Она подумала, что соседка испугается еще больше, когда она отойдет, и все стихнет, поэтому Ника проговаривала свои действия: — Все, я возле стола, ищу, — нашарив в темноте градусник, девушка взяла его и, направляясь обратно снова заговорила: — Нашла, сейчас отдам. Викки поставила градусник и начала мысленно считать секунды — ведь стрелки часов в темноте разглядеть сложно. Если это из-за болезни, градусник покажет высокую температуру... и тогда можно бить тревогу. Если температура окажется в норме, вероятность, что случится то, чего она до паники боится, уменьшится. Хотя и не исчезнет. Ника встревоженно наблюдала за ней. Она никогда не видела шпионку для Фелиции такой: трясущейся от страха, в слезах. Викки беззвучно произносила числа, и это ее отвлекало от страшных мыслей. Викки беспомощно метала взгляд по всей небольшой мрачной комнате. Один, два три... поскорее бы эти пять минут прошли! Десять, одиннадцать... уже не так кружится голова. Тридцать четыре, тридцать пять... Дышать легче. Горло не так давит. Восемьдесят три, восемьдесят четыре... Нет, она пока не даст себе вернуться к панике, сосредоточится на числах. Сто шестьдесят семь, сто шестьдесят восемь... Вроде бы даже и тошнота отступает. Двести двадцать пять, двести двадцать шесть... К побледневшему лицу наконец приливает здоровый цвет. Она уже похожа на обычную себя. Двести девяносто восемь, двести девяносто девять... Триста. Викки посмотрела на градусник — тридцать семь. Ровно. Она едва сдержалась, чтобы не отбросить его подальше. Если воспоминания не перепутаны (чего, конечно, не может быть, и как ей это вообще в голову пришло?), ей было плохо и при такой температуре. Так что этот раз вышел не сильно успокаивающим. Викки сжала в руке градусник. Она вся дрожала, а по щекам вновь покатились слезы. Шпионка изредка всхлипывала, пока Ника осторожно взяла у нее градусник и, с трудом разглядев в темноте показатель, начала успокаивать, поглаживая по плечу. — Всего лишь тридцать семь, почти норма. Да и это наверняка от волнения. Что же ты такое почувствовала, что тебя так напугало? Викки была в не совсем осмысленном состоянии, поэтому абсолютно честно ответила шепотом: — Тошноту... Ника удивилась. Недоуменно свела брови к переносице, внимательно оглядела соседку. — Правда? Для тебя это так страшно? Но тут же ничего такого страшного нет... Тут же она пожалела о сказанном. Вряд ли она себе хоть когда-то простит это случайное обесценивание. — Ты ничего не понимаешь! — выкрикнула Викки. — Это для тебя ничего страшного! Ты не болела этой ерундой, когда тебя рвет два раза за полчаса! Тебя не будила тошнота посреди ночи! — Викки, тише! — шепотом воскликнула Ника, взяв соседку за плечи. На глазах шпионки для Вероны выступили слезы. — Если нас сейчас услышат, то нам конец. — Конец будет, если сейчас повторится эта ерунда... — сквозь слезы сказала Викки, тем не менее уже негромко. Ее голос было не узнать — самый высокий голос в империи теперь стал гораздо ниже, еще и немного хриплым. — Это же было совсем давно... — напомнила Ника, тоже плача. — И что? Значит, теперь это и повториться не может? Ника промолчала. Она не знала ответа на этот вопрос. — Хорошо, положим, я не заболела. А если меня кто-то решил отравить? — Кто? Зачем? — ужаснулась Ника. Викки хотела было сказать, но все же, несмотря на панику, вовремя опомнилась и оборвала себя. Нельзя же говорить соседке, что она всех обманывает и всеми манипулирует, и поэтому есть, за что ей мстить! — Да... не знаю я! — в конце концов тихо прикрикнула Викки все еще сквозь слезы. — Вдруг, я не знаю, просто перепутали... При панике мозг всегда выдает ошибку. Ника невольно вспомнила себя, непроизвольно представлявшую себе, как в темноте комнаты скрывается кто-то. Человек с какими-то ужасными намерениями, колебавшимися от кражи чего-то из немногочисленных вещей до убийства. Но в комнате никого кроме нее самой и Викки, раздраженной страхом сожительницы, не было. Потом всегда стыдно признаваться, какие картины нарисовало твое воображение, усиленное паникой раз в десять. — Нет, не может этого быть. Мы все в замке друг друга знаем, поэтому можно точно сказать: никто из нас никого не может отравить. Как минимум нет смысла. "Это ты просто мен... всех плохо знаешь!" — подумала Викки, чуть не крикнув это вслух. — А вот кто их знает... — понизившийся голос все дрожал. Уже давно снова затекло лицо и руки, кружилась голова, появилось чувство удушья. И говорить из-за него было тяжело и страшно. И это удушье она, как и всегда, путала с тем, чего боялась. — Нет, этого точно не может быть. Викки. Я думаю, что все обойдется. Ника редко в чем-то была уверена. Да и сейчас уверенности в том, что не произойдет ничего плохого, у нее не было. Поэтому она решила лишний раз не говорить о том, что все точно будет хорошо — это может оказаться противоречием истине. — Ты сама-то в это веришь? — нисколько не успокоившись, спросила Викки все тем же, будто не своим голосом. Ника не стала ничего говорить. Врать лучше не стоило: мало того, что это может привести к разочарованию со стороны Викки, если что-то все-таки случится, так еще и Ника не умела врать, как и почти все имперцы. Но и правду говорить было ни в коем случае нельзя. Викки никогда не относилась к соседке лучше, чем как к мусору или надоедливой мошке. Но Ника все равно всей душой хотела ей помочь, забрать ее страх. И не потому что она до сих пор хотела с ней дружить. Она просто хотела, чтобы люди испытывали то, что они сами хотят. И если Ника хоть что-то понимала, Викки переносить это испытание прямиком из ада совершенно не хотела. — В любом случае, сейчас лучше успокоиться, — подумав, перевела тему Ника. — Переключиться. Викки лишь что-то несогласно хмыкнула в ответ. — Когда ты считала секунды, тебе ведь лучше стало. Давай снова считать. Теперь по очереди: число ты — число я. Викки вздохнула и равнодушно начала: — Один. Успокоиться действительно было нужно. Однако когда она вытирала слезы, они все еще продолжали течь. Боль в груди, головокружение и удушье нисколько не ослабли за все это время. Мысли судорожно бегали и мешали сосредоточиться. — Два, — продолжила Ника, взяв сожительницу за руки. Нельзя допускать того, чтобы она вернулась к тому состоянию, в котором она ее увидела. Нельзя оставлять ее и так. Необходимо помочь. — Три, — все еще со слезами на глазах всхлипнула Викки. — Четыре, — кивнула Ника, желая подбодрить ее. — Пять, — Викки судорожно вздохнула, но слезы уже отступали. Удалось переключить внимание на счет, хоть и не полностью. — Шесть, — видя улучшение, Ника слегка улыбнулась. — Семь, — однако ощущения еще не отошли. Нужно считать гораздо дольше и концентрироваться во много раз лучше. — Восемь, — чуть сильнее сжимая руки сожительницы, желая и как бы пытаясь передать ей свои силы, чтобы она справилась, продолжала Ника. — Девять, — это слабо помогало Викки, но все же не было бессмысленно. — Десять, — а Ника начинала верить, что со всем ее сожительница справится. Что она невероятно сильная. И она старалась через взгляд, голос, тактильный контакт передать эту веру. Они досчитали до ста. — Сто один, — почти спокойно сказала Викки. Голова уже не кружилась, боль в груди прошла. Ничего уже больше не душило. Слезы подсохли. Только осадок после этого случая остался. — Сто два, — улыбнулась Ника. — Смотри. Тебе уже, кажется, лучше. — Ага, — все же немного судорожно вздохнула Викки. — Интересно все-таки, из-за чего я плохо себя почувствовала?.. — Наверное, от голода, — предположила Ника. — Ты же сегодня на ужине ничего не ела. — Ну естественно, мне в эту гречку будто подмешали что-то! — возмущенно шепотом воскликнула Викки. — Ну вот... Я сейчас ничего не говорю упрекающего, просто высказываю предположение. — М-да... Так пойдешь — будет плохое самочувствие, по-другому пойдешь — то же самое... — Но все же прошло. Смотри, как, оказывается, все хорошо вышло. И не так сложно... — Ничего-то ты не поняла! — разозленная Викки резко вскочила с пола, выдернув свои ладони из рук Ники, и сожительница испуганно отшатнулась. Викки быстрым шагом, почти переходящим в бег, покинула комнату, хлопнув дверью. Ника лишь проводила ее взволнованным, совсем виноватым взглядом и со вздохом опустила голову спустя несколько секунд после ухода Викки. Глаза Ники снова наполнились слезами. Она задела человека. Да еще и осталась наедине с пугающим мраком маленькой комнаты. Шпионка для Фелиции стремительно шла по коридору, громко стуча по полу. Она совсем забыла, что сейчас ночь, и она может попасть на камеры или наткнуться на дежурных. Тогда ее репутации придет начало конца. Тем более, что дежурят сегодня Лика и Пика — с ними ни за что не договоришься. Она не замечала, куда идет, не следила за путем, не планировала его. Она шла, совершая хаотичные повороты, и в итоге ноги привели ее ко второму черному входу. Викки, недолго думая, покинула замок и побежала к "своему" месту. Здесь оно совсем недалеко, и можно добраться за пять минут. И вот, она здесь. Легла на сиреневую траву. Постепенно сглаживались впечатления недавнего момента. Над головой — единственный участок неба империи, не затянутый тучами. Когда-то она смотрела здесь на закат, а несколько раз привела сюда генерала-советника Рика... Точно. Рик. У них же встреча сегодня. Викки совершенно про нее забыла. И не то что бы она так уж горела желанием увидеться с одним из своих парней, да и пропустить эту встречу было бы можно, ведь он уже и так от нее не уйдет. Вот только она уже пропустила свидание позавчера и вчера перенесла встречу на ту же ночь, в которую в итоге так и не пришла. А злоупотреблять пропусками тоже не стоит. Викки с обреченным вздохом встала и поплелась обратно в замок. Уже клонило в сон, но ради выгоды нужно было идти к парню, которого она мысленно называла не иначе как идиотом или похожими не очень приятными словами. Скоро она, напустив на себя виноватый вид, зашла в библиотеку, где они с Риком и должны были встретиться. Сразу же заметила парня за одним из столов: он читал книгу, подсвечивая ее фонариком. Рик на секунду поднял на нее взгляд и заметил сухо: — Ты опоздала на час. Парень только что вернулся, до этого минут сорок ходя по замку и вокруг него в поисках девушки. И нигде ее не нашел. Он сильно беспокоился за нее, но подобные чувства часто проявлялись через сухость или раздражение. Причем уже даже не по его воле. — Прости! Непредвиденные обстоятельства, — Викки с неловким видом развела руки в стороны. — Все нормально, — снова он обесценивает себя. С Викки, а с недавнего времени и со всеми остальными, всегда почему-то так получается, и ему кажется, что это правильно. Почти так же было до тринадцати лет, хотя он это время помнит очень-очень смутно. И только Викки хотела что-то сказать, как почему-то резко замерла и побледнела. Рик встал со стула и подошел к ней. Заволновался, но с виду выглядел настороженно — не совсем так, как чувствовал себя. — Что случилось? — спросил он глядя в ее глаза, смотрящие как бы сквозь предметы. Викки не могла ответить. Она вся дрожала. Сделала шаг назад и резко схватилась за голову. Неожиданно заходила по помещению и так же внезапно через несколько секунд остановилась, на мгновение то ли вскрикнув, то ли взвыв что-то нечленораздельное. Глаза наполнились слезами. — Да что происходит?! — советник измученно поднял голову к потолку. — О-оно оп-пять... — с трудом сказала Викки. Рик тут же обернулся на девушку, а та подбежала к нему и схватила за ладонь обеими руками. Наверное, она все-таки заболела, или ее отравили. Как бы там ни было, но теперь от паники снова кружилась голова, и что-то болело в груди. Дышать было тяжело, а чуть позже она заметила, что конечности как будто затекли. Все повторяется. Рик глубоко вздохнул. Успокоиться нужно хотя бы одному человеку в помещении, и если с Викки это гораздо более проблематично, придется ему сдерживать свое волнение, которое вот-вот может проявиться либо как есть, либо раздражением. И то, и другое только усилит напряжение ситуации. "Идиот! Ты раздражаешься только потому, что осознаешь, как жалок в этой ситуации! — разозлился на себя советник. — Ты не можешь ей помочь и поэтому так себя чувствуешь! Совершенно возмутительная реакция! Никто кроме тебя не виноват! Только на тебя здесь и сейчас и можно раздражаться!" — Что "опять"? — как можно сдержаннее спросил Рик, накрывая ее ладони своей. Тактильный контакт может помочь вернуть человека в реальность. — Ты не поймешь! — Викки резко отошла от него к двери, готовясь в любой момент уйти, и скрестила руки на груди. В этот раз в голове, несмотря на эмоции, вовремя щелкнуло: "не говори". — Подожди! Может быть, и не пойму. Однако у меня бывало и бывает похожее состояние, — пересилив себя, честно признался Рик. — И по моему опыту одному так можно чуть ли не сойти с ума. Поэтому я боюсь оставлять тебя одну. Тяжело дались эти слова. Слишком непривычно было говорить так откровенно. Но он не видел другого выхода. А Викки, промолчав, обессиленно прислонилась к двери всем телом и закрыла глаза, из которых не прекращались течь слезы. Хорошо, что дверь крепко заперта — не откроется. Дыхание было сбитым, дрожь не покидала. Как и головокружение с чувством удушья. — Я знаю, о чем говорю. Помнишь, недавно я тяжело болел? После той болезни я не только потерял прежний голос, стал говорить хрипло; я обрел страх болезней. И теперь стоит мне почувствовать хоть что-то похожее на боль в горле или температуру, я начинаю непроизвольно паниковать. Мое состояние в такие моменты очень похоже на то, что ты испытываешь сейчас. И я не хочу, чтобы ты переживала этот же ужас. Кажется, как и ты. Очень сложно было продолжать изливать душу. Но он справился и нисколько не соврал. Вот совсем недавно Рик лежал в больнице и, как ему казалось, доставил много проблем всем: врачам, сестре и остальным советникам, Викки, которая уже была его девушкой, императору. Он не замечал своих стараний, только чужие. Ему казалось, что он слишком многого не сделал. Отсутствие сил он воспринимал как лень. Болезнь отняла его некогда приятный и даже можно сказать красивый голос, бросив взамен более низкий и хрипловатый. Но это было далеко не самое главное: иррациональное чувство вины, — которое казалось ему самым что ни на есть правильным, — и тяжесть протекания болезни породили в нем страх заболеть: причем первое гораздо в большей степени, а второе было лишь до смешного маленьким дополнением, незаметной каплей огромного моря вины и стыда. Викки сквозь пелену слез пристально посмотрела на парня, и он остановился. Девушка внимательно оглядела его сверху вниз. Нет, подумала, он не врет. Заметила, что раз так, то у них ведь похожие страхи! Возражать не стала. — Хорошо, я... — хотел сказать "пойму", но в последний момент подумал, что в данном контексте это слово будет неуместно, — приму, если ты так и не скажешь... что вызвало у тебя такую реакцию. Но какой бы ни была причина... действия примерно те же, — убеждал Рик, пытаясь, говоря, одновременно подбирать слова и медленно подходя к девушке. — Викки. Дыши. Сделай вдох. Медленно. Глубоко. Рик и сам глубоко вдохнул и задержал дыхание. Девушка пробовала последовать его примеру, но не выходило. — Не получается у меня! — после нескольких попыток и судорожных вздохов воскликнула она. Рик тяжело выдохнул, вновь стараясь держать себя в руках. — А я знаю, что получится. Верю в тебя. Викки повторила попытки. С трудом получилось вдохнуть более спокойно. — Вот, видишь, — Рик почти незаметно улыбнулся. — Теперь выдох. Девушка неожиданно даже для самой себя слишком резко выдохнула. Промелькнувшую в глазах надежду сменило беспросветное отчаяние. — Рано сдаваться. Ты точно сможешь справиться. Еще раз, медленный глубокий вдох. Рик старался и верить в Викки, и помогать ей верить в себя, продолжать дальше, и успокаивал ее, и пытался успокоиться сам. Снова на своем примере показал, чего пытается добиться: повторил глубокий вдох и задержал дыхание, ожидая, пока Викки сделает то же самое. В этот раз получилось быстрее и лучше. — Вот, делаешь успехи, — похвалил Рик. — Выдыхай, медленно. В этот раз у Викки вышло лучше. Она уже опередила парня и следующий вдох сделала без просьбы. Выдохнула. Стало легче: совсем немного, однако результаты все же были. Но Рик, видя ее дрожь и по прежнему стоящие в глазах слезы, понимал: впереди еще много работы. — Хорошо, продолжай, — кивнул Рик, и сам восстанавливающий дыхание. Викки было снова вздохнула, но тошнота снова подступила к горлу. Девушка вновь схватилась за голову, забыв про дыхание, и парень понял: все придется начинать заново. — Не останавливайся! — он случайно слегка повысил голос и тут же, опомнившись и мысленно ударив себя по лбу, заговорил тихо: — Ты со всем справишься. Ты восстановишь дыхание. Ты уже делаешь успехи. Викки вернулась в реальность. Вдох, выдох. Нет, с ней пока все хорошо. — Да-да, отлично, — Рик пару раз кивнул головой, выдыхая. Дыхание помогло обоим. Викки уже не казалось, что-то затекло, того, что заставляло ее так бояться, она не чувствовала. Но все еще было ощущение, будто что-то крепко схватилось и настойчиво держалось за ее шею. Однако девушка упорно пыталась не обращать на это внимания. Сосредоточившись, Викки даже не заметила, как парень подошел к ней уже близко. Обратила внимание, лишь когда он вновь заговорил и этим привлек к себе ее внимание. — Теперь можно переходить к следующему этапу. Только не забывай про дыхание, — предупредил Рик. — Посчитай все самые светло-фиолетовые предметы, которые видишь. — Зачем?! — громко и с досадой прикрикнула Викки так, будто эта просьба была величайшей глупостью, которую только можно услышать. — Вот посчитаешь — поймешь, — заверил парень. Отвлекаться от страха бывает страшно, ведь так думаешь, что теряешь бдительность и находишься в большей опасности — он знал это по себе, поэтому не стал пока что называть истинной цели. А Викки все же решила послушаться и стала, шепотом проговаривая числа, считать предметы. Рик терпеливо ждал, параллельно считая предметы других оттенков: чтобы знать, что попросить в следующую очередь. — Двадцать два, — наконец сказала Викки. — Хорошо. Тебе лучше? Девушка прислушалась к своим ощущениям. Действительно лучше. Далеко не все прошло, но как минимум тошнота так и не вернулась, и уже не так трясло. — Немного, — признала она. — Хорошо, так и продолжай. Теперь темно-фиолетовые. Викки кивнула и принялась за счет. Два, три, четыре... Пятнадцать, шестнадцать — кажется, и головокружение потихоньку отступает. — Семнадцать, — в конечном итоге заключила она. — Да? Мне казалось, что шестнадцать, — удивился Рик. — Все столы, два шкафа, шторы, две стрелки на часах, ручки на окнах и вон та книга, — пояснила Викки, при последних словах указывая на одну из книг в книжном шкафу. — Мне казалось, она уже немного другого оттенка, но, наверное, показалось. — Неудивительно: в темноте хуже видно, — заметила Викки. "Вот оно! Способности логически мыслить и строить длинные связные предложения возвращаются", — подумав так, Рик даже обрадовался, что с ним бывало совсем не часто. — Да, ты права, — вслух же парень просто согласился и осведомился: — Как теперь себя чувствуешь? — Неплохо, — сказала она. Голова почти перестала кружиться. Несуществующие пальцы ослабляли хватку, уже не так сильно сжимая горло. Слезы отступили и понемногу высыхали. К лицу вернулась краска. — Я рад, — Рик облегченно выдохнул. — Спасибо, — пробормотала Викки, отвернувшись от него. — Да не за что. — Пойду я наверное... — девушка собралась отпереть дверь, возле которой они все еще стояли. — Подожди, — непроизвольно коснувшись ее руки, Рик ее остановил. — Ты не против, если я тебя провожу? — Не против, — пожала плечами Викки, а сама думала, что это будет очень даже полезно, если она вновь плохо себя почувствует. К ней уже понемногу, совсем медленно, возвращались ее манипулятивные склонности. Они вышли из библиотеки. Молча и тихо шли по коридорам, избегая камер. В один момент Викки почувствовала, как опять что-то подступило к горлу. Замерла и схватилась за руку парня. Он осторожно немного сжал ее ладонь, как бы давая понять, что он с ней, и бояться ей нечего. Викки это помогало удерживаться в реальности. Она вспомнила про счет, стала мысленно считать секунды. Парень и девушка шли дальше, теперь уже держась за руки. Когда они были почти у двери комнаты шпионок, Викки пробормотала: — Температуры, наверное, у меня все еще нет... Рик остановился. Удивился этим рассуждениям, но не стал выяснять их причину, только предположил, что это связано с тем ее состоянием. — Не должно быть. Руки, например, наоборот холодные. Для верности он осторожно, как бы при этом спрашивая разрешение, на секунду притронулся к ее лбу. — Нет, — Рик отрицательно покачал головой, — можно было бы даже подумать, что температура у тебя понижена. Неудивительно, после такого страха. — От него температура иногда повышается, — заметила Викки. — И так и кажется. — Как ни странно, температура и ощущения по этому поводу могут остаться и теми же. Страх — вообще такая вещь: может и целый градиент из температуры составить. Как и другие сильные эмоции. — Ага... — задумчиво согласилась Викки. В размышлениях они дошли до комнаты шпионок и остановились. Они не двигались с места, молча смотря друг на друга. — Ладно... пока? — в конце концов сказал Рик. — Пока, — все еще о чем-то рассуждая, как-то невесомо откликнулась Викки. Парень собрался было уходить, но девушка все еще стояла на месте. — Что-то не так? — насторожился Рик. В голове уже замелькали тревожные варианты, что могло еще произойти. — Просто думаю, из-за чего я плохо себя чувствовала... — все же Викки, видимо, еще не совсем отошла от событий. Она бы ни за что не рассказала, о чем думает, в обычном настроении. — А, ты поэтому про температуру спросила, — понял Рик. И в голове сложился пазл: она испугалась из-за плохого самочувствия. — Наверное, ты просто устала. Такое бывает, честно. Из-за усталости как только себя не чувствуешь... "Голод, усталость... Как у вас все просто..." — так, будто речь идет о чем-то совершенно глупом, подумала Викки и закатила глаза. — В любом случае, это вряд ли болезнь, раз ты лучше себя чувствуешь, переключаясь, — заключил Рик. Викки удивилась. Неожиданная и такая простая, но такая логичная мысль... — А если все же нет? — в последний момент засомневалась она. Неприятное состояние снова стало возвращаться к ней... Рик, заметив это, аккуратно положил руки на ее плечи и посмотрел в глаза. — Викки, все точно в порядке. Замечаешь, что тебе становится хуже, только когда ты об этом задумываешься? — Хорошо, а как тогда об этом не думать?! — воскликнула девушка, чуть снова не плача. — Тише. Считай что угодно и помни, что я мысленно всегда с тобой, — тихо сказал Рик. "Последнее, может, и не поможет... — критично подумала Викки. — Но первое действительно эффективное. Вот только..." — Я думаю, что я в опасности, если не думаю об этом! — закончила она вслух. У парня сердце сжалось. Да, вот оно, до боли знакомое чувство! Чувство, загоняющее тебя в замкнутый круг и заставляющее либо вертеться в нем, либо остановиться на звене паники. Только порвав эту круговую цепь, можно выбраться. И именно поэтому он обязан ей помочь. — Опасности нет, потому что это не болезнь. Не болезнь, потому что ты не постоянно чувствуешь себя плохо, а только когда вспоминаешь об ощущениях. Да и в замке никто не болеет, так что вероятность и без прошлого аргумента минимальная. Викки, я уверен, что все хорошо. А от усталости можно даже сознание потерять. Девушка кивнула, но было видно, что до конца она не успокоилась. — Викки. Я же уже говорил, что боюсь заболеть. Но я сейчас не бегу от тебя в страхе заразиться, а ведь у меня от иммунитета одно название. Однако я сейчас с тобой, потому что уверен: ты здорова. — А если нет? — Значит, будем болеть вместе. Викки неожиданно нервно рассмеялась. Рик опустил голову и как-то сдавленно сказал: — Тише, вдруг услышат... Он и сам сдерживал нервный смех. Напряжение всей этой ситуации давало о себе знать. Однако спустя секунду он все же взял себя в руки и поднял голову: — Нам обоим нужно отдохнуть. Был сложный день. А ты со всем справишься. Я всегда верю в тебя. — Хорошо. Спасибо, — последнее далось нелегко. — Все, доброй ночи. — Доброй. Они разошлись. Утром Викки проснулась от того, что ее будила встревоженная Ника. — Викки, вставай! Подъем был две минуты назад! Шпионка для Фелиции сонно села в кровати и еще пока не совсем осмысленным взглядом посмотрела на соседку. — Ты хорошо себя чувствуешь? — обеспокоенно спросила Ника. Перед глазами Викки тут же пронеслись события вчерашнего позднего вечера и ночи. Она с удивлением поняла, что посреди ночи плохое самочувствие ее не разбудило. И сейчас по ощущениям все просто замечательно... Они ей помогли. Ника и Рик. Те, кого она больше всех ненавидит, особенно второго. Но они этого не знали и предположить не могли, даже соседка. Но... какой же стыд... То есть, конечно, ей можно испытывать такие эмоции, в отличие от других, но в глазах этих самых тупых "других" она так может предстать в не лусшем свете. Впрочем, кажется, она знает, что делать. — Все хорошо, а что такое? — Викки сделала вид, что не понимает, о чем идет речь. — Ну как? Ты же вчера... — Все со мной вчера хорошо было, — железно отрезала Викки. — А как же... Ты еще так испугалась, когда плохо себя почувствовала... — Опять тебе что-то приснилось! Ерунда какая-то! — Викки для большей убедительности стряхнула несуществующую грязь с рукава. — Да? — опустила голову Ника. Немного помолчала и вновь посмотрела на сожительницу. — Я рада, что все хорошо. Пойдем на зарядку, пока не пришли за нами. Она снова ей поверила. Газлайтинг в очередной раз выручил хитрую шпионку. — Идем... — все еще наигрывая презрение и раздражение, мрачно сказала Викки, вставая с кровати. Идя с Никой, она погрузилась в раздумья. А вот что делать с Риком, она еще подумает. Его же можно поблагодарить, при этом намекнув, что она этим самым благодарит его просто так, ведь он все равно должен был ей помочь. Так она создаст моральный разрыв, благодаря которому будет легче легкого вновь добиться желаемого. Ну или можно просто его унизить, что тоже поможет в достижении целей. С идиотом можно много чего напридумывать. Но он от нее не уйдет. Он ей благодарен за то, что она его терпит.