Корсет

Сеченов вздрогнул - его разбудил звонок телефона. Резко выдохнув, он потянулся к нему, плавно сползающего из-за вибрации с подножки светильника на тумбочке справа, и спросонок, даже не посмотрев, кто звонит, ответил: - Да? В ответ раздался мужской голос: - Никита? Сеченов недоумённо взглянул на экран - незнакомый номер - и приложил его к уху обратно: - Вы ошиблись номером. - Да? А кто это? - Если я скажу, что Вы позвонили товарищу Вавилову, то это остановит Вас от дальнейших попыток сюда перезвонить, дабы убедиться в этом наверняка? - И-извините, товарищ Вавилов! Больше такого не повторится, - слегка испугано протараторил человек и сразу же бросил трубку. Хмыкнув, Дмитрий Сергеевич обратил внимание на время - 04:29. "И кому же так приспичило... - кладя телефон обратно, вслух думал Сеченов, - позвонить этому Никите в половине пятого утра? Да-а уж, либо у последнего... - зевнул, - случилось что-то серьёзное, либо сегодня кое-кого убьют..." - ещё раз зевнув, он с носом зарылся в одеяло - раз уж сегодня у него заслуженный выходной (единственный за месяц - да и то, если бы всю неделю Штокхаузен не пытался его "пинками выгнать" из Челомея, то Дмитрий так бы и продолжал работать, стараясь не обращать внимания на собственное самочувствие, пока совсем не "разрядится") - постарался погрузиться обратно в сон... Попытки снова уснуть Дмитрием Сергеевичем предпринимались, как ему показалось, довольно долго - правда, как потом выяснилось, всего минут двадцать - пока он окончательно не сдался и, с раздражением откинув одеяло, не встал с постели. Осознавая, что уснуть больше не получится, Сеченов поплёлся в ванную. Умывшись ледяной водой, Дмитрий Сергеевич влажными пальцами прошёлся по своим волосам. Заметив боковым зрением это же движение, он повернулся к зеркальной стене, и, увидев себя в полный рост... Совершенно неожиданно вспомнил одну важнейшую вещь. Дело в том, что где-то с месяц назад Сеченов проходил мимо кабинета Штокхаузена и нечаянно уловил такой родной, любимый голос, говорящий с акцентом, который узнает за три километра, с кем-то обсуждающий что-то... При чём, с таким воодушевлением, что Дмитрий Сергеевич не смог устоять и, не смотря на все угрызения совести, аккуратно подкрался к едва-едва приоткрытой двери. Прислушался: "<...>Ты ведь даже не до конца осознаёшь, насколько красивыми, грациозными они были разработаны товарищем Сеченовым! Гибкие, стройные..." "А-а, это он Близняшками так воодушевлён", - подумал Сеченов, ощущая неожиданную, непонятного происхождения, "колючку" на душе. Шток, в свою очередь, продолжал: "... А широкие плечи вместе с теми же, что и у балерин, по-женственному узкими талиями, это просто... Просто гениальная комбинация!" И ненадолго затих, видимо, чтобы отдышаться - слишком много сразу пытался сказать, чтобы наверняка успеть до чего-то. Может, даже, и до прихода самого изобретателя. И в этот момент до академика дошло... "Широкие плечи? - удивлённо прошептал Сеченов, чуть нахмуривая брови в задумчивости, - И когда это Михаэль стал интересоваться мужскими версиями балерин?" Не успел он толком развить свою мысль, как её тут же прервал голос Штокхаузена: "В следующий раз попробуй присмотреться именно к ним, а не балеринам, ибо последних ты уже изучил, что называется, досконально, при этом несправедливо избегая взглядом балерунов, являющихся плодами не меньших трудов Дмитрия Сергеевича!" После недолгого затишья, ему ответили голосом человека, лет эдак на пять-десять старше его самого, с лёгким смешком: "Пожалуй, ты прав. Видимо, я настолько стал консервативен в последнее время, что попросту перестал замечать на сцене не только (подчеркнул тот интонацией) женскую половину коллектива..." "С чего бы он так рьяно защищал балерунов?.. - промелькнуло в голове у Сеченова, - Понятно, конечно, что он, как мой помощник и друг, заступается за меня и мои, как он выразился, 'плоды не меньших трудов', но, судя по голосу собеседника, у Миши нет никаких причин обороняться - наоборот, его с удовольствием слушают, не имея ничего против предмета их разговора. О, - тут Сеченов осознал, что несколько недопонял ситуацию, - Миша же не 'отбивается', а делится впечатлениями! В таком случае возникает закономерный вопрос: почему тогда он говорит о них с _таким_ удовольствием?" - тут Сеченов резко вдохнул, сам от себя не ожидая такой догадки, - Неужели он..?" Услышав приближающиеся к выходу шаги, Дмитрий Сергеевич, опомнившись, отскочил от кабинета Штокхаузена и чуть было не пошёл в противоположную от своего кабинета сторону, но вспомнив, что с самого начала туда и собирался, постарался выглядеть так, будто ничего не случилось только что и тот просто проходил мимо... - О, доброе утро, Дмитрий Сергеевич! "Не успел... Хотя, почему я должен был успеть уйти отсюда до того, как Миша выйдет?" - промелькнуло в голове у Сеченова, в то время как он машинально отвечал: "Доброе, Михаэль." И сейчас, стоя напротив зеркальной стены, глядя прямо себе в глаза, Дмитрий Сергеевич наконец-то вспомнил то, что он хотел обдумать ещё чёрт знает когда... "Как мне добиться той же реакции от Миши, но не на робота, а на меня?" И, стоило ему вспомнить первые, им услышанные, слова, сразу понимает, что от него требуется... "Широкие плечи и узкие талии, говоришь... - взгляд скользнул от собственных мужских плеч до талии, отнюдь не женственной, - будет тебе женственная талия." Сеченов, в уже несколько приподнятом настроении, быстро узнал, какие мерки надо снять, чтобы подобрать правильный размер, принялся вдоль и поперёк обматываться измерительной лентой, как гусеница шёлком, и, записав получившиеся данные в "Блокнот", отправился на кухню, пить чай и наблюдать за появлением апрельского солнца из-за горизонта в ожидании того часа, когда все нормальные люди собираются на работу. В том числе, и сотрудники магазинов... _-_-_-*-_-_-_ Вернувшись из магазина, Дмитрий Сергеевич поставил пакет на столик перед диваном и вынул из него тёмно-серо-коричневый предмет с кремовыми шнурками... Это был корсет. Повертев его в руках, Сеченов, борясь с невесть откуда взявшейся нерешительностью, отправился в ванную, по пути ослабляя верёвочки. Но стоило ему только увидеть своё отражение, вспомнить, ради кого он всё это затеял, как уверенность в действиях вернулась с новой силой: нацепил таки на себя эту штуковину прямо поверх рубашки и не сильно затянул, давая себе возможность чуть пообвыкнуться. Немного покрутился, прошёлся вдоль ванной. Взглянул в отражение, чуть подтянул - снова прошёлся. Поправил рубашку - пригладил ладонями образовавшиеся складки - и так по кругу, пока, полностью удовлетворённый полученным результатом, не отправился в свой кабинет - он уже второй месяц собирался как-нибудь выкроить хоть чуточку времени, чтобы навести, наконец, там порядок: перебрать старые книги, протереть пыль в конце-то концов - а тут целый день свободный, убирай - не хочу! _-_-_-*-_-_-_ Часа через три Сеченов вышел оттуда: весь взъерошенный, в пылюге и с торчащими во все стороны волосами, собравших на себя, наверное, всю паутину, какая была... Зато в ванную пошёл, улыбаясь, с чувством исполненного долга, отмываться будет долго... Оставшееся же после "наведения шороху" в своём кабинете время Дмитрий Сергеевич провёл за менее "грандиозными" делами... _-_-_-*-_-_-_ На следующее утро он проснулся уже по будильнику, шастал по дому в хорошем расположении духа, чувствующий себя действительно отдохнувшим - ещё раз спасибо Штокхаузену за его упрямство. Кстати, о Штоке... Подхватив с прикроватной тумбочки корсет, Сеченов отправился в ванную и там, перед зеркалом, решил попробовать надеть его под рубашку. Но стоило ему несильно затянуть шнурки, как сразу почувствовал довольно раздражающее давление по "кромке корсета", причём, что по верхней, что по нижней. "Нет, так дело не пойдёт. Мне нужно будет работать в течение всего дня - а, может, и не только дня, как пойдёт - но конкретно это будет меня отвлекать, так что... Нет, лучше как вчера надеть - поверх рубашки. Что я тогда только не делал - а сильно не мешало... Затянуть же надо будет чуть посильнее, чтобы результат был заметнее. Просто надо как-то его за жилетку спрятать - и всё..." Окончательно собравшись, Дмитрий Сергеевич вышел на улицу. Солнце на практически безоблачном небе едва не слепило. Уже птицы начали петь в округе, в ранней листве гуляет свежий ветерок. Красота! Правда, приходится немного щуриться, но от этого настроение никуда не девается - наоборот, даже всплывают воспоминания, как в отрочестве точно также приходилось прикрывать глаза от солнца и ветра, пока тащился домой с новым томом какой-нибудь энциклопедии по медицине или чем другим, не менее полезным... За размышлениями, Дмитрий даже не заметил, как добрался до Челомея и стоял, зажмурившись, спиной к зданию, где, скорее всего, уже работал его правая рука. _-_-_-*-_-_-_ То ли так совпало, то ли он действительно вычислил, когда конкретно Сеченов прибудет, но у входа в кабинет того уже поджидал Михаэль Генрихович Штокхаузен. "М-да уж, - по-доброму усмехнулся Дмитрий, приближаясь, - не успел вернуться, а меня уже встречает правая рука с новой кипой бумаг. Словно напоминание, куда я пришёл, кто меня ждёт..." Знакомый звук шагов вывел Михаэля из некой задумчивости и заставил поднять голову - в тот же момент он увидел посветлевшее лицо Сеченова. Чуть не выронил папку из рук, и изо всех сил сдерживая счастливую улыбку, едва ли не подбежал к нему. - Дмитрий Сергеевич! Доброе утро! Усмешка Дмитрия превратилась в искреннюю улыбку. - Здравствуйте, Михаэль! Я вижу, Вы настолько не могли дождаться возвращения начальства, что не сдержались и принялись дежурить здесь? Штокхаузен чуть смутился, но не подал виду. - Ну, Вы же собирались когда-нибудь вернуться на работу после отдыха? И к тому же, зная Вас и Вашу пунктуальность, нетрудно было догадаться, что приблизительно в это время Вы уже окажетесь у себя. А у меня как раз появились некоторые наработки по недавнему проекту... - А сколько же, в таком случае, Вы меня тут ждали? - Минут семь, по-моему. "А по-моему - врёт", - подумал Сеченов, чуть приподняв правую бровь, показывая, что не очень-то и поверил Штокхаузену. На что последний не обратил никакого внимания, уже принявшись что-то рассказывать, одновременно пытаясь достать какой-то документ из папки, не вывалив всё остальное. Но, в конце концов, сдался и зашёл вслед за Сеченовым, который успел уже открыть собственный кабинет и даже пройти половину пути до рабочего места. Подходя ближе, Шток заметил, что Сеченов словно чуть изменился. Непонятно пока, как именно, но Михаэль решил сейчас не нагружать себя этой информацией, дабы не "зависнуть" с нечитаемым взглядом (хорошо, если не направленным в сторону Димы) и едва заметной "беспричинной" улыбкой - а лучше сосредоточиться на предмете их разговора. Так, разложив на столе все необходимые бумаги, он с несколько бОльшим энтузиазмом, (так как счастье вновь увидеть Дмитрия, тем более с таким настроением, ещё никуда не улетучилось и нужно было хоть куда-то его деть), продолжил свой "доклад"... ...В то время как в голове Сеченова временами проскальзывали мысли: "Он не заметил... - Но ведь ещё весь день впереди!", "Нужно будет посильнее затянуть...", но вскоре пресёк сам себя: "Товарищ Сеченов! Будь так добр, вернись с небес на землю, пока товарищ Штокхаузен не обратил внимание на твой отсутствующий взгляд..." _-_-_-*-_-_-_ Зарывшись в бумаги с головой, они совершенно позабыли обо всём - даже о том, что, вообще-то, день не вечен, и сейчас уже ночь на дворе, а никто из них этого и не заметил, пока Сеченов временно не отстранился, потирая уставшее лицо руками, и не увидел, что весь кабинет, кроме стола, над которыми свесили свои головы настольные лампы и Штокхаузен с ним самим, уже поглотила темнота. Дмитрий посмотрел на наручные часы. - У-ух, вот это мы с тобой засиделись. Одиннадцать уже! - Да? - удивлённо выглянул из бумажных холмов Штокхаузен, потирая правый глаз и оглядываясь вокруг, - Точно. На улице уже темень кромешная! - и занырнул обратно, продолжая копошиться. - Угу, - помолчав, Сеченов вздохнул, - Знаешь, Миш... Ты иди, а я тут ещё чуток посижу, да тоже пойду. - Да нам уже чуть осталось, Дмитрий Сергеевич. - Да? - теперь пришла очередь Сеченова удивлённо заглядывать к Штоку "в гости" сквозь несчитанные стопы всевозможных чертежей, заметок, прочих документов... - Ну, или не чуть... - смущённо улыбнувшись, Штокхаузен еле-еле сдержался, дабы не зевнуть. Усмехнувшись в ответ, Сеченов покачал головой и продолжил работать, то и дело пряча зевок в кулак, чтобы Штокхаузен его спать не отправил. А то, с его-то упрямством, ух!.. _-_-_-*-_-_-_ Через, наверное, минут двадцать, едва ли не на весь кабинет раздался неожиданный стук и ойканье. - А я тебе предлагал уйти пораньше. Вот результат, - улыбнулся Дмитрий, когда Михаэль лишь фыркнул в ответ, - Не отбил себе ничего? - Нет, спасибо. А если я уйду, Вы тогда вообще чёрт знает когда спать ляжете - всё будете стараться доделать до завтра... Хотя, не уверен, что завтра уже не настало. Дмитрий поднёс левую руку к своим глазам и, чуть сощурив уставшие глаза, ответил: - Нет, до завтра ещё тридцать семь минут. - И Вы хотите успеть разобрать всё это, - Шток развёл руками в стороны, - за тридцать семь минут? Сеченов склонил голову набок и наигранно задумчиво протянул: - Ну, я бы попробовал... - Лучше не надо, - тут же вполне серьёзно перебил его Штокхаузен. - Тогда оставим всё как есть до завтра. Идёт? - предложил компромисс Сеченов, протягивая ладонь для рукопожатия. - Идёт, - Штокхаузен в ответ пожал её и, попрощавшись, отправился, наконец, в свою комнату. Услышав, как Шток пытается из последних сил тихо закрыть за собой двери, Сеченов улыбнулся, потянулся... И почувствовал, что на грудь и живот кое-что давит. "И, всё-таки, он не заметил," - в пустоту кабинета произнёс Сеченов. Посидел чуть, но надолго его не хватило - он уже сам чуть не тюкнулся головой об стол - потому отправился к себе, отдыхать. _-_-_-*-_-_-_ На следующее утро, Сеченов встал перед зеркалом с намерением затянуть корсет по самое не хочу. Затянул так, что края рубашки стали торчать как пачка. Потом понял, что несколько переборщил - ослабил, нацепил жилетку и отправился в кабинет, стараясь не обращать внимания на то, что теперь он несколько мешает нормально вдохнуть полной грудью. _-_-_-*-_-_-_ Сидя за столом, Сеченов всё никак не мог определиться, чего ему хочется больше: чтобы у него появилась причина вызвать к себе Штокхаузена или чтобы Михаэль его сегодня вообще нигде не увидел, даже случайно. Но тут в его "борьбу" мыслей неожиданно врываются вопли из коридора. "Опять что-то не поделили, - тяжко вздохнув, Сеченов встал из-за стола и быстрым шагом направился к выходу, - Господи, да сколько ж можно? Ну ладно, один раз, ну два... И то, когда Сергей с ХРАЗом на задании были. А сейчас-то чего?! Вроде, с Мишкой я уже на эту тему говорил, да и с Серёжой тоже... Вот мне интересно, а куда ХРАЗ смотрит?! Не пробовал своего майора током, что ли, долбануть, да так, чтоб в следующий раз думал, что говорит и кому?.." Но, уже стоя у дверей, он, прислушавшись, понял, что эти двое не ругаются, а... спорят. - ...Да ты понимаешь или нет?! С имбирё-ём! - А я говорю, шо-ко-лад-ны-е ему больше нравятся! - Кто из нас "сын" - я или ты? Кому ли не знать его лучше, чем мне? - Ну, раз так, то напомню, что я - его правая рука, и, по крайней мере, ближайшие полтора месяца, я нахожусь практически всегда рядом с ним, пока Вы с ХРАЗом носитесь туда-сюда, как котята за бантиком. - Прошу заметить, товарищ Штокхаузен... - "О, а вот и ХРАЗ подключился", - сдерживая смех, подумал Сеченов, уже откровенно прислонившись ухом к дереву, - что я не котёнок, а ваши слова не аргумент. Раз уж на то пошло, я знаю товарища Сеченова гораздо дольше, чем вы оба вместе взятые, и с уверенностью могу сказать, что он предпочитает овсяное печенье... - А чё ж ты раньше молчал, печенька? - ХРАЗ, - упрекнул он Сергея, но в голосе послышалась усмешка, - "Вот засранец... Знает же, что не люблю, когда так называет, но тут прям так к месту!.." - Да хоть ХДВА! - в шутку огрызнулся Нечаев и чувствуя, что ХРАЗ его, так сказать, каламбур, оценил - улыбнулся шире, - ты не мог это раньше сказать, ещё когда мы в буфете сцепились? - Я посчитал, что лучше вам не мешать в разрешении собственных конфликтов... Понимая, что ещё чуть-чуть, и больше он не выдержит, Сеченов, с трудом сдерживая хохот, выходит в коридор: - Вы что тут устроили? Все трое моментально замолкли, и только секунды через три Нечаев со Штокхаузеном хором выдали: - Здрасте, Дмитрий Сергеевич. Уже не скрывая своей улыбки, Сеченов спросил: - Я думал, что вы опять ругаетесь, а на самом деле... просто спорите? "Ну, что замолчали, как партизаны? Опять, что ли, мне за вас отдуваться?" - мысленно проворчал ХРАЗ, в то время, как вслух сказал, - Видишь ли, Дим, они поспорили, какое печенье тебе больше нравится. Один утверждает, что с имбирём, - и указал проводками на свою вредину, - второй же вопит, что шоколадное, - и перевёл светящиеся кончики в сторону Штока. - Я не вопил! - немного обиженно воскликнул Шток, через мгновение переведя взгляд с руки майора на академика, спрашивая: Дмитрий Сергеевич, что с Вами? - Ржёт он, или не видно? - ответил понарошку ворчливо ХРАЗ, с усмешкой, которую смог уловить только его Серёжка, сейчас с улыбкой наблюдающий за "отцом", что трясётся весь от смеха, руками обхватив живот, и уже в голос грохочет - сдерживаться сил у него больше не было. Вдоволь насмеявшись, он, смахивая слёзы, спросил, будто и не слышал: - И... И какое же мне печенье, по-твоему, нравится, Тош? - Овсяное. Ты ж им потом меня пытался напичкать полгода - не прокатило - стал Муське предлагать. Хорошо, сразу заметил - а то была б у меня, после такой-то диеты, не кошка, а... - и тут же тон сменился на наигранно возмущающийся, - Майор Нечаев! Ну, эти - ладно, а ты-то чё ржёшь?! Сеченов опять начал смеятся, крепче обхватив в самообъятии живот, пока за всем этим со счастливой улыбкой наблюдал Михаэль Штокхаузен. "Идиллия" - пронеслось у него в голове в тот момент. Когда все более-менее успокоились и зашли в кабинет, Дмитрий, отдышавшись, наконец-то смог спросить, зачем приходил Серёжка. - Да. А за чем ты всё-таки приходил, сынок? - Да мы тут с ХРАЗом с курорта сувенир Вам притащили, Дмитрий Сергеевич... И, вынув из рюкзака Ярова-Абалакова бумажный свёрток, протянул его Сеченову. Дмитрий удивлённо вскинул брови, но принял его из рук Нечаева, с любопытством вертя в ладонях. "Видно, что ХРАЗ помогал Серёжке упаковывать - это заметно по небольшим отпечаткам кончиков его 'жгутиков', - думал он, аккуратно разворачивая бумажные "лепестки", - Это вполне понятно, ведь желая принести счастье мне, счастливым становится Нечаев... Ради такого даже Харитон способен перестать занудствовать и помочь с такой, вроде бы (для него), мелочью..." Это оказалась ракушка, что с трудом поместилась бы на нечаевской ладони - не то, что на его. "Nautilus*, - промелькнуло у Сеченова в голове, - причём, довольно крупный образец... Где они его раздобыли-то?" Отложив "упаковочный материал", он прислонился к столу и стал разглядывать находку. - Цвет такой интересный... Никак не могу понять, что он мне напоминает... ХРАЗ хотел было уже что-то сказать, но его опередил Нечаев: - Мне тогда показалось, что она "сгущёночного" цвета, а полоски на ней - цвета варёнки... - Потому-то он и не смог устоять перед предметом, что хотя бы цветом напоминает сгущёнку! - таки вставил свои пять копеек ХРАЗ. - ХРАЗ!.. - возмущённо, пытаясь тем самым скрыть лёгкое смущение, воскликнул Сергей. ХРАЗ в ответ лишь хыхыкнул. Сеченов же по-доброму усмехнулся - он ведь прекрасно знал о безграничной любви Сергея к сгущённому молоку - и через мгновение, чуть вскинув брови, произнёс: - А действительно!.. "Сгущёночный" цвет... И где же вы её нашли? Нечаев начал увлекательный рассказ о том, как они с ХРАЗом гуляли по берегу, ныряли за черепахой (вернее, нырял Сергей, в то время как ХРАЗ ворчал о том, что это довольно глупая и бессмысленная затея), и как уже под конец прогулки Серёжка заметил эту раковину, осторожно облизанную солёной волной, блестевшую на заходящем солнце, что уже не так сильно пекло, и уже можно было спокойно бродить по песку босиком, а не подпрыгивать и прятать едва не сварившиеся пятки в тапки... А после, разговорившись, Нечаев и вовсе стал в подробностях рассказывать, что ещё они видели, где гуляли, от кого, бывало убегали (к примеру, от того бешеного краба, что рванул за Нечаевым, дотыкавшимся его палкой (в чисто "научных" целях!), которому пришлось с берега драпать, так как живым оставлять "юного исследователя-натуралиста" тот краб явно не собирался), из-за чего в кабинете вновь раздавался хохот Сеченова, к которому добавлялось ещё и хихиканье Штокхаузена, а порой, даже фырканья ХРАЗа... _-_-_-*-_-_-_ Прошло, наверное, часа два, когда истории были рассказаны, животы от смеха, как и челюсти, болели, а Нечаев наконец-то вспомнил, что, вообще-то, сегодня рабочий день, а он Волшебника от работы отвлекает. На что последний только отмахнулся: - Ничего страшного. Должны же быть у нас, хоть иногда, такие перерывы в работе? - и, получив утвердительный кивок со стороны Сергея, продолжил, - Должны. И спасибо вам большое с ХРАЗом за то, что умудрились нас с Михаэлем настолько отвлечь, что мы, наверное, на год вперёд насмеялись. Да, Миш? - под конец Дмитрий повернулся к Штоку, да так и замер. Михаэль сидел, с порозовевшими щеками, всё ещё слезящимися от смеха глазами и весёлой улыбкой. Он приглаживал кучерявые прядки, что упали на лоб, когда тот сгибался в три погибели, хватаясь за живот и громко смеясь, получая, временами, лёгкий пинок от Сергея, чтоб сильно уж не расходился... От ласкового "Миш" тот чуть дёрнулся и, взглянув на Сеченова, практически сразу ответил: "Да, Дмитрий Сергеевич, это точно!" Пока они "подвисли", глядя друг на друга в столь счастливой общей атмосфере, Нечаев и без шёпота ХРАЗа понял, что нужно смотаться по-быстрому, чтобы не отвлекать. Он-то уже, как и ХРАЗ, понял, что эти двое давно друг на друга, что называется, "неровно дышат", только они всё ещё боятся признаться в этом... Выйдя в коридор, Нечаев вспомнил один недавний разговор... - Ничего-ничего, - сказал ХРАЗ Сергею, только что осознавшему, что же всё время происходило между его "отцом" и Штоком, - когда-нибудь они решаться и друг другу признаются. Сами должны переступить через страх потерять дружбу. А в их случае, потеря дружбы равносильна потере абсолютно всего. И хорошо, если один из них не сдаст другого надлежащим органам после такой 'выходки', за которую от пяти лет дают... - Сколько?! - А ты как думал? Я тебе больше скажу: по статье "за мужеложство" до восьми лет дают**, - Нечаев присвистнул, а ХРАЗ, невесело усмехнувшись, продолжил - Но для них самое страшное не срок - а разрыв, пусть и дружеских, но отношений... - Ебучие пироги... Ну, может, им всё-таки помочь? Не знаю, подтолкнуть как-то? - Нет, Серёж... Ты себя вспомни: если бы тебе Дима сказал, что ты откровенно влюблённо смотришь на меня, пока я занимаюсь самодиагностикой и "спалить" тебя в тот момент не могу, ты бы что ему ответил? - Стал бы отрицать, - со вздохом ответил Нечаев. - Во-от! А теперь меня вспомни... Я когда тебе признался? - Недавно, во время нашего отпуска... - И то, потому что я, раскинувшись по твоей груди, вслух прошептал "Какой же ты красивый, когда спишь, Серёженька", а ты на самом деле не спал, и после своего: "А когда не сплю?" устроил мне "допрос с пристрастием", пока я, в конце концов, не сдался. - Угу. Я помню, как тогда ты в испуге дёрнулся и спрятался в перчатке. - Так как, откровенно говоря, испугался твоей следующей - за такими-то словами - реакции. - Хм, то есть теперь ты признаёшь, что всё-таки испугался тогда? - Я... Э-э... Да ну тебя! - чуть возмутился ХРАЗ, недовольно затрепыхав "жгутиками", тогда как Нечаев в ответ заливисто рассмеялся, нежно гладя их подушечками пальцев правой руки, в конце концов, заразив своим смехом и ХРАЗа... "Ну... Сами, так сами", - вслух сказал Нечаев, выходя на улицу и щурясь от солнца. Не такого тёплого как на курорте, конечно, но всё-таки!.. _-_-_-*-_-_-_ В это время первым опомнился Сеченов. Поднявшись с дивана, он отвернулся, принявшись хорошенько потягиваться, аж с лёгким хрустом, задрав руки повыше и сцепив их над головой в замок. Взгляд Михаэля непроизвольно заскользил от переплетённых пальцев по рукам, плечам, от них - по спине, добрался до поясницы... "Он носит корсет? - мысленно удивился, чуть нахмурившись, нейрохирург, случайно зацепившись взглядом за тёмно-серо-коричневую полоску, выглянувшую из-под жилета Дмитрия, что так контрастировала с белоснежной рубашкой, - ...Так во-от из-за чего мне вчера подумалось, что он как-то чуть изменился!" - догадался Штокхаузен, вздёрнув брови. Через мгновение мелькнула мысль: "А зачем? У него же и без того великолепная талия! А, может, появился кто-то, ради кого он себя решил чуть изменить? То есть появилАСЬ, - с досадой сам себя поправил Шток, - Ещё бы узнать, кто это... - но резко себя прервал, - Михаэль! Ты совсем с ума сошёл?! Нашёл, о чём думать... Тем более, глядя на него со спины..." - и резко отвёл взгляд в сторону, чувствуя, что щёки начинают пылать. В тот же момент, словно почувствовав иcчезнувший взгляд, заговорил Сеченов: - Ох, Серёжка уже убежал. И когда успел? - вздохнул, опустив руки по швам, - Ладно, пора возвращаться к работе, - обернулся, - Михаэль. Вы, я так понимаю, те документы ещё не принесли? - А? Какие д... А, документы? - встрепенулся Шток, тут же вскакивая с того же дивана, едва заметно вздохнув, уже по давней привычке довольно шустро возвращаясь мыслями сюда, в кабинет гендиректора Предприятия 3826, - Н-нет, не успел. Я уже направлялся в свой кабинет, когда меня перехватил майор Нечаев и... - Понятно. Тогда сходите за ними, а я пока подготовлю рабочее место. - Слушаюсь, - сказал Штокхаузен и направился к выходу, бросив взгляд на Близняшек, молчаливо стоящих по обе стороны от массивных дверей, совершенно на Михаэля не реагирующих. _-_-_-*-_-_-_ "Как Сергею удалось так незаметно выйти из кабинета? - подумал Сеченов, чуть хмурясь в задумчивости, и сразу переключился, - Вот куда, мне интересно, теперь эту ракушку поставить? Может, здесь? Или... тут?", - решив, что в ожидании Михаэля может заняться чем-то полезным, Дмитрий принялся переставлять с угла в угол подарок своих лучшего друга и "сына", не без улыбки осознавая, что они наконец-то всё поняли и больше друг от друга взгляды не прячут. Хоть и ворчат друг на друга, как всегда, и Нечаев опять нередко называет ХРАЗа чем или кем угодно, но только не ХРАЗом, а всё равно... Сеченов нутром чувствует, что эти двое, благодаря последнему отпуску, стали гораздо ближе, чем раньше, что попросту не могло не радовать. _-_-_-*-_-_-_ А дальше день пошёл своим чередом: разошлись по кабинетам и писали, вчитывались, подписывали, черкали, комкали бумаги и швыряли в корзину неподалёку... Скучали, в конце-то концов! В один момент Михаэль, перекатывая меж пальцев перьевую ручку, даже стал серьёзно подумывать над тем, чтобы заметно, но не опасно и практически безвредно для всех и вся, накосячить с документами, а Сеченов, заметив "случайную" ошибку, позвал бы его, дабы тот исправился... Хоть бы так на него взглянуть, что ли... Но, бросив эту затею, хмыкнул только, что выкроил тем самым себе ещё немножко времени для отдыха, и продолжил выполнять свои прямые обязанности зама гендиректора. _-_-_-*-_-_-_ Когда в кабинете раздался резкий стук, Штокхаузен дёрнул голову вверх и несколько листов слетело со стола в разные стороны, в том числе и под стол. Потирая лоб, Михаэль огляделся - уже давно потемнело, а на часах около половины третьего. "У меня дежавю, - подумал он, прежде чем вспомнил, - Стоп, я же вчера точно также ударился лбом об стол в кабинете Дмитрия Сергеевича..." - и вздохнул, понимая, что сейчас этот самый Дмитрий Сергеевич опять сидит и работает. "Ждёт, что ли, пока я сам к нему не приду и не... как тогда Сергей сказал? - чуть нахмурился, - Дать карпа?.. А, леща!" - и неосознанно пригладил волосы, вспоминая, как Нечаев наглядно пытался объяснить ему, что значит "дать леща". Хорошо, что вовремя пригнулся - только кучеря взлохматились - а то бы отхватил, мама не горюй! Потом, конечно, ХРАЗ возмутился наигранно, мол, "Товарищ майор, а если бы он не успел среагировать?! У Вас же рука тяжёлая, могли бы и ушибить товарища Штокхаузена!", на что в ответ Нечаев с улыбкой сказал: "Да не боись, не ушибу. Я ж только научить хотел, чтоб на всю жизнь запомнил." - "Угу, на всю ОСТАВШУЮСЯ жизнь..." - "Ой, ХРАЗ, не ворчи! Вон он, твой Штокхаузен - живой-здоровый. Да ещё и с новой причёской", - и хохотнул. Причём, настолько заразительно, что даже при воспоминании Михаэль усмехнулся. Он уже не так остро реагировал на подколы Нечаева, хотя бы потому, что сам Сергей начал шутить... мягче, что ли? Без всяких там "фрицев" и "яволей"... Собрав разлетевшиеся документы, Штокхаузен отправился в кабинет Сеченова, чтобы напомнить ему о том, что сейчас уже настала пора отлипнуть от рабочего места и хоть чуть-чуть отдохнуть. Он заглянул в кабинет: за столом сидел, склонившись подозрительно низко, Дмитрий Сеченов. Подошёл ближе и на губах появилась едва заметная нежная улыбка - светило советской науки уже спал, подложив руки под голову. Понимая, что на руках он его до комнаты отдыха не дотянет, Михаэль вздохнул, и, осторожно коснувшись плеч Сеченова, зашептал на ухо: "Дмитрий Сергеевич!.. Дмитрий Сергеевич, проснитесь, пожалуйста..." Но, получив в ответ только мирное сопение, Михаэль чуть обнаглел и прошептал: "Дима, проснись." Дмитрий Сергеевич тут же распахнул глаза и Михаэль отдёрнул руки. Вовремя сообразив, что, резко отшатнувшись от него, будет выглядеть подозрительно, просто чуть отодвинулся, позволяя ему тем самым выпрямиться. - Д-дмитрий Сергеевич... Давайте я Вас в вашу комнату отведу? Там сможете поспать, как человек... Сонно потерев глаза, Сеченов непонятливо уставился на Штокхаузена. Потом кинул взгляд на часы. - А почему Вы всё ещё на работе, Михаэль? Рабочий день ещё вчера закончился, а Вы всё на ногах. - С добрым утром, Дмитрий Сергеевич! - не преминул он пошутить, на что Сеченов ухмыльнулся, а у Штокхаузена аж душа запела, - А теперь идите и отдохните, пока я у Вас документы не поотбирал. Дмитрий, потянувшись и вставая из-за стола, задумчиво спросил: - А что бы Вы собирались делать со своей "добычей"? - Спрятал бы у себя в кабинете до завтра. То есть, до сегодняшнего утра. - Не знал, что у меня столь воровитая правая рука... - со смехом протянул Сеченов. - Не "воровитая", - поправил Шток, ведя Дмитрия, чуть придерживая того под руку, до комнаты отдыха, - а желающая, чтобы Вы спали не на столе, а в кровати. Иначе боль в спине, плечах, шее, будет Вас раздражать, тем самым не давая сосредоточиться на работе. Сеченов чуть не уснул под ворчание Штока, но, таки дойдя до входа, нашёл в себе силы сказать: - Спокойной ночи, Михаэль. - С-спокойной ночи, Дмитрий Сергеевич! - чуть смутившись от неожиданности, выдал Штокхаузен, наблюдая, как Сеченов закрывает за собой дверь. И, услышав щелчок замка, повернулся на сто восемьдесят градусов и рванул к себе. _-_-_-*-_-_-_ Скинув жилет на спинку стула, Дмитрий Сергеевич присел на краешек кровати и, ухватившись за шнурки, стал ослаблять корсет, вспомнив, что весь день, оказывается, дышал с некоторым трудом, зато сейчас чуть не задохнулся от неожиданного прилива кислорода. "Я когда-нибудь доиграюсь, и от кислородного голодания свалюсь в обморок... - проворчал он, - хорошо, если не под ноги Михаэлю..., - хмыкнул и задумчиво протянул, - 'Я у твоих ног, Миш...' Интересно, как бы он на это отреагировал? Не-е, ещё разнервничается... Лучше не падать, ни в обморок, ни просто так..." - и, положив тёмно-серо-коричневый предмет на стул, снял туфли и завалился спать прямо так, растянувшись "звёздочкой" по одеялу, думая о том, не померещилось ли ему, или всё же приснилось, что Штокхаузен его назвал Димой?.. Но сам даже не заметил, как заснул. _-_-_-*-_-_-_ Будильник. Шесть утра. Встал, принял душ, надел кремово-серую рубашку и тёмно-серые брюки, потянулся за корсетом. Повертев в руках, Сеченов нацепил его на себя и стал методично затягивать светлые нитки, стараясь, чтобы корсет не сильно топорщил рубашку. Почувствовав, что дышать стало несколько труднее, чем вчера, Дмитрий Сергеевич не обратил на то должного внимания (ну, или постарался не обращать), и, застегнув жилетку, направился в свой кабинет... Но едва дойдя до стола, он резко упёрся в него левой рукой, подушечками пальцев правой касаясь корсета сквозь жилет. "Я сейчас потеряю сознание... - чуть панически мелькнуло у него в голове вслед за резким выдохом, - Зато красиво, - стабилизируя дыхание, Дмитрий, как бы уговаривая собственный организм, что нет, не задохнётся, продолжал, - и Миша, быть может, обратит своё внимание не только на мой ум, но и на... внешность." Сев за рабочее место, он постарался сосредоточиться на работе. Первые минут пять, конечно, это удавалось с трудом, но в какой-то момент Сеченову на глаза попался до боли знакомый чертёж. "Чертёж балерины", - констатировал факт Дмитрий, пошарившись немного и найдя в той же папке ещё один - мужской версии. И тут его голову посетила одна идея. Схватившись за чистые листы, он начал делать наброски модернизации балеруна, делая акцент на ещё более узкой талии, чем у роботов действующего образца (хотя, казалось, куда уж больше). Дмитрий Сергеевич хотел провернуть небольшой эксперимент: пригласив к себе в кабинет Штокхаузена, он предложит ему взглянуть на рисунки и, возможно, привнести какие-то свои коррективы, если тот найдёт, конечно, изъяны. И когда он придёт, необходимо будет понаблюдать за ним: если он наконец заметит что-то "не то" в своём начальстве, что он скажет? Или же промолчит? И, на худой конец, явит ли он хоть какую-нибудь любопытную реакцию на те самые, скажем так, детали, о которых тот с энтузиазмом кому-то рассказывал?.. _-_-_-*-_-_-_ В то время, пока Сеченов планировал "вселенские заговоры", будущая жертва эксперимента сидел у себя в кабинете и старался сосредоточиться на работе, но ему мешала вчерашняя и довольно назойливая мысль где-нибудь напортачить с бумагами. Но в его мысли неожиданно ворвался звонок. Приложив пальцы к "Мысли", он ответил: - Да? - Михаэль, мне нужно, чтобы Вы сейчас зашли ко мне. Есть интересная идея, которую с Вами я бы хотел обсудить. - Уже иду, Дмитрий Сергеевич! Сеченов успел даже услышать, как грохнулся стул позади Штокхаузена - на столько резво тот вскочил - и усмехнулся, чуть покачивая головой. "Он когда-нибудь точно ноги переломает," - вслух подумал Дмитрий, подперев щёку кулаком и задумчиво глядя куда-то сквозь панорамные окна, всей душой надеясь, чтобы немец не чебурахнулся где-нибудь по дороге, что, к сожалению, может произойти с огромной вероятностью. _-_-_-*-_-_-_ В этот раз Штокхаузен старался не бежать, чтоб не сбить никого или же самому не шмякнуться, гадая о том, что же за тему подготовил Дмитрий Сергеевич, раз нужно прервать свою обычную работу и идти к нему. Помявшись немного у входа, Миша постучал по двери и, получив в ответ короткое "Входите", осторожно прошёл в кабинет, собравшись было сказать: "Вызывали, Дмитрий Сергеевич?", но, увидев Сеченова с совсем уж явно суженной талией, чем в последние дни, да ещё и с подозрительно часто вздымающимися и опадающими лопатками, Штокхаузен замер, думая: "Зачем он это делает? Он же, по-моему, уже с трудом дышит?" Но практически сразу прервав размышления, немного смущённо спросил: - Дмитрий Сергеевич? Вы просили зайти к Вам... - А? Да, Миш, - Сеченов повернулся к нему и легонько улыбнулся, вглядываясь в лицо. Секунды через две он, заметив в глазах напротив тревогу и волнение, улыбнулся чуть шире: "Заметил... Да только реакция у него не та, какая ожидалась. Не восторг, а волнение за моё состояние. Ээх, Мишка, чудо ты моё кучерявое!.." Повернулся обратно к столу и, тихонько вздохнув, насколько позволял туго затянутый корсет, снова заговорил, незаметно перейдя на "ты": - Ты присаживайся, - понаблюдал за тем, как Шток осторожно обходит стол, и продолжил, - Я бы хотел, чтобы ты посмотрел и оценил вот эти идеи, - пододвинул несколько листов, перевёрнутых чистой стороной вверх, к Михаэлю, - как улучшить робо-балерунов... Пока только наброски, но перед созданием полноценного эскиза я хотел с тобой, так сказать, посоветоваться. - Со мной? - чуть удивлённо спросил Михаэль, переворачивая листы и замирая. Одна бровь поползла вверх, потом сместилась вместе с другой к переносице. За этим с любопытством наблюдал Сеченов, прикрывая ладонью рот, чтоб Миша раньше времени не заметил, как тот лыбится. Молчание в кабинете длилось около двух-трёх минут, после Штокхаузен положил рисунки обратно на стол и неуверенно заговорил: - Возможно, это прозвучит глупо, но я не понимаю, зачем изменять обхват талии балерунов, если они и так... - "Так" что? - насколько мог, спокойно спросил Дмитрий. - Ну-у... Замечательные? В ответ Сеченов удивлённо дёрнул правой бровью, на что Штокхаузен смущённо пожал плечами: - М-мне кажется, что они уже настолько утончённые, что... - Тоньше некуда? - Да, пожалуй так. Якобы "задумавшись", Дмитрий молча смотрел то на рисунки, то на Мишу, и, задержав в конце концов взгляд на Штоке, ответил: - Мне кажется... Ты прав, с талией я погорячился, - помолчал немного, - В таком случае, можешь идти, Миша. Естественно, нет худа без добра: не успев отойти от стола метра два, Штокхаузен умудрился таки запутаться в собственных ногах и неожиданно близко познакомиться с полом. По его скромному мнению, даже разбив нос. - Мишка, ты как? - обернулся, встревоженно глядя на кровь, тоненькими струйками вытекающей из носа, вскочил со стула Дмитрий, на что Михаэль только прогундосил: - Ничего страшного, просто нос разбил... - и тут же воскликнул, - Дмитрий! Когда Дмитрий Сергеевич рывком встал и двинулся к Штоку, у него закружилась голова и, чуть ещё посражавшись с гравитацией, отправился "в гости" к Штоку на пол... Но вовремя вскочивший, Штокхаузен успел его подхватить и аккуратно потащил к ближайшему дивану. Водрузив на него Сеченова, Михаэль первым делом стал расстёгивать жилет, пробираясь к корсету, радуясь, что он завязывается спереди, а не сзади. Хирургически шустрыми и умелыми пальцами (что никак не вязались с его природной неуклюжестью), вытянул шнурки из этого тёмно-серо-коричневого "орудия пыток" и чуть дёрнулся от неожиданности, когда Сеченов полной грудью резко вобрал в себя воздух. "У тебя же сейчас лёгкие лопнут!" - подумал Михаэль. - Не лопнут, - чуть хрипя, ответил Дмитрий. - Ой, я это вслух сказал? - Угу. Чуть отдышавшись, Дмитрий понял, что корсет полностью развязан, а светло-кремовый шнурок задумчиво наматывает на пальцы Михаэль, глядя куда-то на свои ладони, иногда шмыгая носом. - Как твой нос? Миша? - А? - резко поднял голову Шток, - Что? - Я спросил, как твой нос? Ты ж его, по-моему, разбил? - А-а, ничего страшного, - отмахнулся он рукой, каждый палец которой был обёрнут шнурком, даже попав одним кончиком по животу Дмитрия, на что тот его сжал и чуть улыбнулся, - Пройдёт. - Смотри, а то кровь плохо отстирывается - что от рубашек, что от галстуков... - Ну, галстуку, допустим, это не страшно, ибо он красный. Да и на чёрном кровь тоже не сильно заметна. Чуть помолчав, Михаэль взглянул в глаза Дмитрия и спросил: - Ну, и зачем это всё было? - Что было? - решил прикинуться дурачком Сеченов. - Дмитрий Сергеевич, роль дурака у нас уже занята, причём давно, - Сеченов чуть осуждающе посмотрел на него, прекрасно понимая, что тот опять намекает на "режим малого дитя" Нечаева, - И нечего на меня так смотреть. То, что он временами впадает в детство, Вам хорошо известно, так что... Зачем Вы носите корсет? Для чего? Или, может быть... для кого? - чуть поникшим голосом договорил Штокхаузен, отведя немножко взгляд. Вздохнув уже полной грудью, Дмитрий, приняв сидячее положение, произнёс: - Михаэль... Посмотри мне в глаза, - тот с неохотой вернул взгляд на его лицо. Дмитрий решил зайти чуть издалека, - Помнишь, как ты где-то с месяц назад разговаривал с кем-то у себя в кабинете, а потом, выйдя, сразу увидел меня? Нахмурившись, Штокхаузен пытался вспомнить, о чём он тогда говорил и с кем. - Ты говорил тогда: "Гибкие, стройные... А широкие плечи вместе с теми же, что и у балерин, по-женственному узкими талиями, это просто гениальная комбинация!" У Михаэля расширились глаза от страха, на что Дмитрий улыбнулся: - Не бойся, я тебя не осуждаю. Честно говоря, тогда я понял, что тебя в балерунах привлекает именно талия на фоне мужских плеч, из чего я сделал вывод... - поёжился и смущённо выдал, - Что мне нужно уменьшить собственную талию, чтобы ты начал обращать внимание не на "плоды моих трудов", а на... меня самого. К этому моменту у Михаэля аж рот открылся от удивления, а в глазах промелькнуло столько эмоций, что было совершенно невозможно понять, какая каша сейчас у него в голове творится. В кабинете стояла тишина. Даже Сеченов неосознанно задержал дыхание, ожидая хоть какого-нибудь ответа. Но ответа не последовало. Вместо этого, Михаэль провёл ладонью под носом, проверяя, нет ли там крови, и не найдя таковой, наклонился лицом к Дмитрию, нежно улыбаясь. - И ради этого ты был готов помереть от кислородного голодания? Сглотнув, он ответил: "Нет. Я думал, что максимум упа... - Михаэль прислонился лбом к его лбу, из-за чего тот продолжил тише, - ...ду в обморок из-за этого." Вздохнув, Михаэль сказал: "Ich liebe dich, Dummerchen." И прежде чем он успел ответить, Миша невесомо коснулся губами его губ. Дима замер, но ненадолго, и уже через, наверное минуту, ему удалось мягко отпихнуть немца, чтоб вдохнуть кислорода. - Я тебя тоже люблю, Миш, - сказал он, уложив его на себя. Тот зарылся ему носом куда-то в шею, и Дима запустил в его кучеря пальцы, мягко почёсывая. Через некоторое время, в ответ он услышал звук, напоминающий... урчание? - Да ты как кот! - Почему? - Тёплый, лежишь на животе и урчишь - вот почему. - Главное, чтобы Харитон Радеонович тебя в этот момент не услышал. - Я услышал! И, между проч... - ХРАЗ! Да ебучие пироги, сказал же тебе - не ори! Видишь, тока дошло до них, а тут ты со своим... Штокхаузен вроде рванулся, чтобы слезть с Сеченова, но тот не дал, удерживая на себе стальной хваткой. После, выглядывая из-за дивана, Дмитрий спросил, по-доброму усмехаясь: - И как давно ты заметил наши... взгляды, Серёж? - намекая этим вопросом на то, как давно он с ХРАЗом "перестали взгляды друг от друга прятать". Намёк был понят, а потому Нечаев чуть смутился, но ответил: - Ну-у... Не так давно. Но ХРАЗ понял это раньше, а потом и мне объяснил. - Поздравляю, товарищ майор! Теперь у Вас два папы!.. Надо же, полноценная семья собралась! - Я тя когда-нить точно на кулак намотаю... - Довольно грубо, Серёж... Хотя-я, - задумчиво протянул, - можно попробовать. - ХРАЗ, да бля!.. Пока эти двое понарошку ругались, Дмитрий прошептал Михаэлю: "По-моему, в детство впадать у нас умеет не только Сергей..." - в ответ получив приглушённый смешок и кроткий поцелуй в плечо сквозь рубашку. - Ну, чего не урчишь? Стесняешься этих дураков? - с тихим смехом спросил Сеченов, перебирая волосы меж пальцев. - Честно говоря, больше смущаюсь. - Тогда давай просто так поваляемся, пока эти двое не вспомнили, зачем пришли? Но не успел Миша договорить: "Давай", как Нечаев подошёл ближе и сказал негромко: - Дмитрий Сергеевич, мы ту колбу принесли, которую Вы просили. Вот, - и аккуратно приподняв, опустил обратно, - Какие будут распоряжения? - Оставь её на столе и отправляйтесь домой - у вас сегодня выходной. Радостно улыбаясь, Нечаев водрузил колбу на стол и чуть не бегом рванул из кабинета. Сеченов от такого "вылета" звонко рассмеялся, но стоило ему затихнуть, как Миша прикоснулся к его волосам и снова нежно поцеловал. 24.03-30.04.2023, Sun. 02:41msk /*--*/