Вывод навсегда

      — Как меня достали игры Элмайры! — в очередной раз выкрикнул Брейн, перевязывая себе ногу. Сидящий рядом с ним Пинки пытался замотать себе голову. — Вот она что, не понимает, что в живых существ играть нельзя? Сколько ей там?       — Вроде восемь, — ответил Пинки. С Брейном он не соглашался, хоть ему игры Элмайры нанесли ущерб ещё похлеще, — Но ладно, её игры бывают весёлыми.       — Весёлыми? По-твоему игры, в которых кто-то физически страдает, получает серьёзные травмы — относятся к разряду весёлых? Это живодёрство, если ты хочешь это терпеть — это твой выбор, Пинки, но я намерен это прекратить. Мне это надоело.       — Как? Ты убежишь от Элмайры? Нет, Брейн, пожалуйста, не надо! Не оставляй меня одного!       — Элмайре восемь, уже должна понимать, что нам может быть больно. Хотя, возможно, в будущем она станет маньячкой, а это всего лишь первоначальные наклонности, не единожды маньяки начинали с животных… Интересно, какого было бы ей, если бы в неё играли так же, как она в нас?.. Постой… — Брейна вдруг осенило новой идеей, и он повернулся к другу, только что кончившему с перевязкой головы, — Пинки, ты думаешь о том же, о чём и я?       — Эм-м… Забудем об Элмайре и придумаем новый план по захвату мира? — с надеждой ответил Пинки.       — Вообще ты прав, но частично. Элмайру действительно хочется забыть и не вспоминать о ней, однако на сегодняшний вечер у нас другой план. Отойди, я сам всё сделаю, — он вдруг оттолкнул Пинки от прохода, тот не стал задавать никаких вопросов, знал, что у Брейна идёт всё как надо.       — Всем привет! Я вернулась! — бедные Пинки и Брейн аж вздрогнули при выкрике вернувшейся Элмайры, их раны ещё не успели даже начать заживать. Рыжая девочка в бирюзовой юбочке ворвалась в комнату, широко распахнув дверь. Брейн впервые не остановил на ней внимания. Скоро ему и остальным живущим в доме Элмайры не придётся прятаться от живодёрки. Вечером, когда достаточно стемнело, он как всегда обманул её, при помощи зеркала, подсвеченного настольной лампой ему удалось заманить глупую девочку в "волшебный мир", в котором Элмайра всегда была не прочь покайфовать.       — Брейн, как думаешь, ей не больно от этого? — озаботился Пинки. Как-никак Элмайра была его подругой.       — Пинки, я с тебя в шоке. Учитывая, сколько она нам больно делает, мы треснуть её головой об стену хотя бы один раз имеем право. Тем более она сама по своей глупости бьётся, а я её и пальцем не тронул.       — Брейн, а это правда, что существует такая страна, где с Элмайрой могут поиграть так же, как она играет с нами?       — Какой ты глупый! Я так сказал, чтобы она пережила то, что мы переживаем который месяц. Вероятно только тяжкий опыт поставит ей мозги на место. Ладно, пойдем спать. Завтра посмотрим на вернувшуюся из волшебного мира Элмайру. Но я сомневаюсь, что она способна сделать какие-то стоящие выводы.       На самом деле нет. Элмайра как обычно отключилась, у неё началось видение, но на этот раз вовсе не кайфовое. Она мечтала с кем-нибудь поиграть! Но она совсем не ожидала, что будут играть в неё. Кто-то, гораздо сильнее и больше неё, взял и стал обнимать. Элмайра обожала обнимашки, но эти были настолько сильными, что её глаза налились кровью:       — Ай, кто это?! Отпусти!       — Надо же, какая милая девочка! Такая лапуля, можно мне с тобой поиграть?       — Конечно! Но для начала отпусти… — еле выдавливала из себя слова Элмайра.       Некто, услыхав согласие, тут же чуть-чуть ослабил обнимашки, но успокаиваться не собирался: привязал Элмайру к теннисной ракетке и начал ею забавляться. Элмайре было больно, особенно спине:       — Не-ет, не так! Давай лучше вместе поиграем в теннис?! У меня есть две мышки и другие пушистики!       Игроманка к ней не прислушалась. Возможно, она даже не слышала. Она лишь продолжала играться и звонко смеяться. Похоже, ей было весело. А вот Элмайре напротив, ужасная игра, когда во время неё одному из игроков больно. Её и игрой в таком случае уже не назовёшь!       У мучительницы в запасе было множество безумных идей. Она отправляла Элмайру в полёты, та со всей силы броска ударялась о стены. Когда Элмайра сопротивлялась и стремилась дать отпорт хотя бы силой слова, ей промывали рот горьким, противным на вкус мылом. Исключительно все мучительные «игры» сопровождались одержимым смехом. Бедной рыжеволосой девочке уже хотелось плакать… * * *       — Брейн… Элмайра до сих пор не очнулась, как думаешь, она в порядке?       — Ещё одно слово об этой живодёрке и я тебя больно ударю! — пригрозил Брейн.       — Но Брейн, она наша подруга, неужели ты совсем о ней не беспокоишься?       — Нет, Пинки, она не подруга. Подруги так себя не ведут.       — Что будет, если она совсем не очнётся?.. — у Пинки задрожал голос.       — Мы тогда выдохнем с облегчением и наконец сможем захватить власть над миром. * * *       Мучения Элмайры продолжались до самого утра. Игроманка не отставала. Элмайра совершила уже несколько попыток сбежать, но все они быстро провалились.       «Ух… Если она не отстанет, я умру… — девочка облокотилась о стену. Она еле дышала. — К-как мне от неё скрыться… Она делает больно и обижает меня!       — Эй, смешная девочка с бантиком, ты где? — Элмайра слышала, как грохочут шаги её мучительницы. Как же она устала и боялась!.. — Идём играть! Мы с тобой так весело проводим время!       Элмайра забежала за стакан с карандашами, там она принялась за жадную одышку. Она была уверена, что искавшая её демонша ещё долго будет звать, но ошибалась: враг её тут же отыскала, рассмеялась и потянула к ней руку. Бедняжка, перепуганная вконец, прикрыла голову и плача закричала:       — Пожалуйста, не надо!!! Не трогай меня!!! Мне же больно!!!       В громком рёве, вертя головой и стуча кулаками по полу, она пробудилась. В то время Пинки, Брейн и остальные питомцы уже давно спали. Элмайра посмотрела на часы: была поздняя ночь.       «Вух, я дома. Я спаслась… — облегчённая девочка забралась в постель, накрылась одеялом и расслабленно опустилась на подушку. — Какой ужас… Надеюсь, мы с ней больше никогда не встретимся.»       Утром Элмайра как всегда наспех позавтракала и отправилась в школу. Пинки был рад, что она очнулась и что с ней всё в порядке, Брейн же — непонятно. Вновь отошёл сочинять план по захвату мира.       — Бряк, Брейн, как думаешь, она чуть-чуть изменилась? — подошёл к нему Пинки. — Она нас за всё утро и пальцем не тронула! Вот так удивительно!       — Ну да, не тронула. Ты забыл, что самое страшное начинается после её возвращения домой из школы? Всё ещё впереди. Элмайра слишком тупая, чтобы что-то понять. Увы это непоправимо.       Однако Элмайра и после прихода со школы их не трогала. Ей было крайне тяжело смотреть на своих питомцев, долгое время она совершала такую ошибку… Они не смогут простить её. Девочка прошла к столу и села за уроки. Играть в пушистиков и тискать их ей отчего-то совсем не хотелось.       — Брейн, она всё-таки изменилась! — восхитился Пинки. — Смотри, она нас не трогает!       Но Брейн всё равно не верил. Он залез к Элмайре на стол и спросил, не хочет ли она поиграться, на что девочка помотала головой, заставив его сильно удивиться:       — Нет, мне не хочется… Желания нет никакого.       — Элмайра заболела? — развёл руками Брейн.       — Нет, она просто изменилась! — захлопал в ладоши Пинки и подпрыгнул. — Она теперь не будет делать нам больно, Нарф! Правда, Элмайра?       — Что, в самом деле? — у Брейна округлились глаза. Элмайра всё-таки переосилила свою совесть и подняла на них взгляд. На этот раз она кивнула. Невольно вспоминая мучительные игры и боль, которую она испытала в видениях, реальную боль и унижения, она ответила шепотом и с уверенностью, что долгожданные перемены в ней и правда наступили:       — Да, не буду делать вам больно.       Сколько боли она причинила своим питомцам. Она это понимала и решила, что пора начать относиться к ним хорошо, любить по-настоящему и воспринимать их как живые существа, а не как пушистых игрушек.       Брейн глянул на Пинки и не без изумления подытожил:       — Ну ты прав, Пинки. Элмайра изменилась.