Поглощающая серость

Как бы Капитолий не был ярко освещен, найдется тень, способная скрыть что угодно. В одной из таких притаился темный силуэт на каменных ступеньках многоквартирного дома. Черное платье с длинным рукавом и черные плотные чулки помогали слиться с обстановкой. Подобранный в тон ободок не позволял длинным прядям спадать на лицо. Волосы давно утратили свой блеск, поредели и больше походили на солому. Яркими были только болезненно бледная кожа и светло-серые глаза, жирно обведенные черным карандашом. Её легко спутать со смертью. Кости торчали сквозь одежду, а губы бледные, легко синеющие на морозе. А сегодняшняя ночь на удивление холодная. Не замечать этого помогала только бутылка виски, которую девушка не выпускала из рук. У Эпихариды Ракан траур. Зрелище, представшее перед глазами менторов, обычных посетителей и камер, оказалось таким, каким и должно быть. Ужасающим. Юноши и девушки, моримые голодом, держались в клетке наравне с животными. Часть из них смотрела как дикие животные. И это то, что приводит зрителей в восторг? Быть наблюдателем этого не хотелось. Только судьба большая шутница. Не просто наблюдатель, а ментор. Организаторы знали, как сделать хуже участникам. Подослать в наставники капитолийских восемнадцатилетних сопляков, только научившихся вытирать себе зад самостоятельно. Одна теория и никакой практики в реальном мире. Просто абсурдно. —Боббин,— громко и четко произнесла, подзывая милюзгу. Стоящий чуть поодаль от решетки юноша резко развернулся на её голос. Выпрямившись шагнул прямо к ней. Показалось, если бы не решетка вцепился бы в неё мертвой хваткой. Настолько устрашающий был вид. Озлобленность. —Чего тебе?— рявкнул, заставляя содрогнутся недалеко стоящего ментора. Старался казаться сильным, хоть не ел и не пил Бог знает сколько. В мыслях девушки проскользнула мысль, что всё может не так безнадежно. —Мы не договорили. Это тебе,— не смотря на недоброжелательный настрой собеседника, осталась спокойной и без страха протянула приготовленное угощение. Боббин выхватил предложенное так быстро, будто испугался, что она передумает. В кульке оказалось мясо. Обжаренная курица выглядела слишком аппетитно и отдавала немного теплом. Юноша завис, не веря в такую щедрость, и снова покосился на наставницу. —Тебе нужно набраться сил и привести себя в порядок,— пожала плечами, объясняя очевидное. —Выгляжу уж получше тебя,— хмыкнул Боббин и с жадностью вцепился зубами в кусок. То, какое наслаждение отразилось на его лице. Такого удовольствия ей ещё не доводилось видеть от приема пищи. —Потому что ты жив в отличие от меня,— ничуть не задетая его словами, девушка достала бутылку воды. —И планирую им остаться,— с трудом проглотил большой кусок, который не потрудился разжевать. Его уверенность и стойкость заставляли задуматься. Может у дистрикта восьмого округа всё же есть навыки, способствующие выжить на арене? —Мы не договорили. Ты сталкивался со смертью? Способен убить?— приблизилась к решетке вплотную и спросила шепотом, чтобы другие трибуты не услышали. —Мне будет достаточно одной швейной иглы для этого,— посмотрел из-под бровей темным взглядом.— Поможешь мне? Слегка ошарашенная, Ракан обвела взглядом его соперников. Её прибытие здесь не казалось теперь таким бессмысленным. У её подопечного есть шанс на спасение. И она должна бросить силы на увеличение этого шанса. Эпихарида сделает его любимцем публики. Организует интервью. Найдет спонсоров. Достанет во что бы то не стало … Резкий крик привлек всеобщее внимание, выводя девушку из раздумий. Около решетки истекала кровью одноклассница, раненая собственным трибутом. Арахна просила о помощи. Белая рубашка медленно заливалась кровью. Эпихарида холодно вздернула подбородок и отвернулась, не находя ничего неожиданного в произошедшем. Ошарашенные люди замерли в ужасе, позволяя умирать ей прямо на глазах. Почти сразу последовал расстрел виновницы. Началась массовая истерия. Ракан, пока её не вывели, сунула бутылку воды через решетку. —Я всё сделаю. Достану тебе эту иголку. Только потерпи,— заверила на последок подопечного, прежде чем один из миротворцев оттащил её от вольера. Парень лишь кивнул, доверившись ей. Мертв. Вот что ей объявили, едва Эпихарида появилась в наблюдательном центре. Был убит ночью. Потрясенная новостью поверила не сразу. Об убийце и причине смерти все молчали. Взбешенная таким раскладом ментор не переставала требовать ответы. На видео был виден обезображенный труп, в котором сложно было признать Боббина. Но это был именно он. А когда девушка затребовала вынести тело, доктор Галл лично вывела её в коридор, где и велела прекратить истерику. Так же женщина сказала, что Ракан теперь без надобности. Спорить было верхом безрассудства и девушка смиренно покинула центр. Ещё один глоток горячительного напитка заставил сморщиться, но забыться хоть на долю секунды. Нужно забыть этот день как и четыре предыдущих. —Эпихарида? Ты почему ночью на улице? Это алкоголь? Девушка подняла голову и увидела своего одноклассника. Поправка. Бывшего одноклассника. Сеян Плинт. Высокий угловатый юноша с проникновенными карими глазами. Ребенок второго дистрикта, за что часто подвергался издевательствам со стороны сверстников. Ракан участия в этом не принимала. Их общение состояло из совместных учебных проектов и не более. Девочки иногда подвергали критике её спокойствие и временами подшучивали. Но в серьез никто не решался обвинить её в милосердии. А что касалось Плинта? Когда жалость брала вверх, и хотелось его защитить, девушка прокручивала в голове одну и туже мысль : “Не он, будет кто-то другой.” К счастью парень оказался силён духом и стойко перенес все нападки в одиночку. Смог стать одним из лучших учеников, выбран в менторы. Правда, его наставничество закончилось не успели игры начаться. —Хочешь?— Эпихарида протянула пойло. Они сейчас близкие по несчастью люди. Сеян замялся, обдумывая предложение. Его нерешительность забавляла. Заметив ухмылку на девичьем лице, взял бутылку и сделал большой глоток. Лицо юноши тут же скривилось. —Тебе нужно домой. Нас могут увидеть,— одноклассник стал озираться по сторонам и оглядел горящие окна на наличие свидетелей. Бутылка с остатками отправилась в мусорку подле лестницы. —Ты прав,— резко встав со ступени, почувствовала, как тело повело вправо само собой. От падения уберегла только быстрая реакция парня. Обхватил её за талию, свободной рукой вцепился в перила. —Ты ведь сама не дойдешь,— оценил состояние одноклассницы,— если позволишь, я провожу. —Проводи,— быть самостоятельной сейчас совершенно не хотелось. Никогда у парня помощи она не просила, но сегодня слишком плохо. Оперевшись на мужское плечо, порадовалась, что на ногах обычные балетки. Путь до нужной квартиры оказался слишком быстрый. Стало немного жаль, что она находилась не на третьем или четвертом этаже в самом дальнем углу. Не хотелось его отпускать. Ей всё же оказался нужен собеседник. Если сейчас не переключиться, Ракан попросту сойдёт с ума. Плинт неплохой вариант. А может, лучший. —Зайдешь ко мне? Мама в гостях, а одной оставаться не хочется. —Не думаю, что это уместно,— глоток виски не лишил его возможности трезво мыслить. —Кого это сейчас волнует?— поняв неубедительность довода, добавила,— просто составь мне компанию на вечер. —Хорошо,— не стал уточнять, что на дворе ночь и приглашение может быть воспринято как-то двусмысленно. Сеян понимал, она не имела ничего такого ввиду, но если об этом узнают другие. Тогда поползут слухи. Это не то, чего он желает для себя и неё. Только отказать не может. Войдя, девушка не удосужилась включить свет и сразу направилась в спальню. Лунные лучи, проникающие в не зашторенное окно, идеально освещали комнату. Недостаточно ярко, чтобы разглядеть ненужные детали, и недостаточно темно, чтобы скрыть необходимое. Выделялись на общем фоне пара чемоданов, один из которых был раскрыт. Они и привлекли внимание гостя. —Собираешься куда-то? —Угу,— обойдя чемоданы, направилась прямо к мягкой кровати, — Кстати, ты в дистрикт или остаешься в Капитолии на лето? —Нет. Меня направили миротворцем в двенадцатый дистрикт. —Шутишь?— обернулась на собеседника, не веря сказанному. —За выходку во время игр,— парень отвернулся, пряча взгляд. Такого Эпихарида не ожидала. Да, запустил стулом в монитор. Да, высказал сомнения на счет этичности игр. Но из-за этого ссылать в самую клоаку Панема. Ещё и солдатом. Рапан не могла представить Плинта в военной форме. В короткие промежутки их общения она не замечала нужных качеств для этой профессии. Не было в однокласснике того холоднокровия и готовности слепо выполнять приказы. И поникший вид парня говорил о правильности её наблюдений. Он сам не рад. Стоило проявить сочувствие, как-то поддержать, только этого у неё совершенно не получалось. Потому решила разбавить беседу фактом, чтобы отвлечь собеседника от грустной мысли. —Знаешь, на территории только двенадцатого дистрикта произрастает Колкум. Скоро цветение, и ты сможешь увидеть всю его красоту, — достала ещё одну припрятанную бутылку за прикроватной тумбочкой. Крышка поддалась тяжело, пальцы слабо слушались. —Ты бы хотела его увидеть?— догадался парень и направился за девушкой, не жилая больше топтаться на пороге. —Когда-то давно. Эх, мечты-мечты. Выпьем за их несбыточность?— не дожидаясь ответа, прильнула к горлышку, делая небольшой глоток. —Может тебе хватит?— Сеян предпринял попытку забрать алкоголь, но Эпихарида быстро увернулась. Схватив его за протянутую руку, хозяйка комнаты усадила подле себя. —Нет. Я ещё не выпила за мечты Боббина. А ты выпей за мечты своего трибута,— сделав ещё глоток, отдала бутылку гостю. Его карие глаза сверкали в полумраке ещё ярче. Их блеск вводил Ракан в легкий недолгий транс. Всего пара секунд и Плинт отхлебнул предложенный напиток. —Его звали Марк,— скривился, и дело было вовсе не в коньяке. Упоминание погибшего подопечного вызвало горечь вперемешку со злобой. Он не скрывал этого. Никто из других менторов не относился к игрокам как к живым людям. Гибель игрока означала для них упущенную возможность реализации своих амбиций. И не более. А Сеян? В нем оказалось куда больше человечности. И он был жертвой этих пустышек. Они нападали на него, считали недостойным их общества. Стало противно от самой себя. Молча смирилась с положением дел, находила сотни оправданий и причин ничего не делать. Такая же как они. —Плинт, прошу, извини меня за то, какой я была во времена учебы. Понимаю, это не изменит прошлого. Но думаю, тебе стоит знать, что я раскаиваюсь,— хочется спрятаться в самый дальний угол, но она больше не отворачивается от него. Должен же быть хотя бы один правильный поступок в её жизни. Девушка ждала осуждения, обиды, но не этого. —Не переживай об этом. Ты была не такой и плохой, как думаешь,— парень слегка улыбнулся и уставился на свои ботинки. —А какой я была? —Не зависимой от чужого мнения. Когда меня целенаправленно игнорировали, не участвовала в этом. А когда я создал тебе проблем. Ну, ты понимаешь, о чем я. Не стала относиться хуже. Было выпито немало алкоголя, но затуманенный разум смог понять. Вспомнился случай трехлетней давности. Им пятнадцать и у подростков разбушевались гормоны, первые любовные интересы и тому подобное. Пальмира заметила долгие взгляды Плинта в сторону Ракан, и девочки дружно решили, что тот влюблен, и стали всячески издеваться. Сама Эпихарида, погруженная в личную трагедию, ничего вокруг себя не видела и не могла утверждать правдивость этих наблюдений. Одноклассники отпускали шутки и в её сторону. Это осталось бы проигнорированным, если парень на одном из перерывов не подошел с каким-то вопросом касательно учёбы. Арахна стала свидетельницей этой сцены и сразу начала издеваться над “парочкой” в своём стиле не зная меры. И у Эпихариды, находящейся в состоянии замедленной бомбы, случился нервный срыв. Всё та злость и раздражение, которые копились на протяжении долгого времени, выплеснулись на одного человека. И к несчастью Крейн это был не Плинт. Преподаватели еле оттащили разъяренную Ракан от одноклассницы. А после никто не решался просто взглянуть в её сторону, и о “чувствах” к ней больше не заикались. Девушка с интересом принялась рассматривать собеседника. Словно видит впервые. Мягкие черты лица делало его вид добродушным. Парень и был таким. В его груди билось большое сердце, полное сострадания, заботы, прощения. Того, чего не было ни у кого в её окружении. Нерожденный в Капитолии, не пропитанный его ядом. Другой. И она упустила возможность узнать этого кого-то другого. Прикоснуться к чему-то излучающему настоящий свет. Прожекторы, яркие костюмы и широкие улыбки вокруг неё всего лишь прикрывают уродливую серость. А завтра исчезнут остатки настоящего. —Сеян,— настойчиво позвала, заставляя посмотреть на себя,— проведем эту ночь вместе? Как любовники. Опешив, парень уставился на девушку, не веря своим ушам. Но та придвинулась ближе, бедром к бедру, и прижалась грудью к мужскому плечу. На бледных щеках ни тени смущения. —Ты пьяна. Подумай, что будет на утро, когда протрезвеешь,— Плинт старался вразумить бывшую однакласницу. Его нежелание воспользоваться её положением заставляло его уважать ещё больше. Но Ракан намерена получить желаемое. —Завтра тебя здесь не будет. Впрочем, как и меня. Всего одна ночь, Сеян,— Эпихарида прикусила обиженно губу,— или я тебя не привлекаю в этом плане? —Привлекаешь,— пробубнил под нос, явно не желая быть услышанным. Гость спрятал смущенный взгляд. Этого было достаточно. Развернув лицо обратно, впечаталась поцелуем. Никакой ответной реакции. Только растерянность. Отстранившись, девушка разочарованно сжала губы. Парень бегал взглядом по девичьему лицу, обдумывая случившееся, и решился действовать. Неуверенно взяв за острый подбородок, прильнул губами к её губам. Желая придать уверенности, девушка углубила поцелуй. Вкус алкоголя дурманил. Рука сама опустилась на бедро, едва прикрытое тканью платья, и слегка сжала, заставляя охнуть партнершу. После такого, Эпихарида решила, что имела полное право прикасаться к нему. Проведя ладонью от плеча до низа живота, цепляясь за каждую пуговицу рубашки, дразня оттянула верхнюю кромку штанов. Свободная рука опустилась на внутреннюю часть мужского бедра, начались легкие поглаживания. Действия девушки вызвали табун мурашек. Оторвавшись от неё, Плинт вскинул голову, желая немного успокоиться. Ракан встала напротив партнера и незамедлительно стянула платье. Волосы растрепались в процессе, а ободок полетел вслед за одеждой. Такая тоненькая, светлая девушка, словно впитавшая в себя лунный свет. Настоящий призрак. Представленный вид перехватил дыхание у парня. Взгляд карих глаз был прикован к обнаженной, вздымающейся при каждом вздохе, небольшой груди. Хотелось прикоснуться, убедиться, что это не его фантазия. —Могу я?— переживание отлично прослеживалось в голосе. Его покорность покончила с женским терпением окончательно. Чуть толкнув партнера назад, оседлала его сверху. Громкий вздох от ощущения тяжести на возбужденном органе казался самым приятным звуком, что звучал в этой комнате. Положив руки парня на свою грудь, призывая к действию. Чуть растопырив пальцы, захватил бледно-розовые соски. Девушка закрыла глаза, полностью сосредотачиваясь на ощущениях. Аккуратные массирующие движения рук возбуждали. Непривычно нежно. Плавно. Вдруг вместо пальцев почувствовался шершавый влажный язык. Прижав хрупкое тело партнерши к себе, Сеян облизывал, иногда посасывал мягкую грудь. Зарывшись в кудри парня, издала первый сдавленный стон, заставивший его остановиться. —Тебе нравиться? Эпихариде не до разговоров. Ночь не вечная. Высвободившись из кольца сильных рук, забралась за спину любовника. —Разденься,— требовательно прошептала на ухо и прикусила открытый участок шеи. Плинт послушно встал и снял рубашку со штанами, оставаясь в одном нижнем белье. — И их. То, каким красным парень был, заставляло чувствовать себя лучше. Она первая, перед кем он представал в таком виде. Это читалось в каждом движении, в каждом взгляде. Оставшись полностью обнаженным, он старался смотреть куда угодно, только не на неё. В то время она смотрела только на него. Точнеё на налитый кровью член. Девичьи ноги инстинктивно сжались от представления, как он войдет в неё. —Помоги мне. Откинувшись на спину, Эпихарида приподняла бедра. Сеяну потребовалось несколько секунд, чтобы понять просьбу, а после трясущимися руками стянул кружево. Оставались лишь чулки, доходящие до середины бедёр, но девушка остановила. —Их мы оставим,— перехватив инициативу, повалила парня рядом. Последовала череда глубоких жарких поцелуев. Сил сдерживаться не осталось, и парень перешел на шею, устраиваясь между ног девушки. Возбужденный член уперся в низ живота, оставляя источаемые соки. Стало понятно, что он может кончить раньше времени. —Хочу тебя,— просила, вызывая новую волну возбуждения. Оставив невесомый поцелуй на подбородке, стал подстраиваться. Охваченный желанием он оставался внимательным. И когда их тела наконец соединились, стало хорошо. —Тебе не больно? Мне подождать, чтобы ты привыкла? Пелена похоти спала с серых глаз моментом. Привыкнуть к чему? К тому, что мужчины могут быть нежными в постели? К тому, что её состояние имеет значение? Никто из прошлых партнеров и близко не похож на Плинта. Он обращается с ней, словно она фарфоровой куклой. Невероятно ценная. Уязвленность и чрезмерная открытость в новинку. Слезы подступили к глазам, которые тут же были замечены парнем. —Всё в порядке. Продолжай. Успокаивающий поцелуй в губы подействовал на обоих. Первые толчки медленные, отдающиеся слабыми импульсами. Вскоре движения стали уверенными. Полностью отдаваясь ощущениям, Эпихарида вжалась грудью в мужское тело, закрыв глаза от наслаждения. Теперь ей понятно, что люди имеют ввиду под фразой “заниматься любовью”. Секс может быть не только животным, грязным, мерзким. А таким … таким… таким волнующим, приятным, желанным. Хотелось ещё больше, и девушка мигом сменила положение. Теперь, когда она оказалась сверху, возбужденный орган вошёл глубже. Пара резких скачков, и Сеян вцепился в худощавые бедра. —Эпи, если ты так продолжишь, я долго не … Новый скачек не дал договорить, вызывая новый стон. То, какой он перед ней разгоряченный, поглощенный своей партнершей. Восхитительное зрелище. Останавливаться нельзя. —Сеян,— полу-крик полу-стон, полный возбуждения, не позволил замедлиться. Он уже сам направлял её бедра, выгибаясь навстречу новым ощущениям. —Эпи, я …— пара резких толчков, и девушка поняла, что парень кончил прямо в неё.— Прости. —Не извиняйся,— Эпихарида легла рядом с дрожащими от истомы ногами,— Мне было хорошо. Сеян пожалуй был лучшим любовником в её жизни, несмотря на свою неопытность. Не хотелось думать, что с ней такого больше не произойдет. И то, как он переживал, что сделал что-то не так, не смог доставить ей удовольствие, всколыхнуло сознание. Хотелось успокоить его. Плинт посмотрел на неё глазами, полными сожаления и счастья. Ракан прижалась губами к мужскому плечу, вкладывая крупинки нежности, на которую ещё была способна. И блаженство в раз обернулось ужасом от того, что она только что сделала. —Я в ванную,— быстро встав с постели, направилась в сторону дверей ванной комнаты, прихватив с собой чистую пару чулок из открытого чемодана. Стоило остаться одной, как чарующая атмосфера развеялась. Серость вернулась на передний план, напоминая, какой этот мир на самом деле. Комок омерзения подкатил к горлу. Присев на бортик ванны, принялась стягивать чулки. Яркий свет лампы упал на открывшиеся участки кожи, покрытые рубцами. Порезы разной ширины и глубины пугающе смотрелись на худых ногах. Последний успел хорошо затянуться за прошедшие недели. Работа ментором позволяла забыться, не прибегая к столь неприятному методу не сойти с ума. И сейчас ей нужно снова взять контроль над собой. Смыв с ног следы интимной близости, девушка потянулась к зеркальному шкафчику, где оставила лезвие. Холодное лезвие, обещающее избавление от гнетущей тяжести отвращения. Дрожащей рукой Ракан поднесла бритву к внутренней части бедра, где недавно прикасались самые нежные в её жизни руки. —Эпихарида, мне нужно идти. Осталось часа три до отправления,— резкий стук в дверь не дал сделать задуманное. Девушка дернулась, совершенно забыв, что находится не одна. Лезвие полетело куда-то на пол, подальше от глаз. Страх, что узнают её тайну, заставил действовать быстро. Чистые чулки были натянуты в первую очередь, затем последовал махровый халат. —Подожди,— убедившись, что ничего лишнего не видно, Ракан открыла дверь и столкнулась с Плинто. Буквально стукнулись лбами. Тело снова понесло, и она навалилась на дверной косяк. Сеян успел одеться и был готов уйти в любую секунду, но терпеливо дожидался девушку. —Будем прощаться?— грустно улыбнулся, заглядывая в серые глаза. Хотелось дотронуться до этого лица, стереть эту печаль. Но ей и самой сейчас необходима помощь. —Будем. Прощай.— Эпихарида собрала остатки сил и выдавила вымученную улыбку.— Ты должен беречь себя там. —Я напишу тебе,— казалось, у него ещё много невысказанных слов, но звучит лишь,— Будь счастлива, Эпи. Сеян оставил мягкий поцелуй на щеке девушки и быстро покинул комнату. Они больше не увидятся. Хотелось запомнить его таким: с горящим взором, грустной улыбкой и легким ароматом уверенности. Становится дурно от осознания, что там его сломают, уничтожат и создадут заново, как будет удобно им. Капитолий это умеет. А пока… Щелчок закрывшейся двери прозвучал как выстрел. Грудь защемило, будто туда попала невидимая пуля. Кислорода начало отчаянно не хватать. Нестерпимо больно. Голова гудела от выпитого, не позволяя хоть немного мыслить здраво. Безысходность швыряет в пучину отчаянья и горя, выбивая землю из-под ног. Тело резко потяжелело, и вот она уже скатилась на пол. Вокруг никого, и единственный способ вырваться из этого кошмара в ванной. Осталось несколько минут до рассвета.