Не вини себя

Ребекка не любит вино. Казалось бы, оно имеет статус напитка интеллигентов, воплощения сдержанности, стабильности, чем не Уокер? Но оно напоминает ей о нём. Она не думала, что настолько уязвима, но убрала из своей комнаты все красные, чёрные и бордовые вещи, которых и так было мало. Вычеркнула из своей жизни вино, хотя совершенно не злоупотребляла им. Она не любит Глифт — популярный алкоголь бессмертных. Предпочитает тайком отправляться на землю, но так, чтобы не в места воспоминаний, и покупать бутылочку чего-то более привычного. После смерти Винчесто опустошила весь свой небольшой запас. Бокал для шампанского: стройный, высокий, стоял на небольшом столике в комнате Серафима. Прекрасные покои не могли перевесить на чаше весов, если на другой стояла любовь к Винчесто. Она много раз думала, что бы было, встань она на путь краснокрылых, но понимала, что стремилась бы к власти, из-за чего Совет бы расправился со столь неугодной. Да, она не хотела терять Винчесто. Но в жизни часто приходится рисковать, жертвовать одним в обмен на другое, и уж она это знала. Повод отпраздновать был: Вики прошла посвящение. Она была живым напоминанием о том, что Ребекка клялась быть верной в браке. С другой стороны, фраза «пока смерть не разлучит нас» больше не играла роли, а сердцу был нужен Винчесто. Блондинка изменилась, было бы глупо отрицать это. И новой, более серьёзной, сдержанной, сильной, хладнокровной был нужен не смертный, а именно Адмирон. Повод отпраздновать отошёл на другой план, а бутылка, которую задумчиво крутила в руках Ребекка, отправилась на стол. Золотые крылья носили с гордостью и честью, но разве стоило это того, что случилось? Вся жизнь для Уокер стала ничтожной: какая разница, что ты Серафим, если не можешь быть счастливой? А как оберегать других, если себе самой помочь не можешь?..

***

Ребекка оставила одну вещь, которая была в красных и чёрных тонах. Это было бальное платье, подаренное Винчесто. Он редко выделял именно свои цвета, обычно дарил что-то нейтральное: в разных оттенках зелёного, розового, синего… Но в тот день она пошла на его День рождения, где танцевала в компании Мамона и Элизы — лучшего друга именинника и его возлюбленной. И он очень хотел, чтобы она пришла как его хотя бы подруга, в его цветах. Ребекка усмехнулась. Тогда она была длинноволосой, не очень носила шпильки да и вообще каблуки… Да и по характеру отличается. Но в своём отражении перед полётом она видела счастливую девушку, хоть уже тогда понимала, что станет белокрылой. Комната была заперта, окна зашторены, защита работала. Ребекка переоделась и посмотрела на себя в зеркало. С горькой усмешкой смыла косметику, желая увидеть себя. Грустный взгляд, синяки под глазами, отсутствие блеска в океанах, которые так любил Винчесто… «Не вини себя». — Да как здесь себя не винить?! Звукоизоляция обеспечила конфиденциальность и приватность. Ребекка будет винить себя до конца жизни, наверно. Платье всё так же прекрасно на ней смотрится, хоть причёска другая, зеркало и вид в целом тоже. — Винчесто, я не прощу себя, — тихо шепчет Ребекка, после чего отворачивается от отражения и наливает шампанское. Бутылка опустошена, и она качает головой. Опять не сдержала свои мысли. Переодеваться не хочется, и Серафим ложится на просторную, но холодную и пустую для неё кровать в том же платье. Задумывается о Винчесто, но сон охватывает её первее воспоминаний. Адмирон навсегда остался в её сердце: его усмешка, взгляд и прекрасные чёрные локоны заставляют просыпаться по ночам с румянцем. Он просил её не винить себя, это было его последнее желание, но она не может. Ребекка не такая бездушная. Он остался во снах, в мечтах, желаниях и тех самых фантазиях, о которых говорить ей было бы смешно: а если он жив… Он не рядом, но разве для тех, кто любит, это играет роль? Она ощущает его тепло, заботу и поддержку, лёгкий укор и необъятную, бессмертную любовь. И неважно, сколько ей придётся жить: она всё равно будет помнить.