His heart

Скарамучча бежал, быстро бежал, сначала по улице, обгоняя многочисленных прохожих, а теперь и по ступенькам, перешагивая через одну. В их доме был лифт, но сейчас ему казалось, что по лестнице будет быстрее. Дыхания постепенно начинало не хватать, а сердце колотилось как бешенное, но наверное не от бега, а от волнения, наростающего с каждой секундой. Наконец он остановился перед дверью собственной квартиры. И замер. Рука неуверенно потянулась к ключам, со вчерашнего дня лежавшим в кармане куртки. Мать же не сильно злиться? Скарамучча до сих пор не смотрел журнал звонков, так что не знал правду ли говорил Кадзуха. При одной мысли об этом имени, в голове Скары сразу же всплыл образ того маленького мальчика. Он с усилием помотал головой, пытаясь отвлечься. Нет так продолжаться не может! Скарамучча быстро открыл дверь и чуть ли не влетел в квартиру, зажмуривая глаза, ожидая, что щас в коридоре появиться мать и начнётся очередная лекция, о том что можно делать, что нельзя делать и о том что нужно делать. Но на удивление, никакого крика или даже голоса он не услышал. Только темнота и тишина. Осторожно Скарамучча открыл глаза и понял, что в квартире, кроме него никого больше не было. Почти сразу же, его взгляд упал на тумбочку, к которой был прикреплён листок для заметок, красивым витиеватым подчерком на нём была написана короткая фраза: «Я у Мико». Парень хмыкнул, срывая приклееный листок с деревянной поверхности и сжимая его в своей руке. Ну чтож, всё честно, ни он, ни мать — дома в новогоднюю ночь не были. Скарамучча сидел на ледяном полу балкона, разбирая гору того хлама, который копился тут десяток лет. Кучи тетрадок со средней и начальной школы, записи учебного материала его матери и даже его старые носки! Но целью его поиска были не тетрадки и не носки, а браслет с красно-оранжевыми бусинками, который был парой к другому браслету. Вроде бы лет семь — шесть назад, он засунул его в дальний, дальний угол, чтобы мать точно не нашла украшение. Ведь он знал, что матери, его друг из начальной школы очень не нравился. И она была против их общения. Она всегда говорила, что тот мальчик был очень плохим и мог навредить ему, чем пугала Скарамуччу на протяжении нескольких лет. Но долгое время, он не верил в эти рассказы и злился на неё, пока однажды Кадзуха просто не бросил его… Им оставалось учиться около месяца до окончания четвёртого класса, когда его друг вдруг перестал ходить в школу. А позже он узнал, что Кадзуха переехал. После этого, не на долго, но он правда поверил словам матери, но долго на Каэдэхару он злиться не мог… Просто не мог. Скарамучча просто предпочёл забыть своего друга детства, и забыл до такой степени, что не узнал, когда судьба снова свела их вместе, в роли одноклассников. Но надо признать — сам Кадзуха очень изменился. В окружении людей он всегда был тихим и нервным, и слова не говорил, пока не спросят. В их первую встречу в этой школе, Каэдэхара был словно запуганый кролик, а о той улыбке, которая так запомнилась Скарамучче не могло быть и речи. Но похоже Кадзуха сам не узнал его. Скарамучча понимал почему именно, он тоже больше не тот маленький мальчик, которого маленький Каэдэхара часто любил называть «милым». Наконец, где-то за шкафом рука нащупала что-то сделанное из бусин. С надеждой Скарамучча вытащил это «что-то» и еле сдержался от того, чтобы не засмеяться. Да это был именно он! Тот самый браслет, который шёл парой к браслету Кадзухи! На душе стало, как-то тепло. Значит Каэдэхара не забывал о нём все эти годы? Помнил о паре к своему украшению? Вдруг Скарамучче стало неловко. А ведь он о нём забыл… И кто из них теперь плохой? Ну уж точно не Кадзуха! Да и что вообще теперь делать? Нельзя же подойти к Кадзухе и сказать: «Слушай, а вот помнишь ты говорил, что у твоего браслета есть пара? Так вот, эта пара принадлежит мне. " Или можно? Да и вообще в начале года Кадзуха же вроде говорил, что ему не нравиться Эи? А если он не захочет с ним общаться, после того как узнает, что Скарамучча её сын? Но раньше ведь общался, хотя и знал… Но возможно, тогда ему нравилась Эи, не то что сейчас и из-за этого ему и Скарамучча нравился… От одной мысли, что Кадзухе могла в любом смысле этого слова нравиться или просто симпатизировать его мать, Скарамуччу перекосило. Ну нет, лучше пусть не нравиться… На глаза вдруг попалась фотография с выпускного в четвёртом классе. Скарамучча взял её и с интересом рассмотрел. Если он правильно помнил тогда в их классе было тридцать человек, но из-за ухода Кадзухи, на снимке их было только двадцать девять. На этом снимки Каэдэхары Кадзухи не было, но Скарамучча ясно помнил, что была вторая, точнее первая фотография с Кадзухой. У всех его одноклассников она была, кроме него. Эи отказалась от неё, сказав, что второй снимок, прямо с выпускного красивее и нечего тратить деньги на первый. Руки и пальцы уже успели превратиться в ледяные сосульки, так что даже тёплое дыхание их не спасало. По-быстрому запихнув всë на свои места и сунув в карман браслет, Скарамучча вышел из холодного балкона, обратно на тëплую кухню и к собственному ужасу увидел сидящую на диванчике и пьющую чай — мать. — Что ты делал на балконе? — Поинтересовалась Эи, поднимая взгляд на сына. — Искал кое-что, — уклончиво ответил Скарамучча. — Что же? — Не важно. Эи хмыкнула и перевела тему. — А где ты был? Почему не отвечал на звонки? — Я же написал, что был у друга. — Сказал Скарамучча и с удивлением понял, что похоже мать правда звонила ему. — У какого именно друга? — Тебе то какая разница? — Огрызнулся парень. — Какая разница?! — Повторила Эи, медленно опуская чашку на стол и встав, подошла ближе к сыну. — Я твоя мать, если ты не забыл! Ты думаешь мне всё равно где ночевал мой сын? Скарамучча замер и буквально на секунду перестал злиться. Но только на секунду. — Да, думаю всё равно, — ответил он и улыбнулся. Эи устало вздохнула и повторила. — Просто скажи, где ты был? Вдруг в голову Скарамуччи пришла одна мысль. А что если рассказать, что он был у Кадзухи. У бывшего одноклассника из четвёртого класса и у одноклассника из одиннадцатого. Тогда сразу можно будет понять, узнала ли мать Каэдэхару. — У Каэдэхары Кадзухи. — Сказал Скарамучча, с удовольствием заметив как помрачнела от этого ответа мать. Значит узнала, или же и этот Кадзуха ей не нравиться? — А знаешь, что я нашёл у него в тумбочке? — Неожиданно для самого себя сказал парень, но к своей радости заметил, что мать нахмурилась, мрачная ещё больше. — Я нашёл у него один браслет… И знаешь что? Он сказал, что у этого браслета есть пара. А я знал, как только увидел, сразу понял. — К чему ты мне это говоришь? — Пытаясь сохранить спокойствие, спросила женщина. — Ммм… Думаю из-за этого, — Скарамучча вытащил из кармана браслет, помахал им в воздухе, как бы давая матери рассмотреть украшение получше, и не смотря на зарождающуюся злость, аккуратно положил его на стол. Буд-то боясь, что если приложить чуть больше силы, красно-оранжевые бусины разобьются. Эи прищурилась. — Ты же говорил, что потерял его. — Ну вот, как раз сейчас и нашёл. — Ответил Скарамучча и ели сдержался, чтобы не вырвать украшение из рук матери, когда та взяла браслет. — Ты же сразу узнала Кадзуху? Эи промолчала. — Почему ты мне не сказала? Ты же знала как я хотел с ним встретиться! — Откуда я могла знать, что ты его не узнал? — Женщина, строго посмотрела на сына, пытаясь понять, что именно Скарамучча от неё хочет. — В любом случае, лучше забудь его. Кадзуха тебя не узнал, верно? Значит, не так ты и дорог ему был. — Она сжала браслет в руке, и отойдя от сына, подошла к мусорке, намереваясь выкинуть детское украшение. — Хватит, ты уже помешался на этом Каэдэхаре. Зрачки тëмно-синих глаз расширились. Сердце Скарамуччи пропустило удар. — Не смей! — Крикнул он и чуть не сбив мать с ног, попытался вырвать браслет из женских рук. Леска украшения натянулась, и тут же порвалась. Бусины и подвеска в виде листочка клëна, с громким стуком разлетелись по всей кухне. Эи удивлённо посмотрела на сына. У Скарамуччи тряслись руки. Он нагнулся и медленно поднял красно-оранжевый шарик, сжимая его в руке. Эи ожидала, что сын накричит на неё, сделает что-нибудь. Но Скарамучча её напугал. Он спокойно посмотрел на неё и тихо сказал. — Он был мне дорог. Больше он ничего не сказал, а просто ушёл, оставив мать стоять в одиночестве на кухне, среди рассыпаных бусин. — Правда ли то, что я сказал? — Тихо повторил Венти. Неужели Сяо ему не поверил…– А как ты думаешь, я мог бы соврать или нет? Сяо молчал, долго молчал, внимательно смотря в сонные, сине-зелёные глаза. Потом он, неуверенно убрал руку от чужих волос и повернулся к Венти спиной. — Я не знаю… — Сяо правда не знал, сердце подсказывало, что нет. Но разве можно доверять сердцу, которое всю жизнь было на стороне Венти? А логика, подсказывала, что Венти мог и солгать, чтобы отвлечь его внимание от шрамов. — Ладно, извини, давай просто останемся друзьями… Забудь, что я сказал… Конечно, Сяо не видел, как испуганно расширились зрачки Венти при его словах. Юноша резко подскочил и даже не думая, что делает, развернул Сяо лицом к себе, нависая над ним. — Сяо, ты дурак? Что значит извини и забудь?! — Чуть ли не крича сказал Венти. — Сяо… — Вдруг он заметил изумленные янтарные глаза и смутившись, немного отодвинулся. — Неужели ты думаешь, что я солгу о таком? Конечно это правда! — И на всякий случай уточнил. — Я тебя люблю! И… — Неловко кашлянув, он неуверенно сказал. — Я… Я не хочу чтобы ты был моим другом… Сяо всё также молчал, удивлённо наблюдая за чужими действиями. Только одна часть его понимала, что происходит, когда как вторая перестала думать, ещё на фразе «я тебя люблю» и теперь любовалась Венти, одетым в его пижаму… — Я больше не хочу просто изредка тебя обнимать! Я хочу большего… Эта фраза вернула Сяо в реальность полностью. Венти, от молчания Сяо на такое признание стало неловко. И чтобы скрыться от внимательного взгляда, он схватил подушку и уткнулся в неё лицом, ожидая вирдикта. Сяо поднялся и пододвинулся ближе к Венти. — А разве это дружба? — Шёпотом спросил он. — Или ты обнимаешь всех своих друзей? Целуешь их? Спишь с ними в одной кровати? — Сяо протянул руку и аккуратно потянул, подушку на себя, чтобы увидеть лицо Венти. Венти неуверенно отпустил подушку и посмотрел в янтарные глаза. — Нет, только тебя… — Тоже шëпотом сказал он. — Просто… Ответь мне точно! Не издевайся надо мной! — Точно? — Переспросил Сяо. Венти кивнул. Тогда Сяо встал с кровати и под недоуменный взгляд Венти, порылся в ящике тумбочки и достал красные нитки и ножницы. Потом вернулся обратно и с лëгкой улыбкой попросил. — Дай мне руку. Венти с лëгкой настороженностью посмотрел на ножницы и протянул руку. Сяо отрезал красную нить и аккуратно, в виде кольца, завязал её на мизинце Венти. Потом, наклонился и нежно поцеловал чужую руку. — Барбатос, я очень тебя люблю, станешь ли ты всем моим миром? — Шëпотом спросил он. — Да, — прозвучало в ответ. — А станешь ли ты моим? Их взгляды встретились, Сяо аккуратно положив руку на щеку Венти, ответил. — Да. — Тогда можно я также сделаю? — Поинтересовался Венти. — Ты про нить? — Да? Сяо кивнул, и Венти с лëгким смехом повторил, всё тоже, что и он. — Теперь ты мой, — шепнул он и уже по привычке обнял свой мир.