Я не маленький 2

Последняя неделя Ленинградской осени так не отличающегося особенным теплом, кажется жителям слишком холодной. Отработав сутки в любимой кочегарке, Виктор со спокойной душой ушёл домой, по пути напевая очередной мотив себе под нос. Злой ноябрьский морозец щипал за нос и забирался под полы тёплого плаща, подареного кем-то из друзей на прошлый Новый год. Казалось бы, кто дарит плащ на такой крупный праздник? Для любого члена группы, давно ставшей друг другу второй семьёй, это важным не было. На этот раз не почувствовал такой уж сильной усталости, привык как-никак, и раз уж непримечательная квартирка лучшего друга совсем рядом. Вежливо постучавшись, Цой ленивым взором окинул пошарпанную лестничную площадку, прямо-таки усеянную осколками бутылок. — Подмел бы кто. — рассудил вслух вокалист и постучал ещё пару раз, только уже громче и настойчивее. Под полом шушукали самые настоящие крысы устроив пир, жуя мягкие слои стен. — Да иду я, иду. — наконец раздался скрип деревянных половиц, дверь открылась на едва видную щелочку, откуда и показался хозяин квартиры. — Идёт он. — ласково передразнился Виктор, с усилилием дергая ручку на себя. — Открывай давай, я после суток, устал немного. Вместо ответа или хоть какой-то положительной реакции, Юра звякнул дверной цепочкой и заперевшись на замок, зашелся сухим кашлем уже в безопасности собственной квартиры. — Юрка, открывай, мне до дома ехать долго, безумно спать хочется. — вокалист звучно постучал по железной двери кулаком. Из-за стены послышался тяжёлый вздох и снова сухой кашель солиста. Через пару секунд дверь со скрипом отворилась, самого хозяина уже и след простыл. — Хорошо поздоровались. — фыркнул Цой, и быстро сняв ботинки, юркнул в комнату следом. — А ты чего такой сонный? Неужели тоже всю ночь уголь бросал? Тебе нехорошо? — Всё в порядке. — еле прохрипев последнее слово, Юрий несколько раз подряд чихнул. — Аа, я всё понял. Кое-кому не надо было после концерта разгоряченным домой убегать, да ещё и на распашку. Дай угадаю, заболел. — сделав заключение, Виктор беззлобно покосился на товарища. — И так тошно, а ты еще и следствием своим тычешь в меня. — по правде сказать, Юрий мысленно признал, что тот абсолютно прав, как собственно, и всегда. — Горе ты моё от ума. За таблетками нужно сходить? — добродушно усмехнувшись, Цой похлопал больного по плечу. Юрий едва кивнул, машинально опуская глаза в пол. Через минуту входная дверь громко захлопнулась. Каспарян остался в квартире один, но просто сидеть и ждать в его планы не входило. — Ага, конечно, буду я ждать, потом таблетки глотать. Как же. — усмехнулся про себя гитарист. И спустя ровно полчаса уже стучался в Гурьяновскую квартиру. Толком идти было некуда, да и не за чем, может, барабанщик и проявит сострадание, спрячет от «главного врача» в лице Цоя. Благо, Георгий пребывал в хорошем расположении духа. Спокойно выслушав Юрия, насмешливо улыбнулся, но в квартиру пропустил и даже пообещал если что не выдавать. А Виктор снова топал в квартиру друга, после двадцати минут мужества в длинной аптечной очереди. Холодный, пронизывающий ветер стал еще злее, и казалось, пробирал каждого идущего до костей. Открыв дверь на счастье оказавшимися в кармане ключами, Виктор бесшумно шагнул внутрь. — Юрка, ты чего спишь? — скидывая обувь, вокалист сразу почуял неладное, ведь ответа не последовало. Цой прошелся по всей квартире, заглядывая под кровать, в шкаф и дажена балкон, вообщем все места, куда мог бы спрятаться совершенно не желающий лечиться Юрий. Опечаленно вздохнув, гитарист скучающе набрал номер хорошо знакомого барабанщика, связующий лучик Юрки, так сказать. — У аппарата. — одна из причуд Густава, не подходить к телефону вообще или отвечать так, что у любого беспокоившего всякое желание пропадало, а если не дай Бог, оставалось, вечно «занятый» художник посылал далеко и надолго. — Георгий.– решив следовать тактике самого Гурьянова, вокалист не без насмешки шипел в трубку. — Трудный подросток по имени Юрий Дмитриевич случайно не к тебе перекочевал? — Нет его. — коротко отрезал Густав. — Допустим, а почему не спрашиваешь, что случилось? Я-то знаю, ты слишком любопытен. Колись, живо. — Виктор требовательно стукнул по корпусу домашнего телефона, но ответа не последовало: Гоша моментально бросил трубку. Цой глубоко вздохнул, в который раз накидывая плащ. Снова выходить на улицу, снова плестись по проспектам и возможно вообще зря. — Припомню тебе это, Юрка. — рассуждая и ругаясь вслух, гитарист оставил все лекарства на тумбочке и вышел из квартиры. Усталый, после тяжёлых суток в пусть и любимой кочегарке, всё равно шёл за младшим участником группы, к тому же, лучшим другом. Нет, ни в коем случае не считал, дескать, делает что-то геройское, просто приструнить Юрца и отправиться домой спать. И как по заказу начинается мокрый снег: слишком холодно для просто дождя и слишком тепло для снега. Капли быстро мочат изящный чёрный плащ, проникая за ворот, холодят голую кожу. — Не заболеть бы самому. — Виктор заметно ускоряет шаг, не замечая за собой такого же, что и у Каспаряна сухого кашля. Одно радует — барабанщик живёт не так уж далько, пара кварталов и мрачный подъезд укрывает музыканта от непогоды. Небольшая лестничная площадка, собственно, точно такая, как в любом советском доме. Быстро преодолевая ступеньки, Цой яростно постучался в обитую коричневой кожей дверь. — Живо открывай! Я знаю, вы оба там. Сначала за дверью что-то шуршало, но в конце концов Георгий удосужился отодвинуть щеколду, открыв пришедшему обзор на часть только-только опустевшей прохожей. — Каспарян где? — мягко толкая Гурьянова в грудь, вокалист коротко окинул взглядом коридор. — Я спрашиваю последний раз. Где он? Барабанщик состроил удивленные глаза, мол, о ком ты? Может, и не был лучшим актёром, но хорошо подстраивал эмоции. Углубив лисью ухмылку в полутемном коридоре, Густав спокойно откинулся на кресло. — У меня никого нет. Хочешь, пожалуйста, ищи. Виктор молча сжал кулаки: попытаться что-то втолковать барабанщику бесполезно — только голос сорвешь. — Гоша, лучше сразу скажи, где он. Хуже ведь будет, если сам найду. — последняя надежда на лёгкое решение тоже тает, как и мокрый снег на подоконнике. — Нету. — с тем же спокойствием ответил тот. — Если хочешь, могу чай сделать, устало выглядишь. — Спасибо, не надо. — скинув промокшую обувь, вокалист живо обошёл квартиру начиная с кухни, заглядывая в каждый уголок. Пока Цой досконально изучал пыльный подкроватный мир, из шкафа донёслось подобие сдавленно чиха. — Вот ты и попался. — стукнувшись затылком о железный каркас, он метнулся к большому платяному шкафу, лишь на секунду позже Гурьянова. — Ну-ка, отойди. — угрожающе шикнул гитарист, пытаясь отстранить того в сторону, но не тут-то было, попробуй сдвинь. — Там нет твоего Юрки. — слово Густав везде и всегда держал, и если уж пообещал Каспаряну защиту, не нарушит. — Да? Правда? А чихнул кто? — Я. — невозмутимо хмыкнув носом, он хитро улыбнулся. — Отойди, сейчас же. — будто для подтверждения слов гитариста, из шкафа снова донёсся скромный чих, и пару раз кто-то кашлянул. — У меня там скелет. — Чей, интересно? — если бы Виктор умел, давно бы метал молнии в «друга», яро защищающего шкаф. — Как чей? Режиссёра «Ассы» — ни под каким предлогом не покидая свой пост, Георгий усиленно сдерживал смех под маской серьёзности. И тогда хитро заулыбался уже вокалист. — Если не отойдешь, в шкафу добавится ещё два скелета. Рыжего барабанщика и одного упрямого гитариста, который ведет себя как подросток.— с нажимом на последнее слово, Виктор оттолкнул в сторону стражника платяного шкафа, и за шкирку выудил оттуда извивающегося Юрия. – Дурак, ты Юрка, температура подскочит, что делать будем? Тот не ответил, обиженно сложив руки на груди, что-то бормотал себе под нос. – Я сделал всё что мог. – обреченно прошептал Гурьянов, на всякий случай отходя подальше. – Мы идём домой. – мало было Виктору суток в кочегарке, так ещё с самого утра за другом ухаживать. – Осталось совсем чуть-чуть, сейчас придем домой, я дам этому «ребёнку» таблетки, уложу его и сам лягу спать. – утешая самого себя, вокалист быстро накинул верхнюю одежду и вышел за порог. Музыканты шли в тишине, на улице давным-давно властвует тьма, хотя наручные часы показывают не больше пяти вечера. Туман медленно ложится на город, даже ветер стихает в верхушках голых деревьев. Снова холодный, мрачный, неприветливый, но родной подъезд. С тяжелым вздохом Виктор открыл входную дверь, мягкими толчками заставляя Юрия пройти первым. Чувствуя холод по коже, Каспарян удрученно сел на постели и закрыл глаза. Не обращая внимания, Цой преспокойно прошёл следом, особо не заморачиваясь с одеждой: кинул плащ на вешалку, да оставил обувь на коврике. Отыскав на тумбочке пузырек, в пару шагов оказывается перед «больным». – А это точно надо? – за что солист и ценит лучшего друга, так за подобные случаи. Любой другой давно бы плюнул и ушёл. – Конечно, и не сомневайся.– заботливо закутав того в одеяло, вокалист потрогал разгоряченный лоб. Через минуту протянул стакан воды и половинку таблетки. Юрий не противится: лучше выпить самому, нежели как котёнку разожмут челюсти. Глаза, обычно светящиеся огонечками, потухли и опустились в пол. – Ты сейчас лучше спать ложись, завтра полегчает. – Спасибо тебе Вить. – всё что смог выдавить из себя солист, на что Цой просто улыбнулся и кивнул. Скромно пристроившись на диване, Виктор с облегчением вздохнул, не успев толком помечтать, быстро уснул. Всё таки бессоная ночь и тяжёлый день дают о себе знать. Следующим утром из настенных часов выскочила кукушка и пробив равно девять раз, спряталась за медные заслонку. Проснулся только Юрий, и оглядевшись по сторонам, по привычке поплелся на кухню. Шаркая по коридору заметил сладко спящего вокалиста, вытянувшегося на старом диване, который в прошлом году успешно перевезли с чьей-то дачи. – Доброе утро, последний герой. – прошептал Каспарян, но будить его не стал, и тихонько прокравшись на кухню, закурил. Мучающий солиста сухой кашель отступил, будто вчерашняя беготня могла пойти во благо. Постаравшись не так сильно шуметь, молча поставил изящный, но помотанный временем чайник на плиту. Самое обычное осеннее утро зло плевалось мокрым снегом и завывающими ветрами. Здесь, в тёплой квартире они не казались такими холодными и пронизывающими – дом уже топили. В нескором времени, ближе к полудню, проснулся и Виктор. От резкой смены режима жутко болела голова. – Ничего не поделаешь. – оправив угольные волосы, Цой поднялся с скрипучего дивана. На кухне уже несколько часов неподвижно сидел Юрий, всё держа в руке одну и ту же давно потухшую сигарету. Не обмолвились ни словом, вокалист сунул ему под нос вторую половинку вчерашней таблетки. – Я пошёл. – окинув сонным взглядом коридор, Виктор как ни в чем не бывало накинул плащ. – Сделал что-то не так. – виноватно опустив голову, Каспарян выпил требуемое у него на виду. Даже не обратив на него внимания, Цой фыркнул, и выйдя за порог, несильно хлопнул дверью. – Поправляйся, трудный подросток. – глухо донеслось с лестничеой площадки. Оставшись один, гитарист сна во закурил, ловя себя на том, что просто смотрит на сигаретный дым, улетучивающийся в открытую форточку.