Может ли всё измениться за одну ночь?

Поздний осенний вечер может составить неплохую компанию твоему одиночеству, приняв часть той боли, которая терзает сердце и разум. Директриса академии Невермор стояла в дверях, смотря вдаль. Обыкновенная погода для этого времени года - густой туман накрыл землю, мягко устроившись во дворе школы. Однако именно в этот поздний вечер октября он так передавал тревогу в душе женщины. Она пыталась уснуть, но ворох мыслей в голове не позволял этого сделать. Тогда Лариса встала, быстро накинула пальто на пижаму и, не переживая о своём растрёпанном внешнем виде, выбежала на улицу. «Хорошо, что все ученики уже в своих комнатах, никто не потревожит меня своим присутствием». Она медленно спустилась по ступенькам. Лёгкий порыв ветра коснулся распущенных волос. Лариса пошла прямо, в сторону небольшого сада, в надежде там подумать о своей жизни. «И что с тобой такое, дорогая. К чему все эти мысли?» - блондинка медленно шла по двору школы. «Всё ведь замечательно. Тебя уважают ученики, родители и даже мэр этого города. Ты добилась всего сама, без чьей-либо помощи и покровительства. Что ж, я действительно могу гордиться собой. Мне приходилось преодолевать так много препятствий. И каждый раз я думала, что всё, я оступлюсь, не справлюсь, останусь одна, но каждый раз я выигрывала, переходила на ступень выше. Образование, карьера, уважение, дружба, стремление и желания - у меня есть всё, к чему эти грустные мысли? К чему слёзы?» Слёзы начали медленно струиться по её щекам, облегчая боль. Да, она действительно была прекрасна и самоотверженно боролась за то, чего желала. Но только одно никак не давало ей покоя, заставляя сердце биться чаще, а мозг испытывать отвращение к себе. Мортиша Аддамс…Мортиша Фрамп…Её Тиша…Больше не её…. «Брось это, Уимс!». Мысли прервали свой ход. Директриса двигалась по едва видимой тропинке прямо в сад. Она присела на скамейке, одной из тех, что располагались по кругу. В центре был небольшой фонтан, который пришлось отключить в связи с похолоданием. Сад был окружен высокой зеленой изгородью, отделявшей его от окружающего мира. Именно этого сейчас и хотелось женщине - отделиться от мира и замкнуться в себе, постараться избавиться от боли, засевшей в её сердце, вытащить, выкрутить, выжечь. Яблоня, которая пока не спешила сбрасывать листву, прятала женщину в своих объятьях. Чуть дальше можно было различить ещё скамейки. И фигуру, сидящую на одной из них. Но Ларисе было всё равно. Она сидела, прикрыв глаза. Слезы медленно текли по лицу, но она молчала. Уперто молчала, считая, что проявляет слабость и ненавидя себя за это. - Добрый вечер, Лариса. Мисс Уимс вскрикнула, открыв глаза. Перед ней стояла главная боль и, по совместительству, любовь всей ее жизни. Мортиша Аддамс. В небесно-голубых глазах отразилось непонимание, недоверие. Слезы мгновенно остановились, а лицо приняло безразличный вид. - Мортиша? - женщина ещё не до конца вернулась в реальность, чтобы понять всю странность сложившейся ситуации. -Что ты делаешь здесь, да ещё и в такое время? -Могу задать тебе тот же вопрос. «Снова язвит, снова не подпускает ближе, играет». Внутри закипало недовольство и некая озабоченность. Ведь не могла же мать Уэнсдей проходить мимо и «заглянуть на огонёк» в столь поздний час без особой причины. Или могла? -Не ёрничай. Я чувствую, когда ты врешь. Это моя школа, вполне очевидно, что я должна быть на её территории. Я просто вышла прогуляться, подышать свежим воздухом перед сном, - светловолосая достаёт из кармана своего бежевого пальто пачку сигарет и зажигалку. Пристально смотрит в глаза собеседнице, как бы убеждаясь в том, что всё это не плод её фантазий. Закуривает, втягивая дым и прикрывая глаза. -Так что случилось, Тиша? Ты не могла прийти без веского повода. Мортиша Аддамс присела рядом, перебросила одну ногу на другую и начинает перебирать ткань платья, будто раздумывая. В ожидании ответа на свой вопрос директриса откинулась на спинку скамьи, затянулась ещё раз, подымая взгляд к небу. Туман начал растворяться, словно приоткрыв занавес тёмного синего неба. Какая тишина… -Ты молчишь. Тебя что-то беспокоит? - чёрт бы побрал эту Фрамп, то не заткнешь, то слова клещами не вытянешь. Затушив сигарету, женщина снова обратилась с вопросом. - Ты переживаешь за Уэнсдей? Если ты по поводу её видений, то я «держу руку на пульсе» и тебе не стоит беспокоиться. Наконец темноволосая прерывает своё молчание, хотя это даётся ей с большим трудом. -Да, спасибо, я просто…- И снова молчание, опущенные глаза и закушенная до крови губа. Лариса слишком хорошо знала эти жесты, она слишком хороша знала её. Это означало лишь одно, Мортиша не знает, как признаться в том, что чувствует. - Переживаю. Вот проезжала мимо и подумала заехать и узнать всё ли в порядке. Лариса молча смотрит, понимая, как же глупо это звучит. Наблюдает за этой борьбой в сердце женщины. -А может, дело не в Уэнсдей? Я бы предпочла, чтобы ты говорила открыто, в конце концов, ты приехала сюда поговорить, а не сидеть молча. Она медленно берёт руку Мортишы в свою. Ледяные пальцы сжимаются и дрожат, ища поддержки в чужой руке. Но тут происходит то, чего Лариса и не могла представить себе: рукав чёрного платья протянутой руки приподнимается, и она замечает несколько ярких свежих синяков. Сердце пропускает удар, а затем начинает биться с бешенной скоростью. В голове пустота и непонимание, ярость и страх за свои мысли. «Откуда? Почему и как это произошло?» Так много вопросов. -Что это, Тиш? - Лариса шепчет, чтобы не испугать и так перепуганную женщину, поднимает за подбородок, смотрит в чёрные глаза. Тяжелый всхлип, свободная рука Аддамс растирает тушь по лицу. Лариса напугана, она хватает вторую руку, задирает рукав, надеясь, что ошибается. Надеясь, что это просто ушибы, и не стоит рисовать в своей голове ужасные картины. На второй руке также несколько больших синяков и царапин. Пазл начинает складываться в одну картину, картину чужой боли и собственного страха. -Что это? Что это Фрамп? Не молчи, я умоляю тебя. Это Гомес сделал с тобой? Ответь мне, если это так мы сейчас же едем к нему. Никто не смеет так поступать с тобой… Директриса резко встаёт, отпуская руки женщины и явно направляясь к выходу. -Нет, нет, - слёзы текут по щекам, шёпот переходит на крик. – Сядь, Лариса, я прошу тебя, пожалуйста. -Кто это сделал? Говори! – ещё никогда директриса не позволяла себя с кем-либо так разговаривать. Но в этот момент ей руководило отчаянье и злость. -Да сядь же ты наконец! -Кто? Кто это сделал? -Это сделала я, ты довольна? - Мортиша бросает ей это в лицо. Слёзы катятся ещё быстрее. Эти слова звучат как гром среди ясного неба. Лариса, всё еще неуверенная в том, что услышала, медленно присаживается обратно. Пауза затягивается. -Ты? Но…как? Что случилось? Тиша, ты пришла ко мне. И я хочу тебе помочь. Говори… Как это произошло? -Я…я. Ты знаешь, просто так легче справиться с душевной болью, я просто не могу по-другому. Раньше, это было пару лет назад, я ведь, -тяжелый вдох, -несколько раз пыталась убить себя. «Лезвие» прошлось по тоскующему и любящему сердцу Уимс, слёзы накатились на глаза, дыхание замедлилось. -Что случилось? Ты ведь знаешь, я не стану тебя осуждать. Глаза в глаза, небесно-голубые и черные. Мортиша берёт Ларису за руку. -Я люблю тебя, и я всегда любила только тебя. Лариса беспомощно смотрит на нее, ничего не понимая. Те слова, которые она так мечтала услышать все эти годы, грезила об этом, видела в самых ярких снах. Сейчас она не могла поверить в то, что это происходит. «То ли рассудок помутился, только я снова сплю». Но Мортиша продолжила говорить. -Я влюбилась в тебя ещё тогда, когда мы учились. Уж не знаю, как это произошло. Мы были такими разными, абсолютно непохожими друг на друга. Ты светила так ярко и была словно глоток свежего воздуха, я же была как темная жуткая ночь, готовая убить одинокого заплутавшего путника в своих объятьях. И по какой-то необъяснимой причине и странной шутке нас решили поселить вместе. Даже наши одноклассники шутили на тему нашей с тобой жизни. Только мне было не до шуток. Спустя полгода нашего общения я начала замечать за собой вещи, которые для меня были непонятны. Мне хотелось постоянно быть рядом с тобой, прикасаться к тебе. Я ненавидела всех людей, с которыми ты общалась, я старалась привлечь твоё внимание всеми возможными и невозможными способами. Чем по началу очень пугала тебя. Ты всегда была лучиком солнца для окружающих, но мне хотелось, чтобы ты грела только меня. В те немногие моменты, когда мы случайно засыпали вместе на твоей или моей кровати, я чувствовала себя самой счастливой. Твои мягкие касания, объятия или игривые, шутливые поглаживания- то, о чём я вспоминала утром и мечтала перед сном. Однако, я правда не понимала, что мои мысли выходят за понятие дружбы и переходят во что-то большее. Но однажды меня озарило и мне стало очень страшно, не по себе. Мы не могли быть вместе, я не хотела портить тебе жизнь своими чувствами и признаниями, ведь я понимала, что это глупости и мне не нужны никакие отношения. Так же, как и я не нужна тебе. Шло время, но легче мне не становилось, хотя я и верила в обратное. Но вот однажды по школе прошел слух о том, что я тебе не безразлична. Просто слух, который испугал меня и вызвал яростное отрицание. «Вот ещё, раньше надо было, Лара. Всё это глупости. Я могу выбрать любого парня из нашей школы, и он упадёт к моим ногам». Я была очень гордая. Затем я убедилась в том, что тебе нравлюсь. Я специально рассказывала тебе о мальчиках, Гомесе и Гейтсе, а затем ночами я слышала, как горько ты плачешь в подушку. Мне нравилось причинять тебе боль, прикрывая этим свою беспомощность и влюбленность. Монолог прервался. Всё это время Мортиша избавлялась от боли в своём сердце, она отторгалась в виде горьких слез и тяжелой сбивчивой речи. Мортиша подняла взгляд, одинокая звезда горела на смоляном небе. Она будто тоже слушала это признание. Женщина заглянула в глаза Уимс. Она увидела там то, что так боялась и одновременно желала увидеть. Разочарование, обиду, грусть, боль, но при этом заинтересованность и снисходительность. Она надеялась увидеть там эмоции, любые, только бы не безразличие, после которого уже невозможно идти дальше. Она продолжила свой рассказ. - Я выбрала Гомеса. Мне нравилось, что он относился ко мне как к своей богине, носил на руках, одаривал подарками, во всём уступал. Сначала я была в нем заинтересована. Мне казалось, что мы так похожи и нас это сблизит, я совсем забыла про тебя, утонув в новом увлечении. Я видела, как тебе больно. Сейчас я понимаю, что я была недостойна тебя, ты была слишком хороша, ты очень любила меня. Сразу после выпускного я вышла замуж, совершив самую огромную ошибку в своей жизни. Я надеялась полюбить Гомеса, но вскоре после замужества он мне наскучил и любовь к тебе снова вернулась, после небольшого перерыва. Я надеялась привыкнуть к нему, знаешь, как говорится, стерпится-слюбится. Но эту не суждено было случиться. В нем не было этой теплоты, которая есть в тебе, он больше походил на изобретателя, придумавшего себе проект и решившего воссоздать его. Ему всё не нравилось, всё было не слишком благородно во мне, не слишком сложно. Я научилась приспосабливаться, только чтобы он не учил меня жизни, не критиковал. Начала играть роль того, кем не являюсь. С появлением детей, я забылась и перестала думать об этом. Однако, чем старше они становились, тем сложнее мне было уживаться с ним. И я столкнулась с пониманием, что этот человек мне противен, всего его движения, его существование. Он боготворил меня как собственный проект. Ты ведь всегда понимала, что я неидеальна и мы часто ссорились, когда жили вместе, но ты любила меня настоящую, а я была слишком глупа и самолюбива. Я начала наносить себе вред. Сначала унижала себя психологически, затем перешла на легкую физическую боль в виде синяков и порезов, потом стало совсем тяжело. Но это было наказанием, которое я обязана была нести. Я надеялась, что мне станет легче и я искуплю вину перед тобой. Господи, это так глупо. После недолгой паузы Мортиша продолжила. -Я не могла избавиться от этих мыслей, хотела убить себя. Но я очень люблю своих детей, понимаешь? Я боялась умереть, но больше всего я боялась никогда тебя не увидеть. В какой-то момент я решила, что нужно поговорить с тобой, чтобы сбросить часть груза со своей души. Я знаю, что тебе было очень больно тогда. Ребята рассказывали, как ты плакала тогда, на балу, но ты мне никогда этого не говорила. Ты хотела, чтобы я была счастлива и пусть не с тобой. Я прошу, прости меня, за всё. Хотя бы просто прости, я должна была сказать это намного раньше. Я ведь… Я очень люблю тебя. Я бы всё отдала чтобы вернуть прошлое, всё было бы правильно, но к сожалению, я не могу. -Сейчас? Серьёзно? Ну знаешь, - Лариса вскакивает, быстро подходит к фонтану. Страх, неожиданность. Сейчас ей руководят только эти чувства. Мысли хаотично появлялись и исчезали, пытаясь указать на правильное решение. «Уимс, произошло столько лет, столько всего случилось в твоей жизни. Да и она изменилась. Подумай, не смей совершать эту ошибку ещё раз, тебе ведь уже не 16. Но не будешь ли ты потом жалеть?» Лариса медленно поворачивается, её глаза лихорадочно блестят. Она молчит и смотрит в глаза Мортишы. Та немедленно вскакивает и движется навстречу. Подходит совсем близко и ждёт ответ, как приговоренный к смерти ожидает исполнения приговора. Не поднимая небесно-голубых глаз, директриса начинает говорить, сначала медленно и неуверенно, а затем громче, боясь, что не успеет выразить все свои мысли. -Прошлого не вернуть, Тиш, мы выносим из него только воспоминания и уроки. Но мы могли бы попробовать сейчас. Ты права, я безумно любила тебя, мне было очень больно. Я ждала, что ты одумаешься, вернешься, я всегда была здесь. И я избегала всех людей, сначала из-за того, что хотела принадлежать только тебе одной, позже просто поняла, что не хочу никого видеть рядом. Затем стала ненавидеть тебя. Когда прошло больше времени я стала возвращаться к нормальной жизни, общаться, одним словом, не существовать. Но полюбить кого-то как тебя я так и не смогла. Спрятала эти чувства внутри и старалась никогда не тормошить их. Но я всегда думала только о тебе. И мне безумно страшно сейчас, я боюсь оступиться, боюсь того, что это твоя новая шутка. -Я не посмею тебя обидеть, больше никогда. Я обещаю. Ответь мне. Пожалуйста. Что угодно… -Я всё ещё люблю тебя. -Лара… Глаза женщин наконец встречаются. И каждая будто не в силах сделать первый шаг, страшно. Страшно, что это всё сон, иллюзия, которая может развеется. Рука Мортишы скользит по влажной щеке женщины, и она первая тихонько поддаётся вперед. Их губы сливаются. Первый, абсолютно невинный поцелуй, который должен был случится много лет назад, навеки отпечатывается на их губах. Мортиша отстраняется, на щеках Ларисы играет яркий румянец, отчего её глаза блестят еще больше. Аддамс кладёт вторую руку на лицо и притягивает сильнее, углубляя поцелуй. Лариса резко отстраняется. -Моя девочка. Ты моя, теперь только моя. На тёмном осеннем небе рядом с первой звездой загорается вторая… -А потом я беру её за руку и тяну за собой, в школу. И сцена заканчивается. Они сидят в комнате, обговаривая и редактируя сценарий перед началом нового съемочного дня. Продюсерская и режиссерская команда, сценаристы, Гвендолин Кристи, уже в образе Ларисы, и Кэтрин Зета-Джонс, которую пытаются загримировать в процессе разговора уже час, но та постоянно вертится, взбудораженная этой историей. Они вдвоём придумали эту сцену, и были необычайно ей довольны, считая, что это был бы лучший поворот событий в их непростых взаимоотношениях. Гвендолин посмотрела на Кэт, та улыбнулась в знак одобрения её рассказа. На протяжении всего разговора сценаристы переглядывались, да и сейчас их лица явно отражали шокированность таким резким поворотом событий в начале второго сезона. Молчание затягивалось. Его нарушил главный режиссер. -То есть так Вы хотите завершить серию и дальше начать развивать эту ветку взаимоотношений? Актрисы радостно и уверенно кивнули. -Что ж… Я не против, отличная идея. Думаю, ребятам тоже понравилась эта идея. Кто за? Вверх взлетела волна рук, спорить с режиссером сейчас никто не собирался. -Отлично, девочки. Зрители будут в восторге. А теперь бегом в гримерку и на площадку, итак полдня сегодня потеряли. Кристи многозначительно посмотрела на Джонс, протягивая ей руку для рукопожатия. Что ж, кажется второй сезон будет интересным).