Боролись за презрение и ненависть

Создать пушечное мясо или использовать имеющиеся живые «ресурсы» под этим термином, человеческие — то и другое отвратительно. Как бы не преподносилось необходимым «добром» против абсолютного зла, и как бы эффективно ни работала пропаганда героизма, сколь она ни была адекватной и в достаточной мере необходимой, раз речь идёт о выживании до последней капли крови. Да, патриоты были, есть и будут — когда их земли, их родина под угрозой подготовки к распилу территорий не без уничтожения наций, они идут и защищают, предотвращая возможные более худшие исходы по планам врагов. Но только ли на одном пылающем настрое защищать и отвоевывать обратно, при их достаточно профессиональной подготовке к убийствам чем бы ни было из орудия, стоит их посылать на смерть, когда наглядные картины сражения говорят о том, что оно будет проиграно? А что остаётся, кроме как не воевать и успешно провести мирные переговоры… Если бы всё было настолько просто в этом раздираемом мире, где хватает желающих со всего света маниакально загрести себе лакомые земельные, чужие куски. Созданные руками, а ещё, как ни странно, «высшими силами» живые мишени или рождённые убивать — видно, что с малых лет обученные. Не рассуждая об эффективности, ни один из этих вариантов как минимум не этичен, как максимум все они были научены искусством войны в мирное время. Чтобы потом сдохнуть, похоже, за чьи-то идеалы, когда остаётся неясным, близка ли победа. Но ладно это, многих из солдат тянет на героическую смерть, когда в то же время никуда не исчезает трезвое чувство, что умирать больно и мучительно. Нет, все они не промыли себе мозги чувством долга перед местом, где родились — могут быть за правительство или против его «сумасбродства». Но земля и мир на ней и есть для них смысл, иначе, как ни в чем не бывало, шли защищать, убивая, оставив свои семьи с детьми без «лишних» слов и эмоций, будто только война им дом родной. — Хэнк, ещё не хватало, чтобы тебя днём кошмары мучили, как периодически ночью. Я забыла, ты веселиться вообще умеешь, а… или только выполнять поручения? Всё же прирученный Воплощенный, хоть и всячески показываешь, что это не так. Не то чтобы потому, что у уходящих на битвы солдат есть чувства и они бы с радостью не оставляли жён с детьми, были созданы «искусственные» воины — ведь войне не до всяких искренних «соплей» родственных чувств, и она без предупреждения палит в голову. Нашелся создатель искусственного пушечного мяса, после обретения разума которому наобещали вечных привилегий — почему бы им не воспользоваться? Речь не о механизмах как дополнениях, а о разумных существах, и не просто животных, а зверей с мозгами. Даже если это выглядит как неумелая проба пера или игра, смысл которой заключается в изобретении наиболее послушных сильных рабов, максимально по возможности лишив их собственного мнения. — Видь во мне что хочешь, но тогда отлипни от меня наконец, понятно? Как-то слишком своими достоинствами натерла мне мою спину, всю в шрамах. Дальше пойдут такие разговоры, я буду получать от тебя информацию только через телеграммы, в глаза тебя не видя. И ведь они были людьми, и с ними не произошло того, что человек разумом обратился в беспомощную обезьяну из-за зависимостей, которых хватало и в этом периоде девятнадцатого века. Магия, знания и ловкость рук, чтобы не повредить тело или мозг испытуемого — сражения сделают это куда больнее и изощрённее, но к такому Воплощённые воины будут готовы, стремясь сворачивать шеи первыми. — Ой надо же, напугал девушку, мачо несчастный… изначально ведь так и было, не помнишь? Тебя такой массажик, дурачок, совсем не устраивает? Не бойся, я по-прежнему не буду подшучивать, будто ты гей… — Прекрати, говорю по-хорошему… надо же, днём нагие лежим, как и ночью… чё это меня так раздражает, а вставать не хочется. Не на пустом основании и на одной лишь бурной фантазии существуют истории о любви между оборотнями и людьми, пускай большинство из них на один раз на один вечер. А случись такое в реальности, как тогда реагировать? Хэнку Хенриэтте, бывшему возглавлявшему большой отряд Воплощённых, брошенных вместе с ним умирать после конца войны, когда они делали за солдат из людей тройную норму по своим нечеловеческим физическим возможностям — было чуждо после предательства, что любовь и уважение могут проявляться искренне, а не с двойным дном. — Вот потому, душка, успокаивать тебя мясными обедами и спиртным бесполезно. Не первый и не второй год ты выслеживаешь обезумевших Воплощённых благодаря моим координатам, волк-палач. Первое время мы действительно не виделись глаза в глаза, кроме того раза, когда нам по приказу Севера нужно было увидеться, чтобы познакомиться. И только спустя месяцы я, находясь поблизости, где ты был на тот момент, увидела тебя… я обомлела. — Обомлела с того, что… я даже выговаривать не хочу всё это… всё то, на что падки вы, женщины, в мужчинах, что аж соображать рационально не можете. Сейчас нет войны, но главного последствия, всколыхнувшего общество, могло не быть — теперь оно чуть ли не сравнимо по масштабности разрушений судеб и инфраструктур с самим затяжным военным периодом. Нечего было создавать заметно превосходящих в силе «монстров», а после изгонять их за ненадобностью в сложившемся старом новом мире. Дело понемногу становилось даже не в данных этим богам войны обещаниях, а в уважении и почитании, и большинство Воплощённых не нуждалось в поклонении им. Хэнк был из таких, как и много его товарищей — они бы предпочли и дальше не наглеть с уважением, оказывай его им люди за их заслуги. Оттого и помутнение с озверением, жаждой требовать своего — не симптомы и не причины безумия, а единовременно вылившееся на их головы вероломство. — Раз так, то чего мы с тобой снова голые в обнимку спим на одной постели, не расскажешь? Только посмей сказать, Хэнк, что я первая полезла на тебя с инициативой успокаивать тебя своим присутствием. Но так ли странна картина, что голая женщина обнимает со спины такого же голого «чудовища» в шкуре человека — продолжая жалеть или поняв, что лучшего любовника в жизни не встретит? Мало того, из нового разведывательного альянса Севера знают о её настолько близкой связи с этим волком по имени Хэнк, но не влезают в их общие дела — потому что они оба работают сообща и оба исполняют Северные приказы истреблять непокорных Воплощённых или убедить их принять новую сторону. Если бы это была типичная гражданская особа, к убивающему своих оборотню её бы, разумеется, не подпустили — но Лайза Рункастл в своё время дослужилась до лейтенанта вообще не потому, что умела делать приятно генеральному штабу своими формами и навыками в чарах обольщения. Никто ей и намёками не скажет, что она творит — её выбор избавлять Хэнка от кошмаров за своих братьев, и одним тесным союзничеством то не обойдется — Э-э-эх… ты… как чай с печеньем и жареное мясо с вином, а ещё золотые монеты в награду в итоге обернулись в секс между нами, не пойму. Я уже не задаю вопрос, не чуешь ли ты, Лайза, опасности впускать в своё нутро такого зверя, как я? — Вообще… всё-таки это круто, серьезно, что с твой спермы, Хэнк, я не беременею. Любить тебя не только за твое мастерство уговаривать, либо убивать твоих солдат, кто сильнее в том числе и тебя, их командира… ну, не так нелогично и неправильно, как ты думаешь. Уже не пьяна, чтобы говорить такое, поскольку пара бокалов быстро выветриваются — как бы она с ним не имела право пить днем. Огромные, с виду и по прикосновениям будто гигантские, но при том ровные круглые груди, большие соски которых ласково гладят его раны на спине… её невероятные длинные светлые волосы на его плечах. И колени, одна из которых касается его полового органа, на сильных, но стройных хорошо натасканных боевыми тренировками ногах. Всё это её воля, её участие в разделении с ним его боли, а никакой не приз за его работу, на спор или вынужденный — особенно окутывающая в сказочные сны атмосфера аромата её духов, как и стойкая, не размазывающаяся красная помада к его щекам. — Хорош, прошу… как ты в армии Севера так карьеру со званиями построила не за красивые глаза? — А вот так, зубоскалистый, всё ты хочешь знать в неподходящее время… Жил без этого знания по сей день, и ещё поживешь! Но… я почти сразу перестала бояться такой связи с тобой. На то две причины — ты оказался со мной довольно нежен при твоей силе, рассудке и первоклассном теле для превращающегося в человека вервольфа. Так что можешь, когда хочешь. А ещё что потому, что ты неопытен, и уж я-то по сих пор ещё многому могу тебя научить.

Душа темна, становится всё темнее, пока не станет совсем черной. Меня сделали таким… или я сейчас оправдываю свои преступления? Жив, пока Господь это позволяет. Или он мне даром не нужен… пойду тогда искать, что ли, свою смерть. Сердце поломано, а твоё эго почему-то вокруг него вьётся. Раз так происходит, лучше за меня помолись, я прошу.