*
Драко Малфой был — если словам некоего Драко Малфоя можно было верить — из девяносто седьмого. Был он также внуком Абрахаса, который в самом расцвете сил скончался от драконьей оспы. Что ждало в будущем его самого, он не спрашивал: ни в микромимике лица, ни в речи юноша никак не отреагировал на имя Тома Риддла, а для вопроса о другом стоило выждать момент малость пригоднее, чем первое знакомство. Несколько часов кряду тот колдовал над обычным шкафом. И когда изнемог сполна, осел по скрипучей дверце на пол и скрыл голову в руках. — Предлагаю тебе попробовать ещё что-нибудь завтра с утра. — Ты не понимаешь. Мне… Я должен всё подготовить как можно скорее, иначе он… Голос выдавал уныние юноши во всей своей полноте. И если давящие чужое горло изнутри слова интереса у Тома не вызывали, то вот резко возникшая пауза оказалась весьма примечательной. — Он? Драко открыл было рот, но спохватился и потемнел лицом. Серые глаза раскраснелись от усталости. — Нет, не надо. Мне вообще не стоит рассказывать тебе о будущем. Пока тот отнекивался, Том прикидывал в уме, сколько по времени займёт достать тис и выпытать Круциатусом заветную информацию — делов наверняка даже не на минуту. Образ тела, подрагивающего в исступлённой боли на полу лавки тёмных артефактов, помог отвлечься и собраться с мыслями. — Может статься, ты и прав. Но сколь бы увлекателен этот вечер ни был, боюсь, час уже поздний. Мне пора уходить. Тебя одного я оставить в магазине не могу, так что постарайся найти где переночевать, а завтра заглянешь сюда снова. — Но я… Видимо, тот хотел возразить, что уж кому, а наследнику именитого рода незачем искать какой-то ночлег, но вовремя прикусил язык. В сороковых Драко Малфой уже… ещё никто. И пока юноша замолк в смешанном колебании духа, Том вывел того наружу и наконец закрыл лавку. Оставив Драко у порога, он зашагал в сторону своей съёмной квартиры — она находилась неподалёку от работы, в жилом доме на чёткой границе Косого и Лютного, и аппарировать туда он не видел никогда ни смысла, ни… Слух уловил тихий, но уверенный шаг за собой. — Погоди ты хоть немного, — окликнули его, и по одной только взбалмошной интонации этой пародии на просьбу можно было больше не сомневаться в принадлежности Драко к золотой молодёжи. — Куда ты так ринулся? Неужели оставишь меня тут посреди улицы? — Возможно, тебе стоит наведаться к Абрахасу. Хотя Малфои и не блистают радушием к тем, кто притворяется их кровью. — Я не притворяюсь! — Значит, можешь доказать своё право на наследство фамилии? — Я… — тот окончательно смутился. — Ты ведь можешь рассказать им всё. — Рассказать, что ты прятался в каком-то пыльном шкафу мистера Борджина? И что навело тебя на мысль, будто я с ними в достаточно близких отношениях, что мне поверят на слово? Пусть шкаф не был пыльным и у него самого определённо имелась налаженная связь с этой семейкой бомондов, Драко знать об этом вовсе не обязательно. — Ты совершенно не помогаешь, — декларировали ему в лицо и в обиженном молчании проследовали за ним до самой квартиры. Том снимал меньше десяти квадратных метров над аптекой Малпеппера, и к собственно жилым этажам путь лежал через задний вход заведения, со стороны Лютного переулка. Драко посмел сморщить нос, мнительно держась подальше от ржавых поручней заплёванной каменной лестницы. Будучи до конца честным с самим собой, он кривился бы точно так же, всякий раз ступая по ней и проходя сквозь этот закуток в его полном помойном очаровании: ливнёвки помимо дождевой воды полнились сточными отходами, а крыльцо чёрного прохода жилое здание делило с борделем. Тем не менее, беспрекословное выживание в Слизерине оставило свой отпечаток, и он умел держать лицо даже при виде подобной «картины». Всего одной комнатой съёмная квартира вмещала в себя узенькую кухню, неказистый рабочий стол и небольшую старую койку — Драко он одарил своим самым убийственным взглядом, когда тот позарился на его кровать, — а санузел с крохотной ванной, размером не больше «зачарованного» шкафа, находились в конце общего коридора. Рядом с тем захудалым притоном, где ему какое-то время пришлось ютиться после Хогвартса без гроша за душой, нынешнее жильё казалось небывалой роскошью. Ночью чужое копошение и нескончаемые вздохи с пола трепали ему нервы долго и виртуозно. В конце концов Том решил, что либо придётся пустить Драко к себе в кровать, либо во что бы то ни стало задушить. Затем Том решил, что труп допрашивать о будущем у него не выйдет. — А чего матрац так прогибается? Пока тот капризничал, устраиваясь поудобнее, насколько это представлялось возможным на тесной койке, Том уже решал следующий на повестке ночи вопрос: сгодится ли его слежавшаяся перьями подушка, чтобы успокоить Драко навеки.*
Он холодел. Стойкая потеря способности самостоятельно поддерживать температуру тела как побочное действие раскола души подтвердилось на деле им лично. В сочетании со сплошь дрянной постройкой дешёвой жилплощади — кто-то додумался соорудить теплоизоляцию из металла, и любое согревающее оборачивалось в пустую трату времени и сил — всё вело к тому, что ему приходилось каждую ночь по нескольку раз вставать с кровати. Обычно он разогревал тело банальной физической тренировкой, а затем повторно накладывал чары, чтобы ненадолго продлить эффект, и возвращался в постель. Эту ночь он спал всю ночь напролёт да так, что не заскандаль в восемь утра за тонкой стеной пара волшебников, проспал бы и работу. И ему… было тепло. Даже слишком. Точно он заснул прямо у камина в слизеринской гостиной. Том протёр глаза и приподнял голову над подушкой. Первым, что он увидел этим утром, стала спутанная копна светлых волос. За ночь этот клещ, запутавшись у него в ногах и намертво зажав в своих пальцах ткань его рубашки, успел уместить голову ему на грудь и теперь безмятежно посапывал. Том пропустил мимо ушей все сонные возражения, со страдальческой гримасой выбираясь из-под Драко и скомканного одеяла. Отсутствие приевшейся необходимости подолгу разминать мышцы и окоченевшие пальцы в качестве каждодневной рутины позволило ему, проснувшемуся многим позже времени подъёма, собраться на работу без опозданий. Драко он оставил досыпать в квартире одного без особых переживаний. Тащить у него, как тогда думал сам Том, было нечего. Когда тот ворвался на всех парах в двери «Борджина и Бёркса», Том заканчивал писать четвёртое письмо клиенту магазина. — Почему ты меня не разбудил? — попрекнули его с порога надменным тоном. С укором оглядев Драко с головы до пят, он почувствовал, как на него медленно накатывала мигрень. — Выглядел ты скверно. — Скверно то, что я всё ещё не вернулся назад, — не останавливаясь у прилавка, тот направился к бесполезной мебели с палочкой в руке. Драко был до неприличного костлявым для слизеринца и уж тем более для Малфоя: что наследник, что глава семейства гордились крепким телосложением. И дело даже не в одежде Тома — в следующий раз он наложит проклятье на комод, — худощавостью тот походил скорее на Розье или тех же Блэков. Следующие полтора часа он продолжил спокойно строчить письма за прилавком, иной раз отвлекаясь от пера на прибывающих посетителей. К трём часам дня Драко на пару со своей истерикой наглухо заперся в шкафу. С тяжёлым вздохом он прочистил перо и отложил его в футляр. Дипломатия давалась куда проще на сытый желудок, потому несомненно хотелось, чтобы чужие эмоциональные срывы повременились хотя бы до окончания его обеденного перерыва. Уже в кладовой магазина он поставил на конфорку чайник и огляделся. Ограждённое завесью небольшое помещение вновь усыпали книги, свитки и исписанный формулами пергамент. С чашкой чая он подошёл к шкафу, откуда высунулся нос, а затем и огромные ртутные глаза на мокром месте. — Три кусочка сахара, пожалуйста, — и с этим дверца захлопнулась. Том взмолился о терпении, но резко оборвал себя. Имя Всевышнего для него навсегда осталось в том проклятом доме. Растворив сахар в чашке, он вернулся с до одури сладкой бурдой к Драко. — Полагаю, будет полезно поговорить о том, что тебя гложет. Если боишься, что напортачишь со временем, можешь наложить Обливиэйт на меня перед тем, как вернуться назад, — предложил он, будто и впрямь позволил бы Драко договорить прононс с ним самим на прицеле палочки. Драко из шкафа так и не вылез и, свесив лишь ноги, заглянул в его глаза донельзя смело. И поведал ему о Волдеморте.*
Сравнить это он мог только со снятием шлюзов, сдерживающих сокрушительный поток чужой души. Том непременно бы завёл отдельный дневник, дабы упомнить всё до единой мелочи, но и цель вызвать ненужные сомнения у Драко им не преследовались. — Ты не знаешь, как Гарри Поттер победил в ту ночь Волдеморта? — Не произноси это имя, — шикнул на него Драко и огляделся, точно взаправду ожидал, как Тёмный Лорд в эту самую секунду завернёт из-за вешалки с проклятыми мантиями или заколдованной вазы Мин. Давно он не испытывал такого сильного желания разразиться смехом. И широкой улыбки сдержать не сумел. Драко приметил это, в мгновение ока меняясь в лице от испуганного до ревнивого. — Ты мне не веришь! — Верю, — поручился Том, возвращая контроль над собой, — и прими мои извинения. Я не знал, что имя под запретом. Драко шмыгнул носом и скрестил руки на груди. — Просто не произноси его больше. — Впредь буду на чеку. А теперь давай ты мне расскажешь про этого мальчишку Поттеров?*
Том решительно задумал вырубить при случае одно конкретное семейное древо на корню. Имена Беллатрикс Лестрейндж, Барти Крауч-младшего и другие он взял на заметку — даже если ещё не родились, стратегически важно было заранее разузнать о всех тех, кто абсолютно верен ему. Докуда Драко стойко держал окклюменцию, со своей стороны оставалось поступать как можно дальновиднее, пряча главную суть искомого в просчитанной сети безобидных вопросов. В их беседах он извлекал для себя достаточно сведений о грядущих событиях, которые в определённой форме перекликались с его намеченными планами. Это позволило ему убедиться в правдивости ответов хотя бы до той поры, пока он окончательно не вынесет приговор чужому разуму. — Тебе всего шестнадцать, и Тёмный Лорд уже распорядился такими поручениями? В голове медленно, но верно выстраивалась полная картина, и по всей видимости, убийство Дамблдора значилось основополагающей частью. Даже сейчас он понимал, что доверять её выполнение шестикурснику — несмотря на то, что бóльшая часть его нынешних последователей ненамного старше самого Драко, — как минимум странно. И искренне понадеялся, что к семидесяти годам его не сразит старческое слабоумие. — Он хотел, чтобы я сплоховал, — скучающим тоном обронили ему в ответ. — Я не… предвидел этого сразу. Думал, гожусь для чего-то серьёзного. Сглупил, в общем. — Хотел, чтобы ты сплоховал? — Отец взбесил его, — Драко всё играл с длинными рукавами рубашки, которые постоянно таскал у Тома из-под носа, — и таким вот образом Тёмный Лорд решил наказать отца. Если я дам маху, испорчу что-то или осекусь где, это станет удачным поводом вывалять весь род в грязи. Осознание, как однажды он станет столь могущественен, что даже чистокровная знать будет есть с его рук, пьянило. Том почти забылся, но быстро напустил на себя сочувствующий вид. — Теперь я понимаю, почему ты так спешишь вернуться. Точно так же, как и понимал и то, что шанс выполнить задание даже у застрявшего в сорок шестом Драко да с пятью десятками лет в запасе на подготовку изощрённого плана убийства Дамблдора едва ли превышал имеющийся у того в своём времени.*
Идеи, как вернуться обратно, у Драко в какой-то момент поиссякли. Вопросом других квартир, чтобы съехать от Тома, тот свою светлую голову нагружать и вовсе не начинал. Он же поначалу терпел чужое присутствие — уж больно много чего хотелось узнать о будущем. Но, даже собрав все необходимые крупицы информации, начиная со сроков будущих министров и заканчивая ходом квиддичного матча в девяносто четвёртом, он не заставил того выметаться из его квартиры. И снисходительность в отношении Драко он обдуманно проявлял так долго лишь по той причине, что вероятность, как тот вспомнит важную деталь, со счетов сбрасывать нельзя. А Драко в ту же светлую голову не приходило, что мог уйти из жизни Тома в любой момент. И вместо этого только устроился на полставки в аптеку к Малпепперу да продолжил самостоятельную подготовку к ТРИТОНам. Сменить фамилию тот наотрез отказывался, но в какой-то момент, осознав весь масштаб рисков своей упёртости, смирился. «Будучи Блэком, ты либо вхож в семью священных двадцати восьми со всеми фанфарами, либо загибаешься на окраинах причисленным к грязи» — заключил он про себя и забраковал тому род и по матери. — Мерло, — в конечном итоге надумал Драко. — Немного даже созвучна с отцовской фамилией. Это семья эмиграции, половина так вообще рассыпалась по Франции. Сложно будет отследить все разветвления старинного рода. Если я не могу сохранить свою, то буду Мерло. Бёрк подготовил поддельное иностранное удостоверение личности с министерской печатью по выгодной цене. Скидку ему делали, конечно же, как одному из лучших работников заведения. Его неповторимость замечали и многие состоятельные завсегдатаи лавки в Лютном переулке, и если Борджин с Бёрком были падки на его профессионализм, то их клиенты ценили уже его обворожительную мордашку. Женщины и мужчины, чистокровные и нет — все как один с греховной душой. С такими отстранёнными мыслями Том подписал письмо мадам Смитт. Устроившись на подработку, Драко взял на себя половину квартплаты и продуктов, готовил завтраки утром и ужины к его возвращению. В те дни, когда их смены пересекались, Драко убегал в свой перерыв к нему в лавку, запирал дверь на время и разогревал обед в кладовой. А потом болтал с ним обо всём на свете. И какой бы изнеженной жизнь не была у Драко в прошлом, тот кропотливо и непрестанно трудился над починкой шкафа.*
Хепзиба Смитт нудно трещала о прабабкиной коллекции парфюмерии битый час, и его улыбка грозила перерасти в тризм челюсти. — Сдаётся, скучно тебе это всё слушать, — смешок на девичий манер искорёжил мясистые щёки в ещё большую неприглядность. Видимо, выработанное годами чувство такта покинуло его, если он позволил себе быть пойманным на малейшем намёке отсутствия видимого интереса к бесконечно никчёмной теме разговора. И всё-таки он вздохнул с облегчением, тихо и совершенно точно незаметно, пока женщина игриво поглядывала в сторону. — О, дорогой Том, не поощряй леди в её болтовне. — Прошу простить, — он подарил старой ведьме самую обаятельную улыбку, — я с вами потерял счёт времени. Мне так редко удаётся побеседовать с кем-то, кто бы мог сравниться с багажом вашей мудрости. Его откровенная лесть повлекла за собой вторую убогую попытку девичьего смеха. За последние полтора часа глаза, точно заплывшие чёрные бусины, сожрали его с потрохами. Томный взгляд женщины часто приковывала его расстёгнутая пуговица на горле. Быть может, ведьма грезила себя утончённой ловкостью хищницы. Быть может, плевала с высоты своего статуса, заметит ли он безыскусный намёк. Быть может, желала этим выразить ему комплимент. — Ах, прекрати, негодник! — тяжёлые от макияжа ресницы захлопали жалким флиртом. — Мистер Бёрк приберёг для меня кое-что, так ведь? Задержать тебя, поставив в неловкое положение перед ним, — последнее, чего бы я хотела.*
Трижды в неделю Драко пропадал в аптеке за вполне приемлемую получку — вся она тут же спускалась на отвечающие стандартам чистокровного вкуса продукты с рынка и бессчётные стопки книг — и ещё один нерабочий день всё там же, но уже на чердаке, пока хозяин заведения брал поток клиентов на себя. Малпеппер почти сразу дал добро на использование тамошней кладовой вместе с лабораторией для практики ТРИТОНов по зельям и гербологии. К остальным предметам Драко готовился в его квартире. Том же с удивлением отметил, что наглое посягательство на его личное пространство волновало его в незначительной степени. Они регулярно засиживались допоздна, рядом за шатким столиком, скрипящим от веса учебников, глоссариев и фолиантов, и этот антураж напоминал чем-то дни Хогвартса. И так, во всех справедливых нравах их факультета, Драко никогда не совал нос в его записи личных исследований — начисто предосудительные записи личных исследований тёмной магии. Иногда он прерывался, чтобы помочь с подготовкой к ЗОТИ и трансфигурации. — Ты ведь преподаватель до мозга костей. Почему тогда застрял в какой-то местечковой лавке? Драко болел бесчувственностью к своему окружению. Драко вообще часто не следил за языком, но поступал так не из-за незнания или намеренного коварства, а скорее потому, что последствия грубости никогда не кусали аристократический нос в ответ. От предерзостной бесцеремонности не осталось бы и следа, узнай тот, с кем говорил, но по какой-то причине Том никогда не сбивал чужую спесь. — С сомнительной родословной в волшебном обществе вариантов один-два и обчёлся. — Не прибедняйся, — махнул Драко рукой на якобы вздорную мысль. — Ну же! Ты образцовый слизеринец, тебя и префектом, и старостой школы избирали. Ещё и двенадцать экзаменов закрыл с отличием. Куда амбиции-то подевались? Том пригубил чай, невозмутимо продолжая заметки по проклятию, поражающему костную ткань жертвы. — Соблазнился антиквариатом. Буркнув под нос про то, что так и поверил ему, Драко вернулся к штудированию сборника задач по трансфигурации.*
Ни квадратный метр, ни карман не позволял им приобрести вторую кровать. Драко, казалось, дистанцию держать так и не изволил: по ночам тот утягивал Тома к себе, словно чёртов кальмар из Чёрного озера, а утром имел наглость сонливо упорствовать его попыткам выбраться из хватки удушающих конечностей. И всё ещё не унимался по поводу прогнутых пружин матраца и отсутствия второй подушки. Впрочем, его жалобам никто внимать не собирался. Делить постель с парнем считалось безнравственным в обществе что маглов, что магов, но и мораль всегда волновала Тома исключительно в качестве объекта исследования. Не считая привычки сопеть у него на груди, забираясь на него с ногами, черту Драко не переступал, поэтому возражать он не видел смысла. Ему казалось куда практичнее держать подле себя кого-то, кто ничего не ждал в ответ и весьма удобно замещал собой уйму согревающих чар. Картину портили кошмары. Когда они мучили Драко, он просыпался в окоченении: тот отпускал его, сворачивался в клубок, дрожа и выстанывая боль по кому-то. Чаще всего он успешно игнорировал чужой скулёж и, пройдясь по квартире и утеплив стены, засыпал вновь. Но порой голос у того садился от криков и разум, одолеваемый образами родительских трупов, утопал в скорби — тогда Том заглушал надсадные хрипы Силенцио и отворачивался, чтобы не видеть лицо Драко таким. Его кошмары были далеко не столь же безобидны. Они оставляли после себя унизительный комок желчи поперёк горла, сокрушая трезвость мысли. Обману сновидений Том редко поддавался, но только собственный рассудок загонял его в ловушку, нападение становилось единственным верным ответом пережитому. Как-то ночью его растряс Драко, весь напряжённый и мертвенно-бледный. И ледяной. Даже дыхание в свете фонаря с улицы шло паром. Он подскочил резко да так чуть не опрокинул Драко, в ватной дезориентации после сна не осознав сразу, что тот сидел на нём и держал за грудки ночной рубашки. Комната сквозила студёным ветром, пронизывающим до костей, будто он не закрыл перед… — Ты выбил окно, — с усталым раздражением отчитали его, — чини теперь. Он увёл взгляд от Драко, прослеживающегося мутной линией света во мраке комнаты, тому за спину. На пустую раму. Простенькой кедровой палочке, выкраденной пару лет назад, Том нашёл дельное применение, когда Драко застрял в его настоящем, — тис тот бы разом узнал. Нашарив кедр, он починил окно и решил осмотреть устроенный погром под Люмос. Книги со стола и полок свалены ковром, и кухню усыпали осколки зеркала с входной двери. Выверенной чередой пасов руки он вернул всё в порядок и обернулся к Драко. — На этом всё? — Ага. Не умей Том удерживать одновременно несколько заклинаний, погасший свет тогда не дал бы ему заметить у Драко, всё ещё сидящего у него на коленях, покрасневшие скулу и висок. Он потянулся к чужому лицу и провёл пальцем под глазом, заставив того зажмуриться и отпрянуть без разрешения. — Я что… — Да просто махнул локтем во сне, а я не успел увернуться, — перебили его и проворчали на выдохе: — медведь косолапый… — Бывает, — хмыкнул он. — Дай мне залечить. — Ещё чего! — отпихнул его руку с палочкой Драко. — Ты абсолютный профан в исцеляющих. Завтра стащу у Малпеппера крем. Слегка огорошенный, Том отложил кедр обратно под подушку. Ему ещё никогда не заявляли, что он несведущ в магии.*
На следующее утро след от удара потемнел, палитрой подбираясь ближе к оттенку спелой вишни. Том был отчасти сконфужен, но многим больше удивлён: даже в самое паршивое время он почти не прибегал к физическому насилию и в расправе отдавал безусловное предпочтение могуществу магии. «Будто я его с третьего этажа скинул, а не задел во сне» — подумал он, пока нёс приготовленный на скорую руку завтрак для Драко прямиком в кровать. — Позволь мне самому зайти к Малпепперу. Сегодня не твоя смена, и подозрения, как я тебя избиваю за закрытыми дверьми, будут излишни. Это портит репутацию, а мне не хотелось бы пятнать её. Ему и правда не хотелось пятнать её за просто так. — Уверен, что не оплатишь ему кулаком в глаз? — протянул гласные с издёвкой Драко, выглядя до чудовищного надменно для кого-то на худых простынях и с побоями. — Но с чего ты решил, что он подумает на тебя? — Он и так уже уверен, что мы трахаемся. А для местного колорита домашнее насилие — дело житейское. Драко вспыхнул, как маков цвет, и отвернулся к окну. — Можно было обойтись и без подобной лексики. Кое-как он увёл взгляд с заалевших скул. — Вернусь забрать посуду через пятнадцать минут.*
Покрывающийся румянцем от одной лексики, Драко безбожную часть свободного времени тратил на компанию шлюх Лютного. Том думал, что тот вознамерился залезть под чью-то пышную юбку, ровно до тех пор, пока не наткнулся на странное чаёвничество в замызганном коридоре их жилого дома. — У Драко потрясающе выходит пародия на мистера Малпеппера, — сообщила ему одна из девиц в одной прозрачной ночнушке и с перетянутыми сиреневыми резинками в волосах. Теперь на его чашке — пусть даже и копии — красовался яркий след от дешёвой помады. — Да, Драко, покажи ему! Пришлось признать, что у Драко в самом деле имелся актёрский талант: тот подался чуть вперёд к сидящей рядом проститутке, схмурил взгляд, поиграв бровями, и в следующий миг все собравшиеся закатились громким смехом. Том заскользил взглядом вверх по лестнице, предвидя, как оттуда вскоре раздадутся крики соседей. Но нет, соседи тоже сидели на ступеньках и попивали чай. Драко отчаянно нуждался в людях, чего Том понять не мог. Тот мог проводить день-деньской за разговором с кем угодно, кто готов слушать. Прямо как сейчас, сидел у входа в дом целый вечер и увлекал рассказами собеседников. В квартиру Драко никогда никого не приглашал, иначе бы Том выпроводил того вместе с излюбленными шлюхами. Последних он не жаловал и потому, что в общении с ними он уже оскомину набил, отказываясь от щедрых жалований местных борделей.*
Его старые знакомые неусыпно ждали, как он созовёт всех и объявит что-нибудь несомненно умопомрачительное или вложит в головы до ужаса пленительные секреты тёмной магии. Однако, между Борджином и Бёрком с вытекающими консультациями клиентов, помощью в подготовке к квалификационным экзаменам Драко и его личными исследованиями времени раздумывать увеселительную программу для них у Тома никак не выкраивалось. Знали они, разумеется, лишь о последнем его досуге. Знали и то, что пойти на поводу у своей несдержанности и отвлечь тем самым его от изучения областей тёмных искусств — опасная авантюра. И этого пока хватало и им, и ему самому.*
Стрелка циферблата отклонилась от семёрки, а Хепзиба Ситт, в гостях у которой он засиделся, всё оттягивала заключение сделки по заколдованным чехлам для чайничков. За переработку ему не платили, но комиссионный процент превращал эти часы в почти терпимые, да и самоцель этих встреч со старой ведьмой не имела ничего общего с рабочим процессом. Туго перетянутая по запястью нитью жемчуга, рука легла на его колено и легонько сжала. Контролировать гнев в подобных ситуациях он учился сколько себя помнил, посему исключительно на долю секунды перед глазами поплыл красный. Задребезжавшие в рамах окна женщина списала на испортившуюся под вечер погоду. — Мерлин, как же так? — вопросили сбоку елейным голосом. — Снова тебя удержала допоздна. Если я начинаю докучать, обязательно говори. — Непременно, мадам, но риск этого ничтожно мал. Оставалось надеяться, что улыбка на его лице больше льстила, чем холодила кровь. И думалось ему, со старухой придётся-таки переспать, чтобы хоть как-то сдвинуть дело с мёртвой точки. Ведьма снова захихикала. Рука скользнула выше по бедру. Его затошнило. — Ах, Том, за окном уже стемнеть успело. Почему бы тебе не остаться на ужин? Нет, на сегодня с него хватит. — С большим удовольствием, но не в этот раз, — придал он голосу сожаления. — Мистер Бёрк ожидает меня в скором времени. Пустая брехня: Бёрк уже десятый сон видел, чтобы с утра да с новыми силами устроить ему выговор за то, что не принёс выкупленные стёганые тряпки до закрытия магазина. И с этим Тому Риддлу приходилось мириться каждый день.*
Он ураганом ворвался в квартиру. На кухонной столешнице дымился готовый ужин на одну порцию, ещё одна тарелка уже давно стекла и стояла сухая между прутьев железной корзинки над раковиной. Это разозлило его ещё больше. От эссе Драко отвлёк резкий звук — стёкла дешёвых окон зазвенели куда яростнее, чем в доме старой ведьмы. — Дай сюда, — вырвал он пергамент из-под чужой руки. — Эй! Я ещё не законч… Том ударил по чужому запястью, приманил красные чернила, скрипучим махом очертил поля на каждом из отобранных листов и начал заполнять их особенно едкими замечаниями. Тишина продлилась целых пять минут — больше выдерживать молчаливую покладистость Драко попросту не был способен. — Тебе когда-нибудь говорили, что исправление чьих-то эссе — даже для сублимации странно? — А тебе когда-нибудь говорили, что перед подчинительными союзами ставится запятая? Драко искоса пробежал взглядом по строкам. — Ой, да брось, — взъерепенил тот, — знаю я это прекрасно. Там, наверно, с буквой слилось. К тому же это черновик, а ты даже закончить мне не дал. — Я черновики грамотнее писал уже к тринадцати. В ответ ему лишь покраснели от возмущения и выпрямили осанку, всем видом показывая, как были оскорблены до глубины души. И прочитать чужое настроение — невелика хитрость уже по той причине, что Драко устраивал такие драмы каждый божий день. — Даже если день выдался хуже некуда, у тебя нет права срываться на мне, — с толикой презрения тот оглядел его и поднялся с места. В любой другой ситуации самая эффектная точка в ссоре — громко покинуть комнату, но жили они в одной квартире и Драко, уже переодевшемуся в ночную рубашку, идти откровенно некуда. Следующим после красноречивого хлопка дверью по списку шла кровать с подушкой, в которую можно было театрально зарыться лицом. Проверку эссе по зельям он вскоре закончил, отметив про себя, что для чернового варианта оно составлено действительно неплохо, и далее приступил к выверке лабораторного отчёта по гербологии и письменной работе по трансфигурации. Когда и с ними было покончено, Драко всё ещё картинно дулся, и за неимением развлечения Том направился к узкой столешнице. Итальянские макароны с ягнёнком и каким-то томатным соусом под чарами до сих пор не остыли. В иностранных кухнях он детально не разбирался, но однажды ему приходилось есть ягнятину и тогда же узнать, что не перетомить нежное мясо стоило немалой сноровки над плитой. Поужинав и приняв душ, он забрался в кровать рядом с Драко, который за всё время не сдвинулся ни на миллиметр. Том даже решил, что тот уже давно заснул, но эту мысль опровергнула мёртвая хватка за края подушки, когда он попытался отобрать её. Неправильно это всё было: подушку Том всегда забирал себе и Драко… Драко, в свою очередь, всегда использовал как подушку уже Тома. — Отпусти, — сказал он в приказном тоне, скорее всего, очень похожем на тон Тёмного Лорда. — Отъебись, — ответили ему сварливо в подушку. С тяжёлым вздохом он завалился на спину. Пару месяцев назад они наложили чары расширения на кровать, но из-за холодов всё равно лежали бок о бок. Или, точнее сказать, Том лежал где лежалось, а Драко располагался на нём, как тому вздумается. Поёрзав на кровати ещё с несколько минут, Том пришёл к выводу, что матрац вне всякого сомнения прогибался. Драко тем часом развернулся спиной к нему и подобрал колени, прямо как когда изводился кошмарами. Только вот Драко не спал. Он перевернулся на бок и закинул руку на чужую талию, подтягивая того к себе. Да, так тоже сносно — не столь же, как их привычный способ спать, но если вот так лежать рядом, то они оба умещались на подушке. Ему даже локтем под рёбра не прилетело, несмотря на то, что Драко всё ещё пребывал во взвинченном состоянии. Цитрус слышался тепло и не раздражал обоняние. — Ужин был неплох, — бездумно поглаживая изгиб тазовой косточки под пальцами, поделился он своим анализом. — Естественно. Я на это песто с мясом весь вечер угробил, — заворчали в ответ. — Говорил же отец не щедрить свиней клубничным пюре… Том подумал, что у будущего него есть все полномочия превратить жизнь Люциуса Малфоя в сущий ад на земле. Ещё хотелось спросить, как много тот потратил в этот раз на продукты, но своим вопросом он рисковал подлить масла в арлекинаду Драко. — Трансфигурация вышла достойной. А вот над гербологией тебе ещё работать и работать. Это, как ему опять же думалось, он предпринял вторую попытку перемирия. Но, конечно же, не всё так просто в его жизни. — Ты что, не остановился на зельях? — ужаснулся Драко. — Том!*
По какой-то причине ни одному из них и в голову не приходило обзавестись второй подушкой или трансфигурировать что-нибудь бесхозное в неё. А потом ему как-то сообщили, что искренне уважали его помощь, но, видите ли, преуспевали только в условиях позитивной мотивации и оттого оценить по достоинству креативные в своей форме*
Зимой Хепзиба Смитт приоткрыла ему завесу своей сокровенной коллекции, показав реликвии основателей Хогвартса. Том улыбался и говорил всё, что от него хотели услышать, за исключением тех моментов, когда женщина сетовала на закончившийся порох или такое позднее и опасное время, чтобы возвращаться домой в одиночестве. Два визита спустя он разделался со старой ведьмой и свалил преступление на домового эльфа. После родственников-маглов он никого не убивал вручную, и с одной жертвой дело вышло куда быстрее и проще. Теперь у него было всё необходимое: и сбережения, чтобы двинуть в сторону южной Европы, и кулон, по праву ему принадлежащий, и чаша Хельги Хаффлпафф, которую он собрался этим же днём превратить в крестраж. Драко он в расчёт брать не думал, потому и структура его плана осталась в своём изначальном виде — вскоре на место исчезнувшего Тома Риддла придёт Лорд Волдеморт. Справедливости ради, Драко стоило всё-таки учесть заранее, но, стоя коленями на деревянных половицах дешёвой квартиры в самой кульминации ритуала, он совершенно не думал о том, как тот, вернувшись от Малпеппера или с рынка, отреагирует на всё это. Под речитатив заклинаний оторванный кусок души, хрупкий и безнадёжно травмированный, своей неестественной пустотой въелся мучительной фантомной болью. В глазах потемнело и он не сдержал стона, но упорно продолжал ход тёмного обряда разделения души, завязывая её фрагментарные нити на кристаллическую решётку металла. Откровенно говоря, он мог только догадываться, что продолжал хрипеть черёд вызубренных слов, так как себя Том больше не слышал из-за громозвучного лязга железа в ушах. Под конец ритуала он увалился навзничь, весь в поту и с раздирающими лёгкие глотками воздуха. Тело время от времени била судорога, и только неведомым чудом он не захлебнулся, когда его вывернуло наизнанку пенистой кровью и чёртовым чаем. На периферии взора лежала чаша, отсвечивая рубинами. И внутри неё его душа тянулась к нему, слепо ища того, из кого была зверски выдрана. В первый раз разделение души было довольно болезненным, но вопреки всему Том на следующее утро встал и направился на занятия. Во второй раз боль помножилась, но тогда Том списал всё на избыток тяжёлых эмоций. Сейчас Том доподлинно знал, что природа этой боли в экспонециале. И знай он это сразу и наверняка, убил бы ведьму на голодный желудок.*
Сознание лихорадило, даже в краткие мгновения мнимого прояснения разум расплывался каким-то алкогольным делирием, и ему многое чудилось: бережные, почти невесомые прикосновения, влажный холод на губах и обволакивающий бархатом голос читал что-то тихо, пока лицо согревал закат. И что странно, на этот раз недуг свёл только разум, он ни мёрз ознобом, ни распалялся жаром, как обычно, подолгу после ритуала. К третьему дню, проснувшись под утро, Том понял, что худшее позади. Через окно лился тусклый серый свет. Двинуть рукой не получалось из-за кокона одеял, завернувшего его по самый подбородок, но в кровать он, закончив крестраж, не забирался совершенно точно. Значит, кто-то перетащил его и переодел. Поворочавшись в ловушке одеял, Том привстал на локтях и в тот же миг скривился от прострелившей всё тело боли. Шипение застряло в горле, когда взгляд зацепился за фигуру сбоку. Рядом с кроватью Драко сидел с ногами на одном из захудалых стульев с кухни и негромко сопел, уткнувшись головой в сложенные на коленях руки. Отливающие платиной в утренних сумерках пряди растрёпаны в разные стороны. И тотчас он с опаской, подавшись чуть вперёд, осмотрел комнату: медальон проглядывался на положенном месте и чаша на полу, всё ещё опрокинутая и никем не тронутая. Собственное безрассудство ужаснуло его, и Том впервые в жизни задумался, а не сошёл ли он с ума из-за расщепления души. Незамеченной его издёрганность не осталась. Драко шумно задышал носом спросонья, медленно повернул голову в сторону кухни и, так и не глянув на кровать, широко зевнул в плечо. Спустя тихую минуту тот слез со стула и бесшумно потащился на кухню — даже не потащился, а ступал с умышленной осторожностью, и до Тома дошло, что тот не хотел будить его. — Налей воды, пожалуйста, и мне, — просипел он. Уже набравший стакан из графина, Драко подпрыгнул от испуга. — Том! — воскликнули в унисон разбившемуся стеклу. — Ты когда очнулся?! Тот набрал второй стакан воды, по пути к кровати шепнув под мах боярышника оставленным позади осколкам починиться — после всех их занятий Драко ещё с грехом пополам давалась беспалочковая магия. — Да только что. От возмущения тот потерял дар речи, и Том, подбив подушку под поясницу, наслаждался недолгой тишиной, пока мог. Случайно поперхнуться и облить себя и все простыни не хотелось — не после того унизительного состояния, в котором его очевидно застали, — поэтому воду пил нерасторопно, несмотря на высушивающую горло жажду. — Том, что ты наделал? — голос звонкий и необъятно расстроенный. — Я нашёл тебя без сознания в луже крови и рвоты, и ты не приходил в чувства, что бы я ни делал! Том, у тебя пульс не прощупывался! Скоро соседи начнут тарабанить в стену. — Почему не обратился в Мунго? Спрашивал он без обвинений или язвительности — ему правда стало интересно. — Понятия не имею, что ты с собой сотворил, но тёмную магию распознать я могу. И это, — даже не обернувшись, Драко указал пальцем аккурат в сторону чаши на полу, — чувствуется самым диким, что я когда-либо встречал. «Придётся убить его» — внезапно осознал он. Если тот найдёт способ вернуться, зная о нём уже слишком многое, всё обернётся катастрофой. В груди что-то извращённо защемило, и он снова прилёг — дьявол бы побрал эти влынженные крестражи. Драко же, смекнув, что заплесневевший потолок ему был куда интереснее участия в импровизированном допросе, рухнул на стул и вздохнул. — Ты собрал чемодан, — сказал тот почти беззвучно. — Куда собираешься? — Я копил на поездку в Албанию. — В Албанию?! Чтобы что, по горам скакать? — на этот раз соседи не выдержали, но Драко и бровью не повёл. — И бросить меня тут одного? — Можешь поехать со мной. Том не понимал, к чему вырвалось это приглашение. Драко не понравится то, что он планировал делать в Албании, — его как-то отчитали за одно лишь убийство ожиревшей на их продуктах крысы с кухни. Да и Лорд Волдеморт не из тех, кому нужна компания для путешествий. — А на какие деньги? Да даже были бы, в Албанию я не поеду! Почему не выбрать что-нибудь привлекательнее? Ла-Рошель, например, или Барселону? Выбор Тому показался странным, но Драко, наверное, представлял себе нечто иное, чем терзаемую войной Францию или фашистскую Испанию. — В Албанию я еду, чтобы продолжить свои исследования. — Ага, как же, — сухо отозвался Драко, с подозрением глянув на чашу и обратно на Тома с такой претенциозной гримасой, и сразу всем становилось ясно, что именно тот думал о них. — Может, тебе стоит заняться исследованиями, из-за которых ты с чуть меньшей вероятностью помрёшь? Если бы горло не саднило, словно обсыпанное стеклянной крошкой изнутри, Том душевно рассмеялся бы от иронии момента, но заместо этого отвлёк внимание на опущенные уголки губ, сурово нахмуренные брови и потемневшие веки. — Когда ты последний раз спал? — Да только что, — заегозил Драко. — Я имел в виду нормально. В кровати. — До того, как кое-кто проэкспериментировал на себе с какой-то сранью, — одарили его взглядом, будто это разумелось само собой. — Надо было оставить меня на полу, — резонно заметил Том, — я бы не почувствовал разницы. Тот всплеснул руками и широким шагом направился прочь из квартиры. Косяк жалобно заскрипел. Через минуту Драко вернулся, с порога приманил сапоги и вновь хлопнул дверью.*
График часов в лавке проклятых вещиц обычно занимал весь день, и с недавних пор по вечерам его всегда ждал горячий сытный ужин. О своём уходе он проинформировал Борджина заранее, поэтому остаток недели провёл в вынужденной слабости, из-за которой не мог подняться с кровати, и это безделье вылилось в неожиданную возможность лицезреть уже лично, чем занимал свою голову Драко, пока он пропадал на работе. Ежедневная рутина из корпения над учебниками и хозяйничания по квартире в перерывах между сменами в аптеке разбавилась теперь ещё и всемерным обеспечением Тому комфорта, какой только мог быть у прикованного к прогибающемуся матрацу со смятой тонкой подушкой. Прознай Драко о том, что «захворал» он в результате убийства женщины, нянчиться с ним так не стал бы. Но Драко не знал, поэтому его всячески нежели и лелеяли, и он в полной мере осознавал это ровно как и то, что решительных возражений у него пока не наблюдалось. Чужое внимание он испытывал на своей шкуре в различных его проявлениях, но ещё никогда — в таком странном и… легкотерпимом. Оно было непривычно располагающим к себе. Потому же Том решил временно попотворствовать, когда ему настрого запретили использовать палочку на время реабилитации. Убедить Драко снова спать рядом со скрипом, но удалось. Единственно что, по пробуждении Том неизменно натыкался на угрюмый взгляд серых глаз и подозревал, что даже лёжа в кровати тот отдыхал недостаточно. Было, однако же, и кое-что в этой ежедневной рутине Драко, что видеть ему не нравилось: тот вернулся к изучению книг по необъяснимым эффектам магических артефактов и перемещениям во времени. Когда он прямо озвучил свои мысли по поводу бесполезной траты сил и времени, вопреки сложившемуся за последнюю неделю хлопотливому вниманию в ответ пилюлю ему совсем не подсластили. — Ты же бросаешь меня ради своей Албании, — огрызнулся Драко, захлопнув книгу. — С чего мне оставаться тут? Едва ли его вина, если без него Драко останется в одиночестве, но, по мнению Тома, оно никаким образом не значило, что тому непременно стоило сбегать на пятьдесят лет вперёд. Албанию они ещё долго не упоминали.*
Драко продолжил зарываться с головой в свои книжки, но вместе с этим приносил домой от полюбившегося старого букиниста на Лютном издания по тёмным искусствам на разный лад и для Тома. Он же, чтобы занять в чужом присутствии руки, оставшиеся без конфискованного кедра, продолжил вычитывать эссе и делиться куда более скромными замечаниями. — Тебе стоит пойти в преподавание, — в очередной раз заявили ему. — Ты здорово объясняешь. И нездорово наслаждаешься проверками эссе. Том бросил чёрный взгляд на Драко: тот мирно сидел сбоку от него и заканчивал беглые записи по мнемоническим формулам, которые он сочинил на четвёртом курсе гербологии. — После выпуска я подал заявление в Хогвартс. Диппет отказал, ссылаясь на возраст. — Так подай снова. Сейчас ты старше. — Не намного. — Но тебе уже двадцать. Почтенный возраст, считай, — сказал с высоты мудрости своих семнадцати лет Драко. — Снейпу было всего двадцать два, когда он пришёл в школу. — Кто? — А, ну, он ещё не родился. Он станет профессором зельеварения. Каждое слово сквозило горечью, и Том поспешил отвлечь Драко, пока тот совсем не погряз в унынии. — Куда собираешься после сдачи ТРИТОНов? — Ни один достойный Малфой, да будет тебе известно, не планирует ничего после завершения образования, — скорчил Драко кислую мину, — кроме, конечно же, того, чтобы пожинать достаток с отлаженных акций и мутить воду в министерстве. «Видимо, для этой семьи века не помеха» — заключил Том. — А псевдо-Мерло? — Я… не знаю, — Драко затеребил рукава длинной рубашки. — Всё упирается в результаты экзаменов. — Каждый сдашь на высший бал, — сообщил он тому, заводя руки за голову. — Ты уже превысил выше ожидаемого, вынудив меня помогать тебе с учёбой. Драко подло усмехнулся. — Приятно видеть, что весь тот темномагический пиздец не травмировал твоё эго. К тому же, кое-кто отчаливает в Албанию и вынуждает уже меня устроиться на полный день к Малпепперу, чтобы потянуть квартплату. Том недоумённо моргнул. — Ты ждёшь, что я раскаюсь? — А раскаешься? — Определённо нет, — заверил он того. — Я никогда и ни в чём не каюсь. Все, кому довелось встретить Тома Риддла на своём пути, знали это не понаслышке.*
Сбережений у него было предостаточно для оплаты квартиры на обозримое будущее. К следующей неделе Том полностью окреп и занялся починкой трещин повидавшей не один десяток лет штукатурки, налаживанием слива на кухне и вычищением пыли из всех укромных уголков и щелей. Чемодан стоял у двери нераспакованный. Одним днём они аппарировали на уэльские луга, где можно было потренировать невербальные щитовые чары. — А можешь выбрать что-нибудь менее смертельное, так, для разнообразия? Возмущение прервалось ойканьем, когда брошенное им проклятье разрушило засветившийся пласт Протего. — Твой оппонент не станет сдерживаться только потому, что ты неспособен удержать защиту. Драко ещё толком не поднялся с земли, когда Том наколдовал незамысловатое проклятье, и увернулся на одних только рефлексах. Аналог режущего задел лишь рукав мантии, распоров его до локтя. — Всё! — вскрикнул тот. — Перерыв! Том сунул руки в карманы и неторопливо направился в сторону Драко, пока тот, поползав сначала по траве на четвереньках в поисках палочки, избавлялся теперь от грязи с самым досадливым видом. Схватив Драко за запястье, он засучил разрезанный рукав чужой мантии. — Что это? Бледную кожу кровавым пятном глубоко замарала татуировка, точно шрамированное клеймо в виде извивающей череп и чересчур уж похожей на василиска змеи. «Великолепная работа» — похвалил он себя. Уже уйму времени они делили комнату на двоих, но Том ни разу не видел, чтобы тот оголял предплечье, а это значило только одно: умышленно или нет, Драко прятал её от него. — Это… — щёки Драко красные то ли из-за ветра, то ли из-за стыда, — его метка. Том потянулся пальцами к его метке, но тот дёрнулся в сторону, как от огня, вырывая руку из захвата, и затем вовсе отвернулся от него. — Не трогай, — рявкнули следом и продолжили в тоне потише: — мы… мы так вызываем его. Даже прикосновения хватит. — И что случалось, когда он сам прикасался к ней? Драко всё продолжал стоять поодаль, по привычке в тревоге сложив руки за спиной. Том не мог оторвать взгляда от метки. — Тогда он созывал Пожирателей. Он сделал шаг к Драко, потянулся к ней вновь и почти невесомо провёл кончиками пальцев по чешуе змеи. Тёмная, осквернённая магия изнутри взыграла на родной оклик, но он вовремя приказал ей притихнуть. — Пожирателей нет, Драко. Ты единственный.*
Весной его нашёл Диппет. С тёплой погодой они надумали пообедать с видом на замок и расселись вблизи земель Хогвартса, на одном из многочисленных склонов в округе. Завидев приближающуюся к ним фигуру, Том примерил маску старосты и поднялся поприветствовать старого волшебника. — Давно не виделись, директор. Пожимая руку, Том мысленно прогонял увёртки, если им всё-таки решили сделать выговор за то, что они уместились у границы школы. — Том! — сердечно воскликнул Диппет. — Аберфорт подсказал мне, что ты поднимаешься из Хогсмида в сторону холмов. Рад, что успел тебя нагнать! У Хогвартса глаза и уши были повсюду. Том заклялся более никогда не возвращаться сюда или хотя бы аппарировать сразу на место, если Драко так не терпелось поглазеть на замок. — И что это за молодой человек? — продолжил Диппет, как всегда, в добром неведении совсем не добрых мыслей Тома. — Драко Мерло, — оба благожелательно пожали друг другу руки. — Приятно наконец познакомиться с вами, сэр. Том всегда высоко отзывался о вас. Том же с трудом мог припомнить высказанного высокого мнения о Диппете. Старый волшебник благодушно рассмеялся, выглядя необыкновенно растроганным. — Ручаюсь, что я о нашем Томе могу сказать всяко больше хорошего, чем он обо мне. Такими учениками, как он, школа гордится, даст Мерлин, раз в столетие. — Вы вгоняете в краску, директор, — пробурчал он, прикидывая в уме пути отхода. — Том, чем же ты сейчас занимаешься? Всё ещё работаешь в «Борджин и Бёркс»? Нарочитая форма вопроса, обезличивающая этих двух волшебников, напрямую говорила об отношении Диппета к ним: директор искренне считал, что Тому стоило позволить Слагхорну запихнуть его в министерство благодаря своим бесчисленным связям — а точнее, тем немногим, которые были чуть более терпимы к полукровкам, — и к его последующему выбору места работы относился с безмолвным неодобрением. — Я уволился этой зимой. Решил посветить больше времени исследовательской деятельности. — А вместе с тем помогает и мне готовиться к ТРИТОНам, — вставил свои пять кнатов Драко, — я прибыл недавно из-за границы и продолжил обучение в самостоятельном порядке. Как бы справился без Тома — ума не приложу! Непревзойдённый наставник. Том радикально пересмотрел концепт пикников: в кафе он бы смог незаметно пихнуть Драко под коленку. — Знаете, Драко, а забавно, что вы упомянули это, — мигом отозвался Диппет. — Профессор Меритотт несколько лет назад ушла на пенсию, и мы поныне обыскались, кто бы сумел заменить её на постоянную основу. Том, помнится мне, в прошлом ты выражал интерес к этой должности. Тогда я, по совести сказать, побоялся, что твой юный возраст обернётся бедой, ведь добиться надлежащего уважения среди детей, помнящих тебя ещё вчера студентом, непросто. Но я всегда был и буду убеждён, что преподавание — это твоё призвание, Том. Теперь тебе двадцать лет, по-моему, самый славный возраст начать опыт в этом бравом деле. Если ты всё ещё заинтересован, место твоё. Ему даже оттачиваемая годами легилименция не нужна была, чтобы почувствовать сбоку от него распирающее Драко самодовольство. — Благодарю, директор. Я тщательно обдумаю ваше предложение и дам ответ позднее, если это возможно. — Конечно, конечно! Пришли своё решение к… — Диппет хмыкнул, задумавшись ненадолго: — скажем, к концу мая. Надеюсь, двух месяцев будет достаточно? — Более чем, сэр. Они обменивались любезностями ещё с полчаса, прежде чем старый волшебник вспомнил про неотложные дела в замке и аппарировал, милосердно избавив их от своей компании продолжить обед наедине — к идеалу ситуации ещё и в тишине, но он был с Драко, и она продлилась ровно три секунды. — Я же говорил… — Отсоси. — Ох, такими словечками вы подаёте плохой пример своим студентам, — пихнул его плечом Драко и бесстыдно закокетничал, — профессор Риддл. — Никогда больше не произноси это слово. Драко рассыпался серебристым смехом под его грозным взглядом.*
Билет до Албании он всё ещё не оформил, но и чемодан распаковывать не спешил. — Что надумал делать после экзаменов? Задав этот вопрос в очередной раз, Том ожидал услышать, как Драко и дальше откладывает решение, отговариваясь неопределённостью результатов ТРИТОНов. Чего он не ожидал, так это задумчивую тишину. — Пойду в медицину. Пока он молча вспоминал, как его выхаживали после ритуала, Драко успел с подозрением вперемешку смущению скосить взгляд в его сторону. Том не понимал, с чего бы ему кривить душой и поднимать того на смех: можно на пальцах одной руки сосчитать профессии, которые были солиднее колдомедиков. Отчего-то он раньше не рассматривал ценность таких кадров в рядах Пожирателей. — Думаю, ты справишься. Хорошая идея. Драко совсем зарделся, вперив взгляд уже в тарелку. — Ну, всё зависит, конечно же, от результатов… — О, избавь меня от этого. Скука в его тоне оказалась довольно эффективным способом заткнуть этот болтливый рот. Стоило запомнить на будущее. — А чего спросил? — всё равно подал тот голос чуть погодя. — Пора переезжать. — А… — и рукав начали беспощадно терзать. — М-м, ладно. Понимаю. Дельной причины звучать так раздавленно он найти не мог: неужели Драко так привязался к их квартирке на окраине Лютного? Тут даже отдельного санузла не было. — Думаю, центр Хогсмида подойдёт, — продолжил он невозмутимо, — барьеры у Хогвартса высшего класса, а следовательно, нужна качественная каминная связь. По трудовому соглашению администрация, естественно, предоставляет своим преподавателям личные апартаменты, но за исключением брака сожительство там не прописано. Драко повернул голову в его сторону, чуть не свернув шею. — Ты хочешь, чтобы я переехал с тобой? «Это же очевидно» — подумал он. — Ординаторам в Мунго платят гроши. В довесок к лекционным занятиям дополнительные смены на стороне совмещать нерационально, поэтому надо рассчитать всё заранее. Пока учишься, с зарплатой профессора мне не в тягость покрывать большую часть квартплаты. — Можем расписаться, — настороженно заглядывая в его глаза, предложил Драко. — Тогда в Хогвартсе отказать не смогут. Осознав, что тот сказал, пришлось резко притормозить с мысленным взвешиванием всех складывающихся вариантов. — Расписаться? — поражённо переспросил он. — Драко, мы одного пола. Тот лишь закатил глаза на его довод. — Брось эти магловские ценности. Магический брак — процедура пустяковая до тех пор, пока обе стороны считаются способными исполнить клятву, и этим законодательство воспрещает только браки со сквибами, маглами и жабами. Том безусловно знал об этом, но ему никогда в голову не приходило, что эта трактовка позволяет заключать однополые браки. — Допустим, — с нескрываемым скептицизмом в голосе сказал он. — Том, бесплатное жильё! С таким убедительным аргументом он спорить не мог.*
Досконально удостоверившись, что все его исследовательские материалы не попадут в чужие руки с вытекающими последствиями, он повёл Драко в министерство, где все волшебники и ведьмы официально заключали брачные союзы. В ожидании очереди они слегка повздорили по поводу фамилий. Драко не изъявлял совершенно никакого желания оставаться Мерло, так как это вообще чужая фамилия и тому, видите ли, по сей день сложно удержать язык за зубами и не представиться Малфоем. Свою фамилию Том оставлять так же не был намерен, покуда она связывала его с магловским выблядком и он бы предпочёл стереть её из памяти мира навсегда. — Но ведь это имя, данное тебе матушкой. У Драко имелось незначительное представление о его детстве с той самой ночи, когда они вылакали слишком много вина на двоих. — Да даже если его так зовут, ты сделал имя своим. Не думаешь, что лучшей местью ему станет позаботиться о том, чтобы имя Тома Риддла помнили благодаря тебе одному? Он думал, что лучшей местью стало бы прикончить тех жалких стариков на глазах у подонка до того, как убить Риддла-старшего. Только вот это он уже проделал. Впрочем же, Том был человеком широких взглядов и новым предложениям открыт всегда. Своё неподдельное удивление тому, что Драко взаправду рассматривал для себя фамилию простого звучания, он тем не менее выразил. — Начинаю думать, что кое-что касательно этой доктрины крови потеряло обоснованную значимость. К тому же я-то знаю, что чист до последней капли крови, а остальное смысла не имеет. Видимо, тот переосмыслил привитые идеалы после работы в Косом переулке, где имел непосредственное дело с маглорожденными и полукровками почти каждый божий день. В качестве свидетеля Драко притащил Бетти. Проститутка с большими невинными глазками постоянно жевала табак и зарабатывала этой магловской «изюминкой» сомнительные взгляды и приличные чаевые от людей приличных и сомнительных нравов соответственно. Втроём их послали в небольшую комнатушку, с жёлтыми обоями и без окон, где невзрачный министерский работник попросил молодожёнов произнести клятвы вслух под строй специфического заклинания. Процедура оказалась и впрямь пустяковой, весь магический обряд бракосочетания напоминал собой, к его удивлению, весьма платоническую форму непреложного обета — и уже через пятнадцать минут их отпустили с заверенной бумагой на руках. На выходе из министерства он выразил своё мнение по этому поводу Драко. Тот сказал, что магический брак не имеет ничего общего с сентиментальщиной из дешёвых сказок. Бетти, чавкая табаком, сказала, что ничего более чистокровного за всю жизнь не слышала.*
Том подписал на имя директора письмо, к которому после приложил копию свидетельства о браке. Спустя два дня пришёл засыпающий его в благодарностях ответ с порт-ключом на территорию замка и приглашением осмотреть подобранные комнаты на соответствие всем указанным требованиям — с этим у него появился удобный предлог пропустить вечернее чаепитие Драко с девицами из борделя. Первый, кого он встретил, наведавшись в Хогвартс, заставил сжать тис в кармане. — Том, — поприветствовал его Дамблдор в раздражающе фамильярной форме, — с последней встречи успело пройти много времени. Оставаться в стороне он не собирался. — Альбус. Рад вернуться. — Да. Могу представить. Холм они обошли в молчании. Замок Хогвартса возвышался высоким мрачным пятном. — До меня дошёл слух, что ты обручился. Думаю, будет уместно выразить свои поздравления. — Благодарю. — Твой супруг… Драко Мерло, так? Кажется, мы с ним не знакомы. — Драко Риддл, — поправил Том с изрядным удовольствием. Этого короткого ответа убедиться, что он не зря оставил всё как есть, хватило с лихвой. Дамблдор однозначно рассчитывал, что он вгрызётся зубами в первую же возможность избавиться от магловской фамилии. — Вы увидите его, когда мы заедем. Путь к преподавательскому крылу пролегал через тёмные коридоры и неприглядные закоулки без единой травинки, куда ни один из студентов даже заскочить не надумает. Вокруг ни души, и он невзначай задался вопросом, а не решился ли Дамблдор придушить его где-нибудь по дороге и сбросить труп в Чёрное озеро. У определённо имевшегося желания устранить проблему в лице Тома Риддла всегда вставало поперёк горла сумасбродное благородство, которое даже в будущем не даст старику замарать себе руки. А то, что Дамблдор жив-живёхонек даже в девяносто седьмом, — уже его личная опрометчивость.*
— Как сходил? — спросили его из кухни, пока он расшнуровывал туфли. Том подошёл к Драко, заглядывая тому за плечо. В кастрюле мешалось что-то вроде супа. — На славу, — резюмировал он честно. — Куда лучше, чем студенческие общежития, хотя ты не заметишь. Судя по описанному тобой, они ещё претерпят коренные изменения. Выбранные им комнаты состояли из спальной, гостиной с камином и современным граммофоном и ванной. Одна только она превышала размером их нынешнюю квартиру. Ещё прилагался маленький кабинет, который он за ненадобностью решил отдать Драко для учёбы — ему ко всему прочему в распоряжение приписан рабочий кабинет на третьем этаже рядом с классной комнатой ЗОТИ. Помимо этого к их апартаментам прилегал небольшой сад со стеклянной во всю длину стеной и отводящими чарами. Драко задумчиво хмыкнул и зачерпнул немного супа, протягивая ему ложку. Он предложил добавить соли. — Вот постоянно ты вредничаешь, — засердился тот, но всё равно добавил несколько щепоток. — Значит, согласишься на должность профессора? — Да. Он желал заграбастать её ещё с пятого курса. Да и пути назад не было: он в лицо Дамблдору заявил, что безоговорочно приступает к работе уже с первого сентября. — А как же твоя Албания? — Она может подождать, — окончательно решил Том. — Когда ужин? Охладить жажду крови сегодня у него не вышло, а вот закусить — вполне ещё мог. — Минут десять примерно? Если хочешь занять себя чем-то, я вот хлеб испёк. Им обоим ничего не стоило выполнить идеальную сервировку с помощью бытового заклинания, но призвал он лишь деревянную дощечку и, стоя плечом к плечу с Драко, принялся нарезать ещё тёплый хлеб ножом.*
Восемнадцатилетие Драко затерялось в недельной суматохе перед первым из двенадцати назначенных дней ТРИТОНов. Весь тогдашний июль пошёл насмарку, и каждую ночь чужая тревожность переходила все мыслимые грани, преследуя даже во сне тихими бубнежом, перечисляющим ингредиенты зелий. Работу ему предложили уже с самого порога «Борджин и Бёркс». Её он принял, умолчав, что к концу августа снова уйдёт. В день последнего экзамена Том вернулся из лавки в их квартиру и обнаружил Драко под одеялом и упрятавшим лицо в подушку. — Что случилось? — он присел на кровать рядом. Отвечать ему, видно, не собирались, поэтому он начал до боли проминать тому рёбра, пока Драко со стоном не отпихнулся от него. Светлая чёлка запуталась, глаза покраснели от слёз. — Просто… Столько времени прошло с тех пор, как я тут очутился, и голову занимали только мысли об экзаменах, или что приготовить на ужин, или что будет, если ты… В общем, одни личные переживания и только! А родители… Если он решил, что я сбежал, то им не жить… А я совсем не продвинулся в вопросе, как мне вернуться или… как не дать ему установить свою власть, пока я здесь. — Он не убьёт их. Драко фыркнул. — Да откуда тебе знать? — Я не позволю. Предупреждён — значит, вооружён? — Не валяй дурака, — протянул Драко. — Он убьёт и тебя. Ты… Ты не представляешь, на что он способен. — Догадываюсь.*
К августу они съехали с квартиры. Их соседи, мистер Малпеппер и шлюхи из соседнего борделя были до глубины сердец огорчены переездом Драко, но его имя даже не помнили толком — говорили о нём исключительно как о «молодом человеке Драко». Том до сих пор пытался взвесить, злил ли его этот феномен, пока они вдвоём ожидали повозку с фестралами на окраине Хогсмида. — Ты укрепил окклюменцию? — спросил он в двенадцатый раз, на что тот только закатил глаза. — Да, Том, да-а. Драко сгорбился у одной из стенок повозки, чтобы получше разглядеть приближающийся вид замка через окошко. — Это нельзя спускать на самотёк. Дамблдор матёрый легилимент и не воздерж… — Всё это время я благополучно отбивался от твоих попыток взломать мне голову, — обернувшись к нему, отрезал Драко. — С Дамблдором уж справлюсь. Утреннее солнце отражалось в неестественной глубине серых глаз. Том не смог долго смотреть в них.*
К ужину весь состав собрался за столом Рейвенкло. Подошедший враскачку Слагхорн занял место напротив него и попутно утянул в хвастливый разговор о каком-то прошлогоднем выпускнике, и как паренёк шустро наводил связи в министерстве, но то и дело бросал украдкой взгляды на персону по его правую руку. Преподаватель зельеварения предпринимал также и бесчисленные попытки привлечь к разговору и Драко, начав с тривиального ряда вопросов о роде Мерло. Для шаткой легенды о личности Драко Мерло такие допросы могли в любой момент обернуться крахом, поэтому Том непринуждённо уводил интерес Слагхорна, ссылаясь то на застенчивость натуры супруга, то на послеэкзаменационные волнения юного ума, то на беззаветность взглядов, не обременённые излишней гордостью, а потому простая фамилия не стала закавычкой в их браке. — Эльфы, — с облегчением выдохнул Драко, когда накрылся стол. — Теперь тебе не придётся страдать от моих кулинарных навыков. — Мне нравятся твои кулинарные навыки, — сказал Том, накладывая пюре в обе их тарелки. Драко ощерился. — Могу готовить тебе по выходным. По другую сторону от Драко сидел Дамблдор, поглядывая на них тайком и прислушиваясь к беседе. Том нарочно не увёл взгляда от старого волшебника, пока тот не сдался первым.*
Прежде чем проститься с Диппетом до следующего дня пришлось ещё с десяток раз заверить директора, что и комнатами они довольны, и заселились без особого труда. Когда Драко воодушевлённо ускакал испытывать на деле блеск их новой ванной, Том воспользовался представившимся моментом пройтись по задремавшему на лето замку. Шаги раздавались громким эхом в пустоте коридоров. Без толп юных волшебников и ведьм портреты, кто улучив бестревожные часы, а кто со скуки, сладко спали в своих рамах. Будучи студентом, он безумно хотел остаться в школе хотя бы раз, но ежегодно и без исключений его отсылали обратно в магловский мир — обратно в расцвет фашизма. В женский туалет над Большим залом он не заглядывал ещё со времён пятого курса. Только он запер дверь за собой, призрак выплыл сквозь дальнюю кабинку. — Тебе нельзя тут находиться! — писклявый голос выражал неприкрытую злость. — Мальчикам вход воспрещён! Что-то такое Том уже слышал в день смерти девчонки. Вопросом, узнали ли его, он застал Миртл врасплох. — Ну-у… Ты тот префект со Слизерина, да? — Теперь я профессор. Заслышав это, призрак ринулся обратно в тёмный угол туалета и горько расплакался. На слезливые стенания о несправедливости, акустический трезвон которых прилично усиливался кафелем, он реагировать никак не стал и прошёл к умывальникам. Фактурная чешуя крана приятно скребла пальцы. Вдосталь утомившись завываниями, Миртл снова показалась из кабинки и принялась пожирать его своими гротескными глазищами. — Значит, ты пришёл повидаться со мной. Но зачем? Миртл, надо полагать, не запомнила его лица в тот день. Какая нелепость: все его старания обходить стороной этот женский туалет последние два года учёбы были истрачены впустую. — Мы ведь вместе учились. Я бы хотел узнать, как ты поживаешь? — О! — призрачный палец всё крутил и крутил один из тонких хвостиков в жеманной манере. — Моим родителям разрешили навещать меня. Даже несмотря на то, что они маглы, представляешь! Думаю, мама рада, что я ушла не на совсем. Всё-таки их бы больше порадовало, обитай я у них в туалете в Бристоле вместо школы, но тогда бы я не смогла изводить Оливию Орнби. — Я бы тоже предпочёл Хогвартс. — Что-о ж, — захлопала Миртл туманными ресницами, — если умрёшь, милости прошу в мой туалет. — Благодарю, Миртл. Очень щедро с твоей стороны. «Интересно, понравится ли ему Тайная комната?» — отстранёно задумался Том, напоследок погладив кремниевые чешуйки.*
Альфард хмыкнул. — Значит, пока всяк Рыцарь бредил тем, как наш почтенный лидер бороздит целый мир за наследием истинной силы, предвкушая изо дня в день, как он вернётся к нам всем с невиданной доселе победой над грязью и предательством магического общества, Том Риддл, заперевшись где-то себе на уме, развлекался с милашкой из Франции. — Мне ведома многозадачность. Драко столь часто называл его союзников Пожирателями Смерти, что Том успел позабыть, кто такие эти упомянутые Рыцари. Пока он медленно попивал скотч, Блэк заказал себе чарку эля за их уголок в «Мётлах». Под вечер солнце заливало окна паба алым, вырисовывая причудливые тени поверх деревянных столешниц. Размеренное покачивание наполовину пустого стакана в руке намертво приковало внимание собеседника к кольцу на безымянном пальце — как-то в один из вечеров Драко за повторением конспектов между делом трансфигурировал его из металлической крышки спиртного. Разборчивость взгляда, присущая деткам из беспардонно зажиточных семей, явно подсказывала Альфарду ценность этой вещицы, но лично ему было откровенно до фени. — Мои поздравления тогда уж, — крякнул с усмешкой Блэк. — Валли ушам не поверит. Она свято убеждена, что ты фригиден. У Тома так же имелось своё убеждение о дочери Блэков, но Альфарду знать о нём не суждено. — Надеюсь, её не сильно огорчит, что пропустила церемонию. Всё было довольно-таки скромно. Только самые близкие. Блэк изменился в лице, обуреваемый одновременно изумлением и распалённой обидой, но решился спросить лишь одно: — Ты счастлив? — Да. Честность собственного ответа его ненадолго поставила в тупик. Он знал чувство счастья: оно было в покорности василиска, в кольце Гонтов на его большом пальце правой руки, в последнем мучительном издыхании отца-магла у ног Тома. И затем он подумал о Драко: о изгибе шеи, о мимолётном смехе, о том, как светлые волосы немного завивались, пока тот не проходился по ним выпрямляющими чарами с особой жестокостью. Том не знал, как Драко втиснулся в первый ряд, но решил, что это и не важно.*
Тот нашёлся в их саду: выкапывал сладкую брюкву и складывал её в прижатую к боку плетёную корзину. Метка виднелась во всей своей красоте из-под закатанного рукава — такого Драко никогда бы не позволил себе, будучи не до конца уверен, что находился в безопасности. На щеке остался след от мокрой земли. В конечном итоге его безмолвное наблюдение не осталось незамеченным. — И в чём, собственно, дело? — спросил Драко в своём до дурацкого аристократическом тоне, перехватив корзину в одну руку и другой отряхнув коленку от пыли. Свет заката в платине волос отливал глянцем золота, и серые глаза сквозили лазурью. Он не спеша подошёл почти вплотную. — Я хочу кое-что попробовать. Чего-то определённого он не загадывал — ему ещё никогда не доводилось целовать кого-то по своей воле. Чужие губы оказались мягкими. И тёплыми. И не только от солнечных ловцов, развешанных по теплице. Широко мазнув пальцем по залитой жаром щеке, он смахнул крошки земли с лица обомлённого Драко и увёл ладонь тому за шею. Драко, отстранившись на глоток воздуха, притянул его обратно. Корзинка рассыпалась в ногах, не выдержав конкуренции с тёмными кудрями. — Ничего… ведь? — тактично спросили его, будто это не Том затеял всё с самого начала. Между поцелуями он довёл до чужого сведения, что с его стороны возражений очевидно нет, спускаясь руками ниже к бёдрам. Но и этого было мало, и границ он не видел. Ему хотелось разодрать эту кожу и забраться внутрь, вгрызться зубами и больше никогда от себя дальше метра не выпускать.*
Позже, уже разместившись в кровати, Том лежал с книгой у бока — именно что лежал, потому как Драко всё никак не унимался по причине своего кипучего темперамента. Успокоиться тот смог уже чуть позднее, по-кошачьи разнежившись под его рукой, пока за чтением он, сам того не осознавая, начал ерошить светлые волосы. Том скосил взгляд на Драко, когда тот совсем притих. Подсвечники у изголовья кровати отбрасывали паучьи тени с чужих ресниц на бледные скулы. Съезжая из Лютного переулка, он подчистую вытряс их старую квартиру от всей литературы по путешествиям во времени и затем продал всё то добро до единой брошюры обратно тому же старьёвщику. В тот день Драко на это ничего не сказал, но теперь был в двух шагах от старинной библиотеки Хогвартса. — Ты никуда не уйдёшь. — Тогда это касается и тебя. Тон Драко звучал странно — точно вопросительно, в сравнении с его собственными словами. — Не уйду, — сказал он. — Не в ближайшее время. А когда время придёт, он заберёт Драко с собой. — Договорились. Его привычно обездвижили: по ногам они вновь спутаны в одеяле, чужая ладонь крепко удерживала его под собой, и сам Драко поглубже зарылся носом ему в грудь. И никаких пререканий Том не услышал, когда продолжил бездумно перебирать пряди. Всё ещё ворочаясь так и эдак, тот несколько раз задел книгу макушкой, потому вскоре он отложил её в сторону и загляделся на синеватый полог кровати. Мысли в голове упорядочивались густой медлительностью. — Матрац слишком мягкий, — закапризничал Драко под рукой. Том прикрыл глаза и улыбнулся.