Ольфакторная пирамида

На часах была почти полночь, когда припозднившийся губернатор Таркин зашёл в частный турболифт, привычно вставил карту в ридер и выбрал остановку из предложенного на экране списка. У частных лифтов была масса преимуществ: они ходили чаще, чем общественные и не стояли в пробках, как служебные флаеры. Опять же, пассажиров было меньше, поездки безопаснее, ну и были опрятнее. В некоторых даже играли лёгкие мелодии, транслировались развлекательные головидео и можно было заказать еду, получив её на ближайшей остановке: горячую и свежую. Стоило всё это великолепие дорого, но оно того стоило, и, хотя в придачу к высокой должности губернатору полагался пожизненный бесплатный проезд на любом виде общественного транспорта в любую точку Галактической Империи, на Корусанте он всегда пользовался частным. Уилхафф прошёл в ухоженный салон и удобно устроился на обитом натуральной замшей сиденье. Кроме него, других пассажиров не было и это нравилось Уилхаффу даже больше, чем все остальные удобства. Сегодня он больше ни с кем не хотел общаться. Наобщался уже, хватит! Обычное рабочее совещание по проекту «Звёздочка» прошло отвратительно: эрц-герцог Поггль сбежал, трутни устроили бойню, стройка остановилась на неопределённый срок ввиду отсутствия рабочих рук, а коммандер Кренник упорно не признавал свою вину и даже изволил пререкаться, чем привёл Уилхаффа в ярость. Отстранить наглеца от проекта не позволил Амедда, ещё один, б*дь, умник. И откуда они, такие, берутся? Губенатор вдруг почувствовал себя старым и безмерно уставшим. Может, плюнуть на всё и подать в отставку? Двери плавно закрылись и лифт тронулся. На мониторе над входом отобразился трекинг-лист остановок с обратным отсчётом. Уилхафф упёрся затылком в стеновую панель и закрыл глаза, намереваясь спокойно подремать, на что имел все основания: воров, пьяных, наркоманов и шпаны в частных турболифтах не водилось. Так прошло пять минут из отмерянных на дорогу двадцати. На остановке под названием «Артгалерея» в кабину вбежала стайка молодых девушек и принялась оживлённо щебетать, вынудив Уилхаффа недовольно приоткрыть один глаз. Не снижая темпа они промчались вглубь салона и оккупировали угловой диванчик, насытив атмосферу суетой и убийственным ароматом духов. Вообще, Уилхафф аллергиком не был, но сегодня его благородный нос рассудил иначе. Дальнейшее пребывание в обществе шести щедро надушенных девушек и твилекки заставило могущественного губернатора осознать, что есть вещи, над которыми он не властен. В горле запершило, в глазах — защипало и Уилхафф поневоле вспомнил строфу из полузабытого детского стишка: «В зобу дыханье спёрло». Дышать и вправду стало трудно, но включить принудительную вентиляцию, которой оснащались все модели турболифтов, не позволило аристократическое воспитание. Он лучше задохнётся в этом ольфакторном аду, чем укажет дамам, что от них плохо пахнет. Тем более, что пахло-то хорошо, только когда слишком хорошо — это иногда плохо. Девушки всё щебетали и щебетали, не обращая внимания на немолодого чиновника, и из их разговора стало ясно, что они недавно посетили презентацию элитной линейки ароматов одной известной на Корусанте парфюмерной фирмы. Нарядная, как куколка, твилекка строила ему глазки и заговорщицки улыбалась. На её изящной шейке блестел чокер из серебристого металла, с гравировкой и разноцветной эмалью, и только через несколько минут до одурманенного духами губернатора дошло, что это не чокер. Это ошейник. Твилекка была рабыней. Несколько лет назад среди корусантской элиты было модно покупать своим детям живые игрушки. Видимо, твилекка когда-то была одной из них, а теперь стала наперсницей и хранительницей тайн своей хозяйки. До Уилхаффа донёсся взрыв смеха — и новая бронебойная волна приторного аромата. Это злобные кондитеры подогнали бочонок альдераанского мёда и опрокинули его в чан с ягодным компотом, а потом всё вместе перелили в цистерну с ванилью. Присыпали сверху карамельной крошкой и увенчали мелко нарезанной мятой. Причём, на мяте сэкономили. «Интересно, могут ли слипаться ноздри?» — отрешённо подумал Уилхафф, стараясь дышать через раз. На следующем вдохе к композиции присоединились дымные специи и результат стал похож на взрыв на кондитерской фабрике, когда все содержимое чанов перемешалось и слиплось в огромный сладкий ком, по которому потом дали пару залпов из ионных пушек. Во всяком случае так утверждал вылезший непонятно откуда едкий запах озона, ввинтившийся в губернаторские ноздри и свербящий там уже минут пять. На шестой минуте весёлая девичья компания покинула салон, а Уилхафф наконец дотянулся до кнопки активации вентилятора и вдавил её в панель. Перед тем, как всосаться в угольные фильтры, аромат вдруг выдал шлейф из ядрёного перца, сдобренного какими-то увядшими цветами, и наконец оставил Уилхаффа в блаженном одиночестве — недоумевать, возмущаться и размышлять о том, каким карам подвергнуть авторов этих парфюмерных непотребств. По его мнению, они заслушивали как минимум ссылки на Кессель. Впрочем, это вряд ли поможет: ольфакторные монстры даже там придумают ароматы по мотивам. Размышления так увлекли губернатора, что он чуть не пропустил появление в лифте ещё одного припозднившегося пассажира — коммандера Кренника, из-за которого сегодня чуть не возненавидел всё человечество. — Добрый вечер, губернатор. — У Орсона было такое лицо, словно он вместо турболифта попал в клетку с ранкором, что отчасти было правдой. Во всяком случае, взгляд, брошенный им на закрывающиеся двери, был близок к панике. — НЕ вечер. Ночь. — Сквозь зубы процедил Таркин, доставая датапад и делая вид, что считает датапад лучшим собеседником, чем новоявленного пассажира. Орсон нерешительно потоптался на пороге (гадая, ехать ли дальше или сразу сигануть в лифтовую шахту), покачнулся, когда лифт пришёл в движение и уселся напротив, тоже вооружившись датападом, чем непроизвольно отзеркалил действия губернатора. М*к! В салоне полно свободных мест, но этот наглец, видимо, до сих пор не удосужился изучить флотский этикет, регламентирующий личное пространство между высокопоставленными персонами и всеми прочими. Там чёрным по белому прописаны 5 стандартных метров. «Пять, дебил! А расстояние между рядами от силы 3-3,5. Тебе сложно сесть дальше?» — мысленно рычит губернатор, сверля коммандера злым взглядом. Орсон, видимо, почувствовал неладное, коротко глянул на начальство и беспокойно пошевелился, а губернатор замер в изумлении: его только что окатило волной невероятного, потрясающего, изумительного аромата! Сердце подпрыгнуло, замерло — и помчалось вскачь по ухабам и рытвинам прямо в пропасть. «Нет-нет-нет. Этого не может быть! Просто я переутомился» Уилхафф нервно моргнул и попытался найти спасение в голонете. Не нашёл. Строки перед глазами стали расползаться, как издыхающие червяки. — Господин губернатор, как называется приспособление для ловли диких фатиров? — вдруг спросил Орсон, отрывая взгляд от своего датапада. — Пять букв. Первая — «а». — Что?! — Я кроссворд разгадываю. — смущённо пояснил коммандер. — Аркан. — Уилхафф призвал на помощь всё своё хладнокровие, мысленно умоляя мироздание, чтобы Орсон больше не шевелился, потому что второй парфюмерной волны он не переживёт: умрёт от желания обонять это чудо вечно. — Надо же, подходит! — восхитился коммандер, впечатывая буквы в клеточки. Сладко, но не слипнется. Тут такие могучие озон с мятой (которой совсем чуть-чуть), что холод аж до костей пробирает. — Что это у вас за одеколон такой ужасный? — цедит собравшийся с духом губернатор. Орсон улыбается. Кажется он уже освоился в ранкорьей клетке и свято уверен, что его не сожрут. А зря. — Это новинка. Последний писк парфюмерной моды. «Скорее — визг!» — Я только что с презентации… «И ты туда же!» — сердито думает губернатор, у которого сейчас стойкое ощущение, что он единственный в Империи, кто занят делом. — «Тёмная страсть» — наконец выдаёт тайну названия Орсон и виновато смотрит на начальство. Должно быть, вспоминает своё дерзкое поведение на сегодняшнем совещании, но раскаиваться определённо не собирается. А затем и вовсе пересаживается на свободное место рядом, чуть не падая, когда лифт начинает тормозить перед остановкой. «Тёмная страсть. Выпить — и упасть» — Уилхафф мысленно разражается адским хохотом и понимает, что грезит наяву. Вообще всё происходящее сейчас больше похоже на галлюцинацию, чем на реальность. Наверное, гадкие парфюмеры перепутали склянки или нарочно подлили в своё творение настойку из мириаланских грибочков. Выглядит это так. Сначала солирует мята, за которой уже выстроилась целая очередь: на липких лапках осторожно подкрадывается мёд — и сразу бесследно исчезает. Затем, не позволив рецепторам очухаться, следует прицельный залп ягодной шрапнелью, на этот раз чуть забродившей и обернувшейся невесомой ликёрной сладостью, которой хочется упиться и забыться (но кто же вам, губернатор, позволит?). Из всего этого великолепия на сцену некоронованным принцем вылезает озон и некоторое время царит в гордом одиночестве. Затем — залпом из турболазеров — его сносит горячий перчик, на фоне которого буйным пламенем полыхают специи, оставляя томный дымок, а карамель, всё это время тихарившаяся где-то по углам, плавно переходит в горечь сушёных трав. И, заметьте, никакой ванили! Уилхафф непроизвольно поводит носом и теперь желает лишь одного: чтобы эта ольфакторная песня не кончалась. Он желает уткнуться в нахально подставленную коммандером шею и слопать все эти сладости единолично. Давясь, чавкая и шипя на окружающих, чтобы не смели мешать трапезе. — Хорош, правда? — шепчет Орсон и косит лиловым глазом. Уилхафф молчит. Он нем, слеп и глух. Он весь обратился в обоняние. Коммандер едва заметно поводит плечом и новая волна тепла и неги чуть не вышибает у губернатора слезу восхищения. — Невероятно хорош. — Уилхафф снова приникает к источнику. Вдох — выдох. Вдох — выдох. Горькие травы и озон. В трепещущие ноздри снова шибает ликёр, но уже не сладкий — терпкий. — Смотрю, вам понравилось, губернатор. — мило шепелявит коммандер и резко отстраняется, а Уилхафф — Уилхафф послушно следует за ним ещё целое мгновение, как приклеенный. Он и правда приклеился. Он по уши увяз в меду и карамели. Прилип намертво. Утонул в ягодном сиропе. Ушёл на дно и видит пахнущие озоном сны. Орсон вальяжно устраивается на сиденье — и вот уже хочется сбросить пару десятков лет и бежать по Гиблому Плато вслед за своей мечтой, позабыв про долги и обязанности. Обязанности? Пф-ф-ф, идите лесом! Никому он, Уилхафф, ничего не должен и никогда не был. — Совершенно случайно у меня есть ещё один пробник «Тёмной страсти» — вкрадчивый голос коммандера шелестит в ушах осенним ветром. — Я вам её…его дарю. А Уилхафф не слушает — он мысленно воет на Луну, когда среди горьких высушенных трав его обоняние вдруг тревожит полузабытый аромат полыни с Гиблого Плато. Пожалуйста, только не сейчас! Он на такое не подписывался. Полынь звенит в мозгу, как спятившая сигнализация. Следом всплывают непрошенные воспоминания, и задремавшие было инстинкты охотника безжалостно вырывают губернатора из полусна-полумиража. Чуть ли не за шиворот оттаскивают от сладкого капкана, в который он сунулся, уверенный в собственной неуязвимости. Боги Галактики, бегать за мечтой! Без оружия и правильной рекогносцировки. О чём он только думает? Идиот. Старый маразматик. Как он мог забыть, что для него любое место в Галактике — Гиблое Плато, только название и хищники другие? — Какая гадость эта ваша парфюмерия! — с чувством говорит Уилхафф, высокомерно отворачиваясь. На лице Орсона — обида и…досада. — Если вы явитесь в этом на следующее заседание — выгоню в шею! — Что вы, как можно? — коммандер разочарованно опускает глаза долу, — «Тёмная страсть» — она как власть, — только для избранных, губернатор. Турболифт тормозит и останавливается. «Заповедник б’анкоров» — любезно сообщают из динамика приторно-сладким голосом. Неужели и эти на презентацию сбегали в перерыве между станциями? — Всего доброго, губернатор. — Коммандер откланивается и выскакивает из закрывающихся дверей. «Ну и что это было?» — мрачно думает Уилхафф, рассматривая маленький чёрный флакончик в руке и удивляясь, когда Орсон успел всучить ему эту поделку. «Тёмная страсть. Одна доза» — читает он одними губами и…плотоядно улыбается. Потом осторожно отвинчивает плотно подогнанную пробку и, словно ампулу с ядом, подносит флакон к носу: ему жизненно необходим контрольный выстрел. Подносит…и сразу же с отвращением отстраняется: «Ну и вонь! Где там кнопка принудительной вентиляции?» Из флакона аромат слышится ужасно. С собственного запястья — просто омерзительно. Видимо для того, чтобы насладиться этим парфюмерным чудовищем, нужен особый носитель — коммандер Кренник, тайный ингредиент ольфакторной пирамиды. ©️Лея Моргана, г. Москва, 06.11.2023