А ты мне даже нравился.

Раньше она часто сюда ходила. Сидела на краю часами, вместе с Комаедой, или же одна… А сейчас... Всё как то искривилось. И внутри, и снаружи. Словно эмоции отразили в кривых зеркалах. Ведь смотря на него, такого растрёпанного, бледного, и будто ещё более худого, чем раньше, Цумиги не испытывает ни радости, ни обиды. Только горечь, смешанную с чем-то одиноким. -Будешь?-спрашивает она. Курить начала ещё давно, просто… не рассказывала. Нагито тем временем кивает. Колёсико фиолетовой зажигалки из кб-шки мучают не долго. Спустя мгновенье Цумиги уже почувствовала облегчающий вкус пепла. -Ты это… Цумиги… -Нет. Тут не нужно извиняться. Не до того уже. Нагито вздохнул, и сел рядом, спуская ноги. Казалось, вот сейчас он привычно улыбнётся и расскажет очередную историей из жизни... Но он опустил голову, и молча глядел на снующие внизу машины. -Не переживай.-хрипло выдаёт Цумиги, поворачивая к нему посеревшее лицо. Тот лишь вздыхает, теребя сухую прядь волос. Он побелел. Весь. Когда она застала его на той крыше, то сразу это увидела. Фарфор кожи, зелёные глаза… Даже огненно рыжая шевелюра уже тогда поддалась белизне, и больше не бросалась в глаза. Блёклый, худой, стоит разувшись с краю… Микан сглатывает. Но он… он обещал говорить. А в итоге как обычно. «Не имело смысла», по его словам. Но Хинате-то он сказал… а ей нет. Это стоило многого. Доверия… к ней, к нему… Их, сука, дружбе. Дружбе, как он говорил, ах дружбе… Она вздохнула. Хрупкая рука вдруг нащупала её, и сжала. Нагито всегда так. Молчит, но спрашивать будет глазами. И улыбаться глазами тоже. Редкий человек. -Всё хорошо. …хорошо. Раз удалось, значит хорошо… а если бы… нет. -…Я не знаю. Нагито печально улыбнулся. -Знаю я. Молчание. Цумиги отвела от него взгляд, и затянулась. Так, однажды, выразилась Миода, увидев как она курит. Сказала ещё, «Не кури в затяг»… А утром всё такое серое. И небо, и люди. Она складывает голову ему на плечо. -А ты мне даже нравился. Он молчит. Может не понимая, а может притворяясь. Они оба уже наигрались в клоунов, потому такого рода шутка казалась… неуместной. -И нравишься. Только ветер. Шелест листьев, и… глухое монотонное гудение. Он, наконец отвечает: -Ты хочешь так заставить меня говорить честно, верно, дорогая..? Это заявление кажется… противоречивым? «Дорогая»… Казалось, это прозвище осталось в прошлом. Такое…. Кривое. Выдавленное сквозь зубы. -Время. Ты прекрасно знаешь, что… его практически не осталось. И, я бы… -У нас ещё целый год. -Или, что вероятнее, полгода. – Нагито наконец поднимает глаза. Цумиги грустно улыбнулась. -Так почему тогда ты…? Зачем, Микан…? Теперь не отвечает она. Лежит на его плече, и рассматривает дома. Отвратительно серые. Примечает тот самый. -Ты сам мне говорил, что нужно прожить по максимуму. -Но это было до. Она снова молчит. В последнее время, несмотря на целые часы и дни струг с другом, между ними будто преграда. Та самая, появившаяся ещё много лет назад, и тогда же сломанная. Но вновь склеенная тем диагнозом. -Потому я не могу больше тянуть. Я люблю тебя. - Голос сиплый. Недокуренная сигарета лежит где то там, тон непроницаемо серьёзен. Ему хочется отвернуться. Сигануть вниз, вырвать себе уши. Ведь он виноват в том, что Микан теперь такова. Он сделал её такой. Вырывается нервный смешок. Из за буравящих его серых глаз он быстро сходит на нет. Прошло с полминуты глухого молчания. Комаеда отворачивается. -Я не могу. Сухие рыжие локоны… Уже на половину белые локоны набились в лицо. Секунда. И девушка, будто заставляя себя, крепко обнимает его. Сухо. Но не из за ответа, нет. Из за себя. -А ты попробуй.-шепчет она на ухо. Он не отвечает на объятия. Цумиги отворачивается. Снова скользкое молчание. Грязное. Звенит будильник. -Уже почти 5. Твоя мать скоро на работу.-Замечает Нагито, прекрасно зная, что это за звук.-Тебе пора домой, Микан… Она складывает руки в карман, игнорируя. -Микан. Я же всё знаю. Иди домой. -Ты меняешь тему. Он хмыкает, и смотрит куда то в небо. Передёргивается от холода, сжимая кулаки. Чувствует её руку в своей. -Ты сама понимаешь. Я не смогу… Это… не имеет смысла. -Смысл имеет всё. Но ты… Комаеда, ты даже не даёшь нам шанса. Ты… Я тоже много знаю. И, знаю о твоих удалённых сообщениях, которые я «не успела» прочитать. Потому… если это сделает тебя счастливым… То просто дай шанс. Она выдыхает. Теперь легче. Не нужно укрывать это от него, не нужно больше скрываться. -Но ты… -Ты думаешь, что мне будет хуже? Милый, хуже мне уже было, и только потому, что мы оба решили молчать. Я не знаю, как тебе объяснить. Просто прими это. Ты делаешь меня счастливой. Она кидает быстрый взгляд на экран телефона. 5:07, мать на работу. Будем надеяться, она не придёт проверить младшую дочь сегодня. -Это всё обречено.—Нагито наконец выговаривается.–Ты не понимаешь, Микан..? Тебе же будет хуже. А что бы ты сейчас не испытывала… если привяжешься сильнее, то будет больнее, понимаешь? Я не хочу делать хуже, но… Ты же сама во всём искала смысл! Всегда..! - голос сорвался. Парень согнулся в сухом кашле. - Так что… Я сделал тогда правильно. И сейчас… Мы не сможем. Это глупо. Бесполезно. - Нагито замолкает. Она даже на него не смотрит. Просто встаёт, хватает рюкзак, и выцеживает на ходу фальшиво-фирменное прощание, предназначенное для учителей и родителей. -Ты был прав, мне действительно пора домой. Спасибо, что пришёл на встречу. Приятно было повидаться. Удачи тебе. Пока. И вновь обращается в серую грубую девушку, тысячу из толпы, и прекрасно понимающую, что разорвала в клочья свою душу и душу лучшего друга.