Между нами вечность

      Они знакомятся в поезде первого сентября.       — Привет, я Лили, — девчонка улыбается дружелюбно, чуть нервно, и протягивает ему ладонь. Купе у них одно на двоих, и тишина угнетает.       Сириус щурит глаза и осматривает ее с головы до ног: одежда явно маггловская, волосы рыжие-рыжие (ну точно ведьма!), заплетенные в длинные косы. На щеках румянец играет не то от неловкости, не то от волнения. И только глаза — эти невозможно зеленые глаза — смотрят с интересом и некой хитринкой.       Он ухмыляется и протягивает ей ладонь. Никаких галантных поцелуев пальцев или поклонов, чего от него требовали мать, отец и всё прогнившее высшее общество — он пожимает ее ладонь крепко, по-мальчишески, и внутренне она забавляется этим.       — Я Сириус, — говорит он уверенно, а затем откидывается на спинку сидения.       — Сириус? — переспрашивает Лили. — Как звезда?       — Ага. Семейная традиция, забей. — Он чуть морщится, как будто на язык попало что-то горькое, но старается это не показывать. Лили в свои одиннадцать очень внимательна и тактична — она делает вид, что ничего не заметила, и переводит тему.       Они разговаривают о Хогвартсе, основателях, факультетах, и Сириус оказывается сведущ во многих вопросах. Лили искренне интересно слушать всё, что он ей рассказывает: про директора, про уроки, преподавателей, про квиддич и деревню Хогсмид. А Сириусу приятно ощущать себя по-настоящему нужным: ранее в его окружении не было людей, для которых мир магии являлся чем-то новым и совсем неизведанным. Он вспоминает все самые интересные истории, которые слышал от кузин и дальних родственников, и рассказывает их ярко, эмоционально, что-то забывая, что-то сильно приукрашивая, и делает это с таким увлечением, что вскоре сам начинает верить в них. А Лили — милая, наивная Лили — принимает все его слова за чистую монету и смотрит такими большими, сияющими глазами, что просто невозможно остановиться.       На середине пути, когда за окнами уже начинают сгущаться сумерки, Лили достает из рюкзака игральные карты и с удивлением слышит, что Сириус никогда не играл в такие. Тогда она подсаживается к нему, подгибая под себя одну ногу, — он тут же зеркалит ее позу — и начинает объяснять правила, и Сириус смотрит то на колоду в ее руках, то на ее пальцы, поочередно цепляющие карты, то на ее улыбку, которая не спадает с лица. Они играют остаток пути до Хогвартса; Сириус проигрывает раз за разом, но он полон упорства и гордости, и поэтому начинает спорить, как только замечает попытки Лили ему поддаться. Они спорят, смеются, кидаются картами и не сразу слышат, как в их купе стучится продавщица сладостей. Только тут оба обращают внимание на то, как сильно проголодались. Сириус решает, что иногда быть джентльменом все-таки правильно, и, скупив едва ли не полтележки, благородно угощает Лили.       Она заставляет его попробовать перечные язычки и громко хохочет, когда у него из ушей в прямом смысле начинает валить густой пар. Он в ответ скармливает ей пачку драже «Берти Боттс» и негодует, когда ей не попадается ни одного противного вкуса.       Они поочередно оставляют друг друга наедине, чтобы переодеться в форму, и вдруг обнаруживается, что Сириус не умеет завязывать галстук.       — Мне всегда помогали одеваться эльфы, — оправдывается Сириус, и это кажется для него серьезным аргументом. Лили в ответ закатывает глаза и самолично завязывает ему черный галстук.       Они вместе выходят из поезда, вместе встречают Хагрида и в одной лодке пересекают Черное озеро. К ним подсаживаются два мальчика: один вихрастый, в очках-велосипедах, слишком неусидчивый и неспокойный, другой — высокий, худощавый, с лицом и руками, покрытыми тонкими шрамами. Они знакомятся друг с другом и до начала распределения держатся рядом.       — Сириус Блэк! — объявляет Макгонагалл, и Сириус гордо, уверенно проходит к табурету под гомон и шепот зала.       — Блэк?! — восклицает за спиной Лили Джеймс. Она оборачивается и видит полную растерянность на его лице.       — Тебе не нравится его фамилия? — непонимающе спрашивает она.       — Что? Нет! — Джеймс корчит гримасу и недоверчиво смотрит на Сириуса, чья голова почти полностью скрыта под Распределяющей шляпой. — Ты ничего о его семье не знаешь, что ли? Они все темные маги! И все учились на Слизерине.       Лили хмурит брови и собирается возразить этому несносному Поттеру, но тут на весь зал раздается бодрый, даже чуть удивленный голос Шляпы:       — ГРИФФИНДОР!       И под молчаливое недоумение зала Сириус выпрямляет спину и твердым шагом спускается к столу факультета. Гриффиндор, отойдя от шока, встречает его аплодисментами; Лили хлопает со своего места среди первокурсников громче всех и вызывающе ухмыляется Поттеру.       Через пару минут она торжественно присоединяется к Блэку за столом Гриффиндора, и он отбивает ей «пять».       Позднее к ним подсаживаются Ремус и Джеймс. Они делятся впечатлениями от результатов распределения, обсуждают странную наставительную речь Дамблдора, пугаются Почти Безголового Ника и к концу ужина едва ли не засыпают за столом.       — Эванс, не спать! — Сириус вяло дергает ее за косичку, на что Лили недовольно мычит, укладывая голову на мальчишеское плечо.       — Отстань, Блэк, — бормочет она. — Это был долгий день.       И Сириус сдается. Кладет руку на скамейку так, чтобы в случае чего не дать девчонке упасть, и терпеливо дожидается, когда старосты соизволят проводить их в гостиную. Джеймс стебет его весь остаток ужина, называя девчачьей подушкой, но Сириусу отчего-то ни капли не обидно.       С Лили они расстаются в гостиной Гриффиндора, отправляясь на свою первую ночевку в замке.       — Спокойной ночи, — зевая, говорит она на прощание. С верхушки лестницы ей машут Ремус и Джеймс, и она кивает им, пытаясь твердо стоять на ногах.       Сириус перекатывается с пяток на носки и прячет руки в карманах мантии. Внутри в волнении что-то сжимается: он настолько привязался за день к этой девчонке, что боится, что наутро ничего этого уже не будет.       — До завтра? — спрашивает он и тут же морщится: голос прозвучал слишком жалобно и неуверенно. К счастью, Лили настолько сонная, что этого не замечает.       — Да, до завтра, — она улыбается и поднимает на прощание ладонь, прежде чем развернуться и отправиться по лестнице в свою спальню.       Несмотря на усталость, Сириус долго не может уснуть. Он ворочается с боку на бок, открывает и закрывает окно, несколько раз встает попить воды, но ни разу за всю ночь он не вспоминает отца и мать — это утром их гнев обрушится на него во всей своей первозданной силе, и Лили найдет его, красного от злости и слез, в одном из коридоров замка.       Они просидят там больше часа. Сириус, пряча лицо за волосами, расскажет про помешанность своей семьи на чистоте крови, Лили — про ссоры с сестрой и прозвище «уродка», полученное от нее же. За разговором они пропустят остаток завтрака и чуть не опоздают на первый урок, но сидя в кабинете профессора Слизнорта и то и дело обмениваясь взглядами, они начнут понимать, что у них есть общая тайна — нечто, что связывает только их и никого больше.       На первом курсе Сириус учит Лили летать на метле, вернее, помогает ей перебороть навязчивый страх высоты. Рядом наворачивает круг неугомонный Поттер, который летать научился раньше, чем говорить, и сейчас красуется перед всеми. Лили честно старается не обращать внимания на его подначивания, но ладони время от времени все же сжимаются на рукоятке метлы слишком сильно, и во взгляде мелькает ничем не прикрытое раздражение. Сириуса искренне забавляет ее реакция, но он делает вид, что ничего не замечает, чтобы не попасть под горячую руку: характер у Эванс был огненный, под стать волосам.       Вечера они просиживают в гостиной за волшебными шахматами, и Сириус ухмыляется, выигрывая у Лили раз за разом. Она говорит, что он мстит ей таким образом за свои неудачи в картах. Блэк хмыкает на ее предположение, но не опровергает его.       В один из дней ноября мальчишки приглашают Лили к себе и показывают мантию-невидимку Джеймса. Они вчетвером выбираются из гостиной после отбоя и бродят по территории замка. В последствии это становится чем-то привычным и правильным в их понимании.       Зимой они устраивают снежные баталии под окнами замка, а затем отогреваются у камина, красные и прозябшие. Домовые эльфы отпаивают их горячим какао с печеньем, и Лили, довольная и уставшая, устраивается под боком Сириуса и накрывает их пледом — так просто теплее. Сириус вовсе не возражает; Лили — это не какая-нибудь чужая девчонка, какие липнут к нему по необъяснимой причине, Лили — она своя, ей можно. А Поттер смеется над ними лишь потому, что на него самого Эванс почти не смотрит, — так думает Сириус и отчасти оказывается прав.       Под конец первого курса вся их компания носит статус гриффиндорского квартета.       На втором ребята узнают, что Ремус — оборотень, и принимают решение стать анимагами. Джеймс и Ремус пытаются отговорить Лили идти на такой риск, и только Сириус молчит: они с Эванс похожи, и он знает, что та ни за что не откажется от этой затеи. Конечно, переубедить ее не удается, и она благодарит его за то, что он не вмешивался.       На третьем курсе что-то в их отношениях незримо меняется. Они становятся старше, красивее и безбашеннее. Им наконец разрешают посещать Хогсмид; первый раз они идут туда всей компанией, но изредка Сириус зовет только Лили. Он объясняет это тем, что вдвоем они привлекают меньше внимания, и Ремус иронично улыбается, делая вид, что ему верит.       К Сириусу начинают откровенно клеиться девчонки, и он быстро усваивает мысль о своей привлекательности. Лили закатывает глаза всякий раз, когда слышит восторженные комментарии однокурсниц о том, как Блэк вытянулся за лето, какие у него глубокие глаза и красивые волосы.       — И в чем они не правы? — смеется Сириус и тут же получает в лицо диванной подушкой. Его смех становится только громче.       А еще на третьем курсе в Хогвартс поступает Регулус. У них с Сириусом отношения странные, отравленные родительской злобой и разными взглядами на мир. Блэки пытаются жить в мире и согласии, но иногда один из них срывается и закатывает ссору; Лили в таких случаях разводит их по углам, успокаивает малыша Рега (тот неожиданно быстро проникается к ней доверием, когда она защищает его от второкурсников с Гриффиндора) и промывает мозги старшему Блэку.       На День Святого Валентина Лили получает несколько открыток, две из них чем-то неуловимо схожи. Одна от Регулуса; он искренен и невинен в своей детской привязанности, и Лили, умиленная и растроганная, обнимает его за обедом на глазах всего зала. Мальчишка краснеет от смущения, но еще гордится тем, что его обнимает взрослая девочка; она видит, как он самодовольно смотрит на своих однокурсников, и, смеясь, взъерошивает его черные волосы.       Вторая валентинка не подписана; Лили задумчиво разглядывает ее, сидя перед камином, когда на подлокотник ее кресла плюхается Сириус и выхватывает открытку у нее из рук.       — От кого это? — спрашивает он немного взволнованно, но Лили не замечает его тона, в отличие от проницательного Рема. Он откладывает книгу и впивается в Блэка насмешливым взглядом.       — Понятия не имею, — выдыхает Лили. — Она не подписана.       — А что по содержанию? — продолжает расспросы Сириус, и Лили смотрит на него с легким удивлением.       — А что обычно пишут в валентинках? Я кому-то очень нравлюсь, — она неловко пожимает плечами. Этот разговор начинает смущать ее; она поднимается из кресла, выхватывая у Сириуса валентинку, и удаляется в спальню.       — И как давно? — интересуется Ремус. Смотрит с хитрой, лукавой усмешкой, подпирая подбородок рукой.       — Что «давно»? — Сириус делает вид, что не понимает, о чем речь.       И Ремус решает не давить на него, ему и так всё ясно.       Сириус досадливо поджимает губы и прячет лицо за волосами. Он одновременно хочет и не хочет, чтобы Лили была столь же догадлива.       Четвертый курс начинается с того, что Блэка принимают в квиддичную команду на позицию охотника. Джеймс неделю ходит, сияя, как новогодняя елка, радостный больше Сириуса.       — Наконец-то ты одумался! — Джеймс обнимает Сириуса за плечи и ерошит кудрявые волосы.       — Поздравляю, — Лили улыбается и тоже обнимает его. — Теперь у тебя точно отбоя от девчонок не будет, — бурчит она, прижимаясь щекой к колючему свитеру, и Сириус смеется:       — Даже если так, на трибунах самой важной девчонкой для меня будешь ты.       Лили улыбается шире и утопает в его объятиях.       Гриффиндор одерживает победу во всех играх, и на вечеринке в честь финального матча все чествуют команду, как героев. Джеймс ни на секунду не выпускает кубок из рук, лица гриффиндорцев разрисованы красным и золотым, на Сириусе, как плащ, колыхается огромное знамя факультета. Лили стоит у стола с закусками в большой для себя бордовой толстовке; на спине нарисован рычащий лев и крупными буквами выделяется надпись «БЛЭК». Девчонки смотрят на Лили с нескрываемой завистью, но в этот день ей абсолютно плевать на это. Ее друг счастлив, и она счастлива вместе с ним.       Сириус подкрадывается к ней со спины, оплетает руками и опускает голову на плечо, касаясь подбородком ее ключицы. Лили улыбается от ощущения тепла, накрывшего ее с его приходом, и чуть подается назад, прислоняясь к Блэку всем телом.       — Ты пьян, — констатирует она без всякого осуждения в голосе.       — Каюсь, грешен, — соглашается Сириус, вдыхая запах ее распущенных волос. — Как тебе сегодняшняя игра?       — Ты был великолепен, — губы Лили растягиваются в улыбке, когда она слышит довольное урчание Блэка.       — Ничего бы не удалось без моего талисмана удачи, — шепчет Сириус ей на ухо, и по спине Лили бегут мурашки от его голоса. Сириус пьян, и для него границы приличий немного смазаны; он не осознает, насколько близко находится и как они выглядят со стороны. Лили молчит, и Сириус считает должным пояснить: — Я про тебя говорю, если что. Ты мой счастливый талисман, Эванс.       — Рада слышать, Блэк, — поддразнивает она.       — Нет-нет-нет, сегодня Блэк у нас ты, — Сириус тыкает пальцем в надпись на толстовке на спине Лили. — Тебе идет. Можешь оставить ее себе, на тебе она смотрится лучше.       Лили теряется от смущения и неловкости, впервые не зная, что сказать, но в кои-то веки Поттер появляется вовремя.       — Бродяга, вот ты где! — не менее пьяно восклицает он, закидывая руку на плечо Сириуса и тем самым вынуждая его отстраниться от Лили. — Пошли, там вся команда собирается для общих фото.       Сириус пытается что-то возразить, вновь липнет к Лили, и они с Джеймсом вдвоем ведут его в центр гостиной.       Наутро Сириус почти ничего не помнит, или делает вид, что не помнит. Но толстовку свою он вернуть не требует, и Лили оставляет ее себе. И всякий раз, когда она появляется в ней в гостиной, Блэк смотрит на нее тем же взглядом, каким смотрел на вечеринке в честь матча. Лили понимает, что дело было не в алкоголе.       На пятом курсе они завершают свое превращение в анимагов и начинают проводить полнолуния с Ремом. Это опасно, рискованно и куча других эпитетов, которые на них вываливает Люпин — но они делают это, потому что иначе не могут.       Регулусу в это время тринадцать, и он слишком смелый для слизеринца, потому что без всякого страха подходит к Лили после обеда и признается в любви. Для Лили он как милый младший братишка; она целует его в щеку и говорит, что ему нужно найти кого-то помоложе. Рег пожимает плечами и уходит к своим друзьям. Поражаясь его непосредственности, Лили качает головой и краем уха слышит шепот Ремуса:       — А брат-то твой время не теряет. Бери пример, Бродяга. Вот как дела делаются.       — Заткнись, — огрызается Сириус, и Лили поджимает губы, скрывая улыбку. Она уверена на сто процентов: Ремус в курсе, что она слышала каждое слово. Она оборачивается к парням, и Люпин ей, конечно, подмигивает.       На Рождество Лили остается в замке: Петуния прислала письмо о том, что собирается в эти дни познакомить родителей со своим женихом и ей не нужна в доме «уродка», которая может все испортить. Лили врет родителям, что она прекрасно проведет время в школе с друзьями, а сама давится слезами и горькой обидой. Такой ее находит Сириус: заплаканной, сломленной, отвергнутой собственной сестрой. Он поднимает ее из-за стола и крепко прижимает к себе, позволяя залить слезами свою рубашку.       Лили плачет много и долго, и под конец она совсем обессилена. Зная наверняка, что спальня пустует, Сириус подхватывает Эванс на руки и несет к себе. Укладывает на кровать, накрывает теплым одеялом, приносит с кухни горячий шоколад и корзинку сладостей и садится рядом, нежно беря за руку. Он ничего не говорит, но Лили этого и не нужно. Она переплетает их пальцы и тянет Сириуса на себя, чтобы он лег рядом. Блэк послушно, с огромной осторожностью ложится на кровать, и Лили буквально ныряет в его объятия, прижимается всем телом, головой утыкаясь в грудь и щекоча шею своими волосами. За окном темнеет. Сириус прижимает девчонку к себе и успокаивающе гладит по спине, пока она не успокаивается окончательно.       Когда поздно вечером Ремус и Джеймс возвращаются в спальню, они видят их двоих, спящих в обнимку под одним одеялом. Джеймс хочет разбудить их и посмотреть, как неловко они будут оправдываться, но Ремус ему не позволяет. На память он делает колдофото спящей парочки и оставляет его на тумбочке Блэка.       Утром Лили смущенно накидывает на себя теплую кофту Сириуса и под тремя парами глаз — насмешливой, понимающей и неприкрыто влюбленной — сбегает к себе. Фото Сириус забирает себе и магией приклеивает на столбик кровати, и это становится первым, что он видит каждый день, когда просыпается, и последним, когда засыпает.       Рождество Лили и Сириус встречают вдвоем в комнате мальчиков. Они устанавливают в углу маленькую елку и долго спорят из-за украшений, приносят с кухни две корзинки еды, и откуда-то из закромов Сириус извлекает пару бутылок вина.       Они пьют, смеются и обсуждают всё на свете. На Лили — та самая бордовая толстовка, и у Сириуса кружится голова не столько от вина, сколько от вида девушки в его одежде.       Они знают друг друга лучше, чем кто-либо. Оба молоды, пьяны и до безумия влюблены.       Они целуются, не дожидаясь полуночи, и у обоих на губах горько-сладкий привкус вина. И весь мир тут же перестает существовать; остаются только они, их губы и пальцы, зарывающиеся в волосы и мягко поглаживающие шею.       Обоих накрывает чувство безграничной правильности и нужности.       Сириус шепчет между поцелуями, что никогда ее не отпустит.       Лили берет его лицо в ладони и мягко целует в губы; ее сердце вторит каждому его слову.