мечта с позором

Лиза всегда чувствовала дрожь, когда одноклассница проходила мимо неё и кидала холодный взгляд. По два раза в день, и Макарова пыталась этим насытиться, представляя пошло-сладкие картины в голове. Двух взглядов в день хватало на мокрые трусики после уроков в общей раздевалке. Лиза была уверена, если Мила захотела бы её взять прямо на людях — она бы согласилась. Но сейчас, на третьем уроке информатики это были лишь мечты. Наверное, все заметили помешанность девчонки на такой доминантной Грац. Наверное, только сама Грац не хотела замечать этого, неприятно подкалывая в столовке за одним столом. Но Лизе это нравилось. Нравилось ощущать себя слабой и безнадёжной. Жуткая примесь страха давила на горло, не давала расслабиться, когда Мила сидела за одной партой на уроке истории и сжимала колено, ради забавы. Потому что слухи уже пошли и было интересно узнать правду. — Слышь, Лизка, прикурить не найдётся? Когда шестой урок почти подходил к концу, Грац оказалась за спиной. Неожиданно, резко, наконец-то. — Ага, есть. Макарова шумно сглатывает, почти пищит, когда отвечает, потому что выносить такое горячее дыхание на шее было невыносимо. Мила усмехается, она пришла на самом деле сюда далеко не за этим, поэтому без зазрения совести выхватывает чужую прикуренную сигарету из рук и делает затяжку. Достаточно длинную, выкидывая окурок в открытое окно. Касается животика под белой школьной рубашкой, ведёт нежно пальчиками по прессу, ухмыляется. Макарова почти дрожит, отчего даже смешно становится. Хочется взять прямо здесь, даже не заходя в кабинку, опозорить. Мокрыми поцелуями проходится по шее, облизывает, кусает, оттягивает мягкую кожу, слыша хриплые выдохи. Сжимает упругую грудь через ткань спортивного топа, мочку уха прикусывает, шепча: — Будь послушной девочкой, ладно? Когда урок закончится, я продолжу тебя трахать, даже если тут кто-то будет ты не смеешь возражать, поняла? Лиза часто кивает, ей так-то похуй кто и что увидит. Она чувствует как свободная ладонь ползёт к ширинке, медленно-медленно расстёгивает, заставляет разум плыть, вытаскивая единственную пуговицу. — Давно этого хотела, да? — потому что добрые люди рассказали, поделились самым сокровенным, можно сказать. — Угу..., — Лиза чувствует лёгкое волнение, и когда штаны с нижнем бельём были спущены до колен, навстречу пальцам ерзает, которые по половым складкам ведут неспеша. — Какая мокрая... Надо же. Грац смешок издаёт, в скулу куда-то кусает невыносимо-приторно и входит сразу двумя пальцами, сразу до самых костяшек, выбивая протяжный стон. Лиза на пальцы насаживается, слыша звонок и помня чужие слова. Останавливаться сама-то и не хочет, приглушенно мыча на резкие толчки. У неё в теле настоящий жар от вулкана, дрожь в коленях и томный шёпот на ухо: — Умничка. Давай, насаживайся лучше. Макарова голову на плечо откидывает, и вправду старается насаживаться лучше. Обильная смазка по бедрам стекает, всё желание показывает. Мила руку по-правильному на шее сжимает, кислород прикрывает, власть над телом свою показывает, мычания частые выбивает. — Блять, пожалуйста.. Грубее. И когда в туалет заходят первые люди, Грац быстрее двигаться начинает, пятна красные на изгибе шее оставляет, шепчет что-то только им двоим дозволенное, Лизку заставляя прогибаться сильнее, слышать восторженные визги. Плавиться в позоре. Кончить с громким стоном прямо на камеру, сводя брови домиком и не о чём не жалеть. Чувствовать пальцы всё ещё внутри себя, которые не останавливаются и доводят ноги до невозможных судорог, целовать-целовать-целовать. С громким причмокиванием, с сбитым дыханием, с сбывшиеся мечтой.