Начало конца

      Свобода же, сударь мой, есть фальшивая иллюзия.                               ****             После удара головы об косяк стены прозвучал звон, и слух вернулся вновь, но на этот раз он функционировал не так как прежде. Звуки казались очень отдаленными, будто кто-то из космоса пытался достучаться до моего сознания, которое плотно граничило с реальностью и миром снов. Только это не являлось сном. Я находилась на краю материального чувства своего тела и духовного состояния, пока мысли улетали в неизвестность, а перед глазами плотной пеленой красовалась темнота, не позволяющая увидеть ровным счетом ничего, только слышать, как двое парней устраивают перепалку, которая не предвещала хорошего исхода, но мне было абсолютно всё равно. Я отключалась.       — Твою мать, Атсуму, ты что творишь?!       — Суна, отвали! Я проучу эту сучку!       — Очнись, придурок!       После слов взволнованного Ринтаро началась напряженная тишина.       — Твою ж мать…— В каморку ворвался Сато.       — Чёрт! Чёрт! Чёрт! — Испуганно тараторил блондин. — Я не хотел! Я опять поддался ублюдским эмоциям! Чёрт!       Последнее, что я услышала.                               ****           Проснувшись, я обнаружила, что стою в ванной комнате своего старого дома. ( Я снова бродила во сне – но зачем? ) Свет в ванной был выключен, а сам коридор за моей спиной погружен во тьму. Занавеска вокруг ванны на птичьих лапках оказалась задернута. Коврик рядом с ней – помят и влажен.        Я вроде бы начала ощущать подобие страха, но сам по себе дремотный характер испуга подсказывал, что это всё происходило во сне. И всё же справиться с ним не удавалось. Слишком многое в последнее время поначалу представлялось сном.       Я подошла к ванне, сама того не желая, но не в силах остановиться. Отдернула занавеску. Внутри невесомо плавала совершенно голая мама, из головы которой торчала железная ржавая балка, а губы скривились в мёртвой улыбке. Глаза мамы были закрыты. Вода вокруг окрасилась в ярко-алый цвет. На её посиневшей шее колыхался подобием странной водоросли старый кулон с большим зелёным рубином, который когда-то был захоронен вместе с ней.        — Мама…— Я услышала собственный голос.       Её глаза резко открылись. Они были словно отлиты из серебра и совершенно не походили на человеческие. Руки мамы, белые, как две рыбины, нащупали края ванны, и она села. Балка торчала точно в середине лба, на ровном расстоянии от глаз. Края раны даже не припухли.       — Ты хочешь свободы? — Спросила сереброглазая мама.       — Я ведь и так свободна…       — Заблуждаешься.       Женщина уже поднялась во весь рост, не сводя с меня белесого серебристого взгляда. С сине-фиолетовых губ не сползала тоскливая улыбка. Она перебросила ногу через фаянсовый край ванны, и белая сморщенная ступня опустилась на примятый коврик.       — Пойдем со мной, и ты будешь свободна.       Мама пошла на меня, вытянув вперёд руки с чуть скрюченными пальцами. От неё пахло тленом и сыростью, как от опавших листьев, которые долго поливали дожди. Я отшатнулась.       — Я и так свободна!       Руки женщины коснулись моей гладкой покрывшейся холодным потом шеи.       — Синяки на твоей шее говорят об обратном.       Я повернулась к зеркалу, пытаясь в потёмках разглядеть синяки, про которые она сказала, но ничего не увидела. Страх нахлынул новой силой, и я обернулась, убегая из ванной комнаты, однако мой бег был тягучим и невесомым, как часто бывает во сне.       — Прекрати следить за мной! — Кричала я в злобе и страхе, пересекая темный коридор с гостиной.       Руки мамы опять сомкнулись на моей шее. От ужаса сердце забилось быстрее, а легкие раздулись так, что, казалось, вот-вот взорвутся. Но потом я наконец нащупала дверную ручку, та повернулась, скрипнула, и я вывалилась в открытый проем. Выбралась наружу, но оказалась не на крыльце первого этажа, а на чердачном помещении позади каменной арки. В углу горел потрепанный абажур 19 века, который отец несколько лет назад убрал на чердак, поскольку тот перестал работать. Его походный стул стоял рядом с этим абажуром, а кругом пародией на миниатюрные горные хребты высились пыльные коробки, ящики и перевязанные кипы записей, счетов и бог знает чего ещё. Чувство облегчения накатило на меня, и я прошла вглубь.       — Я найду её! — Вновь услышала собственный крик.       Схватила сырую, заплесневелую картонную коробку, но она развалилась прямо у меня в руках, и из неё водопадом низверглись на пол пожелтевшие, порванные листки, на одних из которых покоилась подпись отца.       — Она где-то здесь! Я найду её!       Подбежала к другим коробкам, запустила руки в ветхое море бумаг, упорно выискивая что-то, сама не знаю что. В бесформенной куче хлама мне удалось найти большой позолоченный ключ, который отец раньше носил во внутреннем кармане своего клетчатого пиджака. Это был его любимый пиджак. Схватила ключ и как в туманном рассыпчатом сознании, воспроизводящем прошлое, ринулась к огромному сундуку, что был закрыт таким же позолоченным замком. Судорожно прокрутила ключ, отбросила в сторону и открыла тяжелую деревянную крышку.       — Вот она! А я знала! — Голос продолжал вырываться сам по себе.       На самом дне деревянного сундука, в куче старых семейных вещей, сохраненных на память, лежала она – Отцовская книга. Он прятал её, чтобы не вспоминать трудное прошлое, но зачем она мне понадобилась? Для чего я её искала? Какой-то несусветный бред.       Дверь на чердак открывается, и с низу, как крокодил, который выглядывает из под воды ради выслеживания добычи, медленно проявляется голова мамы. Она расплывалась в хищной улыбке, оголив свои почерневшие зубы. Я закрыла лицо руками и отползла дальше. Голоса в голове кричал «Беги или умри!», но я обомлела, когда услышала хриплый голос мамы. Нехотя оттопырила несколько пальцев, предоставив глазам небольшие щелки, и, сжавшись, уставилась на женщину. Это больше не моя мама, это что-то нечто. Нечто жуткое и необъяснимое.       — Джуди, беги или умри! Беги или умри! Беги или умри! — Она продолжала кричать эти слова снова и снова, по-паучьи заползая на чердак, и царапала острыми ногтями деревянные доски, которые, казалось, сейчас окончательно сломаются, и я полечу вниз через весь второй этаж.       Беги или умри!                               ****          Чужой разговор и посторонние звуки заставили пробудиться. Я с большим трудом приоткрыла веки, и в глаза тут же ударил яркий белый свет. Я скорчилась и хотела встать, но рука женщины откинула меня обратно на кушетку.        — Лежи, лежи, бедолага.       Робко оглядев помещение, я поняла, что нахожусь в кабинете школьной медсестры. Она ощупывала мою шею, пока позади неё, на свободных стульях, обитых черной кожаной тканью, смирно, словно стрункой, сидели перепуганные Атсуму, Ринтаро и…Сато? Что за злосчастный гарем…       Женщина стянула с себя медицинские перчатки, выкинула в мусорку напротив и встала у высокого шкафа, наполовину состоящего из стекла и белого дерева. Открыла серединный ящик, немного покопалась и достала из него серо-оранжевый тюбик с кричащей надписью «хранить в местах недосягаемости детей».       — У тебя несильные синяки. Можешь не переживать, они быстро пройдут. — Говорила женщина, натирая шею мазью и для удобства переворачивая мою голову то влево, то вправо.       Она вновь повернула голову, и я встретилась с умиротворенными лисьими глазами. Раньше они пугали и отталкивали, а сейчас выглядят как что-то родное, привычное. Я устало посмотрела на Ринтаро, после прошлась взглядом по остальным двум парням и уткнула взор в блеклый белый потолок, с которого уже сыпалась штукатурка. Да, не помешало бы сделать ремонт.        — Ты вся дрожишь! Тебе холодно? — Взволнованно сказала медсестра, прислонив руку к моему лбу.       — Нет…просто кошмар приснился. — Я аккуратно привстала и села на кушетку, свесив ноги.       Она отложила тюбик с мазью на маленький столик и скрестила руки.       — Чтож, а теперь…— Прокашлялась и сомкнула брови. — Попрошу объяснить, что произошло на самом деле.       Я сжала губы, кинув взгляд на блондина и заметив раскаяние в его глазах. Он открыл было рот для признания, но, сама не знаю почему, я решила прикрыть его задницу.       — Я упала просто.       — Шутишь что-ли? У тебя на шее следы от пальцев. Это каким таким образом ты упала? — Она скептично возвысила бровь.       — Всё в порядке, правда. Можно я пойду?       Медсестра с прищуром оглядела каждого присутствующего и громко цокнула, сопроводив свои действия тяжелым вздохом.        — Хорошо, можешь идти, но если станет плохо, то сразу уходи домой. Я тебе выписку оставлю у себя на столе. Ладно?       — Да, конечно.       Встала, нащупав в заднем кармане телефон, и незамедлительно вышла из кабинета. Парни двинулись за мной, попутно споря друг с другом.        — Да отойди. — Шипел Ринтаро.       — Сам отойди! — Сато толкнул парня в плечо, переступив через порог.       — А тебе то че от неё надо?       — А тебе? Так-то тут только Атсуму причастен.       — Вот именно. Какого хера вы оба за нами тащитесь? — Бормотал блондин.       Я повернулась, раздраженно нахмурившись.       — В каком это смысле «за нами»? Я иду одна, а вы все трое валите куда хотите. Оставьте меня в покое.       — Джуди, постой! Нам нужно поговорить. — Блондин схватил меня за плечо.       — Атсуму, она же сказала, чтобы её оставили.       — Сато, не лезь, пока и тебе не перепало.       Я посмотрела на парней в немом вопросе.       — Вы знакомы?       Атсуму и Сато обменялись взглядами поверх моей головы, а после одновременно щелкнули языками.       — К сожалению, да.       — А ты не видела его на вечеринке у меня дома? Он там хуже всех нахуярился. — Усмехался Атсуму, поглядывая на знакомого.       — Заткнись. — Скалился Сато.       — А не правда что-ли? Ты сперва пошёл по пиву, а потом повысил планку до спиртного и нахлебался коньяка, а дальше вообще жесть была, ты…       Пока парни обсуждали тогдашний вечер, я тихомолком влилась в проходящую мимо компанию третьегодок и быстро ускользнула с их поля зрения. Зашла в пустующую библиотеку. Решила написать Нетсуко, чтобы она принесла мой рюкзак, но вспомнила о её отце, который разбил телефон. Досадно.       Вздохнула, убрала телефон и села за стол, стоящий между книжных полок. Хотелось побыть в тишине и обдумать недавний сон, связанный с мамой. ( К чему он?) После её гибели мне уже снилось подобное, но в этот раз, словно тонким намеком, прояснялись детали. Однако саму грань намека я не смогла понять. А может, это вовсе и не намек, может, я схожу с ума? Вечные иллюзии, галлюцинации и странные сны, выходящие за пределы моего понимания, преследуют уже на протяжении двух лет. Сперва они казались безобидными, но с каждым новым разом становились всё весомее, а сейчас вообще доходят до абсурда. Порой ко мне приходили мысли о психологе или даже о психотерапевте, но, кроме глупых странностей, ничего не мешало спокойной жизни. Я тоскую по матери, но не убиваюсь из-за этого. Хожу в школу, поддерживаю общение с людьми разных возрастов и не страдаю апатией или чем-то подобным. Поэтому не вижу смысла обращаться за помощью.       Я прикрыла глаза, блуждая в рассуждениях, но из них меня вывел неприятный дверной скрип. В библиотеку зашёл Ринтаро. Он огляделся и, увидев сидящую меня, облегченно выдохнул. Подошел и сел рядом.       — Я погляжу, сбегать ты любишь.       — На что намекаешь?       — Ладно…забей. Лучше скажи, ты общаешься с Сато? — Спрашивал парень, будто боясь услышать положительный ответ.       — А тебе какая разница?       — Просто не советую сближаться с ним.       — Мне твои советы нахуй не сдались. Тем более он нормальный парень.       Вроде…       — Нормальный парень говоришь? Да он же тебя глазами раздевает. — Ринтаро вскинул бровь.       Я усмехнулась, облокотив локоть на край стола.       — Ревнуешь?       Парень прильнул к моему уху, выпустив на волю свой надменный, пошлый тон.       — Ошибаешься, зайка.       — Я никогда не ошибаюсь, лисенок. — Подмигнула, попутно поднимаясь со стула, и в полной тишине покинула помещение.                                           ****           По дому эхом разбежался вырванный из уст отца мат. Он не заметил табуретку, стоящую на входе в кухню и заваленную пошарпанными плинтусами (которые он не так давно снял, чтобы установить новые), поскольку очень торопился на встречу, как он сказал, с неким Джеком Улманом, являвшимся молодым и перспективным работодателем. Несколько плинтусов шлепнулись рядом с табуреткой, от чего отец взбесился сильнее.        — Твою мать! Что они здесь делают?!       — Вообще-то ты сам их сюда положил. — Иронично говорила я, сидя за кухонным столом, и водила указательным пальцем по стеклянной каемке стакана, в котором был налит гранатовый сок.       — Это был риторический вопрос, Джу. — Свирепо сказал отец, натирая свои кожаные мокасины до идеального блеска.       — Пап, таких угрюмых людей на работу не берут. Ты же всех клиентов распугаешь. — Усмехалась я, наблюдая за согнувшимся отцом.       — Отныне распугивать людей - это моя работа.       — Полагаю, ты собираешься устраиваться охранником в магазине?       — Очень смешно, дочь. — Закатил глаза, тихо цокнув.       — Так что за работа?       — В органы устроиться решил.       — Ого, у них что, уборщиков не хватает?       — Ты когда-нибудь перестанешь изгаляться?       — Не-а. — Я качнулась на стуле, непринужденно улыбнувшись.       — Я уже понял…Нет, меня хотят взять в ряды районной полиции.       — Мм…Ты в курсе, что там работает отец Нетсуко?       — Нет, а что?       — Да ничего, просто не завидую тебе.       — Опять загадками говоришь?       — Возможно. — Я вновь улыбнулась, но тут же опустила уголки губ и сделала весьма серьезное лицо, вернув стул в прежнее положение. — Где ты был той ночью на самом деле? Если соврешь, то в тебя совершенно случайно прилетит мой тапок.       — Шантажистка.       — Нет, я спекулянтка.       Отец посмеялся и встал, закончив скрупулезно ’’пархать’’ над своими мокасинами.       — Я правда был у Ясуды.       — Ну всё, я предупреждала.        В грудь мужчины прилетает пушистый белый тапок, и он наигранно злиться, кинув тапок в обратном направлении. Я уворачиваюсь, а после подпираю подбородок правой ладонью, от чего щека слегка приподнимается.       — Да, твоя меткость с каждым годом всё хуже и хуже. — Со вздохом проговариваю, равнодушно наблюдая за его реакцией.       — Ты смухлевала, засранка.       — Ты тоже. Я до сих пор жду правды.       Мужчина торопливо накидывает коричневое пальто, поворачиваясь на меня через левое плечо. — Я всё расскажу, когда прийдет время. Сейчас, к сожалению, вынужден оставить тебя в неведении.       — Не забывай, у меня ещё второй тапок имеется.       Однако мои слова не дошли до отца. Он быстро схватил свой рабочий чемоданчик и вышел за порог дома. Наверное, в его голове играла жизненная страсть, ведь он, возможно, устроится на авторитетную работу, что очень вероятно. Сказать честно, я даже рада. Пусть занимается непривычным для себя делом, щеголяет в кителе и получает награды за успехи. Ну или чем там занимаются менты? Надеюсь, всё сложится наилучшим образом. Единственное, что меня смущало, как ему вообще предложили такую работу, когда у него всего одно образование – коммерческое. Очередная странность.       Было десять часов вечера. Отец по прежнему отсутствовал. Я уже начала переживать, но не хотела его тревожить, поэтому отбросила мысли о звонке. Я лежала на боку лицом к стене с открытыми глазами, вслушиваясь в своё глубокое и размеренное дыхание.        Вдруг будто что-то неизвестное натолкнуло меня на непреодолимое желание выйти из комнаты. Я навострила каждую часть тела и встала с кровати, пройдясь босыми ногами до двери, ведущей в коридор, который сейчас был погребен во тьму. Последовала своему чувству, что вело меня в ванную комнату. На мгновенье я содрогнулась, подметив, что дверь приоткрыта, хотя я её закрывала, кажись, минут десять назад, когда ходила в туалет.       По телу распылились мурашки страха. На лбу проявилась капелька холодного пота. Нужно умыться. Да, нужно умыться. Я зашла в ванну, нащупала на стене выключатель и легким нажатием трех пальцев заставила комнату потерять прежнюю темень. Встала напротив зеркала, включила холодную воду, наклонилась, но, выпрямившись обратно, дернулась в зверском испуге и отошла на несколько шагов назад. Пыталась проморгаться, чтобы убедиться в реальности происходящего, чтобы убедиться не сплю ли я. Однако, протерев свои сонные очи, я не перестала видеть чертову надпись на зеркале.        «Беги или умри.»       Большие красные буквы так и били в глаза, вызывая пульсацию в висках. Нет, это сон. Это точно сон. Надо проснуться. Но как? Ущипнуть себя? Нет, не работает. Ударить? Нет, нет, нет!! Ничего не помогало. Я продолжала не отрываясь вдалбливать взгляд в надпись на зеркале. Отходила всё дальше и дальше, но случайно перевалилась через край ванны. На меня упала занавеска вместе с железным креплением, и я принялась судорожно стаскивать с себя ткань. С трудом встала, вновь уткнув взгляд на зеркало, однако оно оказалось идеально чистым, словно новое. Надпись бесследно пропала.       — Ей богу, дурь какая-то. — Сказала, взявшись за ледяной лоб.       Всё только начинается