Напоминание о недуге

С самого детства Хонджун старался не отдавать бразды правления над своим телом болезни. Его родители всегда говорили не щадить себя и трудиться, ведь у других людей может быть намного хуже. Если есть возможность, то грызи гранит науки! Не останавливайся. Простуда это фигня, быстро вылечишься! Тогда Ким начал работать наизнос и впервые загремел в больницу, в этот раз родители сказали ставить здоровье на первое место, но не забывать об учёбе. Так Хонджун и пытался найти баланс отдыха и работы. Вот только, так и не смог. Сейчас Ким Хонджун студент, он кашляет в кулак уже почти месяц, а его одногрупник Сонхва мягко намекает тому сходить в больницу. Хонджун лишь отмахивается, мол само пройдёт, не говорить же, что из-за дотошных родителей он перестал доверять врачам? Такое происходит не в первый раз и сегодня Пак не выдерживает, резко вскидывая руку вверх: — Хонджун плохо себя чувствует, можно я доведу его до медпункта!? — преподаватель с облегчением кивает, а кто-то из одногрупников шепчет «спасибо» и «наконец-то». Хонджун только сейчас понимает, что возможно отвлекал всех своим кашлем и чихами. — Хонджун, пойми, это может перерасти в хроническое заболевание, хотя-бы выслушай доктора. — умоляет Пак и друг делает ему одолжение. Ким заходит в медицинское крыло, получает список медикаментов и выходит из кабинета, где тут же сталкивается с Сонхва. — Много выписали? — Ага, сейчас посмотрим что за чушь.. — шепчет парень в ответ и достаёт мобильный, тут же вбивая препараты в поисковую строку, Сонхва было подумал, что Ким собирается их заказать, вот только нет, он смотрел побочки и противопоказания, а так же что на что влияет - ещё одна тревожка от родни — Ты, только глянь, Хва! Они выписали мне две разные таблетки одновременно два раза в день, и прикинь, одна расширяет сосуды, а другая сужает. Идиотизм, лишь бы бабок сгрести. — Хонджун гневно сжимает бумажку. — Спасибо за заботу, но я в полном порядке.. Спустя несколько дней Ким не является на пары, как выяснилось болезнь сломила его наконец окончательно. Он лежит не в силах дойти до туалета за углом, парня бьёт озноб, голова гудит, а настенные часы тикают подобно огромным курантам, ещё чуть чуть и зазвенят колокола, а то и кукушка вспрыгнет и начнёт клевать его меж бровей. И ровно через минуту, громко орёт будильник, прошибая все тело током. Черт заставил его поставить пионерскую трубу на 8:40. Мочевой пузырь полон, от холода Ким не может пошевелить пальцами и страх детства постепенно вкалывает в сердце морозные веточки. Слезы текут по щекам. — Я не хочу умирать, не хочу умирать, не хочу умирать, не хочу, я не хочу умирать, я не хочу умирать, болеть, хочу жить, не хочу умирать... - будто мантру шепчет парень закрыв уши руками, он переплетает ноги, чтобы подольше продержаться. Голова от слез только пухнет и сильнее гудит. Ощущение будто он кружится на цирковом диске против часовой стрелки, и сейчас в него будут метать ножи, или будто Ким распластался на барабане поля чудес по часовой. Хонджун на карусели жизни без возможности встать. О, нет! Что-то изменилось... Теперь мир идёт кругом вокруг перня, полки причудливо извиваются, размываясь влево и притормаживают, крутя самого Кима вправо. А он продолжает шептать отказы. Сонхва не удосужившись отпроситься с пары, несётся обратно к общежитию, они с Хоном живут буквально через стенку, недавно им вообще удалось выяснить что ключи у всех в их крыле одинаковые. Поэтому, когда Ким не ответил на стук, Сонхва решается самостоятельно проникнуть в квартиру друга. Он быстро стягивает кроссовки и бежит к дивану на котором согнулся Хонджун, что-то бормоча в пустоту. — Хонджун — названный дёргается от того, как громко прозвучал голос Сонхва, хотя тот почти шептал, —Что с тобой? — шепчет ещё тише Сонхва, легонько касаясь чужого лба. Хонджун еле раскрывает глаза, которые застелены какой-то пеленой. Слезы не улучшают дело, сил разговаривать нет совсем. Хва выдыхает, он несётся к ванной за холодной водой и тряпкой, куска ткани он кстати не нашёл и пришлось использовать футболку Хона, тот вряд ли будет против. Он с некоторым усилием отрывает Хонджуновы руки от его же головы, тот так сильно хотел заглушить боль, что начал рвать волосы. Сонхва кладёт мокрую футболку тому на лоб. Ледяная ткань сначала ощущается ужасно неправильной и Ким хочет снять её, но Пак хлопает его по рукам и что-то шепчет. Голова продолжает гудеть, но уши постепенно начинают пропускать остальное. Хонджун как слепой котенок без слуха, цепляется за руку друга своими горячими пальцами. Сдавливает сильнее с новыми вспышками острой боли, старается открыть глаза и когда ничего не получается начинает реветь ещё сильнее. Беззвучно, как снежинки, слезы мочат подушку. У Сонхва скребет в душе и он позволяет себе поцеловать друга в лоб через холодную тряпку, которая уже снова стала нагреваться. — Не бросай меня, я не притворяюсь, мне правда плохо, пожалуйста... — еле слышно хрипит Хонджун. — Всё хорошо, я с тобой, я всегда буду с тобой. — Прости, я сейчас встану и пойду на учёбу, прости.. Отец, пожалуйста. — Хонджун бредил и сильнее сжимал пальцами чужую руку выше локтя. Он не слышал Сонхва и единственное, что ему оставалось это сидеть подле друга и гладить его по плечу свободной рукой. Хонджун сумел заснуть, а Пак наконец-то смог заново смочить футболку холодной водой. У Хона не было ничего кроме перекиси водорода, средства для линз и парочки пластырей. В холодильнике стояли энергетики, молоко, лимончела и пирожные. Также на небольшой кухоньке в ведре имелась картошка, а на столе гордо стояли хлопья и мюсли, в шкафчиках быстро разогреваемые воки. Сонхва пришлось оставить друга, чтобы зайти к себе за аптечкой и взять недостающее для лапшичного супа продукты. Ким проснулся ближе к четырём и резко сел на кровати отчего снова схватился за голову. — Доброе утро, больным. — прошептал Сонхва, однако Ким не придал ему особого значения, тут же понёсся в ванную придерживаясь за картонные стены. Всё таки мочевой пузырь давно думал лопнуть, а до такого доводить не хотелось. Он умылся даже не взглянув на себя в зеркало, итак знал, что выглядит как живой труп. Когда он вернулся обратно в комнату, Сонхва уже придвинул к дивану журнальный столик и принёс суп. Пак скромно улыбнулся и показал рукой на диван напротив себя, но Ким сел на пол как и его гость. — Давно ты тут? — откашлявшись пробормотал парень подняв ложку со стола. — Достаточно. — кивнул Пак и скрепив руки в замок принялся следить за другом. Ложка, как и сами руки Хонджуна дрожала. Ощущение будто она скоро выпадет из его рук, а напряжённое лицо Хонджуна, говорило о том, каких усилий ему стоит её просто держать, что уж говорить о том, как поднести её к своему рту. Но тот справился и съел около 10 ложек супа, совсем немного, но на большее он не был способен. Горло приходилось заставлять глотать пищу. — Прости. — Ким наконец поднял глаза на собеседника. — Не нужно, я сам выбрал сегодня остаться с тобой. Лучше поблагодари. — Спасибо..— бормочет парень, бегая глазами по различным участкам кожи другого, — И всё же прости. — его взгляд задерживается на чужих предплечьях. —Это же я сделал, верно? Сонхва кратко кивает, но решает сменить тему: — Это наверное не моё дело, — аккуратно начал парень, — но ты в бреду шептал что-то про страх умереть.. — Пак замялся и сжал колени в ладонях. — И я хотел спросить почему, ты думал что умрёшь, ведь это была просто температура.. И.. — правильные слова будто не выходили из его рта. Сонхва в такой ситуации впервые. —Я понял, Хва. — коротко улыбается Ким и зеркалит позу собеседника. — Это довольно странная история.. — парень сцепил руки на груди, пытаясь немного отгородиться от лишнего, — Когда мне было тринадцать я возвращался домой в ужасную жару, на тот момент меня тошнило уже два месяца. Я не придавал особого значения и думал, что без всяких проблем доберусь за два часа до дома. Но примерно на половине пути у меня стала кружиться голова, все вокруг скакало, как сегодня! Я вновь пропустил мысль о тошноте, но затем меня перестали держать ноги. Я еле как дошёл до дома, ведь понимал, что если остановлюсь, то точно упаду под любой куст... Дома я уже не чувствовал свою кисть, её будто не было. Ну, или.. Она была не моя? Я мог двигать рукой, но абсолютно не чувствовал её веса и движений.. Кисти затекали и мерзли. Пальцы так и оставались скрючеными, а мир продолжал крутиться, будто я на карусели. Тогда я лёг на кровать, сказал отцу, что не пойду на факультатив, мне срочно нужно поспать. Но он не разобрал мою речь и пришлось написать. Оказалось мой язык онемел, как и левая половина лица. Я не чувствовал ничего. Отец кричал на меня, а я говорил, что все пройдёт.. Мне всего лишь нужно отоспаться. Но он не дал мне этой возможности.. Затем меня положили в больницу, сказали что-то с нервами. — парень судорожно вздохнул и закинул голову в попытке сдержать слабость, — Как в итоге оказалось.. Я мог умереть, у меня был микроинсульт и если бы я заснул, то либо не проснулся бы.. Либо остался инвалидом на всю жизнь. — Хонджун положил ладони на свои глаза, содрогаясь всем телом, — Мои родители всегда внушали мне, что больной я никому не нужен, они всегда сочувствовали родителям инвалидов и жалели их. Я бы не хотел быть обузой для них.. — солёные капли продолжали течь из глаз. Сонхва сидел, некомфортно сжимаясь от каждого чужого произнесенного слова. Он не мог поверить своим ушам и глазам. Сердце Пака буквально ныло и крошилось на кусочки от чужого прошлого. Парень неуверенно качнулся из стороны в сторону. Он не умел поддерживать, не умел красиво говорить, мог только быть рядом, но сейчас ему бы хотелось просто прижать друга к собственному сердцу, показать, что он не один. И найдутся люди, которые будут любить его со всеми проблемами, а может уже любят.. — Могу я тебя обнять? — шепчет он, а хозяин квартирки кивает. Они сидят прижавшись друг к другу не больше пяти минут, но после этого разговора Киму будто становится чуть легче. — Я совершенно не умею следить за собственным здоровьем, Хва.. —признается он. — Я был бы рад доказать тебе, что твои родители не правы. Я общался бы с любой версией тебя, Джун-а — Спасибо..