О любви на книжных страницах

      Чонгук аккуратно оглаживает корешки старинных фолиантов их домашней библиотеки, восхищаясь размерами помещения и количеством заполненных стеллажей.       Это его любимое место в их особняке после купальни, в которой юноша проводит хотя бы час каждый вечер. Конечно же, за какой-нибудь из книг, перечитывая полюбившиеся романы, истории в которых он знает уже наизусть.       Несмотря на обширный выбор, обыкновенных рассказов о любви не столь много на полках, как тех же книг о медицине, поэзии, философии. Но Чонгуку так нравится окунаться в мир чувств и эмоций, переживая всё вместе с персонажами историй, ощущая их как себя, что юноша перелистывает потёртые страницы снова и снова.       Матушка часто смотрит на него со снисхождением, удивляясь, почему парню интереснее проводить время за потрёпанными книгами, чем ездить на охоту с отцом или же учиться стрельбе из лука, как подобает юному графу. Но в свободные мгновения, когда Чонгук не занят своими обязанностями и обучением, он тут же бежит в библиотеку, ища что-то новое на пересмотренных в тысячный раз полках.       Иногда ему дарят книги, зная о любви к чтению, но, как правило, это всегда что-то об обучении, окружающем мире и истории. Только один из друзей его отца, чудом прознав об увлечениях юноши, привозит ему зарубежные романы, которые Чонгук с трепетом хранит в своей комнате, пряча в большом сундуке под стопками ткани и украшений, которыми его одаривают другие.       В это семнадцатилетие юный граф с нетерпением ждёт приезда лишь одного человека. Того, кто читает юношу без лишних слов, знает всё о его вкусах и интересах и заставляет молодое сердце заходиться в звонкой трели каждый раз, стоит мужчине склониться над нежной рукой и оставить невесомый поцелуй, касаясь ткани перчатки обжигающими губами.       Чонгук с самого утра ожидал встречи даже не ради очередного подарка, который его непременно порадует, а лишь из-за того, как соскучился по медовым раскосым глазам. Но Господин Ким всё ещё не посетил фамильный особняк маркиза, заставляя нервничать и метаться в собственных мыслях. Головой он понимает, что мужчина не пропускал ещё ни одного его дня рождения, но всякое может случиться. А Чонгуку так хочется поскорее увидеть герцога, чтобы, тут же засмущавшись, сбежать от пронзительного взгляда, выманивающего все юношеские секреты.       — Чонгук, гости уже собрались в зале, ты чего тут бродишь? — слышит он голос матери и вздрагивает, пугаясь и выныривая из своих мыслей.       Женщина, цокнув языком, поправляет ему воротник, вызывая добрую улыбку, ведь Чонгук знает, что он был предельно аккуратен и все попытки убрать невидимые складки лишь предлог прикоснуться к сыну.       — Герцог Ким уже здесь? — непринуждённо интересуется Чонгук, стараясь смотреть куда угодно, лишь бы скрыться от понимающего взгляда всезнающей матери.       Она улыбается, качая головой, и, последний раз проведя пальцами по воротнику, отходит, внимательно поглядывая в лицо графу.       — Прибыл час назад, но отец не пустил к тебе, у них там какие-то важные дела.       Чонгук чувствует, как ускоряется стук сердца и как улыбка сама собой напрашивается на лицо. Он бегло осматривает матушку, а затем кивает и выбегает из библиотеки, слыша в свою сторону звонкое «аккуратнее, Чонгук».       Граф притормаживает у дверей в бальный зал и пытается привести дыхание в норму, чтобы предстать перед гостями в подобающем виде, но он не видел герцога полгода, и его душа, разрываемая от тоски, сейчас летит лишь к одному человеку. И Чонгук, не дожидаясь объявления о собственном появлении, распахивает двери, тут же ища среди толпы людей одного единственного.       Чонгук уже час пребывает в подавленном настроении, всеми способами пытаясь сокрыть это от любопытных взглядов присутствующих. Он так и не увидел герцога, догадываясь, что они с отцом всё ещё говорят в кабинете о каких-то своих делах. И это печалит и раздражает юношеское сердце. Ведь это у него день рождения, ему полагается всё внимание гостей сегодняшнего мероприятия. И то, что отец не смог дождаться хотя бы завтрашнего утра, вызывает злость, и Чонгук случайно наступает на ногу даме, с которой танцует, тут же извиняясь и уходя, не запоминая даже лица.       Граф бредёт по тёмному коридору, понимая, что ему необходимо вернуться через несколько минут, дабы соблюсти приличие и традиции. Но Чонгуку нужно лишь подышать свежим воздухом и успокоиться. Он присаживается у фонтана, задумчиво смотря в своё отражение, размытое и печальное, и тут же начинает поправлять воротник, ведь тот и вправду имеет свойство задираться от быстрого бега или танцев.       На улице тишина, разбавляемая лишь звуками музыки из бального помещения и стуком воды, разбивающейся о дно фонтана. Мысли постепенно уходят из затуманенной одним бокалом вина головы, а плечи расслабляются, чуть горбя спину. Чонгук надеется, что никто не увидит его в подобный момент, и глубоко втягивает воздух, дыша полной грудью.       Сегодня слишком много людей пыталось добиться его внимания: как дамы, так и мужчины, ведь ему уже семнадцать, а это значит, что он вполне может жениться, даже если совершенно не представляет себя в роли чьего-либо супруга. Есть лишь один человек, который трогает юношеское сердце, но он недостижим ровно также, как и луна, освещающая небо, отражение которой виднеется на водной глади.       Чонгук аккуратно касается пальцами воды, вздрагивая от холода, и задумывается, насколько нагло будет скрыться в своей комнате от всего этого праздника под предлогом сильной усталости или болезни. Он понимает, что не имеет на это право. Но единственная причина, по которой вечер казался бы более менее сносным, сейчас где-то заперта с его отцом и обсуждает дела короны.       Чьи-то пальцы резко накрывают глаза юноши, и Чонгук вскрикивает, тут же отталкивая человека и чуть ли не падая в фонтан, но в последний момент крепкие руки удерживают тонкую талию и уверенно сжимают предплечья. И парень валится назад, на чью-то грудь, чувствуя через лёгкую ткань тепло разгорячённого тела.       — Лорд Чон, — слышит он до боли знакомый голос и тут же разворачивается, едва не попадая затылком по подбородку, на котором различима чуть заметная щетина. — Мне жаль, что напугал Вас, хотел сделать сюрприз.       Сердце заходится в оглушительном ритме, и Чонгуку кажется, что даже герцог слышит столь позорный гул, но ничего не может с собой поделать.       Он во все глаза рассматривает мужчину, отмечая, что в уголках глаз прибавились новые морщины, а кожа потемнела, приобретая более смуглый по сравнению с аристократично бледным юношей оттенок. Кудри герцога отросли настолько, что их можно собрать в маленький хвост, и рука сама тянется к локонам, но Чонгук, будто наконец опомнившись тормозит её, стараясь контролировать собственные эмоции.       — Герцог Ким.       — Привет, маленький, — тепло улыбается Тэхён и отходит на шаг назад, будто осознавая, в сколь компроментирующем положении они оказались. Герцог тоже осматривает юношу во все глаза, ведь они видятся первый раз после его возвращения из странствий.       — Я уже не маленький, — шипит Чонгук, кусая нижнюю губу и понимая, что не может долго смотреть в эти пронзительные глаза.       Тэхён же в свою очередь усмехается и согласно кивает головой, тяжело вздыхая и шепча что-то себе под нос. Чонгук не слышит, но и не хочет переспрашивать. Он слишком увлечён желанной фигурой и не может здраво размышлять, готовый в любой момент свалиться в обморок от настигнувшего его счастья.       — Подаришь мне танец? — обольстительно улыбается герцог и смотрит так, что, очевидно, понимает — Чонгук никогда не в силах ему отказать.       В животе появляется то самое чувство, которое он ощущает при прочтении романов, когда один герой целует другого. Щёки сразу наливаются алым, а внизу живота так томительно тянет, будто что-то, ещё не изведанное ранее Чонгуку, ищет освобождения.       Он покорно кивает и следует за мужчиной, который ведёт его, невесомо касаясь запястья, будто не удерживая, а лишь направляя.       В зал они входят на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы не давать причины для сплетен любящим распускать языки гостям. Матушка смотрит обеспокоенным взглядом, явно заметившая отсутствие Чонгука, но тут же легко улыбается, замечая графа и герцога неподалёку.       Будто по волшебству мелодия меняется и неторопливые аккорды заполняют помещение, призывая к медленным танцам уставших от быстрой музыки гостей.       Чонгук оборачивается и видит, как, склонившись в поклоне, герцог тянет к нему руку, и без промедления вкладывает свою, крепко удерживая и ахая, когда его оборачивают по кругу. Обжигающая ладонь касается поясницы, невесомо соскальзывая вниз, что абсолютно некультурно и бесстыдно, но Чонгук ничего не может с собой поделать. Он ширит свои и без того огромные глаза, смотря на выпирающий кадык, двигающийся на мощной шее, и боится поднять взгляд вверх.       — Я оставил подарок в твоей комнате. — шепчет Тэхён, опаляя жаром ушную раковину и заставляя кожу покрыться мурашками, а волосы на загривке встать дыбом. Чонгук позорно сглатывает и кивает, буркнув слова благодарности. Ему всегда неловко находится в компании мужчины, хоть это и то, чего действительно желает всё его естество. Но Тэхён настолько харизматичен и завлекателен, что невозможно удержать своё сердце в спокойном ритме.       На поворотах он крепче вжимает в себя юное тело, вызывая предательскую дрожь, и лишь клыкасто улыбается, будто понимая, что творит с юношей, не знавшему ранее подобную близость хоть с кем-то. Это не первый и далеко не последний танец Чонгука. Но то, как танцует герцог, всегда отличается от остальных.       Чонгук чувствует себя так, будто находится во власти мужчины, будто лишь он управляет его телом и душой. Объятия слишком крепкие, а прикосновения столь горячи, что внизу живота всё горит, а между бёдер позорно увлажняется, вызывая ещё больший стыд.       Юноша пугается своего тела, переживая, что мог потечь, хоть и сегодня совершенно не тот день. Но напряжение, что он чувствовал последние дни, могло неблагоприятно повлиять на цикл, и сейчас Чонгук боится, что люди увидят и заметят, если он действительно испачкает одежду.       Чонгук замирает в крепких объятиях и ловит непонимающий взгляд Тэхёна, тут же извиняясь и сбегая, оттягивая полы пиджака как можно ниже. Он видит краем глаза, что герцог следует за ним, но матушка приходит на помощь, тормозя мужчину и забалтывая его.       Чонгук благодарит всех, кого видит, и прощается, давая понять, что больше не вернётся. Он понимает, что скорее всего получит нагоняй, но его тело будто лихорадит, а в промежности выделяется всё больше влаги, пугая до ужаса.       Но когда юноша запирается в купальне, раздевается и замечает между бёдер прозрачную вязкую жидкость, то лишь ошарашено смотрит на свою руку, не понимая, что это и здоров ли он, если выделения столь непонятного цвета.       Он второпях моется и укладывается под одеяло, подрагивая от страха и неясности происходящего. На тумбе он замечает книгу, скорее всего, подарок Тэхёна, и отвлекается, зачитывая название.       В описании сказано, что это сборник рассказов о любви, и Чонгук тут же забывает о каких-либо странностях своего организма, гонимый интересом и желанием прочесть что-то новое, стараясь не вспоминать о горячих руках и шёпоте в самое ухо.       Чонгук просыпается позже, чем обычно, понимая, что так и уснул с книгой в руках, вспоминая, как главная героиня из первого рассказа оказалась в покоях с предметом своего воздыхания, и решает, что прочтёт остальное после обеда.       Так как вчера был праздник в честь дня рождения, сегодня все передвигаются по поместью как сонные мухи, явно провеселившиеся до самого утра. Матушка даёт ему нагоняй за то, что ушёл, но отец лишь машет рукой, прося не доставать сына за столом. Герцог появляется ближе к концу трапезы, выглядя не лучше, чем остальные. У него не до конца застегнута рубаха, а рукава подвёрнуты до локтей, демонстрируя крепкие жилистые руки с выступающими венами. Чонгук сглатывает и отводит взгляд, вспоминая, как ладонь мужчины вчера крепко удерживала его поясницу, и вновь заливается краской, молясь, чтобы никто не заметил его смущения.       После, выйдя из-за стола, он бегом уносится в свою комнату, плюхаясь на кровать и хватая книгу, стараясь отвлечься от собственных мыслей.       Раньше он много времени проводил с герцогом, когда тот посещал их поместье, но сейчас его пугает реакция своего организма, и он хочет небольшую передышку, чтобы успокоиться и разобраться в собственных чувствах, которые льются через край, неудерживаемые парнем.       Он продолжает читать с момента, на котором остановился, и спустя некоторое время ощущает странное томление, отводя взгляд от книги, смотрит в стену и покрывается румяными пятнами.       Он не знает, что это за сборник такой и зачем мужчина принёс Чонгуку что-то подобное. Но когда до юноши доходит, что именно происходит в покоях главной героини, то позорно прикрывает щёки руками, боясь читать дальше.       Перед глазами появляется мужчина, чей образ навечно закрепился в голове Чонгука и которого не вытравить никакими другими. Всё происходящее в рассказе визуализируется в голове, и вместо главной героини юноша видит лишь себя, а на месте мужчины — герцога Ким.       Это ужасно смущает, и он понимает, что между бёдер вновь становится влажно, и когда раскрывает ноги, то слышит хлюп, вынуждающий простонать от собственного позора.       Чонгук раздражается и берёт книгу, читая дальше и не понимая, как герцог мог подарить ему нечто такое, и чувствует всё больше покалывания по всему телу и тепло внизу живота.       Он тянется рукой вниз, к месту, где всё будто пылает, и касается пальцами аккуратных складочек, слегла надавливая и вздрагивая от того, сколь приятно подобное прикосновение.       Именно так мужчина в рассказе касался главной героини, вырывая у той стоны и звуки наслаждения.       Чонгук водит пальцами, задевая упругую горошину, и оглаживает ту по кругу, дёргаясь от яркости ощущений и не понимая, что ему нужно сделать, чтобы отпустить напряжение, завязавшееся в этом месте.       Всё будто пылает и просит чего-то, о чём юноша не имеет не малейшего понятия, и он жалобно стонет, продолжая водить пальцами по своей промежности, пытаясь понять, что ему нужно сделать.       Женщина из рассказа взорвалась на несколько тысяч осколков, и он хочет понять, что это за чувство такое, сравнимое с фейверками по яркости ощущений и пожаром внутри.       Он начинает усерднее оглаживать себя и надавливать на более чувствительные точки, но всё ещё не понимает, как ему достичь кульминации и что должно идти следом за столь приятными, на грани с болью, ощущениями.       Будто сквозь туман он слышит звук открываемой двери, а потом распахивает глаза и встречается с чужими раскосыми, хищно наблюдающими за ним, а особенно за рукой, двигающейся меж бёдер.       Чонгук через секунду понимает, в каком виде его застал герцог, и позорно взвизгивает, сжимая собственную руку между ног, которые до этого были широко разведены, и чувствует, как на глазах выступают слёзы стыда и смущения от того, за каким занятием его поймал мужчина.       Он боится, что герцог рассмеётся над ним или вовсе скажет, что порядочные юноши не должны заниматься ничем подобным, но Тэхён замер, будто статуя, и хмурит брови, прикрывая глаза, будто борется с самим собой и собственными желаниями.       Чонгук вспоминает, что именно мужчина из рассказа довёл женщину до поистине сладкого удовольствия, и не знает, что ему делать. Герцог хочет сделать то же самое? Иначе почему он не уходит, всё ещё замерев у прохода.       — Скажи мне, и я выйду за эту дверь и не прикоснусь к тебе, — слышит Чонгук сиплое сквозь зубы и вздрагивает от того, как звук разрезает тишину. Он молчит, не зная, что ответить, и хлопает повлажневшими глазами, боясь своих мыслей.       — Скажи мне выйти за дверь, Чонгук.       Но юноша продолжает молчать, неосознанно надавливая на горошину клитора и тихо мяукая от приятного ощущения.       Мысль, что герцог смотрит на него с нетерпением и жаждой, будоражит всё внутри и разжигает ещё больший пожар. Юноша разводит медленно ноги, будто приглашая, и Тэхён, будто хищник, медленно ступает к кровати.       Неторопливые и аккуратные шаги, едва различимые в тишине комнаты. Чонгук думает, что сейчас его накроет крепкое мужское тело и впервые в жизни поцелуют, дадут ощутить какого это — касаться губами любимого человека. Но герцог опускается перед ним на колени, что совершенно сбивает с толку, а затем аккуратно отводит юношеские пальцы от промежности и наклоняется ближе, смотря в расширенные от непонимания глаза.       Чонгук и правда не осознает, что собирается делать мужчина, хочет ли он посмотреть поближе и для чего? Но когда веки герцога прикрываются, а мягких складочек касается горячий влажный язык, Чонгук взвизгивает и пытается отстраниться от прикосновений, но крепкие руки, удерживающие бёдра, совсем не позволяют этого сделать.       — Герцог, — сломлено шепчет Чонгук, всё ещё предпринимая попытки отстраниться. Но сдаётся спустя несколько движений неторопливого языка и падает на простыни, зарываясь пальцами в тёмные локоны.       Тэхён творит что-то необъяснимое с его телом, то медленно оглаживая своим языком, то всасывая горошину пухлыми губами, иногда сжимая зубами, чтобы заставить молодое тело изогнуться от слишком ярких ощущений.       Чонгук неосознанно тянет его ближе, вжимая головой в свою промежность, и чувствует, как язык толкается внутрь, а нос надавливает на бусинку клитора, даря непередаваемые эмоции.       Мысль, что это происходит именно с ним и мужчиной, в которого он так давно и без памяти влюблён, сводит с ума и не принимается сознанием, будто это лишь сон. Слишком развратный и невозможный, но граф прекрасно понимает, что его фантазии бы не хватило на столь бесстыдные сценарии.       Он чувствует, как потеет кожа у висков, как жарко становится в комнате и как трудно дышать. А все нервные окончания собрались в одном единственном месте, которое так старательно и умело ублажает герцог Ким.       Когда Тэхён отрывается и смотрит своими медовыми, скрытыми дымкой желания, глазами, Чонгук громко стонет, замечая следы его соков на подбородке и носу мужчины. Чувство собственничества переполняет, и он вновь тянет мужчину за волосы к своей промежности, замечая ухмылку, украшающую чужое лицо, перед тем, как язык снова касается набухших складок и торопливо доводит до исступления.       Чонгук не замечает, как ко рту присоединяется палец или даже два, он лишь в какой-то момент осознает, что Тэхён вновь смотрит на него, выцеловывая мягкий живот, в то время как сам Чонгук насаживается на длинные пальцы, надавливающие на нужные стенки и прошивающие тело дрожью удовольствия.       Когда ощущений становится слишком много, Чонгук пытается отстраниться, но герцог одной рукой надавливает на низ живота, а второй старательно двигает пальцами во влажном тёплом нутре, доводя юношу до грани.       Чонгук вскрикивает, переживая, что попросту потеряет сознание, но затем встречается с глазами, глубоко смотрящими в его собственные, и отпускает себя, изгибаясь дугой и теряя стон в тёплых жадных губах.       Он ошеломлённо смотрит на герцога, впервые чувствуя подобное и не понимая, как ему теперь жить без этого чувства падения, которое встречает тебя необъятной лёгкостью и наслаждением.       Чонгук осоловело хлопает глазами и смотрит на мужчину, который весь напрягся и раскраснелся. Сквозь не застёгнутую до конца рубаху виднеется крепкая грудь с каплями пота, и Чонгук, сам не ведая, тянется ладонью, оглаживая и стирая влажные капли. Он приподнимается на локтях и проходится языком, вырывая сиплый выдох у Тэхёна, чувствуя солёный вкус и ни с чем не сравнимый аромат лоснящейся кожи.       — Что ты делаешь? — спрашивает глухо герцог, внимательно осматривая лицо Чонгука и перекладывая пепельные локоны с одного плеча на другое, путаясь пальцами и царапая ногтями кожу голову.       Чонгук довольно мычит, снова пытаясь коснуться кожи, но крепкая хватка в волосах удерживает голову, не позволяя приблизиться.       — Ты бы успокоился, пока я ещё держу себя в руках, маленький.       Чонгук шипит на подобное обращение, особенно после того, что только что произошло между ними, и откидывается назад, широко раскрывая ноги, согнутые в коленях, и торопливо расстёгивая домашнюю рубаху.       Тэхён не сводит с него взгляда, явно любуясь красотой белоснежной кожи, лишённой хоть каких-то изъянов, мягкой и вкусной на вид.       В глазах мужчины всё ещё видны сомнения, которые хочется разрушить раз и навсегда, и Чонгук, потерявший весь свойственный ему стыд, ведёт пальцами к ширинке мужчины, касаясь прилично выпирающего возбуждения и надавливая, вырывая шипение.       Ему позволяют, и он расстёгивает пуговицу и щёлкает застёжкой, освобождая то, что ему так сейчас необходимо. Одной рукой делать что-то подобное очень сложно, но Тэхён будто и не собирается помогать, с интересом наблюдая, как далеко он зайдёт. Насколько хватит бесстыдства в столь юном создании.       — Помогите мне, ну же — капризно стонет Чонгук и откидывается обратно на подушки, сопя носом и хмуря брови, с раздражением наблюдая за слишком сложной застёжкой мужской брюк.       Тэхён усмехается, но всё же выпутывается из брюк и белья, заставляя юношу удивлённо распахнуть рот, являя своё возбуждение чужому взгляду.       — Думаешь, справишься с этим? — игриво уточняет он у Чонгука и двигается ближе, давая рассмотреть себя во всей красе.       Чонгук тяжело сглатывает, уже абсолютно не уверенный в своих действиях, и лишь шёпотом уточняет:       — Что мне нужно делать?       Что-то меняется во взгляде Тэхёна, будто незнакомая ему самому нежность мелькает перед глазами, тут же сменяясь решительностью и непроходимым желанием.       Он хватает Чонгука, пристраиваясь меж молочных бёдер, и пристально смотрит в глаза, всё ещё не решаясь на какие-либо действия. Но сдаваясь под просящим, желающим взглядом.       — Тебе нужно дать мне знать, если почувствуешь себя некомфортно, — говорит Тэхён, после чего проезжается головкой по мягким складкам, задевая натёртую горошину клитора и вырывая всхлип.       Он раздвигает пальцами половые губы и наблюдает за покрасневшими стеночками, надавливая своим членом, принявшим бордовый цвет от сильного возбуждения, и аккуратно проскальзывая внутрь.       Чонгук широко раскрывает рот, хватая губами воздух и стараясь дышать полной грудью, теряясь в ощущении наполненности и жжения внутри.       Он хмурит брови и обиженно смотрит на мужчину, в то время как тот улыбается и целует округлый нос, шепча успокаивающее:       — Потерпи немного, тебе понравится.       Чонгуку хочется верить, но пока он ощущает себя странно, будто всего вокруг слишком много и Тэхён для него слишком велик. Но когда герцог касается своими бёдрами его и начинает двигаться, Чонгук начинает различать отголоски предыдущего удовольствия, которое прошивало его насквозь.       Умеренные толчки позволяют прочувствовать и осознать, как ему больше нравится и куда лучше изогнуться.       Тэхён будто отслеживает его ощущения и задирает одну ногу, кладя её себе на плечо и крепко обхватывая ладонью.       Чонгук взвизгивает от того, какое давление оказывается на него в подобной позе, и боится, что он вовсе не выдержит и достигнет кульминации слишком скоро, чего совершенно не хочется, ведь ему нравится наблюдать за мужчиной. За тем, как хмурятся тёмные густые брови, а рот приоткрывается в попытках собрать больше воздуха. Тэхён не стонет, и по его сосредоточенному лицу не понятно, получает ли он хоть какое-то удовольствие, но то, каким красивым и манящим выглядит мужчина, торопливо двигающий бёдрами, будоражит всё внутри Чонгука.       Головка выскальзывает из отверстия от слишком быстрых движений, обжигая нежную кожу и пачкая влагой. Чонгук протестующе стонет, а Тэхён лишь ругается и приподнимает того за бёдра, закидывая обе ноги себе на плечи и входит одним слитым толчком, подкидывая юное тело на покрывале.       Чонгук взвизгивает и касается ладонью низа своего живота, там, где ощущается невозможное давление, но Тэхён отводит его руку и сцепляет её вместе со своей, крепко прижимая к кровати.       — Вам хорошо? — выдавливает из себя то единственно важное Чонгук, что интересует его в данную секунду.       А Тэхён смотрит на него совсем обезумевшим взглядом и кивает, грубо рыча:       — Безумно.       После чего впивается кусачим поцелуем в раскрытые алые губы, сгибая тело ещё сильнее и заставляя Чонгука стонать в чужой рот, извиваясь на постели.       Он ощущает себя слишком полным, слишком потерянным, и боится, что не выдержит напора мужчины.       Головка всё ещё давит на какие-то чувствительные точки, заставляя задыхаться и пронзительно выть, в то время как звуки шлепков и хлопанья влаги лишь ускоряются.       То самое чувство падения подкрадывается настолько незаметно, что Чонгук не успевает ничего сказать, он лишь подрагивает на простынях, конвульсивно сжимая в себе крепкое возбуждение и сокращаясь на нём. Он слышит краем уха, как стонет Тэхён, но не может сосредоточиться на этом, понимая, что ощущение всё никак не проходит. Всего становится слишком много, и он пытается оттолкнуть мужчину, который наконец понимает, чего от него хотят, и выходит из влажного нутра.       Влага брызжет в разные стороны, задевая мягкий живот, безумно сокращающийся от спазмов наслаждения, и мужскую грудь, попадая на подбородок.       Тэхён в удивлении приподнимает брови, слизывая прозрачные капли, и встречается с глазами Чонгука, мокрыми и красными от слез.       Юноша никогда не испытывал так много ощущений, он не понимает, что происходит с его телом и почему так много влаги повсюду.       Он смотрит вниз на мокрые простыни, на мужчину, что с сокрушённым видом интенсивно скользит своим возбуждением по красным натертым складочкам, и видит, как те окропляют белёсые капли.       Тэхён толкается внутрь, смешивая влагу и собственное семя, и вызывает новые судороги у слишком чувствительного юноши, который откидывается на подушки и пытается привести дыхание в норму, стараясь не думать о том, что за чертовщина сейчас произошла.       Он приходит в себя сквозь какое-то время, чувствуя аккуратные касания к своему лицу и волосам, приоткрывая глаза и наблюдая за лицом герцога слишком близко к своему.       — Я… — Чонгук открывает и закрывает рот, не зная, что ему сказать касаемо всего, что произошло в этой комнате минутами ранее. Но мужчина смотрит с такой тёплой улыбкой, что страх и неловкость теряются, перебиваемые яркостью наконец осознанных ощущений.       — Я люблю вас.       Бесхитростно говорит Чонгук, хлопая влажными треугольниками ресниц и не переживая, что ему не ответят взаимностью. В конце концов, это его первая влюблённость, только недавно подтверждённая, и не факт, что последняя. Он всегда хотел быть как героини романов, которые читает. И не боялся, что, возможно, за познанием чувства любви идёт огромная утрата, которая разобьёт сердце на несколько осколков. И сейчас, смотря в широко раскрытые медовые глаза, что внимательно выглядывают каждую эмоцию на взмокшем и усталом лице, ему совсем чуточку страшно, ведь не известно, что его ожидает впереди.       — Я понесу ответственность за то, что не удержался. Надеюсь лишь, что маркиз позволит отдать вашу руку и сердце, а не лишит моих собственных, — устало шепчет Тэхён, не сводя немигающего взгляда.