Ошибки

Лось для него – наставник. Лось – это тот, к чьему уровню нужно стремиться. Все дети находят в нём что-то для себя, что-то близкое и родственное. Он для них самая настоящая семья. И Ральф хочет соответствовать, хочет стать таким же и однажды научиться быть кем-то настолько же важным для детей. Вообще, Р Первый много что хочет. Он немного завидует Лосю и потому хочет быть таким же, он хочет больше выходных, хочет пить пиво жаркими летними вечерами и при этом не набирать веса, а ещё хочет взаимности. Да-да, он бескомпромиссно глупо влюблён и абсолютно точно уверен, что это не взаимно. Уверен, знает наверняка и уж точно не собирается оспаривать… Что ж, а это, если быть честными, довольно глупо: всё-таки, в Доме всё настолько непредсказуемо, что быть в чём-то уверенным никак нельзя, уж тем более когда одного – а то и обоих – из вас этот самый Дом принял. Лось статный и при этом, одновременно, свой для любых обитателей Дома. Он в своём кремовом костюме может отчитывать младших (да и старших вполне себе тоже), а может, сидя на диване на перекрёстке и покуривая сигарету заодно с кем-то из старших ходячих, говорить. Просто говорить. Но говорить так, что никто не сможет понять, что говорит он о чём-то особенном. Дом полон разных странных существ: оборотней и русалок, чертей и магов, водяных и ведьм, драконов и многих других.. Лось такое же существо, как и они все: он мимик, который вливается во что угодно, становясь кем угодно. Именно поэтому к нему и ластятся и дети, и взрослые, именно поэтому он мудрый Лось. Все разбредаются по спальням, а ночные жители разгораются в своей ночной жизни, как лучинки в деревянной избе, где-то в глубине Дома, но уж точно не на перекрёстке. Лось же докуривает свою сигарету на именно там, вглядываясь в стихи, которыми здесь исписано всё – через них можно ещё лучше узнать своих же воспитанников. Ральф смотрит на него издалека, Ральф заставляет себя подойти и Ральф, как бы глупо то ни было, боится. Он садится рядом, просит закурить и почти не смотрит на старшего, страшась зацепиться хоть за что-то взглядом. — Их выпуск будет страшным,— довольно спокойно изрекает Лось, всё также вглядываясь в темноту. — Так почему мы дадим этому страшному случиться? — Потому что не надо вмешиваться, Ральф,— и он смеётся. Низко, глуховато, бархатно смеётся. Смеётся так, что по коже у Р Первого бегут мурашки. Безусловно, он влюблён в этот смех,— это их выпуск, а не наш. — Не боишься, что что-то пойдёт не так? — А почему должен? И правда, почему он должен бояться? Ральфу и самому это непонятно. Как минимум потому что он страшится неизвестности. — Лось, ты ошибался в молодости?— младший из воспитателей облокачивается на диванную спинку, запрокинув голову. — Все ошибались, Ральф. И я в том числе. Вероятно, мужчина догадывается, зачем у него это спрашивают. Вероятно. Но задающий вопросы надеется, что нет. Хах, почему? Потому что это раскроет слишком много его карт, хотя он же сам сейчас же и собирается их открыть. Р первый припадает к губам Лося, слегка повернув его голову на себя и оставив свою руку на его щеке, добившись тем самым лишь только ступора и выпавшего и сразу же потухнувшего окурка сигареты из чужих рук. Но вскоре хотя бы какая-то ответная реакция появляется, ему отвечают на поцелуй и, кажется, счастью Ральфа нет конца, как и надежде теплящейся в груди. Только вот это зря. Отстранившись, старший смотрит не зло, не раздражённо, но с осуждением, разочарованием даже. — Ошибаются все, Ральф, но твои ошибки не должны касаться других. Спокойной ночи,— слишком уж резко меняется интонация Лося, слишком уж резко он поднимается и уходит, оставляя младшего одного. И пускай он прочтёт пару стихов о любви, разочаровавшись в своей.