Наблюдения.

      У Лютеса паучьи лапки, вечно чистые и ухоженные. Часто сложенные одна на другую, словно тот хотел казаться серьёзнее. Веснушчатые, без шрамов, за исключением "опасностей", связанных с наукой, работой и "жизнью".       Мужчина-Лютес, Роберт Лютес, в основном стройный, чуть бледный, по-джентльменски вежливый, однако суетливее близнеца.       Букер наблюдает за ним во время встреч: наблюдение является частью его работы.       Лютес притягивает внимание ДеВитта. К нему хочется тянуться, как мотыльку к свету, как самому детективу – к сигарете. Эстетически привлекательный, с точки зрения симметрии и чистоты ногтей.

Чистые ногти.

Чистые руки.

      Руки Букера всю жизнь испачканы тем, с чем мылу в жизни не справиться, а то, где оно могло бы помочь – совершенно неважно для мужчины: рваные ногти, рабочий загар, блестящие белёсые шрамы под кровью и грязью. Руки, умеющие стрелять из ружья, размахивать топорами. Руки, мерцающие адским огнём и молниями. Руки, неприспособленные к мелкой работе в науке.       Грязь и шрамы можно скрыть осторожно: после хорошего душа, может быть, под одеждой, со временем... убийства не спрячешь. Они таятся в твоём позвоночнике, бегая мурашками. Они покоятся в душе. Они проявляются в дрожи и слезах. Ты не можешь скрыть убийцу. По крайней мере, ДеВитт не знал, как это сделать.       Впрочем, у Лютесов всегда найдётся своё мнение. Не только Роберт, но и Розалинда сияла своей стерильностью, бесконечной белизной лабораторных халатов.

Чистые руки.

      Контраст привлекает. Возможно, эта поза что-то скрывает: спрятанные в карманах рукопожатия, плач под маской чистоты и идеалов. Букеру очень уж хочется сбить с веснушчатого лица эту маску, дать ей разбиться об пол и потоптать ногами на мелкие осколки. Позволить хрустеть под ногами, пока он наклоняется, чтобы удержать в руках паучьи лапки. Позволить метафорическому мотыльку сгореть в огне.