Mentiram para mim

Он ввел всего одно правило: людям нельзя об этом знать. А дальше рассказал подробнее что имел ввиду. "...Чайльд, "никто не должен узнать" это конечно я сказал образно, весьма преувеличия состояние ситуации в которой мы находимся, скорее стоит это обозначить как "не распростаняться об этом", так как всё равно люди рано или поздно узнают, по крайней мере наши любимые коллеги-предвесники, не стоит недооценивать шпионов каждого... М? Нет, это не опасно, это... как бы это получше сказать, просто лишние козыри в рукаве для каждого, своеобразное средство контроля. Поэтому можешь особо не волноваться за семью, по крайней мере в физическом плане им ничего не должно угрожать. Гораздо хуже если до твоей семьи дойдет эта информация, можешь ли ты представить как твой сын вместо того чтобы привести в дом красивую девушку, приводит кого-то вроде меня?... Верно, они не примут твой выбор... Примут говоришь?.. Ха-ха-ха... Поверь мне на слово, взрослые люди такого возраста одинаковые они скорее всего взашей выгонят тебя из дома, а затем будут рассказывать соседям какой я плохой, а те уже расскажут своим соседям и знакомым. Прости, риск это конечно хорошо, но только в том случае если есть план отступления. Поэтому..." Затем оказалось что правил все же два. "... Поэтому я готов такому рода отношениям, только если ты поймёшь меня. Для меня работа это важно, я не готов жертвовать ей в угоду тебе, как бы... как бы я к тебе не относился, так же я пожертвую тобой в угоду своей репутации. Понимаешь?.. Я знаю не понимаешь, думаю для тебя это в новинку, так что подумай пару дней, готов ли ты, затем приходи с ответом. Каким бы он ни был, двери моего дома для тебя всегда открыты, заходи как будет время..." Панталоне дал время подумать, но даже когда Тарталья ему упорно говорил "да", он все равно не принимал ответ и говорил приходить через пару дней. Он уже зашел слишком далеко чтобы отказываться или сидеть в раздумьях. Чайльд вообще предполагал что условия на которые ему придется пойти будут гораздо хуже, а здесь просто лишний раз не показывать эмоции на людях, да не мешать работать, с этим он справится, Панталоне был прав насчет потенциального недовольства родителей если те узнают, поэтому даже не собирался показывать это на публике. У бабушек и дедушек, да что там, даже у матери сердце слабое, не выдержит такого удара, а как будет кричать на него отец, или еще хуже было бы увидеть его разочарованный взгляд, то как он молча смотрит своими грустными голубыми глазами, словно сквозь него, и ведь не говорит ничего, просто смотрит, он запомнил этот взгляд с прошлого раза и не хотелось бы во второй раз переживать нечто подобное. Он аж мысленно (и едва заметно физически) содрогнулся. От этих мыслей в душе стало неприятно и так тяжело, даже как-то стыдно и противно от самого себя, скоро Праздник Ледяного Очага, день который принято проводить с семьёй, а он не сможет даже нормально посмотреть им в глаза, будет все бояться подозрений, да придумывать отговорки, но уже для всех, не просто для младших, которым не следовало бы знать о том в какую кровавую сферу деятельности он вписался, а для единственных кто знал практически обо всем. Только сейчас он понял на что подписался, только когда он уже пришел и еще раз ответил да. Они сидели за обеденным столом, почти как на занятии, но перед ним лежала уже не книга, а тарелка с едой. И сидел он по правую руку от Панталоне, не то чтобы близко, по этикету было принято держаться на комфортном расстоянии, но при желании можно было бы взять его за запястье, чего он пока делать не собирался. Сидел и нервно дергал ногой, он даже не заметил, пока на подмерзшее после улицы колено не опустилась тёплая рука. — Чайльд, перестань. — ему посмотрели прямо в глаза и убрали руку только когда он выполнил просьбу, поставив ногу ровно. За те пару секунд что лежала на нем ладонь, то место успело нагреться, а как только ее убрали, сразу стало как-то холоднее и тело пробило мелкой дрожью, конечно, это скорее вышло из-за того что перетрудился на недавней тренировке или голода, а может потому что не рассчитывал на длительные прогулки и был одет в привычную, но весьма тонкую для Снежной красную рубашку, да пиджак, но без внимания его дрожь не оставили и передвинули ближе бокал с заранее налитым туда каким-то вином. — Пей, расслабишься и станет теплее. Видимо его нервозность не укрылась от зорких, несмотря на наличие очков, глаз. Тарталья взял этот бокал и сделал сначала маленький глоток распробовав содержимое. Терпкое, горьковатое, наверняка хорошо подходит к мясу стынущему прямо сейчас у него на тарелке, но он и не разбирался, что еще надо было от вина кроме как немного опьянеть, поэтому решившись не мелочиться выпил залпом то что оставалось в бокале под внимательным взглядом собеседника. — Только не вздумай делать так на мероприятии, не позорь нас, ладно? — недовольно откомментировал этот весьма грубый жест Панталоне. — Если настолько хочешь выпить могу предложить огненной воды. — Давай. — на душе было тоскливо, хотелось все это просто залить алкоголем, наверное это все из-за осознания какой груз надо будет нести перед семьей. Не сказать что он часто пил, но завтра планов нет, так почему бы не отдохнуть, ещё и в неплохой компании, такие посиделки с алкоголем весьма сближали. Слуги менее чем через пару минут принесли бутылку и разлили по рюмкам. Теперь Тарталье протянули уже содержимое покрепче. Он уже собирался выпить, но Панталоне протянул свою рюмку предлагая чокнуться. — За знакомство получается? — вопросительно сказал он, смотря немного изподлобья с привычной улыбкой. — За знакомство. — ответил Чайльд немного улыбнувшись по привычке, но вышло как-то вяло. После звонкого соприкосновения бокалов они, в этот раз оба, залпом выпили. Горло и желудок уже ощутимо обожгло. — Как твой день прошел? — радует что в разговоре инициативу Панталоне всегда берет на себя, хотя, может он не так уж и хочет общаться, просто пытается заполнить обычными вопросами неловкие паузы и не допустить "громкой" тишины. — Да нормально, тренировка была пол дня, затем по рынку ходил и вот уже вечер, не думал что попаду как раз к ужину. — Тарталья усмехнулся. В этот раз кормят уже его, а Панталоне далее словно озвучил его эти мысли. — В этот раз кормлю уже тебя, по крайней мере пытаюсь, — и правда, у того тарелка была уже полностью пустая, в то время как у него почти ничего не было тронуто. — что же ты не ешь совсем, не понравилось? — А, д-да все вкусно, просто аппетита нет. — вот вроде был голоден, но места для еды не было, потому что сначала там было волнение, а теперь тяжелые мысли. — Не скромничай, если ты такое не ешь, сразу говори. — он посмотрел на Тарталью так, словно видел его насквозь и понимал что проблема не в этом, но вопрос насчет этого пока не задавал. Они проговорили минут десять, как проговорили, Панталоне снова пустился в свой монолог, затем снова выпили, в этот раз "за здоровье". Видимо он просто ждал пока алкоголь подействует, так что не задавал вопросов, поэтому прервавшись на очередном рассказе после короткой паузы уже начал спрашивать. — Чайлд, ты уверен что твой ответ все таки "да"? — он смотрел в глаза и едва наклонил голову с интересом слушая. Тарталья просто уже шумно вдохнул и выдохнул прикрыв глаза, выражая тем самым свое недовольство. Поняв что один и тот же вопрос раздражает, Панталоне решил дополнить его. — Ты подавленный слишком, для тебя это не свойственно. — попытался тот объяснить. — У тебя все хорошо? — Не очень, но это сейчас не важно. — коротко сказал он тупо пялясь в пустой бокал, который держал в руке и игрался с капельками которые остались там, а затем поднял взгляд. — К чему вообще повторение вопросов, ты не уверен в моем ответе? — Хорошо, буду с тобой честнен. — начал он, сделал небольшую паузу, затем встал из-за стола и пошел в сторону расписного камина (ладно, что в его доме не было расписным и украшенным золотом или чем-то его напоминающим его) — Я не могу понять для чего тебе эти отношения. — Я уже говорил. Чайльд тоже сделал паузу, затем так же встал из-за стола и подошел к Панталоне, только вот его походка была уже немного шатающейся, пил он нечасто, поэтому даже такое небольшое количество алкоголя и даже спустя растолько короткий промежуток времени, его брало. Того тот ответ видимо не устроил потому что он вздохнул, на лице на пару секунд он смог заметить как тот на секунду стал серьезнее и поджал губы, но оно быстро сменилось на привычнвю приветливую улыбку. — Ладно, вернемся к тебе. — Панталоне бесшумно соединил ладони и повернулся вбок. — Тебя что-то беспокоит, не скрывай, что бы то ни было я помогу со всем разобраться. Он уже ответил на вопрос, что что-то у него не так, отнекиваться поздно, да и вдруг ему реально поможет, поэтому все же решил рассказать. — Мне ведь придется врать семье об этом всем. — Тарталья смотрел уже просто на разгорающийся в камине огонь, как он потрескивал и пожирал куски дров, не моргая, пока глаза не начали болеть и слезиться. — Ах, ты об этом. — Панталоне взял его за плечи и развернул к себе податливое тело и посмотрел в глаза. — О вранье речи и не шло. Недоговаривать не значит врать. Да и потом, — он отпустил его плечи и пошел к столу активно жестикулируя руками, — если здесь врать не придется, то придется в другом, — затем налил снова по рюмке. — или ты не знал куда шел, когда становился Предвестником? Тарталья тоже вернулся к столу и они снова выпили. Это была для него своебразная пауза чтобы подумать над ответом, но его и не торопили. — Твоя цель была ведь просто сильные соперники, ты не рассчитывал наверное что тебе будут доверять управление и государственные тайны, верно? — Панталоне решил не дожидаться ответа и сформулировал за него. — Да. — Чайльд стоял над столом сгорбившись, опирался на него двумя руками что бы стоять более менее ровно и хмуро смотрел вниз — Получая одно, приходится платить чем-то другим, такие правила действуют не только на рынке, но и в реальной жизни. — он подошел к Тарталье поближе, взял его за одну из рук, тем самым привлек его внимание и заставив поднять взгляд и посмотреть ему в глаза. — Отныне ты дипломат, уважаемая личность, но тебе больше никогда нигде не будут рады кроме Снежной, ты ведь теперь сам знаешь про нашу репутацию. Панталоне медленно положил его руку к себе на плечо, аккуратно придерживая. Внутри что-то приятно зашевелилось, Чайльду определенно было лестно такое внимание. Затем взяли его за вторую руку и ему пришлось полностью сменить точку опоры на кисть собеседника. Стоять и правда было уже тяжеловато, поэтому он еще сильнее перенес вес на банкира, которому кажется самому стало тяжело его держать, потому что он едва сощурился, немного согнулся и посадил гостя на стул, он попытался сделать это аккуратно, но приземление все равно вышло жестковаиым. Панталоне извинился на выдохе поджав губы и продолжил. — Поэтому, ты должен научиться не стыдиться лжи и подобного. — он заложил руки в замок за спину. — Ты ведь делаешь это ради других, ради их безопасности и спокойствия. — Чайльд хмыкнул и отвел взгляд в сторону призадумавшись, Панталоне видимо заметил это и продолжил, казалось, даже с большим энтузиазмом. — Вот смотри, есть же у нас господин Пульчинелла. — услышав имя старого знакомого, он снова начал смотреть ему в глаза. — Он ведь тоже врет, не просто недоговаривает, а врет, много и часто, но ты задумывался зачем? Панталоне немного наклонил голову в сторону, интересуясь ответом. Чайльд замешкался на пару секунд. Почему же мог врать господин мэр? Тогда он вспомнил, как во время одного из бедствий тот специально замолчал о масштабах трагедии, Тарталья тогда хотел его поправить, сказать что было совсем не так как он говорил, но ему ответили, что мол, "так надо". Ответ сам завертелся на кончике языка. — Нельзя говорить всю правду? Банкир принялся ходить вокруг стола. — Верно, а знаешь почему? — это был риторический вопрос, поэтому вместо ответа Тарталья просто прождал паузу, собеседник ответил как только дошел до другого края стола. — Потому что он хочет избежать паники. Гораздо лучше жить в спокойном неведении, чем знать про проблемы и не иметь возможности их изменить, это уже наша работа, как высших чинов. — хозяин дома все это время говорил стоя спиной, а когда повернулся к нему, на лице была все та же приятная улыбка. — Люди ведь по своей сути склонны сомневаться и даже если догадываются о чем-то, если толпа молчит, только единицы начнут говорить, поэтому наша задача сделать так чтобы сомнений было как можно меньше, как можно меньше поводов зацепиться за что-то. Так что, просто не подавай виду и не говори пока не спросили и все будет хорошо. — Хорошо. — говорить не хотелось, да и мысли были как-то размыты, но по крайней мере стало спокойнее. Панталоне кажется устроил такой ответ, поэтому он улыбнулся прикрыв глаза, затем снова вернулся на свое место и налил выпить, но уже только себе. Чайльд потянулся было за своей рюмкой, но он не успел, так как ее отобрали и отставили подальше в сторону, еще до того как он смог хотя бы ее коснуться. — Тебе на сегодня хватит. — сказал Панталоне. И правда, думаю он уже не мог самостоятельно ровно стоять, в то время как сам Панталоне хоть и выпил столько же, но ему хоть бы хны: стоит улыбается так же как и всегда, поведение, да что там, даже речь, нисколько не изменились. Даже вот, опять налил себе и снова завел монолог, проболтал пару минут, снова налили и выпил, но заметив что Чайльд все еще сидит немного неудобно, полубоком, как его и посадили, да снова пялится вникуда, остановился. Подошел, элегантно присел на корточки, посмотрел прямо в синие глаза, которые сейчас казались более пустыми чем обычно, положил руки на подлокотники поверх чужих. Так он просидел около минуты, пытаясь высмотреть хоть какую-то реакцию, но так и не заметив ее чуть привстал, медленно приблизился к лицу парня, остановившись лишь в паре сантиметров. Тарталья не отодвинулся, и не показал никакой негативной реакции, лишь начал смотреть внимательнее в глаза немного заинтересованный тем что происходит. Панталоне поняв что его не останавливают так же медленно, как тянулся к нему, его уже поцеловал. Чайльд расширил глаза, поднял в удивлении брови, немного дернулся, но не оттолкнул. Касание чужих губ вышло теплым и весьма аккуратным, даже можно было бы сказать, нежным, продлилось всего несколько секунд, но даже после того как Панталоне отстранился, он словно все еще чувствовал его касание, а ощущение бабочек в животе только усилилилось. Тарталья просто сидел в шоке, приоткрыв рот и смотрел вниз на собеседника, который довольно улыбался, все еще держа свои руки поверх его на подлокотниках. Вскоре он опомнился, закрыл рот, но сидел молча, так как просто не знал что сказать. — Ты ведь не целовался еще ни разу? — спросили у него, пока собеседник встал чуть-ли не с колен, отряхнулся и поправив одежду привел себя в порядок, негоже мужчине такого статуса как он так опускаться, но они были в столовой одни, поэтому стесняться было некого, зато насчёт поцелуев тот был прав. — А-ага. — Чайльд растерянно почесал затылок, говорить не хотелось, правда, он одновременно был в восторге язык заплетался, а тело было вялое и почти не слушалось. — А что, так заметно? — Есть такое. — стало сразу неловко, Тарталья поджал губы и опустил виновато взгляд, собирался уже извиниться, но Панталоне по-доброму как-то усмехлулся, но уловил настроение раньше и дополнил, судя по всему чтобы не смущать. — Никогда не думал что украду у тебя твой первый поцелуй, но ничего страшного, все бывает в первый раз. Чайльд поднял все еще удивленные глаза на собеседника, а за ними и голову. — Ничего же? Если бы в глазах все еще были блики, они возможно начали бы сиять еще сильнее, но взгляд просто сменился на восторженный с нотками благодарности за отсутствие осуждения. — Да. — ему в ответ улыбнулись, а затем потрепали по голове, после рука остановилась на макушке, постепенно сползла в сторону правого виска, чтобы буквально положить голову Панталоне в ладонь, а затем он огладил большим пальцем щеку. Настроение сразу стало приподнятым, он словно грелся от приятных ощущений изнутри, поэтому прижался щекой к руке которая все еще его касалась и сидел глупо улыбаясь. Он сегодня выпил достаточно много, интересно вспомнит ли он завтра о том что было сегодня. Кажется они просидели проболтали еще пару часов. А когда пришло время прощаться, его сначала легко обняли, а затем, когда уже вышли в коридор, позвали агента, который появился словно из стены, (судя по всему он там все это время находился в невидимости). И попросили довести Тарталью, который к тому моменту, в отличие от Панталоне, совсем еле стоял на ногах, до дома в целости и сохранности. По дороге до входной двери окликнули второго агента, который также "выплыл" из пустоты и он также как и первый подхватил предвестника под руки, чтобы помочь дойти. У выхода ему также помогли одеться, Тарталью повели к повозке, а во время того как они спускались по заснеженному крыльцу он обернулся назад, Панталоне же из-за приоткрытой двери напрощанье помахал ему рукой и затем скрылся в тепле дома. Его слуги довели своего временного господина сразу до номера, присекая все попытки попытки пойти погулять куда то в сторону и выслушивая весь пьяный бред который он нес. Слава Царице, было достаточно поздно, поэтому людей что на улице, что в холле отеля почти не было и бедным подчиненным не пришлось отваживать предвестника еще и от них и потом пытаться уговаривать тех молчать о неподобающем поведении их господина. Покинули они Тарталью только после того как благополучно уложили его в кровать. Никаких дел утром не было, все же выходной, поэтому позволил себе поспать допоздна, но проснулся он все равно невыспавшийся и с головной болью. Тарталья поднял взгляд на тумбу в поисках часов и заметил графин с водой, который видимо вчера ему оставили сопровождающие и понял, что взаправду очень хотелось пить. Самочувствие было ужасным, а насчет того что было вчера помнил смутно, помнил что было хорошо, как его гладили по голове, как что-то говорили ему, так приятно шептали на ухо, как поцеловали в конце концов, в целом то, большего и не требовалось, он почти получил что хотел, его риск оказался оправдан. Он и правда не мог поверить что теперь это его жизнь.