***
Спустя три дня Банчан выловил Джисона в коридоре после пар и заплатил за написанную лирику для чего-то, во что он не особо вникал. Деньги были обещаны еще две недели назад. Джисон решил не поднимать эту тему, просто молча взял деньги, поклонился и ушел. — Нашел работу? — спросил Чан напоследок. — Нет. — Ну, удачных поисков. Джисон ненавидел, когда ему желают удачи. Однажды Хенджин пожелал ему удачи, когда Джисон впервые встал на скейт. Он упал через семь секунд и сломал локоть. Мать желала ему удачи на вступительных, которые в итоге Джисон завалил. Сынмин пожелал ему удачи с одним парнем из круглосуточного магазина рядом с их домом. "Может наконец-то влюбишься и у тебя появиться хоть какой-то смысл". Джисон не влюбился. Не потому, что тот парень — кажется, его звали Феликс — был отвратительным партнером или типа того. Наоборот, он казался Джисону милым. На этом все. Ничего кроме желания купить ему бесполезный брелок в виде цыпленка или потрепать по голове. Их отношения закончились спустя месяц. Феликс порвал с ним по смс, Джисон просто отправил "Ок." и удалил чат. Удача осторожно, чтобы не напороться, обходила Джисона стороной. Никакого восторга это не вызывало. Впрочем, как и какого-либо отвращения. Просто еще один круг в этом чертовом колесе. Зайдя в квартиру, Джисон увидел две лишние пары кроссовок в коридоре. И если владельца одних он мог узнать сразу, то вторые казались абсолютно чужими — Чонин всегда ходил в одних и тех же, потому что денег на новые ему не хватало. Кинув куртку на пол и сняв ботинки, Джисон прошел на кухню, откуда слышались голоса. В нос ударил знакомый запах апельсинов и незнакомый чего-то вишнево-приторного. Заранее прочищая горло, Джисон произнес: — Это кто? Сынмин и незнакомый парень повернулись. Джисон про себя отметил, что в некоторых местах черная краска на его волосах легла неровно. — Джисон, — серьезным тоном сказал Сынмин, — Куда ты дел мою подушку? — Чонин наблевал на нее полгода назад. Вместо тысячи или хотя бы одного вопроса о том, где носило Сынмина и почему сейчас он сидел перед Джисоном в компании незнакомца, в голове абсолютная пустота и усталость. Джисон зевнул, прикрывая рот. — Это кто? — он повторил вопрос. Парень, сидевший рядом с Сынмином, посмотрел как-то странно, вызывая внутри Джисона приступ тошноты. Создавшаяся ситуация казалась до абсурда тупой. И эта идиотская привычка Сынмина игнорировать вопросы только усугубляла ее. — Ладно, все равно нужно купить еще один набор белья. — Ты наглухо отбитый? – повысил голос Джисон. Он начинал беситься. Сынмин со своим гостем вздрогнули, — А ты немой или типа того? — Просто не хочу тратить на тебя время, — подал голос парень. — Ты тратишь свое время, находясь в моей квартире? — Это не только твоя квартира, Джисон, — сказал Сынмин. — Я помню. Подожди немного, я посчитаю сколько ты должен мне за время твоего отсутствия, — с этими словами Джисон развернулся и ушел в комнату. Нужно отдать Сынмину и тому идиоту должное — им удалось вызвать у Джисона хоть какие-то эмоции. Сев на пол у кровати и облокотившись на ее край, он скинул с себя испачканное худи и откинул в сторону. В комнате стоял запах соснового леса и сырости. Первый — из-за купленной по скидке свечи, на которую, если честно, Джисон не возлагал никаких надежд и думал, что она будет пахнуть дешевым воском; второй — из-за гниющего подоконника. Запахи Джисон различал всегда. Раньше ему это нравилось. Всегда можно было угадать, что мама приготовила на ужин, или что Сынмин принес на перекус в школу. После работы у дяди и компании Хенджина — трупа Хенджина — эта особенность стала ему мешать. Перебравшись на кровать, Джисон накинул на себя одеяло и попытался заснуть. Ему снился загородный дом бабушки. В детстве Джисон, как и все дети, любил проводить летние каникулы в деревне. Когда бабушки не стало, родителями было принято решение продать дом. Джисон обижался на них около года — его даже не поставили в известность. Тогда он чувствовал себя серым невидимым пятном. Ничего не изменилось. Джисон проснулся спустя пару часов. Поборов желание поспать еще немного, он все же встал с кровати и вышел из комнаты. — А где Сынмин? — заходя на кухню, где все еще сидел тот чудак, по всей видимости даже не выходя оттуда, спросил он. — Ушел около часа назад. — Понятно. Ты теперь будешь жить с нами? — спросил Джисон. В горле пересохло. Он открыл холодильник в поисках чего-нибудь, кроме просроченного клубничного молока. — Наверное. Мне некуда идти. Джисон уставился на собеседника, ожидая продолжения. — Ну, я чуть не убил кое-кого, — на удивление, парень говорил о таком слишком спокойно, — Опережая твои вопросы или звонки в полицию, скажу, что "почти" не считается. К сожалению, тот человек жив. Но мои родители были так злы, что сказали просто забыть о том, что у меня когда-либо была семья. — Круто, — Джисон попытался сделать удивленное лицо, но получалось плохо. Если честно, ему было абсолютно без разницы. — Круто. — Я Джисон, кстати. — Знаю. Я Минхо.***
В один момент жизнь Хан Джисона начала вновь приобретать краски. По крайней мере, ему так казалось. Некогда одинокая, пустая серая квартира оживилась. Сынмин так и не объяснил причину своего внезапного приезда, Минхо не рассказал, что за недоубийство было им совершено — честно, Джисону было плевать. Пока он находился в окружении людей и мог чувствовать их тепло, все было нормальным. На мгновение Джисону стало страшно от мысли, что его состояние могло полностью зависеть от других. Впервые он ощутил такую потребность в ком-то живом. Впервые он так резко ощутил то, какой он одинокий. Слишком быстро прикипел — когда Джисон оставался в квартире один, его снова охватывали тревога и страх. Все повторялось. Сегодня как раз был такой случай. Сынмин устроился в круглосуточный магазин и находился на смене, а Минхо…Черт знает, где его носило. За все недели совместного проживания Джисон так и не удосужился спросить его номер телефона. Он даже не был уверен, есть ли у Минхо телефон. Одиночество выгрызало дыру где-то между печенью и желудком. Джисон тяжело вздохнул и открыл глаза, промаргивая слезы. Он ненавидел плакать. Органы внутри сдавливало с невероятной силой — еще чуть-чуть и Джисон их выблюет. Сколько он не пытался, никак не мог найти время обратного отсчета. Просто в какой-то момент все перевернулось вверх дном. Казалось, Джисон падал в яму. Со стремительной скоростью и страхом в глазах. Сначала помощи до боли не хватало, а когда она появилась, было уже поздно. Пришло смирение. Даже умирать не хотелось. Жить тоже. Просто испариться. На потолке доживали свое люминесцентные звезды, когда-то подаренные Хенджином. Скоро Джисон совсем перестанет видеть их свет по ночам. Тогда они, как и их хозяин покинут этот мир. Всему приходит конец. Джисон смиренно ждал свой. Джисону очень не хватало Минхо. Их отношения с Сынмином все еще были довольно напряженные, зато с новым странным соседом Джисон поладил быстро. Они часто засыпали вместе, потому что могли смотреть подборку видео или обсуждать мировые заговоры. С Минхо было тепло. И Джисону очень нравился его запах — вишневый приторный аромат с нотами чего-то болючего и обреченного. В попытках усмирить пожирающий изнутри страх Джисон включил на полную кран с холодной водой и залез в ванну. Одежда мерзко прилипла к телу, заставляя онеметь почти сразу же. Закрыв глаза, Джисон попытался отвлечься. Когда они с Хенджином были в средней школе, им часто доводилось бывать на пляже в летнее время. Хенджин купаться любил. В отличие от Джисона. Родители даже не удосужились научить его плавать, поэтому обычно он просто сидел на берегу, пока его ноги омывала морская вода. — Хочешь, научу? — как-то раз спросил Хенджин. Джисон тогда лишь помотал головой, надувая щеки. Эта затея казалась ему глупой. До тех пор, пока он не увидел, как бездыханное тело друга закрывают крышкой гроба. В своей жизни Джисон жалел о многих вещах, и эта была одной из них. Разум начал медленно терять соединение. Джисон отключался. "Не самый плохой конец", — подумал он. Через тридцать семь минут сорок три секунды его нашел Минхо. Сердце все еще медленно билось, подавая сигналы во внешний мир. Жаль, что Джисону совсем не хотелось возвращаться. Выключив воду и аккуратно достав Джисона из ванны, Минхо похлопал его по щекам. Глаза медленно открылись, тело дрожало и было до одури холодным. — Нужно снять с тебя одежду, Сони, — сказал Минхо. Джисон попытался поднять руки. Получалось плохо. Минхо помог ему стянуть с себя мокрую липкую футболку и пижамные шорты с клубничным узором. — Так, поднимаемся, — обхватив Джисона одной рукой за талию, Минхо немного встряхнул его, — Нужно доставить Вас в комнату, мистер. Там нас ждут сухая одежда и теплая кровать. Ноги Джисона не слушались совсем. Кое-как дотащив его до спальни, Минхо усадил парня на кровать, а сам принялся искать самую теплую одежду, которая у него имелась. Где-то внутри работающего сознания Джисон был благодарен Минхо — он не задал ни одного вопроса, не наорал, не принялся отчитывать. Просто понял. Молча принял факт увиденного и помог. Джисон очень уважал эту черту Минхо. Естественно, его уважения удостоились еще много вещей, что есть в нем, но эту он любил больше всего. Джисон всегда боялся тишины — она была слишком безжалостна. С Ли Минхо было приятно наслаждаться ей. Тишина совсем не тяготила. Парень молча нацепил на Джисона флисовую кофту и помог со штанами — тело того все еще плохо функционировало. Джисон слабо улыбнулся. — Я пойду сделаю горячий чай, хорошо? — Минхо погладил Джисона по щеке. Его лицо было ледяным. Минхо сглотнул. Вернувшись с кухни с огромной синей кружкой, на которой красовались нарисованные ярко-желтой краской звезды, Минхо слабо рассмеялся. Отлегло — Джисон сидел, укутавшись в одеяло и искал что-то в своем ноутбуке. Подойдя ближе, Минхо заметил, что парень клацал по клавиатуре довольно медленно: — Ты похож на ленивца. Джисон поднял на него взгляд и прищурился. — Давай посмотрим "Сумерки", — тихо произнес он. — Мы серьезно будем смотреть это сейчас? — Ну, это классика. Все хорошо, если ты не хочешь. Наверное, ты устал. — У тебя странное понимание классики, — фыркнул Минхо, — Подвинься. Джисон посмотрел на него с благодарностью и отодвинулся вбок.***
Заходя в комнату друга, Сынмин подошел к столу и поставил большую, размером с два кулака, свечу. Осмотревшись вокруг, он понял, что за полтора года тут вовсе ничего не поменялось — только сменились учебные тетради. На стуле валялись грязные футболки и порванные джинсы, в углу комнаты — носки и какие-то теплые кофты. На стене около кровати висела помятая фотография с выпускного в начальной школе. Тогда Джисон, Хенджин и Сынмин еще широко улыбались. Тогда Джисон, Хенджин и Сынмин играли в пиратов и рисовали карты сокровищ. Тогда Джисон, Хенджин и Сынмин были счастливы, что есть друг у друга. Сынмин вытер слезы тыльной стороной руки и присел на край чужой кровати. Полтора года назад, поняв, что жизнь перестала приносить хоть какое-то малейшее удовольствие, а стены съемной квартиры начали давить, Ким Сынмин сбежал как последний трус. Тогда он поставил себя и свой эгоизм на первое место. Сынмин знал, что Джисон тяжело переносит одиночество; знал, что Джисона трясет, когда он остается один; знал, что каждый божий день Джисон борется с чувством вины, сжирающим его изнутри. Сынмин знал, что Джисон переносит смерть лучшего друга намного тяжелее, и все равно ушел. Подумал, что так правильнее, что Джисону пора научиться справляться самому, что может решать за другого. Никогда еще в своей жизни Сынмин не ошибался так сильно. — Что ты тут делаешь? — вырывая Сынмина из мыслей спросил Джисон. Он кинул рюкзак куда-то под кровать и прошел к столу, — Свеча? — С запахом апельсина. Джисон громко цокнул. — Ты всегда такой, — безэмоционально сказал Джисон. Сил выяснять отношения не было. Особенно с Ким Сынмином, — Я ненавижу апельсины. — Я знаю. Прости. Подумал, что таким образом смогу обратить на себя твое внимание. — Ты буквально живешь в моей квартире, — демонстративно закинув свечу в нижний ящик стола, ответил Джисон, — Этого уже достаточно. Сынмин лишь усмехнулся. — Я думал, что поступаю правильно. Прости. — Что дадут мне твои извинения? Слова не умеют поворачивать время вспять. — Верно, — согласился Сынмин. Разговаривать о том, что уже не исправить, было бесполезно. Он встал с кровати и направился к двери. — Как ты нашел Минхо? — остановил его Джисон. Сынмин развернулся и облокотился спиной о стену: — Это он меня нашел. Джисон спустился на пол и сел у кровати, согнув колени и положив на них вытянутые расслабленные руки. Подняв голову на парня, он взглядом пригласил его присесть рядом. Джисон был готов слушать. — Я не успел рассказать, но я все это время жил с родителями, — начал Сынмин, садясь рядом, — Знаешь, просто нужен был кто-то старше и умнее, чтобы сказать, что все пройдет. Я там гулял часто. По ночам. Вот и встретил Минхо однажды ночью. Он тогда побитый такой был, говорил, что чуть было не совершил нечто ужасное. Думаю, об этом он должен рассказать сам. У него такой взгляд был добрый. Я тогда о тебе подумал — у вас глаза одинаковые вещи говорят, — сбоку послышался тихий смешок Джисона, — А потом… Потом его вышвырнули из дома, и я предложил ему свою помощь. Решил, что хоть кому-то я должен помочь. Искупить грехи перед смертью или типа того. — Смерть никого не прощает, — толкнув Сынмина плечом, сказал Джисон. — Ну, мечтать об этом мне никто не запретит. — Наверное. — Джисон, — Сынмин повернул голову в сторону друга, — давай навестим его? Думаю, он скучает. Джисон мгновенно побледнел. Он не был на могиле Хенджина со дня похорон. Мысль о том, что ему придется столкнуться с реальностью и наконец принять факт того, что его лучший друг уже два с половиной года гниет под землей, пугала сильнее всего на свете. Подавив приступ тошноты, Джисон слабо кивнул. Джисон и Сынмин стояли у надгробия Хенджина около часа, держась за руки. У Джисона щемило где-то внутри, под ребрами. — Не понимаю, почему так болит, — наконец начал он. — Как думаешь, за что он умер? Джисон задумался. В старшей школе он, Сынмин и Хенджин часто делились своими мыслями, переживаниями и чувствами. Выпускной класс был тяжелым, и они старались поддерживать друг друга. Хенджин не оставил после себя никакой записки или прощального видео. Иногда Джисон задумывался о том, что это именно то, что сблизило их втроем — желание уйти молча. — Он как-то сказал мне, что видел, как ты плачешь, — Сынмин отпустил руку Джисона и развернулся, — Мы никогда не видели, как ты плачешь. Это подвергло Хенджина в такой шок, что он потом два дня заткнуться не мог. Он сказал, что очень много думал об этом и решил, что не хочет больше видеть твоих слез. Ему было слишком больно смотреть на то, как ты рыдаешь. — Ты меня сейчас пытаешься таким образом в его смерти обвинить? — Джисон прищурился. Сынмин фыркнул и рассмеялся. — Нет. Думаю, Хенджин хотел, чтобы мы вспоминали такое почаще. Немного помолчав, он продолжил: — Ты влюбился. Джисон недоверчиво посмотрел на друга. — Минхо. Не отрицай. Ты живой рядом с ним. — Просто он хороший собеседник. — Хорошо, — Сынмин прыснул в кулак, — Хэй, Джинни, смотри! Наш Джисон наконец-то влюбился. А ты так переживал. Давай пожелаем ему счастья, а? Пусть хоть один из нас будет счастлив! Ты счастлив там? Скажи, что да, иначе я надеру тебе задницу, слышишь? Джисон молча смотрел на него с ужасом в глазах — Сынмин звонко смеялся, пока по его щекам стекали слезы. — Минни, — он тихо позвал друга, кладя руку на его плечо и притягивая для объятий.***
Хан Джисон понял, что попал ровно через сорок дней совместного проживания с Ли Минхо. Сынмин был прав — он влюбился. И Джисона это пугало. Очень. После потери Хенджина пришло четкое осознание — ничто не вечно. Смерть подкрадывается незаметно. Забирает все, что так дорого сердцу. Джисон не хотел становиться уязвимым. Во-первых, он боялся потерять Минхо. Боялся до тошноты и судорог, не хотел даже мысли допускать, что тот может от него уйти. Во-вторых, за свою недолгую жизнь Джисон понял, что страдает нездоровой привязанностью и способен причинять любимым неосознанную боль. Он правда хотел думать, что она неосознанная – никак иначе. Еще одного повода считать себя неполноценным человеком он бы не вытерпел. Минхо, кажется, это абсолютно не пугало. Заметив отстраненность Джисона, — и нет, не ту самую, с которой парень существовал по жизни, эта была абсолютно другой, разрастающейся темным пятном вокруг, — он пригласил его на ночное свидание. На самом деле, это не было свиданием. Наверное. Они никогда не говорили о статусе их отношений — никому из них это было не нужно. Каждый принимал легкие касания, поцелуи в три часа ночи и невидимую тягу друг к другу как должное. Поэтому, когда Джисон одернул свою руку и отошел на добрые два метра, Минхо заподозрил неладное. Он развернулся, уставив свой олений взгляд на парня. Джисона сильно трясло. Минхо подошел вплотную. Из-за разницы в росте ему пришлось немного наклонить голову. Джисон, казалось, уменьшился вдвое. Ему вдруг стало некомфортно от такой близости. — Посмотришь на меня? — мягко спросил Минхо. — Не хочу. Минхо усмехнулся и, задрав подбородок, сделал шаг назад. Небо затянулось серыми облаками. Все замерло. Внутри Минхо тоже — он смиренно ждал, пока Джисон сделает первый шаг. Он знал, что тому нужно было время. — Я тебя разочарую, — начал Джисон. — А что, если я разочарую тебя? — Я тебя разочарую. Потому что я умею делать другим больно, — Джисон попытался сдержать подступающий к горлу ком, — Я не знаю, почему я это делаю, хен. Кто так сильно успел ранить меня, чтобы я стал таким чудовищем? Честно, иногда я хочу ненавидеть за это Джинни. Но я не могу. Хочу, чтобы ты всегда был рядом. Мне так страшно. Мне очень страшно. Я много думаю о своих действиях — в конечном итоге я сделаю тебе больно настолько, что ты не сможешь это стерпеть. И ты уйдешь. А я этого не хочу. Ощущение, будто в моей голове запускается какой-то странный механизм, делающий ужасные вещи. Он меня не слушается. — Сони, ты бледный, — Минхо снова подошел ближе, пока Джисон мог ему позволить, — Ну же, посмотри на меня. Джисон медленно поднял голову. Он почувствовал, как глаза наполняют слезы, которые он так отчаянно пытался сдержать. — Я тебя выдумал, правда? — шепотом спросил он. — Ну раз так, мог бы мне тогда навыдумывать жизнь получше. Например, парочку лишних нулей на счете моей карты? Минхо обхватил лицо Джисона ладонями и прошелся по нему большими пальцами, вытирая пару упущенных слезинок. — Хорошему не место в моей жизни, — сказал Джисон, — Я бомба замедленного действия. — Не пойми меня неправильно, но что ты называешь хорошим? Кого? Сынмина, который в страхе бросил единственного друга одного? Чонина, который чихать хотел на тебя и при первой же возможности мог бы променять на кого-то более удобного? Или меня? Я чуть не совершил убийство, Джисон. Все мы имеем свои изъяны, и они частенько приносят только боль и разочарование. Это самая простая истина из всех, но именно это делает нас живыми людьми. Джисон уткнулся в грудь парня, дыша через раз. — Вернемся в квартиру, бомба, — Минхо оставил невесомый поцелуй на чужой макушке и отстранился.***
Джисон пальцем вырисовывал на спине Минхо созвездие Кассиопеи — это было единственное, что он запомнил из того, чему его учил Хенджин. Не считая Большой и Малой медведиц. Минхо резко перевернулся и схватил руку парня. Мазнув по чужой ладони губами, он прижал ее к своей груди. — Ты приторный, — сквозь смех сказал Джисон, — И пахнешь так же. — Как себя чувствуешь? — Нормально? — Джисон ненавидел такие вопросы. Он буквально не знал, не понимал, как себя чувствует. — Нормально? Ты всегда выглядишь так, будто вот-вот расплачешься. Джисон недовольно фыркнул и отвернулся. Минхо тут же обнял его со спины, целуя куда-то между лопаток. — Расскажешь, что с тобой случилось? — тихо спросил Джисон. — Сынмин разве еще не проболтался? — Сказал, ты сам расскажешь. — Хорошо. Да. Думаю, я могу рассказать, — Минхо отпустил парня и перевернулся на спину, — Тот человек, он… Он был отвратительным. Очень мерзким. Про таких обычно говорят что-то вроде "лучше бы он никогда не рождался" и все в этом духе. Настоящая обуза для семьи и окружающих. Осуждаемый обществом, потому что "не принято бросать школу, кем ты вырастишь?" или "твои увлечения просто смех, чего ты этим добьешься?". Иногда одиночество и попытки закрыться на тысячу замков могут сыграть с тобой плохую шутку, Сони. Джисон шмыгнул носом и повернулся к Минхо, кладя свою голову тому на живот. — Поэтому Сынмин помог тебе. Боялся не успеть снова. Ты жалеешь, что все еще жив? — Теперь нет. Наверное, нужно было просто побывать в пограничье, чтобы это понять. Сейчас у меня есть ты и Сынмин. Даже тот парень, Чонин. Кажется, он довольно забавный. — Забавный, — подтвердил Джисон. — Я знаю, что тебе тяжело. Я вижу это. И я понимаю. Но ты ведь еще дышишь спустя два года. Любишь меня? — Два с половиной. — Извини. — Люблю, — Джисон произнес фразу так спокойно, будто знал об этом всю свою жизнь. — Тогда поживи для меня. Умирать за любимого человека как-то скучновато, не думаешь? — Нет. Белла сказала, что это не самая худшая смерть, — Минхо лишь фыркнул, — Жизнь намного тяжелее. — Но ни то, ни другое тебе абсолютно не подходит. Верно? Джисон кивнул: — Я уже ничего не боюсь. Ни смерти, ни жизни. Приподнявшись, Джисон затянул Минхо в поцелуй, длившийся ровно тридцать семь секунд, а затем закрыл глаза. Он очень устал. Проснувшись утром в собственной кровати, Джисон не обнаружил Минхо рядом. На душе и на простынях было пусто. Внутри медленно развязывался странно-тревожный узел — отчего-то Джисон почувствовал непонятное облегчение. Встав с кровати, он подошел к столу. Наткнувшись на торчащий в тетради для записей уголок фотографии из фотобудки, Джисон усмехнулся. В тот день они с Минхо были выгнаны Сынмином из дома и попали под дождь. Джисон вытянул фотографию и застыл на месте. Там был только он. Четыре фотографии одиноко улыбающегося Хан Джисона. Послышался звук открывающегося дверного замка. Откинув фотографию, он вышел в коридор. — У тебя трусы тут валяются, — сказал Чонин, не обращая на парня никакого внимания, и прошел на кухню, — Опять свою мышиную жизнь ведешь? Джисон широко улыбнулся и заплакал.