Черная дырка в душе

Кончики пальцев слегка касаются кожи щеки, нежной, подобной на моти, посыпанные мукой. Большой палец остаётся где-то у кончика носа, пока указательный ощупывает кожу под правым, для него, глазом. Так нежно. Другие кончики пальцев расползаются по остальной части лица. Фаланги некоторых пальцев соприкасаются с челкой. Нежно исследовать другого человека, помогает ему справиться с болью в ноге, совершенно забывая о ней. Марлевый грубый бинт осторожно укладывается на его ноге. Редкие прикосновения чужих пальцев к ноге вызывают странное ощущение, будто беспробудно дремлющее до этого. Когда лодыжка перебинтована, начинают обрабатывать лицо. Из под носа вытирают засохшую кровь, а на щёку клеят пластырь. Далее изодранные об асфальт руки. Несмотря на это, Тюя сконцентрировался на прикосновениях. Ему не было дела до боли. Ему было дело только до прикосновений. Живот заполнился чем-то странным. Будто мука, скрещенная со счастьем. Прикосновения его и чужие вызывали чувство непозволительной, никогда не бывалой близости. Сердце забилось сильнее. Далее, когда всё обработано и они не касаются друг друга, а просто смотрят в глаза, Тюя чувствует эту близость, от которой живот крутит в странном ощущении и от которой сердце колотиться быстрее. — Твои щеки похожи на моти. — Твои волосы похожи на опадающий осенний листопад в ярко-оранжевом закате. — Спасибо, — благодарность за труд и обработку ран. — Пожалуйста, — "Спасибо за знакомство". Смотреть друг на друга глупо и странно. Говорить всё, что они сказали — тоже. Тогда почему глупость прикосновений, глупость разговора, глупость смотрения в глаза кажется такой интимной и близкой, такой откровенной и манящей, такой пугающей и загадочной, и такой любящей и ненавистной одновременно? Кто-нибудь скажет им об этом? Вряд ли. Это кажется настолько сокровенным, будто они единственные, кто чувствует это. Будто они первооткрыватели. Будто первые и единственные на Земле. Будто единственные в Галактике. Такое чувство, будто знаешь друг о друге всё и в то же время ничего. Эту близость невозможно передать словами, действиями или прикосновениями. Ты просто чувствуешь это даже не внеземное, а внегалактическое чувство, которое заполняет всё вокруг. Даже если Тюе и его оппоненту, сидящему напротив, Дадзаю, всего десять, это чувство заполняет черные дыру их души. Две половинки черной дыры друг на против друга притягиваются, пытаясь проглотить себя самих. Чёрную пустоту, пожирающую всё. Вместе она становится цельной, даже если это дыра. И ведь их лица правда притянулись, оказавшись так близко друг к другу. Кончики Тюиных пальцев снова оказываются на правой, для него, щеке. Лицо Дадзая придвинулось ближе. Их носы соприкоснулись. Он слегка наклонил голову влево, так, чтобы его рот был на уровне щеки Тюи. Придвинулся ближе. Между его губами и щекой осталось пару миллиметров. Высунув кончик языка, он прошёлся им по щеке, оставив остывать мокрый след, который будет стягивать кожу. Это странно выглядит со стороны. Это странно для всех, кроме них. Это их совместная черная дыра, которая пытается поглотить тела друг друга. Тем временем кончики Тюиных пальцев перешли на шею. Место, где заканчивался Тюин глаз, было так же облизано. Они были похожи на двух побитых собак. Каждая жаждала чего-то, что и получала в этот момент жизни, в котором они застряли. Дадзай был похож на пса, что в кои-то веки испытал счастье. А Тюя на пса, что за долгое время решил довериться, будто заново обрёл надежду. Даже несмотря на то, что им всего десять. "Я чувствую что-то странное, но я не могу остановиться притягиваются к тебе". Слова из мыслей уплывали в их чёрную дыру. Они им не нужны. Даже несмотря на то, что им десять.