Окно

Джон по обыкновению посмотрел в окно своей каюты. До чего же болезненно ощущалось это "обыкновение"... Джон сверлил окно своими глубокого цвета, точно словно дно чистейшего омута, глазами тьму. Это уже четвёртый месяц его их пути в другую альфа-вселенную. Но Джон уже начинал сходить с ума от тоски и... Глаза его отвернулись от окна, будто бы из тьмы резко вспыхнуло новое солнце. Веки задрожалли и он болезненно зажмурился: Только не опять, только не это Нижняя губа предательски задрожала: Черт! Неттт Парень прикрыл запястьем глаза, испытывая дискомфорт от давящих теперь на его переносицу очков и со рта его вышел рванный вдох. Эгберт заставил себя повернуть голову в сторону окна и осторожно, незаметно дрожа, опустил запястье и, глубоко дыша, открыл свои глаза. За окном не было тьмы, нет. Там было... Небо. Родная лазурьная пелена апреля. Эти лучи прекрасного солнца, что озолотили всю комнату. Джон в очередной раз не мог оторваться от этого прекрасной картины. Он представлял себе, как эти милые лучики греют его щеки, рассеивая на них же веснушки, словно поле подсолнухов. Он представлял это тепло. Представлял как этот свет слепит его глаза и бликая в линзах его очков. Джон услышал где-то из дальней части дома, что кто-то возится с чём-то металлическим. Наверное, это батя собирается готовить очередной торт. Чуйка Джона предвещала эпичный страйф. Эгберт младший, уже было, потянулся к сундуку за своими карточками, но какое-то мутное сомнение не дало ему это сделать. Паренёк встал с полу, зашагал к двери своей комнаты и хотел уже было потянуть ручку двери, как услышал шаги по ту её сторону. Это определённо батя. Вот сейчас я дверь открою и мне влетит тортом в лицо, ехехе. Не, я так просто не попадусь! Джон достаёт из волшебного сундука фокусов свою маску клоуна. Если торт и попадёт тебе в лицо, то пусть это будет забавно. Странно однако, всё движения кажутся такими лёгкими, не ощущаются. Очкарик подходит к двери и осторожно опускает ручку, медленно открывает её и- Так я же не дома... Сердце ёкнуло и начало глухо колотиться. Джон отчётливо слышит в ушах шум бегущей крови: РАЗ ДВА РАЗ ДВА РАЗА ДВА Ты не дома. Его нет. По комнате разносится горький всхлип. Нет, ты уже поскорбил, ну сколько можно! Однако, при одной мысли, что ты больше не будешь просыпаться под сладкий тянущийся запах его выпечки, не будешь укрываться от не во избежание очередного баттла приколистов, не пожалуешься своим друзьям о нескончаемом потоке тортов в твою сторону, не будешь удивляться количеству бритвенного крема в его шкафу в ванной, не будешь с ним разучивать навязчивые этюды на фортепиано, не буде- Твои глаза в тот же момент начинают щипеть и по твоим замерзшим щекам текло горячие слезы. Ты стараешься, пытаешься не всхлипывать, не плакать. Но без толку. Твое тело дрожит в панике, а ведь именно ты и убил его! Если бы ты только прототипировал ту проклятую куклу! Если бы только не поддался бы и не уснул! Джон просто не может прекратить думать об этом, нельзя. Его руки дрожат и он старается поправить скатившихся на кончик носа очки, но в итоге сам и скидывает их на пол. Он не тут, не здесь. В голове неистово скачут воспоминания, он слышит отца, он чувствует этот запах выпечки. Его больше нет! Джон падает на кровать, зарывается в подушку и ревёт в неё, что бы никто не услышал, ни Джейд, ни Дэйвспрайт. Нельзя. Это будет полная лажа.

***

Эгберт уже наревелся. Сейчас он просто уткнулся в мокрую подушку и ненавидит себя. Он уже не помнит когда по-настоящему радовался. Он не хочет радоваться. Он не заслужил. Успокойся. Успокойся. Успокойся. Хватит хватит хватит хватит Ком в горле мешает нормально сглотнуть, как тут подступают новые слезы. Ему было больнее.