Легенда о Кутхе

Утро выдалось морозным. Солнце только-только взошло, осветив искрящийся снег золотистыми лучами. Безмятежную тишину, как клинком, рассекали тяжёлые вздохи юноши. Каждый шаг давался упорным трудом, но торбасы всё равно проваливались в снег по колено. Хорошо ещё, что нерповая шкура и мех достаточно согревали ноги. Накинув капюшон, Клим упорно продолжал пробираться дальше по сугробам, волоча за собой маленькие санки. Старшие отправили на рыбалку к озеру недалеко от поселения. К Авачинскому вообще относились совершенно по-другому, нежели к другим. Нет, никто не знал о настоящем происхождении мальчика, но его аметистовые глаза настораживали каждого. Божеством мальчика не считали, наоборот, многие думали, что он проклят, и даже пытались от него избавиться, настолько сильно людям внушал страх один лишь взгляд ребёнка с необычными глазами. И лишь одна женщина, не побоявшись стать матерью для проклятого, спасла его от неминуемой гибели. Вуввуна — так звали ту, кому Клим обязан жизнью. Она забрала Авачинского к себе и воспитывала как родного. Они жили все вместе в одной яранге: Вуввуна, Кайнын и ещё три ребёнка. Теперь Клим помогает по хозяйству, ходит с отцом семейства на охоту и следит за оленями. Ветер холодом обжигает и без того промёрзшие пухлые щёчки, Клим от этого сильнее кутается в капюшон. Наконец-то находится подходящее место для рыбалки. Прорубив лунку, мальчик поставил удочки в воду и уселся в сани. Теперь оставалось только ждать — рыбалка дело не быстрое. Мороз не щадил мальчика, неприятно щипал за щеки и нос, и как не прячся, всё равно что-то да замёрзнет. Придя к озеру на рассвете, к обеду набралось только три рыбины. — Обычно клёв лучше… — Клим недовольно вздыхает, стараясь согреть щеки руками. Нос, кажется, вообще не чувствуется. Матушка просила вернуться, когда солнце будет ровно над головой. Надо помогать по хозяйству и с плетением сетки к лету управиться. Делать нечего, придётся возвращаться с плохим уловом, как бы этого не хотелось. Авачинский накрыл рыбу оленей шкурой и начал удочки доставать. — Эй! Отдай! — Стоило отвернуться лишь на минуту, как из саней ворон стал вытаскивать рыбу, — А-ну кыш отсюда, кыш! — Клим сразу стал отгонять птицу. Он ожидал, что ворон взлетит, но вместо этого тот лишь немного отпрыгнул назад. Присмотревшись, Авачинский увидел, что у птицы ранено крыло. А ворон смиренно ждал и будто бы смотрел чёрными глазами в самую душу мальчика. — Ранен… — какое-то странное чувство кольнуло в груди. Животное резко стало казаться до боли знакомым и родным. Будто они с Климом одно целое, созданные по-одному подобию и с одной целью. Немного подумав, мальчик подцепил край шкуры и вытянул среднюю рыбку, кинув её ворону. Птица встрепетнулась и захлопала здоровым крылом, смотря на Авачинского, что все же предпочёл побыстрее собрать вещи и пойти домой. У него ещё много дел. Некогда ему с раненой птицей возиться… — Кутх! Отдай! — ворон перелетает с одной комнаты в другую, с одного шкафа на другой, держа в клюве папку с документами — Отдай, кому говорю!.. Ну давай я тебе камбалы дам! Юколы твоей любимой, ну?.. Кутх! Не буду я тебя брать с собой! Солодов точно не будет рад тому, что я с птицей приду! И если опоздаю тоже! — но ворон неприклонен. Его условия хозяин знает, поэтому животное будет до последнего сидеть как можно выше. — Ты чего с утра кричишь? — Из комнаты показывается сначала светлая макушка, а потом и сам гость Клима — Калининград. — Ох, Вильгельм, прости, что разбудил… Ты, наверное, ещё не привык к моему времени. Да Кутх документы забрал, а мне их в правительство надо отнести! Он со мной прогуляться хочет, а я не могу его взять! — Кутх?.. — Твангсте в неком недоумении смотрит сперва на хозяина квартиры, потом на ворона, что так и сидел на шкафу — Он же Авача. — Да… По идеи его должны звать Авачой, но мне привычнее Кутхом. Это в честь главной легенды моего народа… — Расскажешь? — немец обнимает Клима со спины поперёк живота, укладывая подбородок на плечо. Клим его руки своими накрыл и улыбнулся. — Не думал, что тебе станет интересно, но если ты просишь… — юноша повёл гостя в зал, начав свой рассказ, —Говорят, не было раньше ничего, вода одна. И летал над ней Ворон, звали его Кутх, и был он белый, как снег. Летал, летал, да притомился. Думает: «Где бы отдохнуть, а и негде». «Был бы я лебедем, — думает Кутх, — я бы сел на воду, а так земля нужна. А раз земли нет — надо ее сделать!». Взял Ворон своего сына… Откуда у Кутха появился сын, ты хочешь спросить? — Вильгельм шёл следом за ним и присел на диван, внимательно слушая, — Ну неужели такой могучий бог, как Кутх, не может родить сына просто так! Так вот, взял Кутх своего сына и сделал из него землю! Надел Ворон лыжи и пошел по земле. Где пройдет его след — там горы поднимутся, долины пролягут. Где крылом проведет — реки потекут, полные рыбы. Набросал он своих белых перьев поверх гор — покрылись они снежными шапками. Вдохнул Кутх свой горячий дух в горы — и закипели, забурлили они. Одни до сих пор бурлят, другие вулканы спят до поры. Покрыл Ворон тундру ягодами — ароматной морошкой, красной брусникой, сочной шикшей, так как очень любил вкусно покушать. Однако была земля красива, но пуста. — Клим сел на подлокотник кресла около Твангсте — Скучно стало Кутху. Взял он тогда бобовый стручок и сделал из него людей, а из глины налепил животных да разных морских существ. Вот тогда стало весело, зажила земля! Научил Ворон людей охотиться, ловить рыбу, ходить на лодках да на лыжах. Но темно было на земле и холодно. Тогда взлетел Кутх до самого неба и стал долбить его клювом — где стукнет, там дырочка появляется, и свет из нее льется. Так появились звезды. Посветлее стало на земле, но все равно люди жаловались — ничего не видно. Прознал Кутх, что в одной яранге живет женщина-дух, которая прячет у себя Солнце и Луну, превратив в мячи. Долго пытался пробраться он к ней, чтобы выкрасть светила, но никак не удавалось. Тогда хитрый Кутх превратился в хвоинку и упал в ручей. Женщина зачерпнула воды с хвоинкой из ручья, выпила и забеременела. Когда Кутх родился, попросил он поиграть с мячиками, да порвал их своим клювом и выпустил Солнце и Луну, взял их и отнес на небо. Стало на земле тепло, светло и радостно, все согрелись. Только вот Ворон, пока летел, так опалился о Солнце, что весь почернел. Много мифов есть о могучем, мудром, хитром и озорном Кутхе. Но редко его сейчас встретишь — говорят, обиделся он на то, что перестали люди слушать его советов, и улетел куда глаза глядят. Но не бросил он совсем сотворенных им людей — нет-нет, да и прилетает, смотрит с высоты, как там они? — Авачинский поднял взгляд на своего ворона: тот так же внимательно слушал рассказ, будто понимал всё, да ответить не мог, — Вот и пошло в народе поверие: увидишь на Камчатке ворона — не обижай его, поклонись, уважь — вдруг это сам Кутх прилетел проведать родной край? — Ворон слетел со шкафа с папкой в клюве, оставив бумаги на столике, сам уселся на колени хозяина. — Красивая легенда… А как вы познакомились? Ты мне не рассказывал — Вильгельм пристально смотрел на пернатого друга Клима, что при первой встрече пытался заклевать немца. — Я когда маленький был у семьи одной жил, они меня не рыбалку зимой отправили. А этот попытался рыбу украсть — Клим ласково пальцем по макушке провел, приглаживая перья — Ну я и пожалел вороненка, отдал ему рыбку одну. Так он стал каждую рыбалку меня сопровождать! Потом и вовсе домой прилетал. Я как заметил, что ворон-то один и тот же, а не стареет, так и понял, что происходит. Ну вот с тех пор Кутх со мной и живёт. — Вильгельм всё так же внимательно слушал Клима, одной рукой приобнимая его за предплечье, второй нашупал документы и протянул другу. — Беги на собрание, а я погуляю с этим вором маленьким. — Ох, спасибо большое, Виля! — Оставив лёгкий поцелуй на бледной щеке немца, Клим сразу убежал собираться. У него итак оставалось слишком мало времени. А Твангсте смотрел ему в след с влюблённой глупой улыбкой. — Кар! — Ой, не каркай! Сейчас пойдём, дай умоюсь хоть. — Долго любоваться не вышло. У Клима охранник похлеще любого вышибалы Московского.