Ты будешь моим королем

      Тени ползли по стенам, причудливо изгибаясь, и шепотом повторяли одну и ту же мысль, которую сам Мобэй не решался произнести.       Все разваливается       Все       Катится       В пропасть       Не демонам говорить о здравомыслии, хотя Мобэй, пожалуй, мог гордо нести звание наименее безумного, наиболее рассудительного…       Тени давились усмешками. Одна, не выдержав, загоготала по-гиеньи; свет рассыпался отдельными осколками, как разбитая ваза.       Чего стоит здравомыслие в мире, где воцарилось полное безумие?       Признавая власть Ло Бинхэ, Мобэй не чувствовал ничего неправильного. Полудемон был силен, кровь его оказалась переполнена мощью, он оказался – казался, – истинным правителем для давно потерявшего надежду народа. Все оказалось правдой, только вот здравомыслия им всем недоставало.       Сшитый из лоскутьев мир трещал по швам. Люди гибли сотнями, плодились безумные химеры, с которыми даже демонам едва удавалось справиться, энергетические потоки полностью перемешались. Множество мелких дел, с которыми раньше управлялись заклинательские школы, пустили на самотек: от самих школ не осталось ничего, кроме обугленных развалин.       Демоны забрали себе мир, о котором не знали ничего, а потом и его изуродовали. Растущее, болезненное, странное, пугающее. Это место было недружелюбно к людям, демонам, животным, даже к самому себе. И спросить совета не у кого – все люди, сведущие в управлении, давно гниют в земле или пеплом развеялись по ветру. Даже если накрепко сшить куски трупа, живым он от этого не станет, но сшитый мир живым становился, и это было намного хуже трупа.       И у Мобэя не было никаких идей, как это исправить. Да и кому это исправлять, ему ли? Правителя ведь все устраивает, безумие мира – лишь слабая тень его безумия, от которого не скрыться никому.       И в этом новом мире, в котором ни от кого ничего не зависит, есть лишь одно существо, способное затмить даже правителя Бинхэ.       У дверей стоял почетный караул. Демоны и не подумали окликнуть Мобэя, их заданием было не останавливать входящих, а помешать выйти одному-единственному пленнику.       Стоило коснуться резных дверей, и тени с визгом рассыпались по углам, разлетелись черной пылью. Там, за дверями, царил вечный свет.       – Я никого не звал, – холодно процедил Шэнь Цзю. Он стоял в центре огромного зала, сплошь уставленного свечами и жаровнями. В ярком, теплого оттенка пламени его сероватое лицо казалось живым, а темные волосы переливались драгоценной звездной пылью. Глаза – две бездны в смерть, в боль, в небытие, – были холоднее самых глубоких подземелий под дворцом Мобэя.       – Я пришел сам, – отозвался Мобэй и крепко запер дверь. По ту сторону никто не услышит ни звука, иначе репутации правителя давно настал бы конец, но… Шэнь Цзю усмехнулся и наклонил голову к плечу. Пряди, окутывающие его тело плотным коконом мрака, мягко колыхнулись.       – Репутации вашего правителя давно конец, – равнодушно заметил он и отбросил волосы за спину. Огоньки сотен свечей заколыхались. – Зачем пришел?       – Ты ведь знаешь.       – Не знаю, – Шэнь Цзю легкомысленно взмахнул рукой. Широкий шелковый рукав соскользнул до локтя, обнажая ровные полосы швов. – В твоей голове каша и смутные образы, а я не силен в их разгадывании. Так зачем ты пришел?       – Просить, – слово произносится куда легче, чем Мобэй того ожидал; может, и не зазорно попросить помощи не у человека и не у демона, а у…       – Ожившего трупа, нашпигованного собственной душой, – подсказал Шэнь Цзю и улыбнулся той скользкой изящной улыбкой, которой долгие годы дурил головы всему заклинательскому миру.       – У бывшего заклинателя, – выкрутился Мобэй. Все-таки не стоило обижать единственное существо, которое могло хоть как-то помочь.       – Интересно, – совершенно незаинтересованно сообщил Шэнь Цзю. – Итак?       Рядом с непостижимым, не живым-не мертвым, текучим созданием Мобэй чувствовал себя невероятно неуклюжим. Это было непривычное и неприятное ощущение.       – Правитель разрушает оба мира.       – Не новость, – Шэнь Цзю деликатно зевнул, прикрывшись рукавом, и длинно вздохнул. – Мне-то что за печаль? Пусть разрушает себе на голову, неразумная псина. Мне второй раз умирать не страшно.       – Но ты был жив, когда правитель вернул тебя.       – Жив, мертв, – забормотал Шэнь Цзю. Отступив на пару шагов, он вслепую опустился на краешек огромного ложа, заваленного подушками и покрывалами. – Я умер задолго до того, как остановилось мое сердце. Сердце, знаешь ли, вовсе не самый главный орган… Все они не слишком важны. Ты хочешь, чтобы я вколотил в глупую кучерявую голову немного рассудка?       – Хочу, чтобы ты подсказал ему, как сделать все это… – Мобэй очертил в воздухе неясный силуэт и в раздражении выдохнул сквозь сцепленные зубы, признавая свое поражение.       – Более пригодным для жизни, – спокойно подсказал Шэнь Цзю. – Подойди. Мобэй шагнул вперед и остановился на расстоянии вытянутой руки. С высоты своего роста он хмуро смотрел на гладкую черную макушку, расплескавшиеся до самого пола пряди и разоренную постель.       – На колени, – так же спокойно бросил Шэнь Цзю, не поднимая головы. Мобэй замер.       – Что такое? – ехидно переспросил Шэнь Цзю и задрал голову. В сплошной черноте его глаз распускались два бирюзовых цветка, поглощая ту смертельную, запредельную тьму, с которой вернулся он с того света. – Твой правитель не стесняется стоять передо мной на коленях, вылизывать ступни и просить большего. А еще не стесняется носить ошейник, который я застегиваю на его горле. В нем есть тонкие-тонкие шипы, они впиваются в плоть и не дают ему забыть… Впрочем, это не твое дело. Ты пришел просить вразумить Ло Бинхэ, но ничего не сказал о моей выгоде.       До этого дня Мобэй опускался на колени только перед правителем – неохотно, через силу, но опускался, – и сейчас у него мысли будто коркой льда покрылись. Помедлив несколько непозволительно-долгих мгновений, он опустился на колени и склонил голову.       Даже в таком положении Шэнь Цзю оказался ниже. Он с любопытством осмотрел окаменевшее лицо демона и зашелся в язвительном смехе.       – Как сложно вам дается подчинение, – притворно вздохнул Шэнь Цзю и округлил глаза. – Погоди, ты же не думаешь, что это и есть мое условие? О нет, это всего лишь повод указать тебе на твое место. Раз даже ваш правитель ниже меня, то и ты тоже, разве нет?       – Он не ниже, – к стыду своему, голос Мобэя прозвучал вовсе не так уверенно, как должен был.       Шэнь Цзю только загадочно улыбнулся.       – Вы, демоны, поразительные существа, – пробормотал он и прикрыл глаза, накручивая тонкую прядь на палец. – Отдаетесь только тому делу, которое вам действительно важно… Твой правитель очень хотел соединить два мира и соединил их, но больше он ничего не хотел. Спокойной жизни, процветания, управления – ничего. Просто сунуть все в большой котел, перемешать, запалить огонь и отойти в сторону. Дальше ему стало скучно. Теперь вся его сила уходит в попытки удержать меня на этом свете.       Свечи снова замигали, потухая одна за одной. Шэнь Цзю перевел на них пустой взгляд, и огни разгорелись снова, только в этот раз показались более холодными, блеклыми.       – Отрезанные конечности почти ничего не чувствуют, – ласково сообщил бывший заклинатель, протянул руку и ткнул пальцем в голубоватую метку между бровей Мобэя. – А ваш правитель слишком плотно сидит на цепи и больше не осмеливается даже рычать… мне слишком скучно.       – Я не могу выпустить тебя отсюда.       – Выпустить? – переспросил Шэнь Цзю и расхохотался, взмахнув сразу двумя широкими рукавами. Скользкий шелк крыльями взлетел в воздух вместе с черными прядями. – Куда, в этот бедлам? Пусть разбирается сам. Дворец Ло Бинхэ – самое безопасное место в мире, отныне и впредь… Нет, я не собираюсь уходить отсюда. Где еще осталось место, достойное меня?       Голос его упал до вкрадчивого шепота. Подавшись вперед, Шэнь Цзю пальцем подцепил тонкую цепочку с медальоном на шее Мобэя и потянул на себя, нимало не заботясь за ее сохранность.       – Сегодня ночью ты придешь сюда. Придешь и останешься… до утра, например. И будешь делать все, что я скажу. Ради спасения остатков двух миров стоит и попотеть, не правда ли?       Мобэй в гневе прищурился, но не смог произнести ни слова. В горле пересохло, а цепочка больно врезалась в кожу между позвонками, отрезвляя.       Больше никто не имеет влияния на Ло Бинхэ.       Никто, кроме этого чудовища, сшитого из осколков бывшего Шэнь Цзю; Бинхэ любит собирать новое из обломков, но потерять интерес к миру у него получилось довольно быстро.       Но не к Цзю, который едва не умер у правителя на руках, едва не ускользнул, этого Бинхэ не мог простить! Только учитель раз за разом повергал его на колени и наступал на спину, только он никогда не считался с расплатой, бросая переполненные ядом слова прямо в лицо.       Все склонились, но только не Шэнь Цзю.       – Он вернул меня, – улыбнулся заклинатель и сквозь ткань коснулся блеклыми, совсем белыми пальцами своего бедра. Там – Мобэй знал, – прятался один из швов, которыми Бинхэ соединял когда-то собственноручно оторванные части тела. – Вернул и окончательно проиграл. Ну так что?       – Правитель убьет меня, – сухо бросил Мобэй. – Это высокая цена.       – Может, и убьет, – Шэнь Цзю безразлично пожал плечами и откинулся назад, облокотившись на руки. Свободная горловина съехала в сторону, открывая ослепительно-белую ключицу. – Но сейчас твои мысли в спокойствии, и я вижу их.       Мобэй дернулся, но не поднялся с колен.       – Во-первых, – Шэнь Цзю осторожно поправил воротник. – Ты и правда хочешь, чтобы демоны жили… жили нормальной жизнью. Ты даже готов признать, что мир под властью людей был куда лучше. Во-вторых, риск заставляет твою кровь вскипать. И в-третьих…       Небрежным жестом подхватив подбородок Мобэя, Шэнь Цзю покрутил его голову во все стороны и удовлетворенно заметил:       – Вы – дикие животные. Вас даже не тело будоражит, а огонь, страсть, власть; я, сшитый из кусков, все еще кажусь вам очень привлекательным. И ты действительно хочешь прийти этой ночью. И не ври мне, я ведь все равно вижу правду.       Мобэй молчал долго. Шэнь Цзю не торопил его, только разглядывал своими пугающими черно-бирюзовыми глазами и перебирал волосы, то сплетая, то расплетая рыхлую косу.       Ло Бинхэ убьет его за одно прикосновение к своей игрушке. Это правда.       – Я приду, – холодно бросил Мобэй, поднялся на ноги и шагнул к двери.       – Я буду ждать, – шепнул Шэнь Цзю. – Разве не весело – стать первым лучшим для такого привлекательного и популярного демона, м?       Последние слова мягко ударили Мобэя между лопаток, заставляя выскочить в коридор не оглядываясь.       Он был уверен, что сдержится. Сдержится и не станет возвращаться к этой двери, за которой не ждет ничего хорошего… не сдержался       В этот раз почетного караула не было. Вряд ли Бинхэ распорядился убрать. Неужели стража, сдерживающая Шэнь Цзю, подчиняется самому Шэнь Цзю? Немыслимый бред. Как раз в духе повсеместного безумия.       Сегодня первая трещина протянулась по ледяным пустошам, с треском разрывая исконные демонические земли. Новый мир больше не желал быть, утомленный собственным уродством, но вот оставшиеся в живых такой роскоши себе позволить не могли.       Мобэй толкнул дверь и бесшумно вошел внутрь.       Свечей осталось немного, не более десятка. Они будто плавали в воздухе крошечными светлячками, островками света в непроглядной мгле.       – Добрый вечер, – вежливо, певуче произнес Шэнь Цзю у него за спиной и тихонько рассмеялся от отчетливой дрожи, которой Мобэя прошибает…       мгновение назад позади никого не было.       – Ты же не думал, что я действительно пленник? – с невероятным удивлением заметил Шэнь Цзю и по дуге обошел окаменевшего, против воли готового к бою демона. – Если бы все было так просто…       В поле зрения появилась темная фигура – темное на черном, только силуэт легко очерчен светом ближайшей свечи да глаза мерцают, как подсвеченная солнцем морская глубина, как чистейший голубой лед.       Слишком чистые и яркие, чтобы принадлежать человеку.       Шэнь Цзю снова рассмеялся, теперь совсем уж тихо.       – Ну что такое, я ведь не совсем первый, правда? – подойдя поближе, он дернул меховой воротник на плаще Мобэя и сердито выгнул бровь. Словно играющий с перышком котенок, только вот за огромным невинными глазами – и когда ядовитая змея научилась притворяться котенком? – тлеет мертвенный холод. – Просто раньше у тебя был всего один бестолковый мужчина, который умеет только унижать, а не дарить удовольствие.       Голос у Шэнь Цзю тихий, незнакомо-ласковый: мягким шелком коснулся ушей, стер остатки напряжения, рассеялся искрами тепла по коже. Это всего лишь секс, разве отличается секс от драки?       Прошлые два раза не отличался.       – Оторвать бы Бинхэ его никчемный отросток, – пробормотал Шэнь Цзю и привстал на цыпочки, ладонями касаясь плеч. – Вырос, а толку нет, только и умеет, что вставлять… Животное. Снимай свои тряпки, генерал. Я хочу увидеть свою оплату.       В комнате жарко. Там, где прячется Шэнь Цзю, всегда жарко; за те короткие мгновения, пока Мобэй быстро развязывал пояс и расстегивал все пряжки, он вспомнил невозможный, яростный жар тела Ло Бинхэ       в нем Шэнь Цзю прячется тоже       весь этот жар только для него       – Демоны отличаются чудесным телосложением, – проурчал Шэнь Цзю и царапнул плотную ткань, сползающую на пол. Его присутствие сначала пугало, потом тревожило, а теперь и вовсе безразлично, словно агрессивное дикое животное теперь вдруг оказалось на цепи, с которой не сможет сорваться.       Одежды оказалось неожиданно много: Мобэй хмурился, срывая одну вещь за другой. А ведь знал, куда идет.       – Не спеши, – остановил его Шэнь Цзю и даже ладонь положил поверх его руки. Обдало холодом: в Мобэе бывшему заклинателю было не спрятаться, одинаково ледяные.       Оба почти мертвые.       – Всему вас учить, бестолковые демоны.       Шэнь Цзю принялся сам снимать последние слои ткани, как будто под ними подарок спрятан. Мобэй неловко замер. Непонятно, как реагировать теперь, когда каждый нерв перестал звенеть от скрытой угрозы, когда колючие иглы внимания больше не топорщатся во все стороны.       – Глупый, – припечатал Шэнь Цзю и подтолкнул его ладонью в грудь. Мобэй попятился, не отрывая взгляда от перечеркнутого швом тонкого запястья, и почти рухнул на постель, едва успев выставить руки.       Чего ему бояться. Вряд ли этот тонкий, выдернутый из лап смерти заклинатель может быть страшнее правителя.       – Не смей сравнивать меня с Бинхэ, – холодно бросил Шэнь Цзю. Он остался стоять, окутанный бесконечно-густым покрывалом волос и слоями тонкой ткани, под которыми смутно угадывалось тело. – Не смей. Или выметайся за дверь.       Вся эта сделка, глупый договор, от которого может зависеть судьба мира, а может не зависеть ничего, вдруг проросла цветами любопытства. Мобэю интересно так, как давно уже не было.       Сквозь бледную кожу просвечивало что-то ледяное, что-то безупречное, похожее на его собственную оболочку, но Шэнь Цзю эта скрытая холодность странным образом делала человечнее.       Никто ведь давно не видит в нем человека, зачем человечность искать?       Шэнь Цзю фыркнул, глядя, как Мобэй сам тянет руки к нему, и подошел на один шаг, позволяя зацепиться пальцами за узел пояса.       – Так не будет, – хмуро заметил он и повел плечами. Тонкая, но тяжелая ткань сама сползла вниз, с шорохом цепляясь за волосы. – Так… не будет.       Он снова ответил на незаданные вопросы, на немного обреченное ожидание.       – Я, конечно, никогда не был хорошим человеком, но среди вас меня можно считать очень, очень хорошим, да… я никого не принуждаю и не делаю больно. Почти никому не делаю больно.       Шэнь Цзю не оставил времени на мысли. Коснулся лба, погладил кожу от висков к уголкам глаз, впутал пальцы в волосы, оставаясь в своем сплошном коконе темных прядей. Из неустойчивой позы опустился на постель, вжал ладони в плечи, уложил… такие крошечные холодные ладони.       – Большой и верный пес, – пробормотал Шэнь Цзю. – Только верность свою не знаешь, кому бы отдать. Большой и верный… Хочешь, я заберу?       Слова существовали отдельно, тело – отдельно: голос Шэнь Цзю звучал прохладно и спокойно, но руки уже вовсю гладили, трогали, сжимали, не давая сосредоточиться.       – Хочешь, я заберу ее?       Темная пелена волос накрыла тело Мобэя – Шэнь Цзю оседлал его бедра, гладкие пряди рассыпались по животу, ногам, по окаменело сжатым кулакам.       – Хочешь? – настойчиво повторил Шэнь Цзю и наклонился, всматриваясь в его лицо распустившимися бирюзовыми цветами с черной сердцевинкой, в которых не было ничего человеческого. – Отдашь ли мне?       Демоны не просили – демоны брали. И демонов не просил никто и никогда…       – Отдам, – хрипло пообещал Мобэй и понял, что и вправду отдаст. Что такое верность?       Кому она нужна?       Это не то подчинение силе, это что-то другое, почти забытое, оставшееся в самом пыльном углу души. Товар, который никому не пригодился.       Почему бы и не отдать?       – Забирай.       Шэнь Цзю улыбнулся – остро и вместе с тем разбито.       – Не забудь, – шепнул он и наклонился низко-низко, лбом касаясь подбородка Мобэя. От волос пахло странно и сладко, как от речной воды и летних медовых цветов, желтых, обязательно желтых.       Мобэй полной грудью вдохнул этот странный запах. Шэнь Цзю, прижавшегося к нему, приподняло и снова опустило.       Тело бывшего заклинателя ощущалось слишком легким, слишком холодным, но теперь этот холод не казался смертельным. свечей-то почти нет, и жаровен тоже       Воздух, согреваемый годами, сейчас выстывал, и Шэнь Цзю коротко ежился, прячась в собственных волосах. Давно раздет, но нагота до сих пор спрятана, скрыта.       Мобэй видел его – видел, как пришивались на место руки и ноги, видел мутные от боли глаза – их заменили оба, и Бинхэ следил, чтобы цвет подобрали идеальный, именно тот, который запомнился ему еще по годам учебы. Он трепетно собирал разорванную куклу, вдыхая в нее силу и жизнь.       Наверное, поэтому Мобэй и чувствовал себя сейчас так странно. Такое знание делает не ближе, но ставит на одну ступень.       – Тебе было бы жарко, – Шэнь Цзю царапнул короткими ногтями предплечья, вжался лбом в плечо и мгновенно выпрямился, отбрасывая бесконечный черный поток за спину.       Тело, белоснежное, сильное и сухое, безукоризненное – будто и не пострадало.       Швы на бедрах, ровные стежки – будто всегда должны были здесь быть.       Что-то смутное расползлось по вечно спокойной, вязко-прохладной крови. Вызов, густо замешанный на желании и ревности, на извечном демоническом победить сильного, только Мобэй не решился судить, кто для него сила – Бинхэ или сам Шэнь Цзю. Одному приходится подчиниться, другому подчиниться хочется.       Немного. Всего на один раз.       Шэнь Цзю рассмеялся и зажал ему рот ладонью, одновременно заставляя мысли остановиться.       – Хватит, – весело и вместе с тем тяжело бросил он. – Кто бы мог подумать, что генерал – такая сложная и загадочная личность.       Пальцы пахли медом и ощущались капканом, но Шэнь Цзю руку убрал, проехался по телу Мобэя выше и наконец дотянулся губами до его рта.       Спокойная холодная кровь в венах остановилась, а потом взорвалась сотнями огненных цветков, разрывая плоть и насквозь выбивая осколки сердца между ребрами. Словно рыбу в кипяток, словно…       Мобэй вслепую попытался ухватиться хоть за что-то, но в руках скользили только бесконечно длинные темные пряди, наматывались на пальцы, обвивали тело со всех сторон.       – Он был с тобой, – на мгновение оторвавшись от его губ, Шэнь Цзю потерся всем телом, как огромная кошка. – На тебе его метка. Я сотру ее.       Холодные ладони снова поползли по телу, усмиряя огненные цветы и заставляя открываться все больше и больше бутонов.       Так, наверное, умирают.       – Глупый, – Шэнь Цзю покачал головой, сунул палец в рот, прокусил кожу и осторожно мазнул по губам Мобэя, оставляя огнем горящий росчерк. – Поводок натянули…       От крови тоже пахло медом. Мобэй слизнул эту каплю, не осознавая даже, что делает; слишком ярко в крови кипела лава.       паразиты       сходят с ума       Сладость растеклась по языку, и взбесившаяся кровь разом успокоилась, свободными реками устремилась по телу вместе с потоками энергии; с мутным удивлением Мобэй осознал, что никакого льда внутри него нет. Наверное, не было никогда.       – Не стоило тебе связываться с ним, – с сожалением пробормотал Шэнь Цзю. Нависая сверху, он с искренним любопытством наблюдал за всеми изменениями. – Все раны затянутся за мгновение, но боль… останется насовсем. Вы совсем не умеете исцелять свою боль, только заталкиваете поглубже. Ты хочешь стать моим новым королем?       В это мгновение Мобэй перестал думать, перестал существовать как демон; внутри него поднималась невиданная сила, давно и прочно задавленная правителем, его паразитами, словами, болезненными прикосновениями, двумя отвратительными в своей унизительности вторжениями. Ожившая стихия, в которой больше не было места постыдной слабости, легко укротила бесконечные волосы Шэнь Цзю, обхватила невесомое тело и опрокинула на постель.       – Конечно. Я стану. Кем захочешь.       Шэнь Цзю улыбнулся.       – Станешь, – задумчиво повторил он и потянулся навстречу, впиваясь губами – снова мед и немного горечи, – в губы Мобэя и заставляя его ощутить свое тело.       Раскаленное, ждущее тело.       Только одна мысль всплыла на поверхность, прежде чем демоническая жажда окончательно взяла верх и вынудила позорно скулить.       Теперь Мобэй горит, он сможет Шэнь Цзю отогреть.       Не позволяя губам ни на миг разомкнуться, Шэнь Цзю всем телом оплелся, вжался, скрестил ноги за спиной Мобэя, руками вцепился в плечи. Сам подался навстречу, приподнимая бедра, позволил войти – слишком грубо, слишком быстро, но только прерывисто вздохнул и сильнее сжал пальцы.       Тогда Бинхэ надавил своей силой, призвал кровяных паразитов и заставил…       Шэнь Цзю закинул руки за голову, вцепился в простыни и выгнулся дугой, гибкий и будто бескостный.       …заставил сначала встать на колени, а потом – покорно улечься и терпеть…       Шэнь Цзю запрокинул голову и замычал. Одну ногу он закинул Мобэю на плечо, и в глупом-слепом благоговении демон прижался к бледной щиколотке губами, ощущая неровный ток крови под кожей.       …заставил молчать, даже когда внутри все плавилось от боли. Боль телесная и правда потухла быстро, но осталась где-то внутри постыдным, горьким напоминанием о собственной слабости.       Шэнь Цзю с беспомощным лихорадочным стоном поднимал бедра все выше, опираясь на плечи и шею. Пот блестящими бисеринками усеивал бледную, но вовсе не серую кожу.       – Мой король, – сдавленно просипел он и сжался с такой силой, что у Мобэя в глазах потемнело.       Что он делает       Разве он переживет гнев Бинхэ?       А разве эта свобода не стоит смерти?       Вплавленная в кости и плоть отметка принадлежности правителю таяла, сменяясь другой меткой. Ее Мобэй выбрал добровольно.       Согретый чужим теплом, Шэнь Цзю вошел в комнату, окутанный лишь волосами и незнакомым раздражающим запахом.       – Кто на этот раз? – скрипучим голосом спросил Ло Бинхэ. Он сидел за столом, прямой и бесстрастный, и только алая ярость светилась в зрачках.       Прирученная бесполезная ярость.       – Твой генерал, – легко признался Шэнь Цзю и огляделся. – Сегодня я останусь в своих покоях. Ты ведь не хочешь, чтобы его семя вытекало из меня прямо на твою постель, правитель?       Бинхэ с низким рыком прикрыл глаза ладонью.       – Зачем я воскресил тебя, – пробормотал он. – Зачем?       Шэнь Цзю с ехидным смешком направился к нему, на ходу скручивая волосы; по его бедрам и впрямь стекали тонкие струйки.       – Неправильный вопрос, – пробормотал он, обойдя кресло Бинхэ и склоняясь к его уху. – Зачем ты отдал мне больше сил, чем оставил себе, глупый ученик? Они все еще считают правителем тебя… Как думаешь, пора ли мне забрать твою корону?       Бинхэ до скрипа сцепил зубы.       – Нет, – решил Шэнь Цзю и устроился на его коленях, – не буду. Надену корону на Мобэя… знаешь, он искренне хочет сделать мир лучше. Починить его – после тебя.       – Он не справится, – процедил Бинхэ. Сквозь тонкую ткань штанов он чувствовал влажность на бедрах Шэнь Цзю и старался не думать, откуда она взялась.       – О, он справится, – Шэнь Цзю задумчиво улыбнулся. – Я ведь могу дать ему столько силы, сколько понадобится. Я же умею не только брать, Бинхэ. Но откуда тебе знать?       Запрокинув голову, Шэнь Цзю с лукавой усмешкой посмотрел на окаменевшую челюсть Бинхэ.       – Не стоило тебе делать все это, – с искренним сожалением произнес он. – Не стоило… Разломанному миру – такой же разломанный бог, верно? Ничего, мы сможем все починить. Да и ты… останешься. Иногда и ты бываешь полезен, а Мобэю могут понадобиться сильные демоны. Отнесешь меня в спальню, и я позволю тебе собрать эту дрянь, о которой ты так возмутительно громко думаешь, языком. Договорились?       Бинхэ на мгновение прикрыл глаза. В них бушевала бездна огня и ярости, но он только коротко кивнул и бережно подхватил легкое тело на руки.       Все свои шансы он потерял давным-давно, когда сшивал воедино разорванное тело и отдавал последние крохи себя, чтобы вернуть… и снова разбить.       Второй раз разбить ему не удалось, но очень хорошо получилось разбиться самому.