only lovers left alive

      вечность — их жизнь.

🤍

      тэёб скучает в этом завораживающем городе.       древние улицы ночного танжера встречают прохладным ветром и многочисленными продавцами: от сладкого до наркотиков, но ему нужно не это. в никому неприметном кафе его ожидает давний друг.       кристофер марло.       они знакомы несколько столетий и всегда рады встрече друг с другом, как в первый раз. кристофер стар, иссыхает и доживает свой век в марокко, где архитектура захватывает дух и не позволяет покинуть это место, засасывая в себя, как болото.       и здесь легко найти кровь.       они уже давно не кусают людей — рискованно. кровь в бокале — их новая зависимость. марло приносит ему дозу при каждой встрече, и этого достаточно, чтобы комфортно жить.       достаточно, чтобы получать наслаждение.       но для комфортной жизни не хватает рядом мужа.       гудки, звук стука по клавиатуре и лицо кюбина через экран старого телевизора.       — кюбин.       — тэёб.       с экрана телефона смотрит бледный и длинноволосый вампир. чёрный халат контрастирует с бледной, почти мраморной, кожей, а волосы в цвет халата создают образ мрачного существа.       — я скучал.       их разговор — обыденность. за тысячи лет они привыкли друг к другу, узнали все привычки, смирились с некоторыми и тысячу раз поругались из-за остальных. они — две части одного целого.       древние существа в современности, разделённые расстоянием.       кюбин — в детройте. мрачном, сером и тоскливом городе, забытом его же жителями. никаких неоновых вывесок, машин и фабрик. только заброшенные серые дома, почти разваленные больницы и бары из фильмов про ковбоев.       между ними тысячи километров, океан и шесть часов разницы, только ночные виды на города и любовь к музыке. этот разговор — ни о чём. будни, музыка и любовь к друг другу.       — тэёб, я очень люблю тебя.       — значит я приеду.       билет до парижа. ночной рейс. билет до детройта. ночной рейс. очки, чтобы в самолёте не слепило. мужчина, порезавший палец. вкус крови. клыки чешутся. нельзя. они больше напрямую не пьют из людей.       в такси — тихо. вокруг мёртвый город, одни фонари освещают дорогу, но даже так людей нет. одинокий старый дом посреди пустой улицы.       он дома.       кюбин — его противоположность, чёрное пятно в ночной темноте. стоит в дверях и завороженно смотрит. тэёб — блондин в белой одежде — сама невинность на фоне демона-искусителя. смотрит и ощущает себя собой.       медленные шаги. протянутая рука, в которую тэёб вкладываю свою. тепло. прижимаются друг к другу. ощущают друг друга. они — инь и ян. древние вампиры. влюблённые. мужья. между ними нечто большее, чем страсть и любовь. жмутся друг к другу, осознают, что это не сон, они действительно рядом.       целуются, как изголодавшие по друг другу подростки. сжимают ткани одежды в кулаки и цепляются в попытках заземлиться.       они на своём месте.       в доме нет свободного места, но это не проблема. им не нужно больше.       — позволь.       юджон смотрит, как кюбин легкими касаниями изучает перчатки на его руках. белые, как и он сам. скользит кончиками пальцев и цепляет за край, чтобы стянуть и отложить на тумбочку. целует в центр ладони, прижимается щекой, как изголодавшийся котёнок.       теперь на тумбочке две пары перчаток — чёрные и белые.       в доме музыка, вводящая в транс. они, лежащие на диване. кровь, застывшая на губах. юджон лежит на коленях мужа, согнув ногу в колене, открывая обнажённые бёдра, бледные, как сама смерть. кюбин перебирает волосы на его голове, едва касаясь, будто он сейчас растает.       будто его здесь нет, а перед ним — мираж.       — здесь у тебя уютно. и твоя музыка — чудо.       кюбин закрывает ему рот ладонью, закатывая глаза, но здесь, правда, уютно. многочисленные стопки книг везде, где есть свободное место. старые фолианты, написанные несколько веков назад. новые, свеженапечатанные книги современных авторов. музыкальные инструменты всех возможных видов. проигрыватель и многочисленные пластинки.       его муж — постоянство.       в спальне смятая постель, бокалы с кровью и страсть. изученные годами чувствительные места, прикосновения самыми кончиками пальцев, осторожные укусы клыками. они не хотят вредить друг другу, лишь доставить удовольствие. секс для них — второстепенный.       они любят вот так касаться друг друга часами, скользить по бледной коже и выпирающим венам, разминать кожу, смотря в глаза. и целоваться. долго, медленно, будто у них есть всё время мира.       и оно у них есть.       вечность — их жизнь.       укусы на тонкой шее, запястьях и бёдрах. тэёб тает под ним, как много сотен лет назад, будучи ещё человеком. кюбин нависает над ним и целует в шею, скользя губами вверх, оставляя влажные дорожки. кончик языка скользит по губам и толкается между ними.       пусти.       он под ним — лужа. сил нет даже руки поднять и прикоснуться к родному телу. кюбин всё знает, помнит. изучает его тело, оставляет невидимые следы после поцелуев и пальцев. скользит. давит.       будоражит.       он не дышит, потому что ему не нужно, но в такие моменты вспоминает, как это — задыхаться из-за чужих прикосновений. выгибаться, умолять, просить остановиться и продолжить пытку.       тэёб не хочет, чтобы пытка заканчивалась. сегодня — нет.       будет выгибаться, тихо постанывать и умолять одним взглядом, потому что скучал. им обоим не хватает этого.       единения душ.       сегодня — можно. сегодня — нужно.       это их ночь.       и их любовь.