Мания.

Тихий шелест листвы будоражит Дельца, мягкий, ароматный запах уличного воздуха витает по кабинету, перемещаясь через открытое нараспашку окно; Он любил этот запах. Часто отвлекался от работы, унюхивая аромат, словно цветущие розы, то ли пышные тюльпаны с росой, не желая упускать ни малейшего шанса, дабы вновь почувствовать этот приторно-сладкий запах: Для него это как пристрастие; Приглушенный, морской, ночной бриз бьется об камни, обточенные взаимным трением булыжники лоснятся над лунным светом: Блеск мерцает, огоньками вспыхивая в темное небо, отблески отчетливо сияют; Ночью здесь стоит совсем иной, совсем не похожий на тот, что въедается поздним утром благовоние– Свежесть, новизна; Лоне не был похож на других предвестников; Он часто посещал малолюдные места, избегал контакта, прятался в собственном кабинете: Этому всему было подтверждение — Его должность. Немногим было дано понять истинную сущность того, почему Делец такой отстраненный. Засиживаясь допоздна, ожидая пока Фатуи разойдутся, оставив его одного во всем дворце. Лунный свет, освещающий пустующий Заполярный Дворец мягко брезжит источниками света. Обычно по утрам пахнет слякотью, сыростью, которую терпеть не мог Лоне; Слишком много ассоциаций с подземной лабораторией Доктора, куда тот заходил крайне редко, и по назначению: Да и видеть там Дотторе его не хотел; Хотя никого лицезреть там ему не доставляло какого-либо удовольствия, лишние хлопоты. Каждый эксперимент там строго засекречен, и если произойдет утечка, Доктор этого не простит. Поэтому, дело то личное, заходить туда, коли нет; Но не каждый решится заглянуть в подвал ко Второму Предвестнику. Мужчина, сопровождающий собственное время за изнуряющим, скудным занятием — распределением капитала и казны Банка Снежного Королевства, перебирает документы, залежавшиеся на его столе уже какой день: Головная боль не покидает его даже после принятия медикаментов, подаренные Дотторе в тот день, когда они заключали повторную сделку на одобрение выделения денежных средств. Таблетки действительно сильные, но ни один препарат не берет его боль. Желание полноценно забыться, отпустив все обязанности и должность, уйти вспять — часто посещают мысли Панталоне. Хрустальный, пронизывающий взгляд, неописуемый никакими метафорами, его красоту можно лишь лицезреть, был устремлен на темное облачное небо, с разбросанными звёздами, словно крошками: Такой красочный пейзаж можно сравнить с произведением опытного художника, размахивающим своей кистью и создавая новый, поистине прекрасный шедевр, именуемый искусством; Но и вправду, он был привлекательным юношей, возможно даже имел подлинных поклонниц в свое время до вступления в ряды организации, погубившую его жизнь. Теперь его деятельность — сплошная, однотипная работа: Поддерживать и отвечать за экономическую политику Снежной, включая военную корпорацию. Несмотря на печальный исход, улыбка всегда при нем. Двуличный офисный работник большинство времени имеет при себе снисходительную, для многих раздражающую лыбу; Его физиономия приятна не многим, хотя истинной причины он не знает, смахивая дурные словечки про себя лишь на невежество и нежелание узнать получше других; Но под высокую стать его репутации у него не имеется недругов. Неудачный эксперемент — пустая трата материалов; Каждый реактив стоит огромных денег, которые быстро кончаются, несмотря на обеспеченье со стороны Фатуи. Материалы заканчивались из-за чего приходилось экономить, перестать тратить так много: Но это не то, чего жаждал Доктор. Он никогда не собирался сидеть сложа руки, ожидая пока мора накапает ему на голову сама, дожидаясь милостивого Панталоне, дающий ему дань когда только заблагорассудится. Но голубоволосый понимал, что Делец явно не будет выслушивать мольбы о пополнении капитала, сказав, что сейчас нет денег на финансирование, контракт был заключен и так несколько недель назад. Поправив волосы тот принялся высчитывать чего конкретно не хватает, нужно рискнуть. — Уксусно-кислый натрий для бальзамирующего раствора. — невнятно проговаривал доктор себе под нос, записывая свои слова. — Формалин… Продолжал вслух говорить Доктор, параллельно разглядывая некоторые из своих экспериментов. Составив полноценный список, тот устало вздохнул, перечитывая лист. Тяжелый взгляд устремляется на настенные часы и мягко ложится на время. Часы бьют ровно два часа ночи; Обычно, в такое время Доктор никогда не спит; Хотя, он ложится тогда, когда организм уже физически не может выдерживать такой огромной нагрузки, отрубаясь в беспамятстве; на несколько часов, не больше трех, но этого хватает. Голубоволосый рывком хватает записи, на пятках разворачивается и начинает шагать в сторону выхода из лаборатории. Всё это время он думал о Панталоне, его разум ни разу не покидал этот мужчина, пока тот пробирался сквозь длинные коридоры к офису Дельца; Доктор поймал себя на том, что его мысли часто посещал молодой офисный работник: Прежде он никогда не думал о ком-то столь долго; Каждая персона в рассудке красноглазого отсиживается относительно недолго; Люди пропадают из его ума как только он прикладывает свои усилия к работе, а бывает и даже тогда, когда они всего лишь пропадают из его поле зрения; Лишние проблемы ему не нужны, в опытах тем более; Но Панталоне. Он получил внимание Дотторе, неосознанно и абсурдно- в понимании голубоволосого, это злило и раздражало, вводило в непонимание, а Доктор расценивал себя, как аморального, не принимая такой тяги и мимолетной привязанности. Без стука, Доктор вальяжно вливается в комнату, словно наглый кот; Демонстративно кашляя и сладострастно, оскаленно-злобно улыбаясь, он прерывает и так затянувшуюся тишину: — Доброй ночи, Лоне.- кратко отрезает он; Панталоне знает, он пришёл сюда не за любезностями, а все эти прелюдия лишь для отвлечения внимания и понижении бдительности. Делец насторожен, как никогда. Панталоне молчит. Слабая улыбка, очередная маскарадная маска, окутывает его, пока лицемерие и двуличность вновь не показывают себя настоящих прямо в облике обычной физиономии. Он отвечает на его любезность: — Доброй, Дотт. -миловидно молвит офисный работник; В руках его было темное перо, птичье роговое образование выполнено в сочетающейся палитрой цветов с интересной гаммой. Он тычет ей в чернильницу, промакивая перо жидким, слизким веществом под стать невозмутимому внешнему виду Доктора, внимательно наблюдающий за его действиями. Панталоне, словно пес, покорно и податливо ждет его просьбы, будь точнее, приказа; Не привык он к разговорам за работой. Но он точно знал, что Дотторе не уйдёт, не получив желаемое. Доктор делает шаг вперёд, плавно заходя в его кабинет глубже; Мягко, податливо он закрывает за собой дверь; Садистская лыба лежит на его лице. Глаз не видно под острой маской, и Панталоне всегда задавался вопрсом: «Как же он видит?». Тяжело-тяжело Доктор дышит, и его одыхание заглушенно-громко отдается эхом по кабинету; Панталоне слабо хмурится, на его переносице образовываются складки и морщины, когда Делец с недоверием смотрит на Дотторе. — Что-то важное, раз ты наведался ко мне в столь поздний час? — Отложив перо в сторону, с приподнятыми бровями не подлинно интересуется он. — Относительно важно, Лоне. Мне требуется финансирование от Банка Снежного Королевства. — Сладко, словно котенок, довольствующийся полной миской молока, мурлычит Доктор, миловидно улыбаясь. — В идеале, подтвердить материнский капитал.- Выдавив из себя жалобный и полный усталости от «вечной заботы» за ними [клонами], произнес Дотторе. Вечная слежка за клонами действительно удручала голубоволосого, но это лишь его проблемы, и ничьи больше; Доктор понимал, что ему не требуется поддержка: Он привык работать в одиночку. Поделиться своим сопереживанием, он, почему-то, был готов только с Дельцом, которого он одновременно и ненавидел, и ценил всей душой; Два состояния, вечно борющихся в нем, сцепились вновь, когда тот заметил жалостливый, возможно в какой-то отчасти истинный взгляд у Панталоне. Неистовые зрачки, хрустальные глаза, мягко оглаживают острые, тяжелые черты лица Доктора, и тот изнуренно вздыхает. — Оформим.- кратко цедит он. Руки тянутся к выдвижному шкафчику, встроенному в стол. Легким движением он вытягивает полку, медленно перебирая документы и попутно читая их, в попытках найти необходимый. Не прошло и минуты, как Делец достал чистый бланк. Панталоне нахмурился; его грозный, но справедливый взгляд лег на маску Доктора, под которой скрывалось его лицо. Он прежде никогда не видел Дотторе без нее; Дикое желание снять эту маску, наверняка, было у каждого предвестника: Но скорее подсознательное и из интереса. Лоне молчит; "Каждый предвестник носит маску — Она символизирует его отречение от прошлого. Чем чаще она на его лице, тем сильнее предвестник посвятил свою душу организации." Его пальцы рассеянно стучат по столу, и тяжело сглотнув, принимается перечитывать документы, перепроверяя записи. Грузно вздыхает. — Мы недавно заключали контракт.- Отрезает он, но перечить не собирается; Говорит лишь конструктивно. Напоминающе. Достав ручку, он быстро расписывается в графах. Делец вопросительно глядит на Доктора.— Финансирование и капитал значит..- бубнит он про себя, достав из стаканчика, где сложены все его принадлежности, ручку, он легонько тянет ее Доктору. — На какую сумму кредит? Сроки, как ты помнишь, я составлю сам, не дольше положенного интервала.- мусолит Лоне, продолжая подписывать длинный документ. Как только он поставил последнюю подпись, он тянет бумагу Доктору. — Здесь ты указываешь сумму, а здесь ставишь подпись.- четко объясняет он. Доктор заключал множество контрактов с Панталоне, без смятения, он ставит положенное в пустых строфах. Внимательно оглядев документ, для угомонения собственного недоверия, даже прочитал несколько предложений, он тянет бумагу обратно, и их пальцы мягко соприкасаются, когда Делец забирает контракт к себе. Это заставило Дотторе зависнуть в сконфуженной гримасе, по внешнему не было понятно, что сейчас чувствует голубоволосый; Сердце бешено трепещет, в один миг словно замирая; Огромный испуг, покалывания - что за чувство созревается в груди, маняще расползаясь в душе, протекая словно расплавленная медь дальше, в глубины, нутро Дотторе? Лоне не обращает внимания на такие незначительные вещи: Прикосновения для него - обыденность. Тактильный контакт не вызывает у него бури эмоций, адаптированный Делец промалкивает, но что-то мягкое, поистине нежное вздымалось в нем при ощущении их прикосновения; Он рос в окружении людей, в бедности; Создал себя, как личность, будучи обычным, не выдающимся юношей, выбрал свой путь, с поддержкой и угнетением, и воплотил свои мечтания в действительность; Стал тем, кем хотел: Но действительно ли это то, чего жаждал Панталоне на протяжении стольких лет, останется загадкой на всю его оставшуюся жизнь: Работа в офисе, огромная репутация, полученная честным путем, и теперь он здесь, пред Фатуями, имеющий почти всю власть над экономикой Снежной. Льстящее поведение остальных Фатуй, поистине довольствуют его. Смертные, отчаянно ища себя в разных сферах, чаще всего прибегают к тому, чего им дается легче: Панталоне не исключение. С раннего детства ему симпатизировала власть, дикое желание властвовать над теми, кто в его руках всего лишь марионетки, прикрепленные к пальцам. Господство над всем Тейватом [экономическое] побудило в нем неукротимое вожделение стать главой; Но именно это и оттолкнуло Богов от его признания; Так считал сам Панталоне. Это заставило его задаться вопросом, почему боги властвуют над столькими аспектами жизни, и пробудило в нем глубокое желание приобрести богатство для себя. Идея "честного обмена". которая направлена на то, чтобы обратить вспять естественный дисбаланс между богами и людьми, обескуражила Дельца. "Мы, любыми необходимыми средствами, станем сердцем, которое перекачивает деньги по всему миру. И, когда настанет момент, это сердце перестанет биться только по нашей воле." Тесная связь с Доктором давала ему множество возможностей, которые тот, естественно, будет рационально использовать. Когда эта взаимовыгодная помощь переросла во что-то более глубокое? Легкая привязанность всегда будет следовать дальнейшему, истекая в зависимость; Дальше- Больше. Схождение с ума по объекту обожания. Лоне прекрасно знал это, отчаянно пытаясь противостоять собственным чувствам; Его не останавливала даже мысль о том, что они одного пола: хоть для него это и было довольно значащим аспектом, который прошел мимо. Делец не сдался, ища в самых сокровенных местах зацепки в надежде перестать питать мягкость по отношению к Доктору, но каждая попытка заканчивалась еще большей симпатией; Его не устрашал Дотторе; Монстры- тоже люди. Панталоне не был из слабой десятки, он не являлся слабым звеном, его характеру можно только позавидовать. Он делал все в одиночку, попутно решая собственные проблемы; Встает горой, когда этого требует ситуация. Это и обеспечивало его повышенную репутацию у Второго Предвестника, самого того не подозревая. Но бороться с самим собой, зная то, каким упертым он бывает, заставило его опустить руки, и дать все на самотек: бросить вызов самой судьбе и плыть по течению, когда последняя надежда на искоренение чувств исчезла напрочь при повторном появлении Доктора в его кабинете. "Неограниченные исследования Дотторе в направлении создания бога или возвышения людей до уровня богов подвергли его остракизму со стороны основного общества, но проложили ему путь к тому, чтобы стать одним из самых могущественных членов Одиннадцати Предвестников Фатуи, обладающим силой, сравнимой с силой богов. Ни одна тема не является для него запретной, и он исследовал Автоматы Хаэнри'а; исследовал способы использования в качестве оружия запретных знаний, [через Увядание и Элеазара]; И стремился использовать силу снов для повышения когнитивных способностей человечества, и все это ради своей цели поставить людей на тот же уровень, что и богов. Это стремление, вероятно, является причиной, по которой Панталоне, стремящийся "устранить естественный дисбаланс между богами и людьми", тесно сотрудничает с Дотторе. Их связь была ясна, и это даже не взаимовыгодная помощь." Мысли ураганом, вихрем мечутся из стороны в сторону, словно загнанные в угол дикие животные, преследуемые охотниками; Время течет, как мед, так медленно и плавно, но в этом есть своя доля удовольствия. — Если это все, то денежные средства незамедлительно будут выданы тебе прямиком на руки завтрашним утром. Тебе требуется прийти с заявлением..- Не успевает Панталоне договорить фразу, как слащаво-тяжелый, ворчливый голос обрезает Дельца от смысла диалога. — Я в курсе, что мне нужно делать, Лоне, не делай из меня глупого.- Доктор кланяется вперед, обходя стол и поддаваясь навстречу к мужчине, вальяжно сидящего на бархатном стуле, обшитым мягкой шелковой тканью. Их лица останавливаются на расстоянии вытянутой, острой маски Дотторе, которая и не позволяла им приблизиться ближе. Клювик украшения упирался в нос Лоне; Делец даже задерживает и затаивает дыхание, сбивая собственный ритм. Сердце стучит под волю его эмоциям, быстро, отчетливо, пульс учащается. Доктор рвано вздыхает, обжигая плоть темноволосого. Эти игры так нравились Панталоне, но и отталкивали грязными мыслями, что это действительно не больше, чем просто игра. Доктор глухо рычит, его руки расставлены по бокам стула Дельца, не давая возможности отодвинуться; Нога его придерживает ножку стула, не позволяя откатиться. Лоне терпеливо молчит, слюна слизко скатывается по его горлу, и с тяжестью сглатывает. — Ты и не глуп, Дотт.- молвит Делец, неосознанно переходя на шепот. В таком положении он не смеет и выдавить из себя чего-то едкое; Хотя это ему и не свойственно.— Ты действительно амбициозный, в тебе есть что-то, что не подвластно и не присуще никому.- С непроизвольной улыбкой говорит Лоне. Доктор позволяет ухмылке появиться на его бледном, фарфоровом, словно белила, лице. Голубоволосый нарочно сжимает ткань кресла, двигая стул ближе, и кончик маски небрежно скользит по нежной коже Дельца, травмируя её. Легкий красный след мгновенно вспыхивает на бархатной коже, пленяющей так трепетно и страстно расцеловать его прямо сейчас. Панталоне сдавленно мычит, подавляя боль удовольствием. Руки сами тянутся кверху; Пальцы растерянно касаются украшения, тотчас громкий звяк и удар маски об пол раздаются по комнате, эхом стоя ещё секунду. Делец завороженно глядит на Доктора, осматривая его острые черты лица: Вытянутый нос без горбинки, идеально ровный, узковатый; Он словно с журнала популярного модельного агентства; Слабо выраженные скулы. Ниже переносицы шрам; Панталоне ласково оглаживает его рубец пальцами, лаская кожу, так нежно и с любовью. Алые, рубиновые глаза смотрят на Панталоне, борясь с желанием полностью не погрузиться в противоположные по цветовой гамме очи Дельца; Глаза Доктора- Пиро-архидея, пленящая своим жаром, полыхающая раздорно, азартно, и перед ними невозможно устоять; Его цвет глаз не совпадает с палитрой одежды: Будто яркое пламя посреди Снежной, заметенной снегом улицы; Но такое сочетание приходится по душе молодого юноши. В роговице лоснится отблеск возбуждения, взгляд мутный-мутный, нечеткий и расплывчатый. Лоне замечает это, тесно жмясь к груди Доктора. Блестят очи Панталоне, словно бриллианты на свету, манят, пленят Доктора; Он хочет сделать его своим. Дотторе поддаётся вперёд, их губы страстно, грубо, жарко-влажно смыкаются в развратном поцелуе; Немыслимо, невыносимо.. Делец не противится, позволяя раскрыться себе по-настоящему. Уста приоткрываются, впуская в влажный рот чужой язык, властно исследующий полость, так по-хозяйски овладевая устами мужчины. Это сносит с ума Доктора, в очередном порыве страсти переплетаясь языками, словно в бешеном танго под глухие, тяжелые вздохи и стоны. Сопротивляться нет никакого желания, страсть, возгорающаяся, как потухшее пламя блещет. Панталоне приоткрывает свой рот, губы размыкаются, и язык Доктора господствующе скользит по нёбам, властно притягивая к себе размякшего под ним Дельца. Еще чуть-чуть, и он точно перестанет сдерживать себя; Их губы отстраняются друг от друга с причмокивающим звуком: блеклая слюна следует из их уст, обрываясь как только Доктор отодвигается слишком далеко. Лоне ерзает, ищет какую позу ему подобрать, ворочается, в попытках устоять и не растаять со взгляда голубоволосого прямо сейчас; Поспешно Доктор разворачивает мужчину, прижимая его грудную клетку к шелковистой спинке кресла; Щека упирается в ткань. Дотторе глухо рычит, рука его крепко сжимается на шее Панталоне, пережимая горло, и хриплый стон вырывается из уст Девятого Предвестника. Накат чистого вожделения, не мнимой страсти, азарта, смешиваются, подавляя все остальные чувства; Осознание того, что в любой момент в офис зайдет, действительно приходило в голову обоих, Лоне даже хотел возразить, пробубнив себе под нос нечленораздельное "Мы не одни..", но Доктор лишь грубо схватил его за ягодицу, другую руку перекладывая с шеи на затылок, хватая волосы Дельца, словно охапку дров, жгуче тяня его на себя. Эта мысль побудила в Дотторе немыслимую страсть, перерастающую в неудерживаемую похоть, заставляя все внутри полыхать от возбуждения и того, в каком положении их бы могли застать; Второй Предвестник в кабинете Девятого грубо трахает и берет его прямо на его же стуле, втрахиваясь и вдалбливаясь в чужое нутро под возгласы и вскрики Фатуи, помешавшие их процессу; Властно оттягивая Панталоне за волосы, Дотторе плотно прижимался своим членом между ягодиц Дельца; Ерзает, водит органом, вызывая непоколебимую дрожь всего тела и непрерывно растущее возбуждение, и с каждым разом, под воздействием трения, возбуждение волной хлыщет все вновь и вновь: как на рожон. Делец хрипло, сдерживающееся стонет, кусая свои губы, зубами отдирая от губ кожу, крепко цепляясь за подлокотники кресла; Кровь блещет крохотными капельками: Дотторе замечает это, настойчиво примыкая своими губами к травмированным устам Панталоне, жадно и ненасытно слизывая каждую капельку, обводя его контур узеньких губ влажным языком, причмокивая верхнюю и нижнюю губу. Лоне тает под ним, почти трясется, чувствуя, как его возбуждение доходит до точки кипения; Доктор, словно специально дразнит Панталоне своей медлительностью, не спеша расстегивает собственный ремень на брюках; Рукой он отодвигает подол накидки, приподнимая кверху; Брюки спадают до колен, устойчиво держась на выпуклых сапогах: Он хватает свой детородный орган, пальцами сжимая член; Естественная смазка сочится из его органа, маняще капая на тёмные штаны Панталоне, внимательно-смущенно наблюдая за действиями голубоволосого, он тяжело сглатывает. Его взгляд прикован к его внушающему размеру, и у него сносит голову; Делец жадно прижимается ближе к стулу, кусая свои губы, а глаза разбегаются по всей длине. Не пытаясь церемониться, на животном инстинкте, Доктор срывает с Панталоне брюки, почти разрывая ткань своей резостью, а нижнее белье следом, зацепившись, слетает до согнутых коленей. Делец насторожен: Его член трется об шелковую спинку кресла, пачкая ткань в выделяющейся сперме. Темноволосый рвано вздыхает, от смущения и возбуждения не в силах найти себе места. Доктор жмет свой член между ягодиц мужчины, дразняще потираясь головкой вход; Всей длиной он игриво водит между его зада, заставляя каждый раз, когда Дотторе вновь приставляет головку к анальному отверстию, громко всхлипывать. Панталоне слегка сам пытается насадиться на пульсирующий орган: мутный взгляд, капли пота, стекающие с тел, жаркая, интимная близость. Делец будто сошел с ума в этом хаосе, уже забыв о том, какие последствия могут быть после содеянного. Доктор грубо хватает ногу Панталоне; Резким движением ставит его колено на стол, придерживая за торс, пока другой рукой он достает из своего кармана залежавшийся флакон с жидкостью, полыхающего-красного цвета. Она переливалась, лоснилась под лунным светом, полыхала. Делец с интересом смотрит за бутыльком, и как холодная жидкость склизкой, тягучей струей катится по раздвинутым ягодицам, а под громоздкой рукой Доктора, раздвигающего зад Панталоне, неизвестное вещество попадало внутрь, жгуче растекаясь. Делец глухо стонет, чувствуя, как жар хлыщет и внутри, слабо выгибаясь навстречу податливому члену Дотторе; Громкий шлепок вынуждает Панталоне застонать, мышцы ног рефлекторно сжались, он отворачивает лицо, дыша тяжело-тяжело. Грубо ухватив Дельца за горло, снова пережал шею. Голубоволосый не медлит; Головка его члена надавливает на пульсирующее отверстие; Делец слабо потирается задом о его орган, и рука плавно разжимает шею, хватая за волосы; Детородный орган податливо, желанно, натянуто, медленно проталкивается в узкое колечко мышц, под громкий вскрик-всхлип темноволосого. Он начинает входить в него долгими, размеренными, глубокими толчками, пока громкие стоны и хныканья не заполняют пустующее помещение, а тело Дельца дергается в конвульсиях. Его всего трясёт; Прикрыв глаза, Панталоне раскусывает собственные губы: из плоти начинает сочиться алая кровь; Доктор кланяется, влажным языком слизывая страдания своего любвеобильного мужчины, проходя им по верхней и нижней губе, игриво покусывая уста. Член входит наполовину. Доктор останавливается; Он усмехается тому, как извивается под ним Девятый Предвестник, с протяжными-громкими стонами, ерзает, в попытках насесть глубже. — Видели бы остальные Предвестники в каком положении сейчас Девятый..- Будто с насмешкой и издевательством цедит Доктор; Но Лоне знает, это сказано не со злостью. Он надеется, что это сказано не со злостью и целью высмеять. Член разгоряченно пульсирует внутри, и Делец судорожно-разочарованно вздыхает, ощущая, как нутро начинает пустовать; Доктор вытаскивает свой орган, по-прежнему не доставая головку органа; Стенки плотно сжимали инородное тело, трепыхали при каждом новом неглубоком толчке. Внутри него было влажно, горячо, крайне узко- Дотторе даже был уверен в том, что он первый, кто поимеет это тело. Пальцы глубоко зарываются в пряди волос, локоны вьются, летят в стороны при малейшем движении, а грубая ладонь жестоко сжимала шелковистую шевелюру, портя прическу, над которой Делец трепетно ухаживает каждое утро; Сейчас его это не волнует. Резкий рывок разрывает последнюю возможность здраво мыслить, и их бедра стучат в унисон, громкий шлепок раздается по всему офису; Неудержимый стон вырывается из грудной клетки, когда молниеносное ощущение заполненности настигает Панталоне, ярко чувствуя внутри себя пылающий и безумно пульсирующий член, с трудом двигающийся по крайне зажатым, узким стенкам. Их бедра прижимаются друг к другу, их тела жмутся так плотно, так близко, что это едва ли не заставляет темноволосого кончить прямо сейчас, изнуренно выдохнув. Стенки почти что рвутся под таким напором чужого органа, властно вбивающегося в колечко сжатых мышц, разгоряченно и страстно впуская в себя тело; Стоны становятся сбивчивее, грязнее, так, что Доктор почти доходит до разрядки, останавливаясь, заставляя Панталоне заскулить и потребовать еще. Дотторе медленно, по миллиметру, не торопясь, вытаскивает член, наблюдая за слабо-удивленной реакцией Дельца: его глаза широко распахнуты. Ресницы смочены слезами, краешки очей покрасневшие. Док с поднятыми бровями сурово глядит на раскрасневшееся лицо: — Щенячьи глазки.. Забавно, что ты требуешь мой член с таким взглядом.- Беспощадно молвит Дотторе, на этой ноте погружаясь обратно еще глубже, членом касаясь чувствительной точки Дельца внутри; Тело судорожно дрожит в конвульсиях, когда мужчина начинает грубо сношать и трахать безмолвного, такого раскрепощенного Панталоне, оттягивая его голову на себя; Доктор смотрит на его опухшие губы, его взгляд скользит дальше, но лицо наклоняется вперед, касаясь устами его, и Делец даже не смеет сопротивляться, жадно впиваясь в ответ. Его ухмылка превращается в злобную лыбу, даже сквозь поцелуй с плотно прикрытыми веками, Лоне чувствует гримасу голубоволосого; Он сжимается, и Доктор со всей силы шлепает дрожащие ягодицы, вызывая груду вздохов в поцелуй. Он толкается в него сильнее, жестче, набирая темп; Амплитуда растет, скорость его движений почти доходит до максимума; Нечленораздельные фразы, Панталоне желающий сказать, так и не доходили до ушей и слуха Доктора, и он мог расслышать лишь краткие обрывки его мольб. Дотторе отодвигается от его губ, кусает шею: острые зубы хищно впиваются в оголеннную, нежную шею, непременно оставляя там красные следы и укусы, позже которые перерастут в гематомы; Засос один за другим следует от затылка до ключиц. Доктор даже успевает наблюдать за тем, как он вводит свой член в его тугую дырочку и вынимает его из нее, как плоть бьется друг о друга, вызывая шлепки и покраснение, смотрит за тем, как лицо Панталоне набирает все более красный оттенок, а щеки заливаются кровью; В кабинете становится душно. Делец кривит свое лицо, удовольствие растекается в нем. Темноволосый резко прижимается грудью к спинке стула, а ногти впиваются в деревянные, продольные ножки, сжимая с такой силой, что ладошки бледнеют, а вены и сухожилия выпирают сквозь тонкую кожу, и под блаженный стон, он изливается на бордовую, шелковую ткань; Доктор же до разрядки еще не дошел. Его рука рывком хватается за шею мужчины, грубо вталкиваясь в нутро, а сдавленный стон, обусловленный недостатком кислорода, рвано испускается из легких Дельца: лицо слегка краснеет, но Дотторе не остановится, пока не достигнет пика; Сотрясающий все тело толчок последний раз бьется об бедра, и с рыком, голубоволосый кончает, настолько глубоко, что Панталоне не может удержаться от того, чтобы не вскрикнуть еще раз, чувствуя, как семя медленно растекается по его внутренней стороны бедер, ягодиц. Отпустив горло, он отходит, попутно вытаскивая из него орган. Делец ртом ловил воздух, тяжело-тяжело дышал, пытаясь сосредоточиться на сбившемся дыхании; Затекшая нога, стоявшая на столе, вяло упала с поверхности, и Панталоне разворачивается лицом к Доктору, занимая нормальное положение на стуле. Он закрывает глаза: его грудная клетка высоко вздымалась кверху. — Спасибо за контракт, Лоне.- милостиво щебечет Дотторе, прежде чем его физиономия растворяется в проеме двери с захваченными документами.