Пианистка.

Просторная детская. Светло-розовые стены, украшенные разноцветными бабочками, две белые кровати, неаккуратно заправленные и стоящие друг напротив друга. На одной из них сидел плюшевый медвежонок, на другой обезьянка с длинными лапами. Длинная белая столешница и два стула находились рядом с окном, которое закрывали светлые занавески. Над столом висело множество детских рисунков. Возле двери, которая находилась на стороне одной из кроватей, стоял белый шкаф, рядом с ним комод и большой фикус. Точнее, ствол от растения, все листья пожелтели и отпали, они мирно лежали на полу и в горшке. У стены напротив окна стояло фортепиано. Инструмент выбивался из всей детской, он был сделан из тёмного дерева, на клавиатуре красовалась золотая надпись "Элегия ". Сверху пианино лежала белая ткань, на которой были вышиты разноцветные цветы. На скатерти стояла рамка с фотографией двух девочек. Дети обнимали друг друга и улыбались. Фото было сделано на улице, летом, ведь на фоне малышек виднелись несколько зелёных деревьев, и ярко светило солнце. За фортепиано сидела Антонова. Её пальцы аккуратно постукивали по клавишам. Перед глазами у неё были ноты, сверху которых было написано: П.И. Чайковский "Колыбельная". Лист был смят, где-то надписи вообще расплылись, как будто, что-то накапали на них сверху. Валя сидела в полной тишине, слышно было только мелодию, выходящую из-под рук девушки. Волосы ее были спутанными, сорочка грязная и растянутая, а по телу девушки бегали мурашки, она сидела практически неподвижно. Лицо ее было бледным и безжизненным, глаза красными, а губы искусанными в кровь. Блондинка продолжала играть одно и то же произведение на протяжении нескольких часов, иногда слёзы начинали идти из её глаз, падая ей на руки или попадая по клавишам. Внезапно в комнату вошёл мужчина. Он немного постоял в дверном проёме, дожидаясь хоть какой-то реакции, но той не последовало. Тогда он прошел к инструменту и встал над Антоновой, девушка не шелохнулась, она только продолжила играть с новой силой. Майский аккуратно убрал ноты с подставки, но Валя не остановилась. Она знала это произведение наизусть, ведь столько раз сыграла его за те два года, что нет в живых ее дочерей. Блондинка играла его практически постоянно, отвлекаясь лишь на сон и еду, и то не всегда. — Валюш, ты ела сегодня? — Сергей обнял ее за плечи. — Серёжа, не мешай мне. — Валь, пойдем в спальню, а? Ты играешь без остановки, пожалуйста, хватит. — Майский взял руки Антоновой в свои. — Валечка, у тебя ручки очень холодные. Пойдем, ты в душ горячий сходишь? — Я играю, выпусти мои руки! — Девушка попыталась вырвать руки, но Майский не отпускал, тогда блондинка стала кричать и, в конечном итоге, она зарыдала. — Тебе плевать на смерть наших детей! Ты только о работе и думаешь, я тебя ненавижу! — Кричала Антонова, рыдая. — Тише, тише, всё хорошо. Я тебя очень люблю, я всё ради тебя делаю, Валечка. Мне тоже очень тяжело, но прошло много времени, нужно жить дальше. — Серёжа встал на колени и прижал девушку к себе, та зарыдала ещё громче. — Валь, если бы у меня не было тебя, я бы уже давно умер от горя. Я бы не ходил на работу, не ел, не пил, а лежал и гнил. Я живу ради тебя, понимаешь? А ты только играешь и плачешь. Я люблю наших девочек, — мужчина выпустил блондинку и обнял ее за плечи — но всё то, что произошло — несчастный случай, никто в этом не виноват. Здание обвалилось, тогда никого не сумели спасти. Нужно двигаться дальше, слышишь меня? — Это их любимая колыбельная. Я играла ее для них перед сном... А теперь они навсегда уснули. — Валя смотрела за Майского, куда-то вдаль, всё ещё плача, а тот продолжал держать ее за плечи. — Я знаю, милая, я знаю. Но девочки не хотели бы видеть тебя в таком состоянии, они любили не только твою колыбельную, им нравились твои улыбка и смех, красивые платья и рассказы о работе, Инга и Инна любили тебя живую, яркую и светлую, им было бы больно видеть тебя такой. — Серёжа стал гладить Валю по голове и стирать слёзы с её лица. — Пошли, я тебя накормлю, а потом ты сходишь в душ и ляжешь спать, хорошо? — Хорошо. Девушка встала из-за фортепиано и закрыла его крышку. Они вышли из детской. Валя поплелась в сторону кухни, а Сережа, тяжело вздохнув и окинув взглядом комнату, закрыл дверь и направился вслед за женой.