***
Густой туман вновь окутал остров Изгнанных, погружая его в беспросветную белую пелену. Этот туман насколько густой, что Трезнору кажется, что кроме этого тумана в мире нечего больше и не осталось. А нет, кое что да осталось, но не самое светлое. Кровь на земле, которую видно только перед ногами. Она уродливым шлейфом тянется куда то вперёд, и явно приведёт к тому, кому ему помощь сейчас нужнее всего. По крайней мере, он на это надеется. Трезнор осторожно ступает, будто боясь упасть с обрыва, и украдкой тянет за собой коня, что дёргается и громко – почти оглушительно – визжит над его ухом. Изгнанник никак на это не реагирует, повторяя попытки осторожно ступить снова и снова. И так он потихоньку идёт, все таки привыкнув к тому, что ему надо передвигаться очень медленно, чтобы в тумане не потерять кровавый след. Он осторожно делает ещё один шаг. Второй. Третий. Перед этим он смотрит вдоль и поперек, проверяя не сворачивает ли никуда этот уродливый красный ковер. Но вдруг, вдалеке и прямо,он слышит чей то женский, сдавленный кашель, который в туманной тишине разносится эхом кажется по всей округе и прилетает Трезнору в мозг, начав отбивать там мелодию ужаса и паники, нежели визг его коня. —" Это Неванти!" — Кричит у себя в голове могилорожденный и бросается сломя голову туда, откуда услышал этот звук. Конь конечно, поспевает, но он явно озабочен такой сменой настроения у хозяина, который с минуту назад шел тихонечко, а сейчас бежит сломя голову на звук, который мог бы ему послышится. И вот, спустя недолгий марафон, перед глазами вырисовывается до боли в грудине знакомый силуэт женщины, что ему близка как никто другой. Он побегает к ней –отпуская лошадь – и спешно садится на колени. Трезнор внимательно осматривает ее, и ужасается. Тяжело и прерывисто дышит, с явно слышной хрипотцой. Вся с царапинах и ссадинах, а ее некогда нежно - зелёное почти белоснежное платье разорвано в клочья так, что остались висеть одни лоскуты прикрывающие тело. Кожа тоже не без глубоких ран. Все бы нечего, но Неванти крепко зажимала огромную рану на животе, из которой словно рекой сочилась кровь. Трезнору было страшно представить что там с ее органами. Увидев это, у Изгнанного словно что то сломалось. Где то внутри, сломалось то, что уже было сломано, и эта боль расползалась по всей груди, сжимая поглащая, а к горлу подкатил ком размером со всю Эсперию. Он прекрасно понимал - до лекаря, –как бы быстро не старался – не донесёт. Она и так слишком долго тут провалялась и потеряла достаточно крови. Единственный был выход, который, естественно уже не работал - прийти надо было намного раньше этих существ, которые так нещадно поиздевались над его любимой. Но он не успел. Не надо вот было тогда смотреть на бескрайние туманное море и думать о Невати, когда ее рвали в клочья. Неужели Трезнор был настолько увлечён пейзажем и пением волн ,что был около часа назад, что не услышал ее крики, и звуки ожесточенной борьбы?.. Трезнор осторожно заводит руку ей за застылок, нежно сжимает волосы, смотрит в закрыте, дрогнувшие веки. —Трезнор?..— Подаёт свой нежный – как щебетание птиц в лесу – голос Невати и не без труда открывает опухшие от слёз боли веки. Ее взгляд, –все ещё полной той любви и ласки что она не смогла отдать ему – умиротворенно смотрит, словно уже прощаясь. На глазах предательски выступили слёзы. Он верит, что силён. Он верит, что выдержит.<i></i> Изгнаник сразу вспомнил слова одного из сослуживцев, когда ещё был жив. Конечно, голос этот был искажён, а образ человека что был с ним в сражениях бок о бок стёрся из памяти, оставшись по ту сторону занавесы смерти, но эти слова, укололи Трезнора не хлеще, чем скорая кончина лесной жительницы. Его лесной жительницы. "— Трезнор не из тех что из за любви будет так сильно расстраиваться. Умрет дама его и умрет. Поплачет пару дней да и отляжет. У него вон ,король есть, это уже похлеще какой то там дамы! —" И в голове прозвучал звонкий смех других сослуживцев. Трезнор бы сейчас с удовольствием плюнул бы им в лицо и не извинился, ведь то, что происходит сейчас – полное доказательство того что все "уважительное" что про него говорили, настоящая клевета. Невати закалялась,прикрывая рот рукой, хотя понимала что это уже бесполезно. Впервые за несколько месяцев, –а может быть и лет – слеза Трезнора покатилась по его лицу, капая с подбородка прямо вниз. –Я...— Начал было могилорожденный и запнулся от кома, что никуда не ушёл. Голос дрожал, а язык не слушался его ,заплетался даже на одной букве. Он нервно сглотнул, позволяя ещё нескольким слезам потетчь с его глаз. Он не сможет. Он не выдержит. — Прости..— Прошептал одними губами Трезнор и положил одну свободную руку Неванти на подбородок, повернув ее лицо к себе. Слишком больно, но он не может не смотреть. — Я не сержусь на тебя.— Спокойно ответила она. Улыбнулась, судорожно выдохнув. — Прости...Если бы..Если бы я пришел раньше, ты бы...— начал сбивчиво говорить Трезнор пытаясь оправдываться, паралельно массируя Неванти затылок. Все, что он может сейчас, чтобы как то искупить чувство вины - просто быть рядом. Ей это необходимо. —В этом нет нужды Трезнор — Ответила лесная жительница и посмотрела на свой почти разорванный в клочья живот, убирая свою словно пропитанную кровью руку от этого месива. Трезнор старается не смотреть, ему больно и режет глаза. Сколько раз он убивал всяких агрессивных проходимцев, но такого не чувствовал никогда. Вот каково это. — Если бы ты пошел со мной — монотонно начала она — То погиб бы следом. Или же остался разорванным в клочья. — Неванти закашлялась, поднеся руку ко рту и сплюнула нормальных таких размеров сгусток крови. Жизнь постепенно покидала её. — Не думаю, что тебе бы понравилось так ходить — Тихонько засмеялась Неванти. Точнее не засмеялась, а издала тихий смешок, пытаясь разрядить обстановку не смотря на ее состояние. Стало горько и душно. Во рту теперь стоит соленый привкус слёз. — Понравилось, не понравилось, но я только что теряю самого дорогого человека в моем существовании...— Неожиданно серьезно – без дрожи в голосе – сказал Трезнор. Но слёзы вновь предательски потекли по его лицу, капая и остовлляя мокрый след на его броне. Легче не стало. Но на это надеялась лесная жительница. Улыбка пропала с лица Невати. Повисло молчание , и только туман стал тому сведетелем. Она в сочувственном жесте положила свою руку Трезнору на лицо. Стала вытирать слезы что текли из под маски, пока сам Трезнор смотрел, казалось бы безэмоционально. Но внутри она знала - все взрывалось, билось, ломалось. Она верила он сильный и переживет. Он так не думал. Конечности были вантыми, как и разум, что кажись размывался с каждой минутой все больше и больше. Смахивать слезы с лица любимого было трудно. Трезнор казалось бы, сам умирал вместе с Невати, ведь держать ее становилось все труднее и труднее. Либо она постепенно уходила на вечный покой. Трезнору бы хотелось отправится туда вместе с ней. От этой ситуации Невати было больно больше морально — нежели физически. Ведь не только Трезнор ее терял. Она теряла сама себя. Тогда было страшно, хоть взгляд и тон оставались спокойными. Хоть она и попыталась смириться, поняла что уже нечего не изменить но страх смерти не исчез до конца. Она может смириться со всем, найти решение и ответ всему что происходит но не сейчас. Сейчас не хочется. В мыслях сейчас только Трезнор и только он. Больше ей нечего уже не надо. Он рядом, пусть даже она покидает этот мир, ей хорошо. Нежно и тревожно. А то месиво, во что превратился ее живот уже не чувствуется, боли нет. Дыхание замедляется и теперь ей хочется всего ли одного единственного. — Трезнор.. — Спило подаёт голос Невати, и ей не приходится продолжать дальше. Трезнор сам притягивает ее безвольное тело, и накрывает ее губы своими. Плавать на вкус крови, плевать на все ещё не отступающие слезы, их губы по прежнему мягкие. С этом поцелуе все ещё чувствуется любовь. Невати блаженно прикрывает глаза, пока ещё несколько слезинок Трезнора спускаются по его щекам и испускает свой последний вздох в поцелуй. Последний поцелуй. Конь все ещё смотрит, он все ещё видит как Трезор прижимает бездыханное тело Невати к себе. Он знает - это надолго. Кажется что на целую вечность. Им некуда спешить.***
—Знаете что? — Говорит Торн немного пьяным голосом. Сквозь непривычный шум и гул в таверне для городка в котором не так много жителей предпочитавших пьянеть в культурных условиях, мужчина старался говорить громко и чётко, чтобы никто из сидящих за скромным и потрепанным столом не переспрашивал. Но говорить громко то говорил, но четкости надо было прибавить. Было видно, ещё пара кружек этого заморского пива –что в тавернах Распотра редко встретишь–совсем с головой дружить перестанет. Хорвич оторвался от рассматривания карт и своими синими как море глазами уставился на пьяно улыбающиеся Торна. —Что?— С интересном – нежели с просьбой повторить – переспосил парень в глупой надежде на то, что мужчина сейчас не расскажет очередную байку про красивую серену которую видел якобы в порту,или ещё что похлеще. И то, ворчания Портера что сидел на соседнем стуле слушать было лучше, чем эти пьяные бреди, которые походили на мяуканье мартовского кота, каким впрочем и казался Торн из за его характера. — А то, что я легенду одну слышал.—Мужчина все так же продолжал сохранять интригу и получать удовольствие от того что ему самому не терпится рассказать. Как только Хорвич услышал первые слова, он уже успел три раза пожалеть о том что вообще открыл свой поганый рот сегодня, и обрёл их на сказки Торна на весь оставшийся вечер, пока их силком не выпихнут из таерны или они сами в спешке не уснесут ноги. —Ну и?— Отозвался Портер и наконец обратил свое внимание на Торна, что с детским азартом в глазах оттягивал момент рассказа до последнего. Он немного поёрзал на стуле, то ли вспоминая эту самую легенду, то ли думая как ее грамотно то рассказать в его то состоянии. — Ты произведение длиной в 100 страниц вспоминаешь? Все нам пересказывать будешь слово в слово?— Язвительно бросил порядком переволновавшийся Хорвич, на что получил короткий взгляд одного единственного глаза Портера, что было естественно проигнорировано. — Ну слышал я о том что на острове Изгнанных лесная хранительница умерла, не понятно как там оказавшаяся. — Теперь уже задумчиво начал Торн, а улыбка спала с его лица. В серых глазах мелькнула тоска, словно он сам ее только потерял, и она была ему не абы кем а самой настоящей любовницей. — Говорят, ее труп могилорожденный нашел, похоронил со всеми почестями. Только не в обычном гробу, а хрустальном, как эту, белую снежку из сказки. Да даже он ее в земельку то не закопал.— Мужчина отхлебнул пива из деревянной кружки, почти осушив её. —Ну и вот. Говорят он там что то типо скамейки сделал, и сидит там круглосуточно как прибитый гвоздями. Ни на шаг не отходит от гроба. Меч держит и все чего то охраняет. Все кто хоть раз пытались с ним заговорить – не очень хорошо заканчивали, представляете?— последняя фраза была сказана громким шепотом, будто Торн говорил какую-то ужасную тайну, которая должна остаться только между ними. У них таких тайн хоть бери и продавай, девать уже некуда. — Представляю.— Пробубнил Хорвич приняв решение убрать карты со стола, чтобы ещё больше не испачкалась. А то там казалось бы все сорта пива и масла смешались, и пахли они все вместе скажем не совсем вкусно. А история его не впечатлила,хоть это был ещё не конец. —Вот.— Продолжил мужчина под молчаливый сверлящий вглязд старика. —Он к гробу даже своих товарищей не пропускает, и прошлых друзей этой хранительницы лесной. Вообще никого. И все сидит с ней... Она упокоится должна уже была давным давно, а поговаривают, что могилорожденный этот, все ждёт чего то. То ли ее воскрешения, то ли сам откинется когда.— Пробормотал в пол голоса Торн устремляя свой пьяный взор на постепенно пустеющий стол, пока карты одна за одной не оказалась в небольшой коробке, что под быстрыми и ловкими пальцами Хорвича переместилась тому в карман. —Некоторые говорят с такой нежностью иногда, когда обход области делает, на ее труп смотрит что многие дамы сейчас расстаяли бы!— С энтузиазмом проговорил мужчина, покачав головой и прикрыв глаза. —И всё?— Скучающе отозвался Портер медленно подперев щеку ладонью. Его история тоже не впечатлила. —Ну да.— Тупо пробормотал Торн допивая остатки пива из своей кружки, постепенно теряя прежнюю связь с реальностью. — Легенды, это конечно весело и интересно — Начал Хорвич посмотрев куда то в сторону барной стойки — что находилась не рядом—где стоял судя по виду хозяин таверны и обслуживающий персонал, который не скрывал своего недовольства во взгляде, обращенным к их столу. — Но на нас уже косо смотрят. Думаю, нам будет лучше удалиться, пока чего плохого не случилось.— Парень вернул взгляд на своих собеседников, сам себе кивнул и поднялся со стула выходя из круглого стола. — А ведь он прав.— Кивнул Хорвичу в след Портер. Помедлив с минуту, – слово специально выжидая когда парень откроет скрипучию дверь таверны и скроется за ней, войдя с ночную тьму и прохладу – старец поднялся с места. —Ты идёшь?— Поворачивает голову и спрашивает Портер находящегося в астрале Торна. Тот дёрнулся, словно вернувшись в реальность и вынырнув из толщи воды. —Д-да.— Подал осипший голос Торн и оперевшись руками на стол еде еле встал со стула на ноги. Его шатало, но не смотря на все это стоял он хорошо. Портер прикинул, что этой высокой силы воли – коей и обладал Торн – и желанная вернуться домой должно хватить, чтобы они дошли без происшествий. — Ладно, пойдём. Хорвич уже заждался.— Своим хриплым голосом беззаботно протянул старик и сложив руки за спиной, направился к выходу. Торн же, немного шатаясь побрел с след за ним, оставляя после себя неоплаченные кружки пива.***