Глава 11: Откровение.
«Ненавидеть
легче,
но любовь требует сил.
К каждому она приходит,
но не все
с ней справляются».
(Рупи Каур)
Закатное небо казалось Рин самым красивым. По ее мнению, рассвет как по своему значению, так и по насыщенности оттенков, внушительно уступал. Закат же, мирно оповещал об окончании дня и в этом для Рин была какая-то тихая надежда. Рассвет заставлял вставать и жить, а закат – замедлиться и подумать. Принять конец, как нечто само собой разумеющееся и утешающее. Вспомнить, что все заканчивается. Как хорошее, так и плохое. Девушка не знала, что принесет ей новый день, но в эту секунду могла быть уверена, что раз сейчас она может наблюдать за багровеющим небом – значит этот день уже сложился в ее пользу и игра продолжается. Она скользила взглядом по розовым облакам, отражающихся в стеклах высоток, мимо которых они проезжали и ощущала такое редкое для нее спокойствие. Словно бы вся природа затаилась в ожидании нового дня. Девушке нужно было делать лишь то, что она и так всегда умела – быть молчаливым наблюдателем, подстраиваться под тишину и немногословность окружающей жизни. Это не печалило: ей нравилось наблюдать за чем-то занимательным, ярким, таким отличным от нее. Не пытаться стать его частью: просто восхищаться и напитываться энергией, жизнью. Будто бы она может увидеть чуть больше, чем другие, приоткрыть недоступную другим завесу и подглядывать за чем-то естественным, настоящим. Рин и сама не заметила, как охваченная водоворотом мыслей, уже несколько секунд рассматривает не открывшийся вид из окна, а сосредоточенный профиль Сатору. Мужчина ловко огибал пробки, время от времени сворачивая на узкие улицы. Он хорошо водил машину. Ничем не хуже того, как Рин ездила на мотоцикле, но с единственным отличием: Годжо соблюдал скоростной режим. И все же был на грани дозволенной скорости, вероятно, одергивая себя от чрезмерного разгона. Старался быть правильным? Рин все больше казалось, что он принадлежит к тому типу людей, у которых получается все, за что бы они на брались. Сама девушка была абсолютной противоположностью. Впрочем, она и не стремилась к чему-то совершенному. Существование таких идеальных во всем людей как Годжо, выравнивало баланс на земле, становясь в противовес таким как она. Девушка жила по принципу: после каждого поступка скрестить пальцы и молиться чтобы «прокатило». И Рин могла бы поклясться, что до возвращения в Токио – «прокатывало». Быть может, Годжо Сатору был тем, кто впитывает ее удачу и расходует ее на свои дела? Она не спрашивала, куда мужчина ее везет. За дни, проведенные вместе с ним, Рин поняла, что в этом нет никакого смысла. Вскоре они подъехали к высокому зданию, кирпичные стены которого были красиво обвиты кустовыми красными розами. Белая резная вывеска гласила: «Кондитерский дом». Такое искусно украшенное винтажное кафе, расположенное на первом этаже пятиэтажного здания, как выяснилось позднее – гостиницы, сильно выделялось на фоне общей концепции центра Токио. Будто бы кто-то просто перенес его сюда, не считаясь со стилем располагающихся рядом стеклянных многоэтажек и бизнес-центров. На террасе у заведения стояли белые деревянные столики, на каждом из которых стояла белая ваза с алой розой. Мужчина придержал входную дверь, пропуская Рин перед собой. Над головой девушки раздался тонкий звон колокольчика, оповещающего о новых гостях. Прежде чем зайти, она задумчиво провела по лепесткам ближайшего от двери цветка, желая убедиться, что перед ней живые цветы, а не искусно сделанная пластиковая подделка. Нежность мокрых прохладных лепестков заставила девушку немного вздрогнуть от неожиданности. Она почувствовала стойкий аромат роз, вперемешку с запахом свежей листвы и сырости кирпичной стены – кажется, в этом районе недавно прошел дождь. Рин смахнула прозрачные капли с бутона. — Нравятся? – Сатору сразу заметил нехарактерную для нее неторопливость. — Нет, - ответила ему девушка автоматически, будто по привычке. Однако, стоило ей встретиться взглядом с Годжо, как она стушевалась и пожала плечами, - Не знаю, - уточнила она, стремительно заходя в помещение. Подальше от изучающих ее голубых глаз мужчины, который задавал такие странные, по мнению Рин, вопросы. «Что за глупости? Он потом еще мой любимый цвет спросит? Люблю ли я лето больше, чем зиму? Это действительно по-детски». Годжо внимательно проследил за девушкой и отправился вслед за ней. Оказавшись в просторном зале, Рин огляделась: панорамные окна кафе визуально добавляли залу простор, что девушка сразу оценила. Сам интерьер был немного давящим, исполненным в красных и белых тонах. Маленькие круглые молочного цвета столики были рассыпаны по всему залу, прямо как дождевые капли на розе, которой она недавно касалась. В целом, обстановка была уютной. Белый и красный цвета прекрасно сочетались: снег и пламя. Белый смягчал акцентный цвет вишни, задающий тон этому помещению. Подобная комбинация заставила девушку задуматься о двойственности всего на свете. О том, как важно оттенять даже что-то выразительное. И в то же время напомнил о важности акцентов, создающих гармонию. «Если долгое время смотреть на чистый белый лист – глаза заболят. Но если поставить на нем одну маленькую черную точку – взгляд фокусируется и становится в разы легче. Так и в жизни...Наверное. Что за дурацкие мысли?! Годжо плохо на меня влияет». Она недовольно покосилась на мужчину, будто бы это он виноват в ее размышлениях. Сатору тем временем увлеченно общался с какой-то женщиной за стойкой – по всей видимости хозяйкой заведения. Девушка едва заметила ее между стеллажами полными ярких пирожных, булочек и других сладостей. В это время со стороны ближайшего к Рин столика послышался какой-то неразборчивый шепот. Медленно развернувшись, она сделала вид, что рассматривает интерьер. Прошлась взглядом по помещению и остановилась на двух девушках, которые, очевидно, вполголоса обсуждали Годжо. Они не сводили с него глаз и слегка подталкивали друг друга, вероятно, что-то подмечая в мужчине. Судя по их легкому румянцу на щеках и трепете в глазах, он сильно их впечатлил. Изучив других посетительниц, она поняла, что все девушки смотрели на него. Даже те, которые пришли в сопровождении мужчин. А вот сам Сатору не замечал никого. Его приятный голос, эффектная внешность и безграничная энергия заполняли небольшой зал кафе. Рин, не сдерживаясь, рассматривала его высокую фигуру: прошлась взглядом по стройным ногам в серых брюках, затем по широким плечам, рельефным рукам, выгодно подчеркнутых молочного цвета водолазкой. Джинсовку Сатору уже снял и держал в руке. И хоть его взгляд блуждал по залу в поисках подходящего столика, он никак не реагировал на все те пламенные взгляды, обращенные к нему. Рин знала, что он не мог их не заметить, а это значило лишь то, что ему было все равно. Должно быть, он привык к такому вниманию. Определившись с выбором, Годжо улыбнулся и пальцем поманил Рин к себе. От его жеста по залу прошлась очередная волна приглушенного женского шепота. Где-то даже послышался писк. Девушке пришлось сжать зубы, чтобы громко не рассмеяться с этой ситуации. Она послушно направилась к мужчине, чувствуя на себе оценивающие взгляды. «Да-да. Он, конечно, будет вам улыбаться, но не обольщайтесь, никто из вас тут сидящих ему не нужен. Вас для него попросту не существует». Такие как Годжо Сатору, мысленно рассуждала девушка, были самым опасным типом мужчин. Они заполняют всю твою жизнь: громкие, яркие, их очень много. Такие как он любят, отдаваясь чувствам на полную. И ненавидят также сильно. Когда они уходят, то обязательно напоследок вывернут твою душу и разобьют сердце на миллиард осколков, предусмотрительно стерев их в пыль. После, никто и никогда (прочтите это еще раз) не сможет уже его восстановить. Они уходят, оставляя у тебя в душе вместо цветущего сада – выезженную землю. Не сомневайтесь, на ней никогда ничего больше не взрастет. Словно ты получаешь возможность испить напиток Богов, зная, что всю жизнь потом придется давиться водой из лужи. Соглашаться на меньшее, мириться с тем, что досталось. Всю жизнь помнить и желать их. Искать в толпе, когда рядом померещится их запах. До покалывания в пальцах желать дотронуться. Хотя бы еще один раз. Рин, от нежелания усложнять свою жизнь еще сильнее, избегала таких мужчин. Отношения строила с такими парнями как Кэтсо и Йоши: с «коллегами». Реже – со случайно познакомившимися через общих знакомых, например, сыновьями клиентов. Впрочем, отношения распадались быстро: с первым желанием познакомить свою половинку с друзьями или родителями. Годжо был прав – она и вправду выбирала ровесников, полагаясь на их непостоянство, бурлящую натуру и короткую память. Ведь кто захочет долго оплакивать отношения длиною в пару месяцев или даже недель, когда ты еще так молод? По крайней мере, Рин верила, что по ней никто не скучал и не страдал. Ей бы этого не хотелось. Поэтому отношения она поддерживала отстраненные и натянутые, пока они в конце концов не обрывались. Либо самими парнями, которые считали, что заслуживают большего, либо ею самой. Она не любила объясняться и просто исчезала: предусмотрительно сменив номер телефона и место жительства. И сейчас наблюдая за мужчиной и признавая его привлекательность, она не могла не допустить, хотя бы на секунду, мысли: «А что, если…». Однако, в глазах Рин, он выглядел как огромная светящаяся красными огоньками табличка: «Не надо – тебя это убьет». Годжо, при всем его ребячестве назвать легкомысленным было невозможно. Может другие девушки и оценили бы его по-другому, но для нее Сатору не выглядел как тот, с кем можно было бы провести ночь (или несколько), а потом просто пропасть. Тем более, Рин уж слишком берегла то, что осталось от ее сердца, чтобы тягаться с таким как он. Уж лучше тогда согласиться на предложение Кэтсо. Здравый смысл вперемешку с осторожностью подсказывал: «Пятьдесят сегодня лучше, чем сто завтра». — Как тебе во-о-он тот столик, - мужчина указал пальцем на тот, что находился в самой глубине помещения. Его дальнее расположение рядом с панорамным окном девушка оценила более чем положительно. Она даже позволила себе облегченно выдохнуть, мысленно радуясь, что Сатору не потянуло в самую середину зала. — Пойдет, - сдержанно ответила Рин, - Как хочешь. Годжо, не упустивший ни одной проявившиеся на ее лице эмоции, хихикнул от такого отстраненного тона голоса. «Делает вид, будто не хочет слиться со стеной с самой первой секунды появления здесь». Стоило им сесть, как женщина, с которой общался Сатору, принесла им меню. Рин прочла на ее бейдже: Наоко. Внезапно Годжо придвинулся к девушке, садясь почти вплотную. Теперь, они легко соприкасались локтями. Он открыл то меню, которое лежало ближе к Рин, отодвинув свое в сторону и склонился над ним. — Кофе? Чай? Из сладкого что будешь? – увлеченно посмотрел на нее Годжо, закидывая левую руку на спинку ее стула, - Я угощаю. — Решил меня задобрить? – ехидно улыбнулась девушка, нервно покосившись на мужчину. Такая очевидная близость приносила ей легкий дискомфорт. Впрочем, Сатору не пытался ее смутить и не вкладывал в свои действия никакого подтекста. «Кажется, он просто тактильный человек. Ему так комфортно. Ничего больше». — А у меня получится, Рин? – он произнес ее имя на тон тише, чем начало фразы. В этом было некое очарование. Будто имя девушки – их совместный секрет. — Я не ем сладкое. Буду капучино. Без сахара, с корицей, если есть. Сатору скривился, будто бы Рин рассказала ему нечто отвратительное. Хотя для него ее признание таковым и было. Записав заказ Рин и Сатору в небольшую записную книжку, Наоко вернулась на кухню. — Кофе без сахара? А как же сироп? — Это тоже самое, что сахар, Годжо, - ответила ему Рин, замечая, как тот демонстративно хватается за сердце. — Я думал второго такого как Мегуми нет, но, видимо, ошибался. Вы меня убиваете! — Ты сладкоежка что ли? – она рефлекторно покосилась на его фигуру. Естественно, такой прямой взгляд не скрылся от мужчины. — Что за взгляды, малышка? Неужели настолько нравлюсь? – он засмеялся и тыкнул указательным пальцем в кончик носа девушки, - Можешь не отвечать, я прекрасно вижу, как ты постоянно рассматриваешь меня с ног до головы. Хотел бы знать, какие при этом тебя мысли посещают? — Хочешь убедиться в том, что я пополнила коллекцию твоих фанаток? Их здесь и так полный зал, но тебе интересно, что думаю я, – Сатору, на удивление, не перебивал и не спорил. Внимательно смотрел на девушку и внимал ее словам. Рин, ощущая владение ситуацией, позволила себе откинуться на спинку стула, ощущая располагающуюся сзади руку мужчины. Годжо вдруг захотелось коснуться ее волос. Медленно провести по ним пальцами, вспомнить, какие они наощупь. И он не стал отказывать себе в этой маленькой шалости, ведь Рин так редко дает возможность себя касаться, что это практически чудо. Однако, сделал это невесомо и аккуратно: девушка не могла ничего почувствовать и понять. — Да, мне интересно, что думаешь ты. Ответишь? — Хм, помню, в последнюю нашу встречу ты дал мне совет. Позволь и мне подсобить тебе, Годжо Сатору, - ее голос был скорее задумчивым, чем игривым, - Тебе пора бы перестать делать из себя объект. — Что? – он одернул руку от девушки, словно та обожгла его. — Все эти благоговейные взгляды, направленные на тебя. Я вижу, как ты от них устал. Тебя устраивает роль идеальной мраморной скульптуры? Ты не считаешь, что заслуживаешь большего? Больше, чем преподносить себя с выгодной стороны и ожидать положительной оценки. Больше, чем прятаться за тонной колких шуток и провокаций. Больше, чем скрывать свои недостатки в страхе, что люди отвергнут тебя. Больше, чем спрашивать у очередной девушки, что она думает о тебе. Я не знаю, за что ты наказываешь себя, но поверь, все это сильно заметно. — Вот как. А что насчет тебя Рин? Такая проницательная, но, когда дело касается тебя ты не замечаешь очевидного, - он нагнулся к ее лицу, улыбаясь, однако его ледяной взгляд выдавал его досаду по поводу сказанных девушкой слов, - Мне кажется, что ты словно лист бумаги. Отчаянно пытаешься стереть с себя написанное чужими руками. Хочешь сама писать свою судьбу, выбирать как жить. Но не можешь, потому что не знаешь, чего хочешь. Боишься в принципе что-либо хотеть. Ты тоже своего рода инструмент в чужой системе. Выполняешь заказы, рискуешь жизнью. Постоянно дерешься, получаешь травмы, - он задержал взгляд на ее почти зажившей губе, - Ради чего? Каков будет конец, ты подумала? — Подумала. И считаю, что тебя это не касается. — Я полицейский. Меня касается вся преступная деятельность, что происходит в этом городе. — Значит, когда наша сделка закончится, нам следует действовать на опережение, Годжо. Думаю, ты понимаешь, о чем я. Сатору звонко рассмеялся. — Снова угрожаешь мне? Ты не убийца, Рин. Это заметно. — Но я могу ею стать, - отрезала девушка. Одновременно с этим вдруг задумалась, смогла бы она убить Наою? И вообще весь клан. Просто ради своей собственной жизни. И осознание того, что она даже допускает эту мысль ее страшно напугало. «Неужели я настолько обезумела?.. С другой стороны, чем их жизнь дороже моей?! Многие бы вздохнули с облегчением, если бы их просто не существовало». — Я бы этого не хотел, - Годжо поджал губы и опустил глаза. У Рин почему-то перехватило дыхание от его признания. Она не ожидала такой внезапной смены разговора. Как они вообще к этому пришли? Пожалуй, Сатору всегда был таким: никогда не знаешь, что он выкинет в следующую минуту. Так же было и с их общением. Они провоцировали, испытывали друг друга. Проверяли грань дозволенного, ковырялись в старых ранах и наносили новые. Пока – только на словах. Однако, что будет потом? Кто первый из них начнет действовать? Годжо хотел что-то сказать ей, но внезапно подошедшая к ним девушка отвлекла его. Обняв его со спины за плечи, незнакомка приветливо улыбнулась Рин и пожала ей руку. Для той стало сюрпризом, осведомленность девушки. Она покосилась на Сатору, который, очевидно рассказал своей знакомой о Рин больше, чем знала она сама о девушке перед ней. Это раздражало. Девушку звали Азуми. На вид ей было лет двадцать. Ее светло-русые локоны красиво обрамляли немного пухлое лицо, а карие глаза придавали ее взгляду своеобразное очарование. Азуми как и Сатору постоянно смеялась и улыбалась – было заметно, что у них схожая энергетика. И все же она была более застенчива чем Сатору и Рин вместе взятые. Когда Годжо предложил ей изложить суть дела самой, предусмотрительно оставляя за ней возможность скрыть то, о чем рассказывать чужому человеку не хотелось бы, она очень обрадовалась. Суть заключалась в том, что молодой человек Азуми был преступником. При чем не просто преступником, а таким же «наемным» как Рин. По всей видимости он влез в неприятную ситуацию, о которой Азуми решила умолчать и теперь должен был огромную сумму денег каким-то людям. Такую сумму раздобыть самой Рин даже в свои самые удачные месяцы было бы практически невозможно. Она не удивилась тому, что Хиро (так звали возлюбленного Азуми), сбежал за границу. Только вот парень абсолютно не подумал о своей девушке, которую теперь повсюду ищут те, кому он должен. И Рин подозревала, что Азуми придется очень худо, если до нее доберутся. Если девушка не сможет отдать им долг своего горе-спутника, то как минимум по частям ее продать будет даже выгоднее чем трясти с нее деньги каждый месяц. Органы здорового человека стоят баснословных денег. А если учесть, что у Азуми даже родственников в Японии нет, то есть шанс, что никто не бросится ее искать. Потому, бедняжка и обратилась к Годжо за помощью. Тот поселил ее в этом отеле, приставил охрану. Как оказалось, он даже сам оплачивает ее проживание. И все же Азуми подрабатывает то в отеле уборщицей, то бариста в кафе, где они сейчас и встретились, чтобы иметь свой доход. Рин только сейчас осознала всю иронию происходящего: вот, почему Сатору спрашивал ее о том, какой конец ее ждет. Когда она встретилась взглядом с мужчиной, он едва заметно кивнул ей, подтверждая догадку. Впрочем, подобными слезливыми историями жизнь Рин была наполнена сполна. Девушка не раз слышала или была свидетелем подобных ситуаций. Многим людям, вроде Азуми она помогала скрыться от преследователей. Несмотря на это, как только человек приходил с такой проблемой, Рин сразу советовала обратиться в полицию. К сожалению, некоторые боялись правосудия больше, чем бандита за углом. Настолько, что готовы были искать защиты у наемницы и платить немалые деньги. Годжо хотел от Рин только одного: чтобы та присматривала за Азуми, пока он разбирается в ситуации и ищет этих людей. Ему нужна была страховка на случай, если он упустит из виду что-то, что может навредить девушке. Однако, в этой ситуации явно что-то не складывалось. Рин ощущала, что упускает нечто важное. Наконец, ее осенило: «Значит твое начальство не знает, чем ты занимаешься? Иначе почему не приставить к ней кого-то из своих коллег. Не задействовать несколько квалифицированных людей? Он сказал, что поставил одного человека, который сейчас находится в отеле, чтобы тот присматривал за Азуми. Считаешь, что этого недостаточно? Что ты проворачиваешь?!». Тем не менее в идее Годжо был огромный пробел, являющийся огромной проблемой для Рин. По мнению мужчины, она должна быть с Азуми целый день, сопровождать ту на улице, ходить по магазинам и встречам, если той это будет необходимо. То есть быть в центре внимания и постоянно оставаться начеку. И это никак не вязалось с ритмом жизни наемницы. — Рей будет теперь тоже охранять тебя. Я тебе сейчас сброшу ее номер, - с этими словами Сатору схватил со стола телефон. Рин с ужасом посмотрела на него. Она попыталась поймать его взгляд, однако тот не замечал ее намеков. Тогда, она не придумала ничего лучше, как небрежно смахнуть вилку, которой Годжо поедал чизкейк, локтем. Раздался громкий звон и Сатору наконец оторвался от своего занятия. Азуми сразу вскочила с места: — Я сейчас принесу новую! – с этими словами она умчалась на кухню. Рин и Сатору вместе нагнулись под стол. Годжо не успел ухватить пальцами столовый прибор: на его кисть легли пальцы Рин, не позволяя разогнуться. Девушка слегка сжала его руку, призывая мужчину посмотреть на нее. — Ты что такое делаешь? Я не могу с ней возиться! Тебе стоило сначала поговорить об этом со мной! Их лица находились непозволительно близко друг к другу, они практически соприкасаясь носами. Девушка, находясь в плену эмоций, не придала значения их близости. Она прожигала Годжо недовольным взглядом и что-то говорила ему. Сатору, к сожалению для нее, ни слова не расслышал. Впрочем, он и не был заинтересован в этой дискуссии. Оказавшись так близко к лицу и шее девушки, он почувствовал уже знакомый ему аромат вишни и шоколада. В голове мгновенно всплыло воспоминание об их поцелуе. Посмотрел в ее глаза, смотрящие с укором. Опустил взгляд на губы. Почти физически ощутил их нежность, чувственность. Вспомнил, как требовательно она касалась его шеи, лица, волос, прижимая к себе. Целовала, не позволяя ни вздохнуть, ни отстраниться. Как они наслаждались друг другом в те недолгие минуты. Во рту пересохло от таких мыслей. Они подло подталкивали на необдуманные поступки. И Сатору не был из тех, кто не идет на поводу у подобных эмоций. Он всегда поступает так, как хочет. — Ты слышишь меня? – одернула его девушка. — Слышу, - соврал Сатору, - Просто делай, что я говорю, Рин. Все будет нормально, - задумчиво ответил он, вновь встречаясь с ее взглядом. — Я не могу! Придумай что-нибудь другое. И он придумал. В голове вмиг созрел план. Годжо и сам не успел осмыслить для чего он так поступает. Захотел проучить ее? Вновь подшутить? Проверить ее реакцию? Или все это лишь для него самого? Просто потому, что он не любит себе отказывать в навязчивых желаниях? Сатору опустился еще ниже и подцепил пальцами упавшую вилку. Затем, медленно разгибаясь, он намеренно сократил расстояние между их с Рин лицами. Аккуратно, нарочито неспешно провел своими приоткрытыми губами по ее губам. Мимолетно цепляя, будто бы это вышло случайно. На пару секунд замер, прижавшись к ней. Ощущая на себе ее дыхание. Это не было поцелуем, лишь касанием кожи к коже. Однако, этого хватило, чтобы сердце Рин сорвалось на бешеный ритм. Губы мужчины были мягкими, теплыми, со вкусом сладкого кофе и ванили. Девушка и сама не заметила, как вновь пошла на поводу у Сатору, слегка прижимаясь к его губам. Лишь на небольшую долю секунды продлевая их близость. В ответ на ее действие он издал тихий смешок. Рин почувствовала, как Годжо улыбнулся. Затем, он окончательно вернулся в сидячее положение. Через несколько секунд села и Рин. Она растерянно посмотрела на мужчину. Сатору, в свою очередь, не сдерживал лукавой улыбки и продолжал прожигать девушку взглядом, в котором так и читалось: «Кто бы мог подумать, что ты поддашься на такую глупость». — Вот, Сатору. Держи, — вернувшаяся Азуми протянула ему чистую вилку. — Спасибо, - ответил мужчина не сводя глаз с Рин. «Это он мне что ли?!». Последующая беседа продлилась недолго, по всей видимости была виной напряженность, повисшая между Рин и Сатору. Они то и дело поглядывали друг на друга, затем отворачивались. Витали в облаках, думая каждый о своем. Прежде, чем Азуми передалось бы их настроение, Годжо решил закончить их встречу и попрощаться на хорошей ноте. Так и не заговорив друг с другом, они добрались до машины. Сатору открыл Рин дверь и та, не разрывая зрительного контакта с мужчиной опустилась на сидение. Она не знала, откуда в ней взялась такая смелость. Быть может, его поступок, нацеленный на то, чтобы смутить девушку, возымел обратный эффект: теперь Рин ощущала, что тем, кто терял контроль над ситуацией был Годжо. Он сдавался ей первый. И от этого она чувствовала свое превосходство. Однако, Рин напрягало другое. Может она и владела ситуацией, но отнюдь не собой. Девушка понимала, что не просто позволила ему заиграться, а потворствовала этому. Ведь она тоже ответила ему. Да, пока это не было поцелуем. Тем не менее, Рин была уверена: на этом они не остановятся. И эта догадка распаяла и пугала одновременно. Рисовала в мыслях разные образы. «Только не с ним. Нет, нет. Нельзя». Годжо не выдавал свои сомнения. На его лице не отразилось ни одной эмоции кроме той самодовольной улыбки, которая так и не сошла с его лица. Впрочем, Рин просто не догадывалась, какой пожар противоречий бушевал в его душе. Даже мужчина не ожидал от себя подобной несдержанности. Может сам поступок и был в его стиле, однако то, что он не смог и не захотел себя останавливать удивило его. Сатору хорошо управлял подобными чувствами. Мог запросто очаровать и очароваться. Занести ногу над пропастью бурлящих эмоций и не позволить себе упасть туда. Согласиться на что-то и в последний момент легко отказаться и больше даже не вспомнить об упущенной возможности. Однако сейчас, он действительно заигрался. Все это вышло за пределы шуток. Рин не хотела быть той, кто прервет их молчание. В конце концов, это Годжо выбрал как ему поступить, так пусть несет ответственность. Впрочем, теперь они сравняли счет. И если Сатору считает, что своим поступком передал эстафету ей – то он заблуждается. Не потому, что Рин не хотела. Потому, что последствия такой забавы могут быть необратимы. И девушка была не из тех, кто после очередного падения просто отряхнется и пойдет дальше. Каждое колебание извне воспринимались всем ее существом довольно ощутимо, если не болезненно. Они плавно остановились перед красным сигналом светофора и у Рин перехватило дыхание. В остановившейся рядом с ними машины на заднем сидении сидел… «Наоя?! Нет. Нет, не может быть!». Это был его профиль. Сколько бы времени не прошло, она бы узнала его из тысячи. Мужчина, сидя на заднем сидении, задумчиво подпирал подбородок, разглядывая что-то впереди. Вид у него был уставший, светлые волосы прятали его глаза. На позволив себе и дальше рассматривать его, Рин резко поддалась ногами вперед, больно ударяясь коленями о бардачок автомобиля, и ее корпус опустился вниз. Она обхватила голову руками, излюбленным спасительным жестом, который сейчас был совершенно ни к чему. Однако, это был рефлекс. Отчаянное желание спрятаться. — Ты чего? – Сатору обомлел от ее действий. Он коснулся ее рук, искренне не понимая, что происходит. Посмотрел на стоящую рядом машину, однако зажегшийся зеленый сигнал светофора вынудил ее водителя резко нажать на газ. — Все нормально. Сатору, поехали, я хочу домой, - приглушенно ответила девушка. Когда она наконец, выпрямилась, мужчина изумился тому спектру эмоций, который отразился на ее лице. Он мог бы поклясться, что никогда прежде не видел в ее глазах такого ужаса, как сейчас. Даже тогда, когда она была на допросе в полицейском участке или на задании во время перестрелки, ей удавалось владеть собой. Рин сильно побледнела и нервно пыталась скрыть лицо в ладонях. Стоило им подъехать к ее дому, как она резко выскочила из автомобиля, забыв на сиденье свой телефон и ключи. Девушка ожидала, что свежий воздух позволит ей успокоиться. Кожа горела: Рин небрежно стянула с себя кофту и смяв в руках бросила ее прямо на асфальт. Она ощутила нечто схожее с тем, что произошло в день ее знакомства с Сёко, только в тысячу раз хуже. Сердце гулко стучало в груди, отдавая набатом в уши. Дышать стало сложнее, будто бы она не могла вдохнуть больше чем на четверть легких. В глазах все поплыло. Она руками сжала ткань на груди, будто одежда душила ее, сжимала горло. Ноги подкосились: стоять ровно стало тяжело, накатила невыносимая усталость. Рин затягивало в водоворот хаотичных мыслей, которым не было ни конца ни края. Тех самых, которые девушка обычно отгоняла от себя, не позволяя страхам завладеть ею. Они были страшными, безысходными. «Он приехал за мной?! С чего я взяла что Наоя меня не убьет? Почему решила, что полезна клану и они решат не избавляться от меня? Таких как я десятки, если не сотни. Я просто очередная пешка. Не будет никакого наказания, никакого будущего и никакого «после». Они убьют меня за предательство. Более того, я связалась не абы с кем, а с Годжо. Лишь за это меня можно обезглавить, а тело закопать где-нибудь в лесу. Такой плевок в лицо Зенины не простят. А что, если они и Сатору убьют? Он ведь даже не подозревает с кем связался. Я не хочу! Не хочу, чтобы по моей вине кто-то пострадал! Черт возьми, он не заслуживает такого. Как же Мегуми? А мой брат? Где он? С чего я вообще взяла что он до сих пор жив? Боги, что я здесь делаю?!». Рин ощущала, словно она тонет. Над ее головой смыкалась черная гладь воды. Даже она не найдет себе силы противиться этой спасительной темноте и тишине. Она все больше чувствовала, как проваливается в небытие, как в легких заканчивается кислород, а ее судорожные сдавленные вздохи лишь больше провоцируют удушье. Девушка не могла достучаться до себя, призвать тело слушаться ее. Она вновь попыталась сосредоточиться на холоде металлической двери автомобиля, заставить себя дернуть рукой, ущипнуть себя в конце концов, но ничего не выходило. — Рин? Из поглощающей пустоты выдергивало звучание ее имени. Однако, этого было недостаточно, чтобы собраться. Мужской голос был тихим, эхом отдавался в ее ушах. Она понимала, что обращаются к ней, но будто бы тот, кто звал ее, был очень далеко. Слишком далеко. — Рин! – со спины ее обхватили крепкие руки. Развернув ее корпус, Годжо прижал ее к себе. «Сатору?». Она видела перед собой его одежду. Упиралась лбом в его ключицы. Тем не менее сил на то, чтобы поднять голову не хватало, как и воздуха, чтобы ответить ему. Тогда, мужчина сам приподнял лицо ее за подбородок. Они смотрели друг на друга и Рин вдруг показалось, что в мире кроме его глаз ничего не существует. Есть только Сатору и она. Больше ничего и никого. — Ты можешь дышать, Рин. Ты не задыхаешься. Воздуха достаточно, медленно дыши, - он держал руками ее лицо, ласково поглаживая большими пальцами ее щеки, - Вдыхай на четыре счета, выдыхай на два. Давай вместе. Тело отказывалось слушаться, хотя Рин отчаянно пыталась сделать то, что от нее требовали. Ее глаза хаотично блуждали по улице за спиной Годжо, выискивали автомобиль Зенина или же его самого. Тревога смыкалась на ее горле, словно кто-то душил девушку веревкой. Она опасалась не только за свою жизнь, но и за все те, которые могла погубить своей небрежной беспечностью. В том числе и жизнь Сатору, стоящего перед ней. Что, если стоя спиной тот не успеет среагировать в нужный момент? Немедля, даже не колеблясь, Наоя резко дернул рукой и Рин ощутила ожидаемую жгучую боль. Вопреки всему, она была почти спасительной. — Возвращайся домой, Рин. Не позволяй мне долго скучать по тебе! От воспоминаний собственного кошмара Рин начало мутить. — Смотри только на меня, - Годжо придержал ее за подбородок и наклонился ближе. Он навис над девушкой, закрывая обзор. Словно стена, за которой можно спрятаться, - Там никого нет, Рин. Перед тобой я, сзади – автомобиль, - он коснулся ее левой ладонью холодного покрытия, а правую положил себе на грудь, - Ты в безопасности. Я позабочусь о тебе. Дыши. Девушка уткнулась носом в его плечо, отчаянно ища опоры, позволяя спрятать себя. Годжо слегка обнял ее, давая возможность свободно дышать. Затем отстранился, закатал рукава ее боди и начал делать массаж ладоней, кистей. Они дышали в унисон и не сводили с друг друга глаз. Рин чувствовала, как паника отступает, а сердце постепенно замедляет ход. Постепенно к ней начали возвращаться звуки улицы: шаги людей, голоса прохожих, детский смех, шум машин. Голос Сатору теперь тоже звучал отчетливее. Ладонью она ощутила легкую вибрацию исходящую из его груди, когда он заговорил вновь: — Молодец, Рин. Продолжай…Вот так. Он открыл дверцу автомобиля и аккуратно взяв девушку на руки, усадил обратно на переднее сидение. Прежде чем Рин окончательно пришла в себя, она почувствовала, как автомобиль начал движение. — Куда мы?! — Домой. Ко мне, - спокойно ответил Годжо. Он потянулся к ее правой руке, которая буквально раздирала кожу на левом предплечье и крепко сжал ее пальцы. Мужчина не сомневался, что Рин поступает так из-за банального невроза. — Не говори глупостей, верни меня назад. — Я не могу оставить тебя в таком состоянии, - заметив испытующий взгляд девушки, Сатору добавил, - Не бойся, я не обижу тебя. — Знаю. Ты даже таких как я не можешь ненавидеть, – недовольно бросила Рин. Однако, руку не убрала. Лишь сжала его пальцы в ответ, словно тепло его кожи было единственным, что не позволяет ей провалиться в ужас. — По-твоему ты заслуживаешь ненависти? – заметив, что девушка слишком устала, чтобы вести подобного рода разговоры, он поспешил сменить тему, - Закрой глаза, постарайся успокоиться. Остальное оставь мне. Не найдя в себе сил спорить, Рин откинулась на сидении, однако лицо предусмотрительно повернула в сторону мужчины и прикрыла свободной ладонью. Впервые позволив себе полностью положиться на кого-то, она и не заметила, как задремала. Впрочем, если девушка надеялась ощутить свободу в отдыхе, то она заблуждалась. Реальность уже поджидала ее, чтобы нанести новый удар. И, возможно, не один.