Прощение / Absolution / Серия Защитники, книга#1

Мейс Первое, что я ощутил, ещё не открыв глаза, — запах корицы. Второе — горячее тело, прижавшееся ко мне. Проблема была лишь в том, что тело было одно. Постель с другой стороны была пустой и холодной и мне это очень не нравилось. Я хотел вернуться прошлую ночь. Хотел, чтобы меня окружали тепло и успокаивающие прикосновения. — Твой кофе остынет, если ты не проснёшься, — тихо сказал Джонас, укладывая голову мне на плечо. — Не хочу, — ответил я. — Почему? — Я не хочу, чтобы всё оказалось только сном. Я почувствовал, как Джонас сдвинулся с места, и был уверен, что он отстранялся, но тут его губы коснулись моих. — Единственный способ узнать это — открыть глаза. Я так и сделал и был вознаграждён взглядом серебряных глаз Джонаса. — Доброе утро, — прошептал он, прежде чем снова поцеловать меня. Я позволил ему контролировать поцелуй, наши языки встретились, и не смог удержаться, чтобы не обнять парня. Когда он, наконец, отпустил меня и снова положил голову мне на плечо, я был уже до боли твёрд. — Где Коул? — спросил я. — Ушёл, — грустно ответил Джонас. При этих словах сердце болезненно сжалось в груди. — Он оставил записку, что ему нужно кое-что проверить и он вернётся вечером. Гнев и страх охватили меня одновременно. — С ним всё будет в порядке, — тихо сказал Джонас, но его фраза прозвучала, скорее, как вопрос. Я перевернулся и навис над Джонасом. — Он сильный, Джонас. Умный. Он знает, как о себе позаботиться, — сказал я, хотя эти слова не уменьшили моих собственных опасений за безопасность Коула. Ощущение Джонаса подо мной превратило приятное тепло внутри в адское пламя желания, и я снова поцеловал парня. Поцелуй был осторожным, потому что я не знал, как мне себя вести. Что, если прошлая ночь была только, чтобы успокоить меня? Что, если дневной свет означал, что нам придётся вернуться к тому, что Джонас меня ненавидел? — Почему? — прошептал я, проводя большим пальцем по его челюсти. — Почему ты сделал это прошлой ночью? Пальцы Джонаса поглаживали мой бицепс и он не сводил с меня глаз. Я чувствовал, как его эрекция прижималась к моей, но, как бы я ни был возбуждён, мне нужно было знать, почему он подарил мне тепло и надежду накануне вечером. — Почему ты не позволил этим деревяшкам ударить меня, когда мы только познакомились? Вопрос удивил меня, но в то же время и ответил на мой собственный. — Потому что мне это было необходимо, — просто ответил я и, прижав парня всем своим весом, прильнул к его губам. Джонас согнул ноги в коленях, и застонал, раздвигая их, чтобы освободить мне место. Я, не торопясь, исследовал его рот, оглаживая рукой горячий торс парня. Когда он оторвался от моих губ перевести дыхание, я поцеловал его в шею, не рискуя пойти дальше. Тело горело огнём, но я заставлял себя просто обнимать Джонаса, пытаясь сдерживать неистовое желание. Прошло несколько минут, прежде чем я почувствовал себя достаточно спокойным, чтобы притормозить с продолжением, и просто целовать его в губы. — Ты хочешь этого, Джонас? Ты хочешь увидеть, к чему идёт вся эта штука между нами троими? — Ты имеешь в виду секс? — неуверенно спросил Джонас. Я колебался, произнося следующие слова, потому что знал, какой вес те несли. И знал, что, произнеся их, навсегда изменю траекторию своей жизни. Я покачал головой. — Это нечто, намного большее, чем секс, — признался я. — Я не могу говорить за Коула, но хочу, чтобы у нас было всё. С тобой, с ним. Джонас поднял руку и провёл пальцами по моим волосам. Его молчание испугало меня… Может быть, я неправильно понял события прошлой ночи? Что, если Коул и Джонас просто пожалели меня в тот момент и ничего больше? Вдруг они не почувствовали той же полноты эмоций, что и я, когда мы обнимали друг друга? — Я очень хочу этого, — неожиданно прошептал Джонас и снова прижался к моим губам. Сначала поцелуй был нежным, дразнящим, исследующим. Затем голод взял верх, и парень обрушился на мой рот с яростным намерением. Как бы мне ни хотелось обхватить Джонаса и продолжить, я понимал, что чего-то не хватало. Не чего-то… кого-то. Я позволил себе ещё раз попробовать манящие губы на вкус, прежде чем отстраниться. — Я хочу, чтобы мы подождали Коула, — сказал я. Я не знал, как объяснить, что, несмотря на сильную потребность в Джонасе, одного его было недостаточно. Но когда парень кивнул, до меня дошло, что он всё понял. — Я тоже, — прошептал он. Я улыбнулся, чувствуя, как облегчение наполняло меня. Понятия не имел, что, чёрт возьми, происходило между нами троими, но хотел этого. Безумно хотел всего этого. — Мейс, — позвал Джонас, когда я отодвинулся. Я остановился и посмотрел на него сверху вниз. — Я… я не знаю, смогу ли… — голос Джонаса упал, он не мог сформулировать фразу. Я погладил его ладонь и переплёл наши пальцы. — Я ни с кем не был с тех пор, как мы с Кейси уехали из Чикаго. Я пытался один раз в Париже, но ничего хорошего из этого не вышло… Пришло понимание, и в груди разлилась тоска, но я сохранил спокойное выражение лица. — Ничего не произойдёт, чего бы ты не хотел, — сказал я. — Я хочу попробовать… Я хочу быть частью того, что будет, — продолжил он дрожащим голосом. — Я просто не хочу, чтобы ты и Коул разочаровались, если я не смогу позволить вам… Я поцеловал его, не позволив договорить, потому что не хотел, чтобы он заканчивал предложение словами «трахнуть меня». Это было слишком грубое слово для описания того, что я хотел сделать с Джонасом. — Клянусь, всё, что ты сделаешь или не сделаешь, никогда не разочарует нас, — сказал я ему в губы. Я нежно поцеловал его несколько раз, пока не почувствовал, как напряжение ослабло в его теле. Затем отстранился и сел, чтобы дотянуться до кофе, и был в восторге, когда Джонас немного подвинулся, но по-прежнему остался лежать на мне. — Откуда ты так много знаешь о строительных работах? — услышал я его вопрос. Я погладил его волосы, пока отвечал: — Мой отец владеет строительной компанией. Я работал у него, учась в средней школе и некоторое время после того, как ушёл из полиции. — Ты был офицером полиции… — Да, почти десять лет. Я ушёл после… после Эвана, — сказал я. Мне было трудно сдержать дрожь в голосе, когда произнёс имя сына. — Твои родители живы? — Да. Они живут в Филадельфии. Там я и вырос. — Ты часто с ними видишься? Когда я не ответил сразу, Джонас приподнялся и мы оказались лицом к лицу. Я не мог вымолвить и слова, поэтому просто покачал головой. У меня сдавило горло от воспоминания, как в последний раз разговаривал с матерью и отцом. — После того как мы потеряли Эвана, я был не в лучшем состоянии. Наверное, мне нужно было наказать себя, потому что они этого не сделали. И Шел тоже. Я ненавидел их за это… — А что случилось с твоей женой? При мысли о Шелби меня пронзила боль. — Она снова вышла замуж несколько лет назад. В прошлом году у неё родился ребенок. — Ты поддерживаешь с ней связь? Я покачал головой и опустил глаза. — Я иногда приезжаю туда, чтобы узнать о них. О ней и моих родителях. — Но ты с ними не разговариваешь? — Нет, — ответил я. — Я поднял глаза и заговорил до того, как Джонас успел задать следующий вопрос. — Я сделал несколько очень дерьмовых вещей, Джонас. То, после чего нельзя просто так вернуться. Я был рад, что Джонас лишь кивнул, а затем наклонился вперёд поцеловать меня, прежде чем поднялся с кровати. — Сейчас достаточно безопасно, чтобы прогуляться? Я кивнул. — Отлично. Коул сказал, неподалёку есть озеро. Пойдем посмотрим.

* * *

Я слегка покачивал ногой качели на крыльце, всматриваясь в даль подъездной дороги в поисках света фар. Глаза медленно приспосабливались к наступающей темноте. Я крепче сжал винтовку у себя на коленях, потому что страх за Коула увеличивался. Когда напряжение внутри стало всё больше нарастать, я заставил себя сосредоточиться на событиях дня. Каким-то образом моё признание Джонасу, что я хотел развития в отношениях с ним и Коулом, разрушило некоторые стены между нами. Пока мы осматривали территорию, парень был более расслаблен, чем я когда-либо видел. Он шутил со мной и делился историями о культурном шоке, который испытал, впервые приехав в Париж. Я также услышал бесчисленные истории о множестве спасённых животных, за которыми он и Кейси ухаживали, пока руководили небольшим приютом после побега из Чикаго. Но день проходил, а Коул всё не возвращался, и я почувствовал в Джонасе то же беспокойство, что и в себе. Я понял, что любил их обоих. Довольно быстро я осознал — мои чувства к Джонасу были глубже простого очарования или влечения, поэтому признать, что влюблён в парня, было легко. Чувства к Коулу стали неожиданными, особенно учитывая, что мы были знакомы совсем недолго. Но как только он поцеловал меня прошлым вечером, не позволив уйти от них обоих после моего откровения о гибели Эвана, я понял истину. Я был полностью и безраздельно влюблён в двух мужчин одновременно и не мог и не хотел выбирать между ними. Я машинально потянулся за винтовкой, заметив, наконец, свет фар в конце дороги. Первой моей реакцией было облегчение, как только я увидел свою машину, но оно быстро перешло в гнев. Добавило злости и то, что Коул, проходя мимо меня в дом, едва обратил внимание на моё присутствие. Я прошёл за ним на кухню и увидел, как тот бросил на стол несколько полиэтиленовых пакетов, а затем достал банку из упаковки пива. Он сделал несколько больших глотков, посмотрел на меня и проворчал: — Что? — И это всё, что ты собирался сказать мне сейчас? — прорычал я, поставив винтовку в угол. — Ты мне на хрен не указ, Мейс. Он осушил банку пива и потянулся за следущей. — Где Джонас? — Спит, — ответил я. — Между кошмарами прошлой ночи и тем, что весь день беспокоился о тебе, он измотан. Коул замолчал, открывая вторую банку пива, и я догадался, что он прокручивал в голове два эпизода, произошедших с Джонасом прошлой ночью. Первый был похож на большинство тех, свидетелями которых я был, и в итоге мы с Коулом зажали Джонаса между собой посреди ночи, когда тот отбивался от невидимого нападавшего. Парень так и не проснулся полностью, но то, как мы с Коулом успокаивали его ласковыми словами и прикосновениями, помогло вывести его из этого состояния. Второй кошмар был хуже, потому что Джонас начал выкрикивать имя Кэрри. И хотя он не стал буянить, его мучительные крики, в которых он снова и снова просил у Кэрри прощения, наверняка засели в памяти Коула. — Куда ты ездил? — спросил я. — Домой. Мне нужно было кое-что проверить. — Ты должен был сначала поговорить со мной об этом, — сказал я, наблюдая, как Коул осушал вторую банку пива. — Я убедился, что за мной не следят, — прорычал Коул. — Я не это имел в виду. Коул проигнорировал меня и потянулся за очередной порцией пива. Я шагнул вперёд и выхватил у него банку. В нём что-то переключилось, и он всем весом толкнул меня назад, продолжая надвигаться, пока я не упёрся спиной в стену. Он отвёл кулак с намерением ударить меня, ярость в его глазах сверкала, как бриллианты. — Сделай это, — тихо сказал я. Не знаю, то ли мой тон сбил гнев Коула, то ли что-то ещё, но он опустил руку и разжал кулак. Когда он не отступил, я обхватил его за плечи и развернул спиной к стене. — Что случилось? — спросил я. — Я не могу остановить это, — прошептал он. — Он умрёт, и я ничего не могу с этим поделать. — Кто? — Мой отец. — Это его ты уезжал проведать? Коул кивнул. — Ты ведь знаешь его не так ли? Ты видел его на похоронах. — Я догадывался, но ничего не сказал. — Он алкоголик. — Ещё один кивок. — Я пытаюсь уговорить его лечь на реабилитацию… — Но он не соглашается, — закончил я за Коула. — Ты бы видел его, Мейс, каким он был раньше. Я даже не узнаю его больше. — Такие, как он, должны опуститься на самое дно, прежде чем позволят себе помочь, Коул. Поверь мне, я знаю. Коул долго смотрел на меня, прежде чем спросить: — Ты? Я кивнул. — Шесть лет трезвости. Я наклонился, чтобы поцеловать его. — Мы поможем ему, когда всё закончится. Я обещаю. — Ты говоришь так, будто всё ещё будешь рядом, когда мы во всём разберемся. Я хотел ответить ему, что никуда не уйду, но не мог ничего обещать, потому что сам не знал, чем, чёрт возьми, это всё закончится. Поэтому я снова поцеловал его и почувствовал, как меня пробрала дрожь, когда Коул ответил на поцелуй. Я оторвался от его губ, и у нас обоих перехватило дыхание. Мы прижались лбами, пытаясь прийти в себя. — Так нормально? — Коул, похоже, понял, о чём я говорил, потому что кивнул и сам поцеловал меня. — Ты когда-нибудь был с мужчиной? — спросил я. — Нет, — признался он, откинувшись головой к стене. — Я совершенно не в своей тарелке, Мейс. И это должно пугать меня до смерти… но почему-то не пугает. Всё это не имеет никакого грёбанного смысла, но я хочу этого. Я снова прильнул к его рту и стал сосать, покусывать и облизывать его губы, пока Коул не начал отчаянно тереться своим стояком о мой. Я разорвал поцелуй и произнёс: — Это должно быть с нами обоими. Со мной и Джонасом. Только так… — Да, — простонал Коул, освобождая руки из моей хватки и притягивая меня за голову, чтобы снова наброситься на мой рот. Он развернул нас обратно, и я опять оказался спиной к стене. На этот раз он нежно прильнул к моим губам и прошептал: — Прости, что ушёл, не поговорив с тобой. Я кивнул, коротко поцеловал его, а затем сказал: — Коул, я не хочу, чтобы между нами была только похоть. Джонас, ты и я — мы слишком глубоко связаны. Я знаю, нечестно спрашивать, ведь ты тоже сталкиваешься впервые со всем этим… — Похоть — не то, что заставляло меня возвращаться к Джонасу. И не из-за этого я до смерти испугался, когда ты вчера собирался вернуться в галерею один. Всё в моей жизни сейчас полетело к чертям, Мейс. У меня украли всё. Ты и Джонас… благодаря вам я чувствую себя не таким потерянным. Я не откажусь от этого только потому, что оно не пришло в привычной упаковке. Коул снова крепко поцеловал меня, и когда мы оторвались друг от друга, я буквально парил на высоте, какой никогда не знал прежде. — Нам нужно поговорить о Джонасе, прежде чем мы двинемся дальше… чего он ждёт от нас, если мы продолжим, — с трудом переводя дыхание, проговорил я. Коул кивнул и разъединил наши тела. Я сразу же ощутил потерю и захотел снова его обнять, но мы оба повернулись, услышав скрип половиц. Джонас стоял в холле, и по румянцу на его щеках я понял, что он наблюдал за нами… и ему понравилось то, что он увидел. — Я сам ему скажу, — обратился ко мне Джонас, прежде чем переключить внимание на Коула.